Одноклассники смеялись над ее бабушкой и матерью. Ольга слушала их, сцепив зубы. Она не была ни красавицей, ни уродиной, не отличалась выдающейся внешностью, училась средне, держалась в тени. Поступила в институт советской торговли, вышла замуж за литовца, потом за украинца, но когда пришло время получать диплом, была разведена. У нее было право выбора при распределении, и она вернулась в родной городок – не хотела, не могла оставить в своем прошлом непереваренными, непереработанными презрительные взгляды соседей, пьяную бабушкину гитару, мать-самогонщицу, нищету, отчаяние.
Начинала экономистом в горторге, через год стала заместителем директора, еще через полгода – директором, депутатом горсовета. К тому времени у нее была своя квартира, служебная машина и любовник – второй секретарь горкома партии Сергей Изуверов, который вскоре похоронил жену и женился на Ольге. Через два года у них родилась дочь. Муж вовремя ушел из горкома и возглавил крупнейшую в городе строительную организацию.
Наверное, это были самые счастливые годы ее жизни. Большая страна развалилась, цены росли, торговля упала, строительство замерло, бандитов стало больше, чем нищих, – а Ольга была счастлива. Закрывала одни магазины, открывала другие, добывала товар подешевле – хорошо шли куриные головы, обрезки красной рыбы и полуфабрикаты, нанимала одних бандитов, чтобы они воевали с другими, сражалась с конкурентами, несколько раз ее пытались убить, пришлось научиться стрелять из пистолета, раздобытого где-то мужем, но чувствовала она себя так, словно в жилах ее кипел чистый яд – будоражащий, опасный, веселый. По выходным всей семьей выезжали на лесное озеро, которое находилось километрах в трех от города. Купались, загорали, Сергей открывал бутылку вина, закусывали яблоками и помидорами.
В конце девяностых построили двухэтажный дом на берегу озера – под черепичной крышей, с балконами и галереями, с соснами и березами в ограде. Ограду на всякий случай сделали четырехметровой, украсив ее поверху колючей проволокой «егоза».
Вскоре рядом выросли дома других богатых людей – мэра, прокурора, судьи, главного санитарного врача, главного архитектора, начальника полиции, избранных бизнесменов…
Однажды утром Сергей Изуверов не проснулся – остановилось сердце.
Его похоронили в субботу, а в понедельник Ольга, как всегда, в шесть утра плавала в бассейне, потом позавтракала и отправилась в свою контору. В конце недели съездила в Москву, показалась стоматологу, часа три провела в салоне красоты, прошла по магазинам, вечером вернулась домой, поставила в вазу розы, выпила коньяку и заплакала – впервые заплакала, даже на похоронах не плакала, а тут заплакала.
Через несколько лет она стала втрое богаче и вознеслась так высоко, что человека в ней разглядеть уже никто был не в состоянии. Сотни ее людей строили и ремонтировали ее дома, ее магазины, ее офисы, ее дороги, делали ее кирпич, ее бетон и ее асфальт, торговали ее товаром, охраняли, крутили баранку, получали зарплату, приворовывали, пили водку, увольнялись, освобождая место другим, поругивали хозяйку, и ни один из них не удивился бы, попав в ее кабинет и увидев за столом огромного паука или причастие прошедшего времени, а только сказал бы: «Да, это она, Ольга Изуверова, аминь».
Вдовый начальник полиции Дмитрий Иванович Потехин, мечтавший объединить свои бензоколонки и автомастерские с ее бизнесом, трижды делал Ольге предложение, но она отказывала ему, предпочитая случайные связи браку по расчету. Ольга хотела любви.
По вечерам она смотрела запись «Рабыни Изауры» серию за серией и шмыгала носом. Ей хотелось, чтобы мужчина каждый день подносил ей розу, встав на колено и прижав руку к груди. Чтобы этот мужчина был красив, высок и молод. Чтобы каждая его мощная мышца четко рисовалась на теле, как у бодибилдера из журнала. И чтобы по вечерам они ужинали на террасе с видом на море, а на столе в стеклянном сосуде горела свеча. Чтоб, наконец, сбылись ее детские мечты, в которых она мстила всему миру за бабушкину пьяную гитару, за мать-самогонщицу и утирала нос всем, кого считали красавицами, и тем, кто не обращал внимания на заурядную Ольгу…
Благодаря уму, чутью, упорству и стойкости она преодолела множество препятствий, построила успешный бизнес, стала самой богатой женщиной в городе, но главного добилась только сейчас, в сорок восемь лет: она привела в дом мужчину своей мечты. Он был необычайно красив – таких красавцев сроду не бывало в ее постели. Такие жили в глянцевых журналах, где рекламировали самую дорогую одежду, парфюм и автомобили, они жили в кино, в музеях и картинных галереях, в мечтах наконец, но в жизни такие ей не встречались ни разу. Ни в Москве, ни в родном городке. Высокий, широкоплечий, мускулистый, длинноногий. Мужественный, но с примесью чего-то девичьего, милого, мягкого. Утонченность гармонично сочеталась в нем с брутальностью. Взгляд, поворот головы, движение руки – каждое его движение отзывалось в ее душе волнением. Существо из иного мира, пришелец, дивное диво – прекрасное и опасное. Дружки-уголовники раздели его догола и подвесили за ноги на дереве, как собаку. Преступники – такие же, как он. Вор, насильник, убийца. Нет, думала Ольга: такой красивый мужчина не может быть воришкой, который шарит по чужим карманам. Он, конечно же, убийца. И не просто убийца, думала она: его жертвой может быть только исключительный человек – президент России или Филипп Киркоров, не меньше. При этой мысли на глазах у нее выступили слезы счастья…
Ольга предупредила подчиненных, чтобы в пятницу, субботу и воскресенье никто ее не беспокоил, соврала дочери о поездке в Москву, дала домработнице отпуск до понедельника, заказала доставку на дом цветов, вина и еды.
Эти три дня они провели вместе, Ольга и Сандро. По вечерам они ужинали на террасе с видом на озеро, и на столе в стеклянном сосуде горела свеча.
Ольга чувствовала, что в ее жилах снова кипит чистый яд, будоражащий, опасный и веселый, и была счастлива. Ей удалось все. Она заставила заткнуться тех, кто смеялся над ее бабушкой и матерью. Она стала богатой – собак кормила докторской колбасой. Она спала с самым красивым в мире мужчиной.
Оставалось решить, как быть дальше.
Сандро клялся, что он не в розыске. Но у него не было документов. Никаких. А значит, придется обращаться за помощью к начальнику полиции Потехину. Дмитрий Иванович всегда хотел иметь долю в Ольгином бизнесе, и сейчас, похоже, наступил тот момент, когда ей придется пойти ему навстречу. Она трижды отказывалась выйти за него замуж – не хотелось бы, чтобы он вспомнил об этом именно сейчас, когда Сандро нужен паспорт не только обычный, но и заграничный.
Это был следующий пункт ее плана – поездка за границу. Ольга решила на месяц-другой отойти от дел и съездить с Сандро в Испанию или Италию. Море, солнце, вино, любовь – и никаких мыслей об окружной дороге, которую строила ее компания, и о ее магазинах, торгующих куриными головами…
– Но пока я буду заниматься твоими документами, – сказала она в понедельник за завтраком, – тебе придется посидеть здесь, дома. Через час придет Марина, домработница, скажешь, что ты мой племянник из Киева. Двоюродный племянник. Болтай при ней поменьше. Она девчонка хоть и своя, но слишком любопытная.
– А ты? – спросил Сандро, глядя на Ольгу жалобно. – Тебя долго не будет?
– До вечера. Ну не обижайся, сделаю все дела – и уедем отсюда к черту…
Зазвонил телефон.
Ольга посмотрела на часы – половина девятого – и взяла трубку.
Звонила дочь.
– Ма, Игоря привезли…
– А что так рано?
– Дмитрий Иваныч привез…
Ольга нахмурилась.
– Сейчас приду.
Взяла сумочку, приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать Сандро, с улыбкой погрозила ему пальцем.
Год назад Ольга построила рядом со своим дом для дочери. Это был свадебный подарок – Алиса только что вышла за Игоря. Зять был неглупым и хватким парнем, в тещиной компании занимался строительством. Но семь месяцев назад он попал в аварию. С той поры его возили из больницы в больницу – все без толку: Игорь по-прежнему видел лишь одним глазом, мочился под себя и мог пошевелить только тремя пальцами на правой руке. Врачи ничего хорошего не обещали, и в конце концов на семейном совете было решено вернуть Игоря домой.
Рядом с Алисой то и дело возникал полковник Потехин, сосед по дачному поселку. Ольга понимала, что у Дмитрия Ивановича на уме, но уж лучше он, чем какой-нибудь случайный красавчик, который промотает деньги Алисы. Длинноногая, грудастенькая, жопастенькая, но глуповатенькая, дочь с трудом окончила платное отделение медицинского, ни дня не работала в больнице и больше всего на свете любила бродить по магазинам, выбирая новые юбки, духи или туфли. Лежачий муж, требующий постоянного присмотра, уколы, таблетки, капельницы, кал и моча – все это, конечно, не для нее. Придется нанимать сиделку, а дальше – дальше что Бог даст…
Ольга нашла Алису в кухне.
Дочь пила кофе, хныкала, Потехин утешал ее, похлопывая по руке.
Начальник полиции был коренастым мощным мужчиной с брюшком, лысиной и выпяченной нижней губой, из-за которой в городе его называли Муссолини или Дуче. Раньше его бизнесом занималась жена, а после ее смерти – старшая дочь, вздорная и неумная толстуха, которая была замужем за смирным пьяницей, боявшимся и жены, и тестя. Но на самом деле, конечно, все дела вел сам Дмитрий Иванович.
– Нужна медсестра, – сказала Ольга, кивком поблагодарив Потехина за кофе. – А где Нина Федоровна?
Нина Федоровна убирала в доме дочери, готовила еду и стирала белье.
– У нее кто-то умер, – сказала дочь, всхлипнув.
Ольга поморщилась.
– Возьми себя в руки, милая моя, – сказал Потехин.
– Я тебе Марину пришлю, – сказала Ольга. – Пока Нины Федоровны нет, она тут тебе поможет. Приберет, приготовит…
– Есть у меня одна медсестра, – сказал Потехин. – Правда, узбечка и берет недешево, но хорошая медсестра.
– Недешево – это сколько? – спросила Ольга.
– Надо с ней самой поговорить, милая моя, – сказал Потехин.
Потом они пошли в комнату, где был устроен Игорь. Ольга велела подвинуть его кровать ближе к окну, послала дочь за полотенцами и салфетками, а Потехина попросила вынести вон цветы.
– Здесь нужен диван, – сказала она, когда Потехин вернулся. – Диван для медсестры.
Позвонила Марине, но та не ответила. Ольга нахмурилась. На часах было девять, домработница давно должна была прийти. Наверное, пришла и теперь строит глазки Сандро. Марине семнадцать, она хорошенькая и вертлявая, и кто знает, что там сейчас между ними…
– Дмитрий Иванович, ты поговори с этой узбечкой, а я сейчас Марину сюда подгоню. Здесь же все надо пропылесосить, полы вымыть… я ненадолго…
Она прошла через сад, толкнула калитку в заборе, отделявшем ее участок от участка дочери, и направилась к боковой двери, через которую в дом можно было войти незаметно. Отперла дверь, стараясь не шуметь, сняла туфли и босиком поднялась наверх. Проскользнула в гардеробную, приникла к щелке в двери, услыхав шаги, затаила дыхание.
– С твоей-то фигуркой, – сказал Сандро. – Давай, давай!
В руках у него было платье, в котором Ольга вечером была за ужином. Они ужинали при свечах, и Сандро сказал, что лучшая одежда для женщины – объятия любимого мужчины. У Ольги кружилась голова от счастья. А сейчас он хотел, чтобы это платье примерила Марина. Марина вышла на середину спальни – на ней были Ольгины кружевные трусы, дорогой французский лифчик и серьги с изумрудами, подарок покойного мужа, – взяла платье, надела, вскочила на кровать и подбоченилась.
– Класс, – сказал Сандро, – но лучшая одежда для женщины – объятия любимого мужчины.
– Че, прям здесь? – спросила Марина. – На ее кровати?
Сандро бросился к ней, повалил, зарычал, навалился, полез рукой под платье, Марина засмеялась, болтая ногами в воздухе и извиваясь всем телом…
Ольга вытерла ладонью слезы, размазав тушь по щекам, включила в гардеробной свет, взяла палку для выбивания ковров, стоявшую в углу, и открыла дверь.
Марина увидела ее первой, оттолкнула Сандро, закричала:
– Мишка! Она нас убьет! Убьет!
Сандро скатился набок, Марина поползла с кровати – Ольга успела ударить ее палкой по заднице.
– Теперь ты Мишка, да? Мишка, да? – закричала она. – А ну пошли вон, сукины дети! А ну вон отсюда к черту!
Сандро ловко выхватил у нее палку и ударил Ольгу по голове. Она замерла, и тогда он ударил еще раз – теперь изо всей силы, а когда она упала лицом на ковер, нанес несколько ударов по затылку. Отбросил палку, схватил Марину за руку, помог встать, встряхнул.
– Успокойся, – сказал он. – Быстро собирайся. Вещи, деньги, камни – все, что можно взять с собой. Ты меня слышишь? – Снова встряхнул Марину. – Надо сматываться отсюда. Собирайся. Одежду возьми, деньги…
– Я это платье хочу, – сказала Марина. – И туфли.
– Конечно, – сказал Сандро. – Молодец, Мариночка, молодец. Собирайся, надо уходить. Главное – деньги не забудь. Слышишь? Деньги!
Пока Марина собирала вещи и искала деньги, Сандро снял с пальцев Ольги кольца, вырвал из ушей серьги, обшарил спальню, вытряхнул из шкатулки цепочки, браслеты, рассовал по карманам, поднял с пола телефон, улыбнулся, кивнул, тоже сунул в карман.
Сумка, которую собрала Марина, оказалась слишком тяжелой. Сандро выкинул из нее зимние сапоги, хрустальную вазу, большую кошку из ляпис-лазури, которую Ольга привезла из Египта, взвесил сумку в руке, кивнул.
– А деньги?
– Это все, – сказала Марина, протягивая несколько купюр. – Пять тыщ. У нее ж все деньги в банке.
– Ну ладно, пошли.
Сандро выглянул из двери, осмотрелся, потянул Марину за собой.
Они бегом пересекли лужайку перед домом, свернули в заросли сирени в углу у забора, присели, переводя дух.
Внезапно в кармане у Сандро зазвонил телефон. Он вытащил телефон, нажал кнопку, но звонок раздался снова. Сандро зашипел, вжал телефон в землю.
– Вот вы где, милые мои, – сказал Потехин. – А ну-ка, выходите сюда, выходите…
Перепуганные Сандро и Марина вылезли из кустов и уставились на Потехина. В правой руке у него был пистолет, а в левой наручники.
– Иди-ка сюда. – Полковник поманил Марину, протянул ей наручники. – Надень на него. Просто надень и защелкни. А ты повернись!
Сандро повернулся, Марина надела на него наручники.
– Дядь Мить, – заныла она, – это все он, все он, дядь Мить…
– Я знаю, милая моя, знаю, – сказал Потехин участливо. – Ты неплохая девочка, наша девочка, ты моя бедная деточка… а вот он… откуда ты взялся, а? Кто такой?
– Дядь Мить… – начал было Сандро.
– Цыц, – прервал его Потехин, – для тебя я никакой не дядя Митя. Для нее – дядя Митя, а для тебя – гражданин полковник. Повтори!
– Гражданин полковник…
– А ты, милая… – Потехин мягко улыбнулся Марине. – Принеси-ка нам… чем вы там Ольгу Сергеевну? Бейсбольной битой, да?
– Это не я! – закричала Марина. – Это он! Он ее палкой! Дядь Мить, палкой! Насмерть!
– Ну-ну, – сказал Потехин. – Вот и принеси эту палку. Да быстро, Мариночка, одна нога здесь, другая там. А ты сядь.
Сандро сел на землю. Губы у него дрожали.
– Документы есть?
– Нету.
– Так откуда ты?
– Из Тулы.
– Из Тулы… и что ты тут делал у нас? Где тебя Ольга Сергеевна нашла, такое сокровище?
– В лесу.
– А в лесу что ты делал?
– Висел. На дереве висел.
– Значит, случайно здесь у нас…
– Ну да.
– А делов-то вон сколько понаделал…
Сандро молчал.
– Бедная Оля… – Потехин вздохнул. – Бедная…
Прибежала запыхавшая Марина – принесла палку для выбивания ковров.
– А теперь, Мариночка, – сказал Потехин, – врежь ему как следует.
– Дядь Мить…
– Давай, давай, милая моя, а то ведь я сейчас дядя Митя, а через час гражданин полковник. Посажу тебя лет на десять за убийство – ты ж этого не хочешь?
Марина зажмурилась и ударила Сандро по голове.
Потехин крякнул, поморщился.
– Нет, Мариночка, не так. Ты его по коленке, вот по этой, и изо всех своих сил. Понимаешь? Изо всех, Мариночка!
Марина сжала губы, наморщила лоб и ударила палкой по колену.
Сандро зашипел от боли и упал набок. Брюки в паху у него потемнели.
– А теперь, Мариночка, беги к Алисе, беги, – сказал Потехин, – она там одна, бедная, ей помощь нужна. Бегом, Мариночка, бегом!
Марина убежала.
Потехин присел на корточки.
– Слышишь меня, эй? Так вот. Сейчас приедут мои ребята, начнут задавать вопросы, а ты будешь отвечать. Ты будешь отвечать правильно. Понимаешь?
Сандро кивнул.
– Ты все сделал сам, один. Никакой Марины рядом не было. Ты меня понял?
Сандро снова кивнул.
– Словами, – сказал Потехин. – Скажи словами: да, понял, гражданин полковник.
– Понял, гражданин полковник…
Потехин встал, взял палку и что было силы ударил Сандро по другому колену.
Сандро потерял сознание.
– Это тебе от меня, дружок…
Оставив Сандро во дворе, полковник обошел дом, постоял у тела Ольги, спустился в кухню, налил в стакан коньяку, выпил, позвонил в полицию.
Алиса проплакала весь день. Марина рассказала ей о смерти Ольги Сергеевны, и Алиса упала в обморок, а потом плакала весь день. Марина приготовила обед, но у Алисы не было аппетита. Марина поела, поглазела на неподвижного мужа Алисы, подремала в гостиной на диване, попила чаю, приготовила ужин, помогла Алисе покормить Игоря, сменить ему подгузники, уговорила Алису перекусить бутербродами, они выпили бутылку вина, после чего Марина ушла домой.
Алиса не спала, когда пришел Дмитрий Иванович.
Она бросилась ему на шею, разрыдалась, Потехин бережно обнял ее, погладил по спине.
– Ну-ну, милая моя, ну-ну… давай-ка перекусим, что ли… как ты? Со мной за компанию? Ну и хорошо… ты разогрей пока еду, а я душ приму…
За ужином они выпили бутылку коньяка, и когда пришло время идти спать, Алиса ног под собой не чувствовала. Дмитрий Иванович подхватил ее на руки, отнес в спальню, раздел, уложил, лег рядом. Алиса положила голову на его плечо.