Слово «добро» плохо вязалось с его зловещей гримасой. Наскоро попрощавшись, Вайтинг пулей выскочил из помещения и вприпрыжку понесся к воротам, за которыми нетерпеливо гудел лимузин Заирова. Поврежденное в молодости колено похрустывало на ходу, но Вайтинг не обращал на это внимания. Он не сбавил бы скорости и в том случае, если бы был вынужден передвигаться на карачках. Еще никогда ему так сильно не хотелось покинуть клуб, как теперь. И никогда прежде выражение «русская мафия» не казалось ему столь пугающим.
* * *Вглядываясь в длинный лимузин, остановившийся подле «Остина-Мартина», Бабич, не отдавая себе в этом отчета, продолжал скалить зубы, словно крыса, забившаяся в угол перед нападением.
– Забавная тачка, – процедил он. – Такие теперь только в кино увидишь.
Раритетный «Роллс» «Серебряная тень» действительно смотрелся внушительно. Отлакированный, выкрашенный в цвет яичного желтка, он сверкал всеми своими сглаженными гранями. На серебряном радиаторе и алюминиевом щите под лобовым стеклом лучились солнечные зайчики. Черная крыша и траурные рамки окон придавали «Роллс-Ройсу» особый шик. У Бабича мелькнула мысль, что Заиров приобрел автомобиль на распродаже, посвященной бессмертному Джеймсу Бонду. Аукцион «Сотбис» неплохо зарабатывал на славе агента 007. Хотя те, кто позволял себе выкидывать сумасшедшие деньги на подобную ерунду, явно зарабатывали еще больше.
Прежде чем Заиров выбрался из недр своего желтого монстра, распахнувшиеся дверцы выпустили наружу троих людей в черном, принявшихся деловито озираться по сторонам. Казалось, они не столько высматривают возможную опасность, сколько ищут зазевавшуюся жертву, в которую можно было бы разрядить спрятанные под пиджаками пистолеты. Все охранники были ярко выраженными кавказцами. Для боевиков, еще недавно скрывавшихся в горах, они вели себя довольно прилично. Никто из троих ни разу не сплюнул и не высморкался на зеленую лужайку. Впрочем, это могло объясняться тем, что охранники просто не успели проявить себя по-настоящему. Заиров появился сразу после того, как люди в черном распределили между собой сектора возможного обстрела.
Седобородый, но моложавый, высокий, но сутулый, он напоминал издали профессора из какого-то старого приключенческого фильма. Его взгляд был устремлен вдаль, а мушкетерская бородка надменно торчала вперед, как будто он прибыл в предместье Рамсгейта на машине времени. Прямиком из шестидесятых, когда профессора еще котировались выше барыг и ларечников.
Коротко переговорив о чем-то с управляющим, Заиров подозрительно уставился на окно, за которым стоял Бабич. Тот инстинктивно отпрянул назад, хотя увидеть его снаружи было трудновато.
К тому моменту, когда один из охранников заглянул в холл, Бабич сидел на диване, задумчиво постукивая клюшкой по паркету. Охранник исчез бесшумно, как кентервилльское привидение, после чего перед Бабичем материализовался Заиров.
При ближайшем рассмотрении он не был похож ни на чудаковатого профессора, ни на доктора Айболита, ни даже на Дон Кихота. У этих людей не бывает таких волчьих глаз.
Когда взгляды Заирова и Бабича столкнулись, в затененном холле промелькнуло нечто вроде электрического заряда, хотя ни один, ни другой этого не заметили: оба были слишком поглощены созерцанием друг друга.
– Добрый день, Ахмет, – улыбнулся первым Бабич. – Удивлен?
– Не очень, – ответил Заиров, заложив руки за спину и раскачиваясь с пятки на носок. – Я видел твою машину на стоянке, Боря. В чем дело? Зачем ты за мной таскаешься? Разве ты забыл мой ответ? Я сказал: нет.
– А вдруг ты все-таки передумал? – спросил Бабич, старательно изображая добродушие.
– Я мужчина, а не баба. Мужчины верны своему слову.
Заиров пожевал губами, словно намереваясь сплюнуть, но не сделал этого. Вращаясь в английском полусвете, он нахватался хороших манер, как собака – блох.
– Прежде чем давать слово, – рассудительно произнес Бабич, – мужчины тщательно взвешивают все «за» и «против». Ты же отказал мне просто из вредности, Ахмет.
– Пусть так. Это ничего не меняет. Ты мне не нравишься, Боря. Я не хочу иметь с тобой дела.
– А если я предложу тебе что-то совершенно необычное? Ты ведь азартный человек, Ахмет?
– Ну? – В голосе Ахмета прозвучал намек на легкое любопытство.
– Давай сыграем партию в гольф, – продолжал Бабич. – Победитель получает право диктовать любые условия по астраханской проблеме. У меня нет почти никаких шансов одержать верх, так что ты ничем не рискуешь.
– Если у тебя нет никаких шансов, то зачем тебе это надо?
– Я не сказал «никаких», – обезоруживающе улыбнулся Бабич. – Я сказал «почти».
– На что ты надеешься, Боря? – Взгляд Ахмета, задавшего этот вопрос, смягчился. – Я навел справки у менеджера. По его мнению, тебе еще тренироваться и тренироваться.
– Ох уж этот Вайтинг, – осуждающе покачал головой Бабич. – Язык без костей. Вот и верь после этого в хваленую британскую сдержанность.
– Это не вся информация, которой я владею, – самодовольно сказал Ахмет, оглаживая седую бороду. – Мои охранники переговорили с парнем из обслуги, который шлялся во дворе. Оказывается, ты прибыл сюда без охраны.
– Мы же не в Мытищах, не в Люберцах. Зачем мне охрана?
– Завидую твоей беспечности.
– Это не беспечность, – пожал плечами Бабич, – это правильное понимание ситуации.
Продолжая играть свою роль, он чувствовал нутром, что Заиров взвешивает полученную информацию и вот-вот клюнет. Для того чтобы казаться еще более беспечным, Бабич достал из своей сумки клюшку номер два и принялся натирать рукоятку мелом.
– Сдается мне, что ты замыслил какую-то пакость, – обронил наблюдавший за ним Ахмет.
– Ей-богу, нет! – клятвенно заверил его Бабич.
– Ой, только не приплетай сюда своего бога.
– Хочешь, я поклянусь детьми?
– Только последний дурак поверит твоим клятвам.
– Можно подумать, твои клятвы что-то значат, – обиделся Бабич. – В девяносто восьмом ты бил себя в грудь, обещая поставить состав спирта, а сам смылся с задатком. «Клянусь мамой, клянусь Аллахом», – говорил ты. И что?
Заиров тихонько засмеялся.
– Обещание, данное неверному, – сказал он, – выполнять совсем не обязательно. Никто меня за это не осудит. Ни на этом свете, ни на том.
– Ладно, – махнул клюшкой Бабич. – Кто старое помянет, тому глаз вон. Проехали. Давай лучше обсудим условия игры.
– С чего ты взял, что я стану с тобой играть?
– Потому что ты любишь выигрывать.
Прежде чем ответить, Заиров так долго смотрел на Бабича своими волчьими глазами, что у того возникло ощущение, будто его череп просвечивается рентгеновскими лучами.
– Ну что ж, – произнес Заиров многообещающе, – предлагай свои условия.
– Они предельно просты, – заверил собеседника Бабич, стараясь не выдать своего возбуждения.
– Двойная ставка или один к одному?
– Все или ничего.
– Не пудри мне мозги, Боря. Назови свою ставку. Десять тысяч? Сто? Миллион?
– Не в деньгах счастье, Ахмет.
Заиров раскатисто захохотал, словно услышал самую смешную шутку в своей жизни:
– От кого я это слышу?
– От меня, – скромно ответил Бабич. – Лично меня больше привлекает власть.
– Она покупается за деньги, Боря!
– Это только начальный этап: деньги – власть – деньги. Я его уже прошел. Для меня начался следующий этап.
– Какой же? – полюбопытствовал Заиров, продолжая посмеиваться, хотя теперь это у него получалось несколько натужно.
– Большая власть – большие деньги – неограниченная власть, – отчеканил Бабич. – Но мы отклонились от темы. Вот мои условия. Играем одну партию. В случае твоей победы ты забираешь кейс, который лежит на столе.
– Что там? – На Бабича смотрели глаза не просто волка, а волка, почуявшего запах крупной добычи.
«Мы одной крови, ты и я, но пить будем твою кровь, потому что я сильнее».
Бабич открыл кейс, демонстрируя содержимое, и спокойно пояснил:
– Акции футбольного клуба «Ливерпуль» на сумму двести пятнадцать миллионов фунтов стерлингов. Примерно тридцать процентов общей стоимости. Бумаги не именные, оформлены на предъявителя. – Взяв стопку акций, Бабич помахал ими перед носом приблизившегося собеседника. – Как тебе призовой фонд?
– Круто, – признал Заиров, беспрестанно сглатывая набегающую слюну. – Но ты поступаешь неосмотрительно, Боря. Ведь я могу…
Его протянутая рука зависла в воздухе.
– Не можешь, Ахмет, – возразил Бабич, сопровождая свои слова отеческой улыбкой. – Официальная передача акций невозможна без моих подписей на соответствующих бумагах. Не станешь же ты прикладывать к моему животу раскаленный утюг в присутствии персонала английского клуба? – Усмешка Бабича покривилась, наводя на мысль, что он хорошо осведомлен о том, как проходят переговоры с применением бытовой электротехники, столь популярной в среде российских бизнесменов еще каких-то пять-семь лет назад. – Подписи будут поставлены лишь в случае твоего выигрыша, Ахмет.
– Чего же ты хочешь от меня, Боря? – рассеянно спросил Заиров, внимание которого было приковано к захлопнувшемуся кейсу.
– Ты знаешь.
– Хочу выслушать твои условия еще раз.
– Пожалуйста. – Вздох, выражающий готовность подчиниться неприятной необходимости. – У тебя бизнес в Астрахани. Поставки афганского товара.
– Медикаментов, – поспешил уточнить Заиров, скользнув взглядом по стенам помещения.
– Медикаментов, – легко согласился Бабич. – Ты их поставляешь, ты же их и распределяешь в регионе.
– Мое право.
– Никто не спорит.
– Но ты хочешь подмять сбыт под себя, – напомнил Заиров, нехорошо щурясь. – Ты трижды обращался ко мне с этим требованием, и я трижды тебе отказывал.
– Требованием? – Бабич выставил перед собой ладони, как бы желая оградить себя от незаслуженных обвинений. – Всего лишь деловое предложение. Твоя прибыль от этого нисколько не пострадает. Сколько имел на килограмме, столько и будешь иметь. Но контролировать сбыт хочу я. – Растопыренные пальцы Бабича прикоснулись к груди. – Назовем это распределением обязанностей. Другими словами, если я выиграю… – Бабич подергал себя за влажную нижнюю губу и поправился: – Если я вдруг выиграю, то мы становимся партнерами. Ты доставляешь товар, я его реализую. Мне вершки, тебе корешки.
– Почему это мне корешки? – запальчиво спросил Заиров.
– Ладно, давай наоборот. Тебе вершки, мне остальное.
– Вершки, хм…
– Ну да, – закивал Бабич. – Будешь снимать пенки. Повторяю: в деньгах ты ничего не теряешь, даже экономишь за счет сокращения расходов. Кроме того, вряд ли я сумею тебя обыграть.
Бабич скромно потупился. Заиров подергал себя за растительность на подбородке, проверяя, не спит ли он, и спросил напрямик:
– Зачем тебе это надо?
– Просто я люблю гольф.
– Не прикидывайся идиотом, Боря! Или ты отвечаешь мне честно, или я ухожу.
В подтверждение своих слов Заиров даже стал к Бабичу вполоборота. Тот предостерегающе вскинул руку:
– Погоди. Я скажу. У каждого из нас имеются в этой жизни свои высокие цели, так?
– Допустим. – Кивнувший Заиров вспомнил, как резал глотки русским солдатикам ради того, чтобы достичь своего нынешнего положения, и уверенно подтвердил: – Да, без высоких целей жизнь теряет смысл.
– Вот видишь, – обрадовался Бабич. – Я хочу определять ценовую политику в отношении афганского кока…
– Эй, мы говорим о медикаментах!
– Ну да. Я добиваюсь того, чтобы они, эти медикаменты, стоили в России значительно дешевле, чем теперь.
– Собираешься работать себе в убыток? – не поверил Заиров.
– Только на первых порах, – быстро сказал Бабич. – Потом, когда количество наркома…
– Потребителей лекарств.
– …количество потребителей лекарств удвоится или даже утроится ввиду дешевизны товара, я свое наверстаю. Ведь товарная масса увеличится, а ее обращаемость ускорится.
– Почему? – тупо спросил Заиров. Сейчас он очень напоминал себя прежнего, того молодого сельского паренька Ахмета, которому втолковывали принцип действия взрывного устройства.
Жестикулируя клюшкой на манер учительской указки, Бабич пояснил:
– Дешевизна товара обеспечивает ему широкий покупательский спрос. Другими словами, чем больше россиян польстится на скидки, тем…
– Тем больше они купят лекарств, – закончил Заиров. Стало ясно, что он все-таки не зря выложил денежки за диплом бакалавра экономических наук.
– И число потребителей будет неуклонно расти, – подсказал Бабич.
– Звучит заманчиво. Но это не для меня. Я не приучен откладывать на завтра то, что можно получить сегодня. А вдруг твои прогнозы не сбудутся, Боря? На все воля Аллаха.
– Вот пусть он нас и рассудит.
– Кто?
– Аллах.
– Каким образом?
Бабич похлопал ладонью по крышке кейса:
– Акции против твоего согласия. Сколько продлится партия в гольф? Час, от силы полтора. Значит, очень скоро мы выясним мнение твоего Аллаха по этому поводу.
– А что думает по этому поводу твой Иегова? – съехидничал Заиров.
– Он направил мои стопы сюда, – потупился Бабич, – и вот я здесь.
– Ладно, уговорил, – ухмыльнулся Заиров. – Но форы я тебе не дам.
– Может, хотя бы небольшую? – Средний и большой пальцы Бабича образовали кольцо с едва заметным зазором.
– Не наглей, Боря. Переодевайся и выходи на поле.
– Через пять минут я к твоим услугам.
– И не забудь ручку, – насмешливо посоветовал Заиров.
– Какую ручку?
– Ту, которой ты будешь ставить подписи на бумагах.
– Само собой, – кивнул Бабич.
Заиров, не удостоив его взглядом, вышел. А зря. Ему стоило бы задержаться еще ненадолго, чтобы напоследок заглянуть в глаза Бабича. Там опять разгорались рубиновые огоньки. Это зрелище могло бы заставить Заирова принять совсем другое решение.
* * *Довольный собой Бабич зашел в раздевалку и здесь, без свидетелей, дал волю чувствам, победоносно вскинув кулак. Напрягшаяся рука символизировала член, на который он мысленно нанизал кавказца.
Дело сделано! Заиров втянулся в игру с высокими ставками и очень скоро узнает, каково платить по счетам. Бабич был средненьким игроком в гольф, но подготовился к поединку настолько основательно, что не сомневался в победе. Как бы намереваясь почувствовать ее запах, он даже с шумом втянул носом воздух, но в раздевалке витал лишь терпкий дух мужских подмышек, обуви и носков.
Морщась, Бабич натянул бриджи, свитер, вязаные гольфы и сунул ноги в спортивные туфли. Когда он, вооружась набором клюшек, вышел на площадку, Заиров уже разминался, закатывая в лунку мячи, которые подкатывали ему два дюжих кэдди в фирменных сент-мартиновских футболках клуба. Охранники обританившегося кавказца стояли неподвижно, как истуканы с острова Пасхи.
На приветствие Бабича откликнулись лишь кэдди. Заиров был поглощен отработкой короткого удара, наносимого клюшкой между ногами. В лунку попадали восемь мячей из десяти. Парень, которому предстояло обслуживать Бабича, не удержался от восхищенного посвиста. Охранники самодовольно переглянулись и вновь застыли в классических позах бодигардов. Руки всех троих были скрещены под животами. Им бы не хозяина стеречь, а футбольные ворота, по которым вот-вот пробьют пенальти.
Подумав так, Бабич нервно хохотнул и поманил к себе кэдди:
– Добрый день, парень. Кажется, тебя зовут Сэмом?
– Я Хоукер, сэр, – почтительно ответил подавальщик мячей.
В его речи проскальзывал явственный иностранный акцент, но разве могли определить это сыны гор?
– Привет, Хоукер, – улыбнулся Бабич. – Постараюсь сегодня загонять тебя до седьмого пота.
– Что такое седьмой пот, сэр? – Лицо кэдди сохраняло абсолютную непроницаемость.
– Образное русское выражение. Так говорят о крайней степени усталости.
– Я вынослив, сэр. Но я не знаю русского языка.
– Жаль, Хоукер.
– I am sorry, mister Babich.
Заиров, все это время прислушивавшийся к диалогу, нанес особенно впечатляющий удар, насмешливо воскликнув при этом:
– Хватит болтать, мистеры. Пора приступать.
– Сейчас, – откликнулся Бабич, – только разогреюсь немного.
Повинуясь знаку, Хоукер выбросил к его ногам три пронумерованных мяча. Бабич взял клюшку, взвешивая ее в руке и прикидывая расстояние до дальнего флажка. Подправив мяч, он стремительно замахнулся и ударил. Под смешки охранников мяч взмыл почти вертикально вверх и, превратившись в белую точку, исчез за кронами деревьев.
– Браво, – зааплодировал Заиров.
Бабич сделал вторую попытку, но вперед полетел не мяч, а комок земли, поросший травой.
Сплюнув, Заиров направился к первым воротам, откуда должна была начаться игра. Охранники последовали за ним тремя черными молчаливыми тенями. Бабич, подмигнув Хоукеру, плавно занес клюшку и резко ударил. Мяч, подобно маленькому белому ядру, пронесся над самой макушкой идущего впереди Заирова.
– Я нечаянно, – крикнул ему Бабич.
– За нечаянно бьют отчаянно, – процедил кавказец.
На этот раз его плевок был троекратно продублирован охранниками. Они не испытывали ни малейшего уважения к толстенькому неуклюжему противнику, орудовавшему клюшкой без должной элегантности и сноровки. Бабич опустил голову, чтобы они не увидели улыбки, тронувшей его губы.
– Отличное представление, шеф, – тихо сказал Хоукер, почему-то перешедший на русский язык.
– Представление только начинается, – пробормотал Бабич, снимаясь с места.
Нагоняя кавказцев, он умышленно торопился изо всех сил, чтобы присоединиться к ним вспотевшим и запыхавшимся. Хоукер и одетый в такую же фирменную футболку Фоуллс, исполнявший роль кэдди Заирова, сохраняли почтительную дистанцию, беседуя, как и положено англичанам, о погоде.
Краем уха прислушиваясь к их болтовне, Бабич осмотрел инвентарь Заирова. Тот пользовался новехонькими американскими клюшками, упакованными в черные чехлы. Сумка, в которой они хранились, удовлетворила бы взыскательный вкус любого профессионала. Претенциозная, но впечатляющая экипировка. Под стать владельцу.