Я вспоминаю подробности. Как и все остальные моменты того дня, они яркие, как свежая краска. Курорт, стилизованный под храм Майя. А внутри – Америка, только рождественские песни исполняют Мариачи. Рождество. Они ездят туда отдыхать. На Рождество. Или на Новый год? Но я могу захватить и то, и другое!
Я превращаюсь в Вау и начинаю искать этот курорт в Канкуне. На экране один за одним мелькают пляжи с кристально чистой водой. Кажется, что им не будет конца, и все эти огромные курорты похожи на храмы Майя. Лулу упоминала какую-то реку. Помню, я удивился, река на морском курорте. Настоящих рек в Канкуне не течет. Там есть поля для гольфа, бассейны, скалы для ныряльщиков, водные горки. А реки? Я натыкаюсь на нее, когда читаю описание «Паласио Майя». «Медленная» речка, – искусственный ручеек, по которой сплавляются на надувных кругах.
Поиск сужается. Курортов, похожих на храм Майя с медленными речками, не так много. Я вижу четыре. На одном из них в районе между Рождеством и Новым годом может оказаться Лулу.
На улице льет дождь, а Интернет восхваляет мексиканскую жару с постоянно ясным небом и палящим солнцем. А я все время сидел и думал, куда же поехать. Так почему бы не туда, найти ее? Я перехожу на сайт авиабилетов и смотрю, сколько будут стоить два билета в Канкун. Дорого, но, в конце концов, я могу себе это позвонить.
Хлопаю крышкой ноутбука, в голове складывается список. Он кажется таким простым.
Получить паспорт.
Позвать Брудье.
Купить билеты.
Найти Лулу.
Пятнадцать
К шести часам вечера у нас с Брудье уже есть билеты на самолет и забронирован номер в дешевом отеле в Плая-дель-Кармен. Меня захлестывает чувство удовлетворения, ведь я за один день продвинулся куда больше, чем за последние два месяца. Осталось лишь одно.
«Надо поговорить», – пишу я сообщение Ане Лусии. Она сразу же отвечает: «Я знаю, о чем. Приходи к 8». Я пьянею от облегчения. Она умна. Понимает, как и я, что у нас с ней неизвестно что, но пятен нет.
Я покупаю бутылку вина. Ведь мы можем расстаться, как культурные люди.
Она приветствует меня в ярко-красном бикини с еще более ярко-красными губами. Она берет вино и затаскивает меня в комнату. Всюду горят обрядные свечи, словно в храме или в какой религиозный праздник. У меня дурное предчувствие.
– Carico.[33] – Я все поняла. Ты столько говорил о том, как ненавидишь холод. Я должна была догадаться.
– О чем?
– Конечно же, ты хочешь куда потеплее. И знаешь, что у меня тетя с дядей в Мехико, но откуда ты знаешь про виллу в Исла-Мухерес?
– Исла-Мухерес?
– Там очень красиво. Она прямо на пляже, бассейн и слуги. Они приглашают нас там пожить, если захотим, или же можно остаться на материке, но не в этом дешевом отеле. – Она морщит нос. – Я заплачу за отель, я настаиваю, и не спорь. Поскольку ты купил билеты, это будет по-честному.
– Билеты. – Я могу лишь повторять за ней.
– Carico, – воркует Ана Лусиа. – Ты, наконец, познакомишься с моими родственниками. Они устроят вечеринку. Родители расстроились, что я не еду в Швейцарию, но поскольку это все ради любви, они поняли.
– Ради любви, – говорю я, и когда до меня все доходит, меня мутит. Интернет-браузер. Все мои страницы. Билеты на двоих. Отель. Я улыбаюсь фальшивой сладкой улыбкой. Как тут найти правильные слова? Я ей скажу, что случилось недоразумение; билеты для мальчишника, я лечу с Брудье – и это правда.
– Знаю, ты хотел сделать сюрприз, – продолжает она. – Теперь я знаю, кому ты звонил украдкой, но amor,[34] вылет через три недели, когда ты собирался мне сказать?
– Ана Лусиа, – начинаю я. – Ты все не так поняла.
– В каком смысле? – Она еще не теряет надежду, что я имею в виду какую-нибудь мелочь вроде отеля.
– Билеты. Они не для тебя. А для…
Она перебивает.
– А для другой? Для той парижанки?
Может, я не такой уж хороший актер, как думаю. Обожание на ее лице резко и всецело сменяется на подозрительность, и мне уже кажется, что она понимала это всегда. И сейчас я играю плохо, потому что хоть с языка и готово слететь благовидное объяснение, по лицу, наверное, все понятно. По ней тоже все это видно – красивое лицо Аны Лусии искривляется, она сначала как будто не может поверить, но потом верит.
– Hijo de la gran puta![35] Француженка? Ты все это время поддерживал с ней отношения, да? – вопит Ана Лусиа. – Вот зачем ты ездил во Францию?
– Все не так, – говорю я, поднимая руки.
Она распахивает дверь, выходящую на кампус.
– Именно так, – говорит она, выталкивая меня наружу. Я стою. Ана Лусиа швыряет в меня свечу. Она пролетает мимо и падает на подушечки, которые лежат у нее на ступеньках. – Ты все время тайком встречался с этой французской шлюхой! – Мимо меня пролетает еще одна свеча и падает в кусты.
– Ты сейчас пожар устроишь.
– Вот и хорошо! Сожгу всю память о тебе, culero![36] – И бросает еще одну свечу.
Дождь уже прекратился, и хотя дует сильный ветер, кажется, что поглазеть на нас собралась половина колледжа. Я пытаюсь отвести Ану Лусиу обратно в комнату, успокоить. Но ни то, ни другое мне не удается.
– Я ради тебя отменила поездку в Швейцарию! Родственники организовали вечеринку. А ты все это время бегал к этой французской шлюшке. На моей земле. Там, где живет моя семья! – Ана Лусиа стучит кулаком по своей обнаженной груди, словно претендует на владение не только Испанией, но и всей Латинской Америкой.
В меня летит очередная свеча. Я ловлю ее, и она взрывается, орошая мою руку стеклом и горячим воском. По коже от ожога идут волдыри. Я мельком задумываюсь о том, останется ли шрам. Наверное, нет.
Шестнадцать Декабрь Канкун
Расцвет цивилизации Майя был более тысячи лет назад, но трудно представить, что в те времена даже самый главный храм охранялся с таким усердием, как курорт «Майя-дель-Соль» в наши дни.
– Номер? – спрашивают охранники у нас с Брудье, когда мы подходим к воротам в огромной высеченной из камня стене, которая, кажется, тянется на километр во всех направлениях.
– Четыреста семь. – Брудье успевает раньше меня.
– Карточка, – говорит охранник. На его жилетке красуются пятна пота.
– Гм, я ее в номере оставил, – отвечает Брудье.
Мужчина открывает папку и начинает листать.
– Мистер и миссис Йошимото? – спрашивает он.
– Ага. – Брудье берет меня под руку.
Охранник недоволен.
– На территорию разрешен вход только постояльцам. – Он резко захлопывает папку и подходит к окошечку.
– Мы не постояльцы, – говорю я с заговорщической улыбкой, – мы кое-кого ищем.
– Имя? – Он снова берется за папку.
– Я точно не знаю.
Подъезжает черный «Мерседес» с тонированными стеклами, он даже остановиться не успевает, как охранник поднимает ворота и машет ему рукой, чтобы проезжал. Потом он с усталым видом поворачивается к нам, и на миг мне кажется, что мы победили.
– Уходите сейчас же, пока я полицию не вызвал.
– Полицию? – восклицает Брудье. – Ну зачем? Давайте расслабимся. Снимем жилетки. Может, выпьем чего-нибудь. Мы сходим в бар, в отеле же наверняка есть хороший бар. Мы принесем вам пивка.
– Это не отель. Это дом отдыха.
– И что именно это означает? – интересуется Брудье.
– Что вам нельзя сюда входить.
– Сжальтесь. Мы из Голландии прилетели. Он девушку ищет, – говорит Брудье.
– Все мы ищем себе девушку, – говорит второй охранник, стоящий чуть в глубине, и они оба хохочут. Но все равно не впускают нас.
Разозлившись, я с силой пинаю мопед, и он, наконец, заводится. Пока все идет не совсем так, как я ожидал, включая погоду. Я думал, что в Мексике будет тепло, но здесь ты весь день как в духовке. Может, так кажется потому, что вместо того, чтобы лечь на пляже, где дует прохладный ветерок, как предлагал разумный Брудье, я в первый же день, то есть вчера, поехал осматривать руины Тулума. Лулу говорила, что они каждый год ездят в одно и то же место, Тулум тут ближе всего, и я вообразил, что могу застать ее там. За четыре часа я увидел тысячи людей, изрыгаемых автобусами, мини-вэнами и машинами. Дважды мне показалось, что я вижу ее, и я бросался бежать. Прическа была та, но девушка не та. Хотя я подумал, что у нее, возможно, уже другая стрижка.
Я вернулся в наш крошечный отель обгоревшим, с больной головой, и оптимизм, с которым я думал об этой поездке, скис. Брудье радостно предложил обойти отели, там народу поменьше. Еще напомнил про пляж на случай неудачи: «Там так много девчонок», – прошептал он чуть не благоговейно, показывая туда, где на каждом квадратном метре бикини.
Их так много, подумал я. Почему я ищу именно эту?
* * *«Паласио Майя», еще один курорт из моего списка, сделанный в стиле майя, он находится в нескольких километрах к северу от нас. Мы тащимся по шоссе, вдыхая выхлопы обгоняющих нас туристических автобусов и грузовиков. На этот раз мы прячем мопед в каких-то цветущих кустах, растущих вдоль извилистой ухоженной дороги, которая ведет к входным воротам. Курорт «Паласио Майя» сильно похож на «Майя-дель-Соль», только вместо монолитной стены здесь стоят огромные пирамиды, между которыми расположены охраняемые ворота. В этот раз я подготовился. Я говорю охраннику по-испански, что ищу подружку, которая здесь остановилась, хочу сделать ей сюрприз. И сую ему в руку двадцать баксов. Он не говорит мне ни слова – просто открывает ворота.
– Двадцать баксов, – комментирует Брудье, кивая, – куда лучше, чем пара пива.
– Наверное, два пива тут столько и стоят.
Мы идем по мощеной дороге, ожидая увидеть отель или хоть какой-то намек на него, но нас встречает очередная охрана. Только эти улыбаются нам, говорят «buenos dias»,[37] словно ожидали нашего визита, они смотрят на нас оценивающе, как кошки на мышей, и я понимаю, что тот охранник позвонил предупредить. Я молча достаю из кошелька еще десятку.
– О gracias, señor, – говорит охранник. – Que generoso![38] – А потом оглядывается. – Но нас двое.
Я смотрю в кошелек, в котором уже пусто. Я показываю, что он пуст. Охранник качает головой. Я понимаю, что первому дал слишком много. Надо было ограничиться десяткой.
– Слушайте, – говорю я, – ничего не осталось.
– Вы в курсе, сколько тут стоит номер? – спрашивает он. – Тысячу двести баксов за ночь. Если хотите, чтобы я впустил вас с другом, чтобы вы могли плавать в бассейне, нежиться на пляже, играть в теннис и пользоваться буфетом, то нужно заплатить.
– Буфетом? – перебивает Брудье.
Я шикаю на него и обращаюсь к охраннику.
– Нам все это не нужно. Мы ищем одну девушку из постояльцев.
Охранник изумленно вскидывает бровь.
– Если вы знаете кого-то из гостей, зачем крадетесь, как воры? Думаете, только потому, что вы белые и предложили нам десятку, мы поверим, будто вы богаты? – со смехом спрашивает он. – Этот фокус уже устарел, amigo.[39]
– Я не хочу ничего красть. Я ищу девушку. Американку. Возможно, она тут.
Охранник уже хохочет от всей души.
– Американку? Я бы тоже не отказался. Но они стоят больше десятки.
Мы смотрим друг другу в глаза.
– Отдавайте деньги, – говорю я.
– Какие деньги?
Я в ярости подхожу к мопеду. Брудье тоже бормочет что-то о том, как нас обобрали. Но меня эти тридцать долларов не интересуют, я злюсь даже не на охрану.
Я все заново проигрываю в голове наш разговор с Лулу. Тот, про Мексику. О том, как ее злит, что они с семьей ездят каждый год на один и тот же курорт. Я сказал, что, возможно, в следующую поездку ей следует нарушить график. «Испытай судьбу. Посмотри, что будет». А еще я пошутил, что, может, и сам когда-нибудь сюда приеду, и мы случайно встретимся и сбежим. Я даже не представлял тогда, что эта вскользь брошенная реплика превратится в реальность. «Думаешь, такое возможно? – спросила она. – Что мы вот так внезапно столкнемся?» Я сказал, что это будет очередная случайность, а Лулу пошутила в ответ: «Значит, ты хочешь сказать, что я – случайность?»
Когда я это подтвердил, Лулу сказала нечто странное. Что ей, кажется, ничего более лестного никогда не говорили. И она не просто напрашивалась на комплимент, а по-честному раскрылась передо мной, и это прозвучало настолько обезоруживающе, как если бы она не только сама передо мной обнажилась, но разоблачила и меня. Услышав это, я почувствовал, будто мне доверили что-то важное. Но еще мне стало грустно, поскольку мне показалось, что она сказала правду. А если это правда, то она неправильная.
Я многим девчонкам льстил – тем, которые заслуживали этого, и тем, кто нет. Лулу заслуживала, она была достойна куда более серьезных комплиментов, чем «случайность». Так что я решил сказать ей что-нибудь хорошее. И слова, вырвавшиеся из моих уст, похоже, удивили нас обоих. Я сказал, что она кажется таким человеком, который вернет найденные деньги, который плачет над фильмами, который делает то, что его пугает. Я даже не знаю, откуда я все это взял, но пока я говорил, я не сомневался, что так оно и есть. Хоть это кажется и невероятным, я как будто знал ее.
Но только сейчас до меня доходит, насколько я ошибался. Я ничего не знал о ней. Я не задал самых простых вопросов, например, где именно они отдыхают в Мексике, когда, ее фамилию и даже имя. И вот теперь я всецело завишу от милости охранников.
Мы возвращаемся в свой хостел в пыльном районе Плая-дель-Кармен, где полно бродячих собак и жалких магазинчиков. В соседнем кафетерии продают дешевое пиво и тако с рыбой. Мы заказываем всего по нескольку порций. Заваливается пара путешественников, которые остановились в том же хостеле. Брудье подзывает их к нам и начинает пересказывать наши приключения, приукрашивая так, что начинает казаться, будто все это было даже весело. Так рождаются все хорошие байки из путешествий. Самое ужасное становится самым смешным. Но я еще слишком зол, так что мне невесело.
Марджери, симпатичная канадка, сострадательно цокает языком. А британка Кассандра с коротким ежиком волос сетует, какие мексиканцы бедные, что в НАФТА столько недостатков, а Ти-Джей, загорелый техасец, просто смеется.
– Видел я этот «Майя-дель-Соль. Диснейленд на Ривьере».
Я вдруг слышу, как за столиком у нас за спиной кто-то фыркает. «Más como Disneyland del infierno».[40]
Я оборачиваюсь.
– Вы знаете это место? – интересуюсь я на испанском.
– Мы там работаем, – отвечает мужчина повыше.
Я протягиваю руку.
– Уиллем.
– Эстебан.
– Хосе, – говорит тот, что пониже. Они тоже похожи на макаронину с тефтелей.
– Можете меня туда провести?
Эстебан качает головой.
– Я рискую потерять работу. Но есть простой способ туда войти. Вам даже заплатят.
– Правда?
Эстебан спрашивает, есть ли у меня кредитка.
Я достаю кошелек и показываю ему новенькую «Визу», которую мне дали в банке после того, как у меня там появился вклад на приличную сумму.
– Хорошо, – говорит Эстебан. Осматривает меня – футболка и поношенные хаки. – И надо приодеться, чтобы не как бродяга.
– Без проблем. А потом что?
Эстебан объясняет, что тут полно торговых представителей, пытающихся продать таймшеры местных курортов. Они ошиваются в прокатах автомобилей, в аэропортах, даже на руинах есть. «Если подумают, что у тебя есть деньги, предложат тур по курорту. Даже заплатят за потерянное время, дадут денег, все покажут, бесплатный массаж и все дела».
Я пересказываю все Брудье.
– Кажется, это слишком прекрасно, чтобы быть правдой, – говорит он.
– Не слишком уж прекрасно, но это правда, – отвечает по-английски Хосе. – Многие покупают эти таймшеры, принимают такое важное решение всего лишь за один день. – Он качает головой, то ли с удивлением, то ли с презрением, то ли всё вместе.
– Глупые богачи, – со смехом говорит Ти-Джей. – Значит, достаточно лишь произвести впечатление, что у тебя полно бабла.
– Но у него действительно полно бабла! – отвечает Брудье. – Какая разница, как он при этом выглядит?
Хосе возражает:
– Не важно, что ты представляешь собой на самом деле. Важно лишь то, какое впечатление ты производишь.
* * *Я покупаю нам с Брудье льняные брюки и рубашки буквально за бесценок, но при этом трачу дикую сумму на очки от Армани в туристическом центре города.
Брудье просто в ужасе от того, сколько они стоят. Но я говорю, что это необходимо.
– Детали в данном случае говорят очень много. – Тор постоянно это твердила, объясняя, почему «Партизан Уилл» использует минималистические костюмы.
– И что же они говорят? – интересуется он.
– Что мы богачи, плейбои и лентяи, которые сняли дом на Исла-Мухерес.
– Получается, что за исключением дома, ты будешь выдавать себя за себя?
* * *На следующий день все празднуют Рождество, так что мы ждем еще. В первом прокате мы чуть было уже не взяли машину, прежде чем поняли, что тут нам никто никакого тура не предложит. В следующем нас встретила улыбающаяся большезубая блондинка-американка и поинтересовалась, откуда мы и надолго ли.
– Ох, мне так нравится Исла, – мурлычет она, когда мы рассказываем про виллу. – Вы в «Манго» уже были?
Брудье чуть не запаниковал, но я лишь сдержанно улыбнулся.