— Он хочет, чтобы я руководила тобой.
— Мы купим пару стилетов по пути домой, — отозвался он.
Я сказала:
— Мне надо вернуться в Филадельфию.
— Но там ведь твоя мать, — сказал он.
Я сообщила, что и Генри наконец приехал.
— Значит, ты останешься?
— Нет.
— Бог мой! — сказал он. — Ну хотя бы на один паршивый денек!
— Отец при смерти. А ты идешь на поправку.
Я спросила, кто бы мог побыть с ним. И тут же поняла, как мало у Арчи друзей.
— Позови Микки, — попросил он.
— Сумеет ли он паясничать в этой ситуации?
— Ситуация требует паяца. — И Арчи пробасил: — Пришлите клоунов!
* * *Вскоре явился Микки. Он был одет в кафтан и желтую шляпу с высокой тульей. Волосы его казались сальными, а подбородка явно не касалась бритва. Он нагнулся и поцеловал Арчи в щеку.
Арчи скорчил гримасу.
— Прошу прощения, мне пора, — сказала я.
Микки объявил:
— Хочу украсть немножко лекарства. — И пошел в холл.
Я поняла, как тяжело дался Арчи вопрос:
— Не побудешь ли ты со мной еще хоть немного?
И поехала в Филадельфию на следующем поезде.
15
Когда Генри забирал меня на станции, он сказал, что папу подключили к «искусственным легким» и напичкали огромным количеством успокоительного. В нем поддерживали жизнь, только и всего.
В палате с шумом работали «искусственные легкие»: они делали вдохи и выдохи, дышали за отца. Я держала отца за руку, но не знала, здесь ли он еще.
Вошла медсестра и принесла квадратный пластиковый мешочек с кровью.
— Он знает, что я пришла, — сказала она мне. — Это показывает монитор.
* * *Генри позвал друзей и родственников, и они начали съезжаться.
* * *Когда все ушли, я снова села на стул у кровати отца. Я думала о рассказе Кафки «Превращение», о том, как сестра Грегора, который превратился в таракана, научилась кормить его отбросами.
Я пыталась объяснить Генри, что это трансцендентный акт и что мне хотелось совершить нечто подобное.
Он сказал:
— Пожалуйста, не корми отца отбросами.
— Я не знаю, чего от меня хочет папа, — сказала я. — Знаю только, что я этого не сделаю.
Генри взял меня за руку и долго не отпускал.
* * *Папа умер в тот же вечер, чуть позже.
16
Я позвонила Арчи, который был уже дома. Он говорил нужные слова, но до меня они не доходили. Он спросил, когда похороны, и я назвала число.
— Ты хочешь, чтобы я приехал? — спросил он.
— Нет. Со мной все в порядке, — сказала я, будто он спросил меня именно об этом.
* * *Приехала Софи. Она остановилась у нас, в моей комнате, и пока я изливала ей душу, она поглаживала меня по спине.
* * *Бабушка приехала только в день похорон. Она разговаривала с поставщиками продуктов и осматривала подносы с мясом и салатами, которые будут поданы на поминках. Она постукивала на кухне своими высокими каблуками и разговаривала с моей матерью о том, кто приехал и сколько будет народу. Она спросила: «А помнишь Долорес Гринспен? Она звонила». Я полумала, что бабушка не имела особого влияния на моего отца, но теперь старается сделать все так, чтобы в доме был порядок, и так все на будущие времена и останется. Всему этому она научила мою мать.
* * *Мама, Генри и я сели в черный лимузин, который приехал забрать нас на похороны. Когда женщина, которую я не узнала, появилась на подъездной дорожке, Генри спросил: «Кто это?», и мама объяснила, что это соседка, которая вызвалась побыть в доме во время похорон, чтобы в пустой дом никто не забрался.
— Это и есть миссис Калифанос, — сказала мама.
Женщина махнула рукой, а мама кивнула в ответ.
— Очень милая дама, — сказала мама.
* * *Вечером, когда Генри собирался в Бостон, а я в Нью-Йорк, я подумала, как мне неприятна мысль о том, что папа, умирая, беспокоился обо мне.
— Нет, не беспокоился, — ответил Генри.
— Откуда ты знаешь?
— Я был там, когда ты звонила. После того как он положил трубку, я сказал, что с удовольствием убил бы Арчи, если бы отец этого захотел. А он сказал: «Спасибо, но, по-моему, Джейн и сама может о себе позаботиться».
17
Арчи был добр и терпелив. На столе стояли свежие цветы. Он умудрился раздобыть на обед крабов с мягким панцирем, хотя сезон ловли крабов уже прошел. Каждый вечер, когда я приходила с работы, он готовил для меня ванну. «Это тонизирующее для души», — говорил он.
* * *Он пригласил Микки отпраздновать с нами День труда в Беркшире, надеясь, вероятно, развеять мое тяжелое настроение.
Микки рассказал массу анекдотов, в основном про зверей. Мне эти анекдоты очень нравились. А еще он разыгрывал сценки из разных комедий. После ланча он повернулся ко мне и произнес гнусавым голосом гавайской гитары: «Порой меня посещают жуткие мысли. Как вы думаете, это жутко?»
Не грех было и посмеяться. Наконец я попросила его на время оставить меня в покое.
В воскресенье, когда они отправились играть в гольф, я осталась дома. Я взяла рукопись новой книги Микки и положила ее на садовый стол под яблоней.
Я обожаю Микки. Очень мило с его стороны поднимать мое настроение. Но в этот уикенд он меня раздражал, как никогда прежде. Раздражали всякие мелочи вроде не вымытой им тарелки из-под каши или грязной кофейной чашки. Я даже поинтересовалась, заметил ли это Арчи, и меня обеспокоило то, что он ничего не заметил.
В понедельник вечером Арчи позвал Микки и меня с лужайки со словами:
— Детки, не пора ли на боковую?
И я поняла: то, что я чувствовала на протяжении всего уикенда, было ребяческим соперничеством.
18
Есть подземный проход, соединяющий здание Управления портом с Тайм-сквером, Восьмую авеню с Седьмой, — и однажды утром, подняв глаза, я увидела прямо на крышах строки стихов — последовательные, как щиты «Бирмы», рекламирующие товары для бритья:
И тут что-то изменилось. Я увидела свою жизнь на весах; это была моя жизнь. Только сейчас я поняла, что когда-то у меня такое ощущение уже было — в то время, когда за мной наблюдал отец.
Я смотрела на себя так, как, бывало, смотрела на уборщиц в здании через улицу. Я была всего-навсего одной из фигур в одном из окон.
Никто за мной не наблюдал, кроме меня самой.
* * *Мими сказала, что у нее есть приобретенная Дорис рукопись, которую нужно отредактировать.
Я стояла возле ее стола, поглядывая на огромную пачку листов.
— Ох! — сказала я. — Ну и талмуд!
— Авторша без конца звонит мне, а вчера позвонила Ричарду, — сказала Мими, имея в виду главного редактора. — Так что надо поторопиться.
Я не взяла рукопись. Я поиграла с резиновой лентой, которой она была перевязана.
— А ты сама ее смотрела? — спросила я.
Она повернула голову — ни да, ни нет.
— Джейн, — сказала она, — я могу нанять поденщика или сама прочитаю ее в течение уикенда. Но будет замечательно, если это сделаешь ты.
Трудно было отказаться от возможности совершить замечательный поступок. Когда я все-таки это сделала, я увидела, как ее изящные брови поползли вверх.
* * *В «Тортилла Флэтс» Джейми представил свою очередную подружку — официантку по имени Петал. У нее на лодыжке была вытатуирована маленькая маргаритка, и она казалась милой и в меру самоуверенной.
За столиком я спросила Софи, была ли я когда-нибудь такой.
— Какой? — спросила она.
— Как Петал.
— Тебе ведь тоже когда-то было двадцать два.
— Боже мой! — сказала я. — Джейми, должно быть, уже тридцать пять.
— Он уже поистрепался, — сказала Софи и пошла в туалет.
Я огляделась. Был четверг, день вечеринок. Я чувствовала энергию, излучаемую баром: вспышки желания и искры будущего секса. Каждый развлекался на полную катушку: флиртовал, пьянствовал, танцевал под звуки музыкального автомата.
Когда Софи вернулась, я сказала:
— Пожалуй, с Арчи я чувствую себя старше, чем я есть на самом деле.
— Естественно. Пожилой человек оказывает на тебя влияние.
19
Арчи был в восторге от того, что мне стало лучше.
По дороге в Беркшир он спросил, готова ли я переехать к нему. Я промолчала.
Он выдавил из себя смешок и сказал:
— Я не жду от тебя немедленного ответа.
* * *В субботу утром я чувствовала себя так, как в те времена, когда была ребенком и, просыпаясь утром, знала, что можно ждать в этот день в загородном доме родителей: скоро придет рассыльный из химчистки и оставит у черного хода костюмы отца; из раздевалки бассейна в нос мне ударит запах сырости; из гаража взметнется облако пыли.
Возможно, Арчи почувствовал это: он предложил пойти искупаться на илистый пруд, который он называл дыркой в заднице и на который в последнее время ходить отказывался. Мы плавали там в старых тапочках.
По пути домой мы остановились у ларька, где продавали овощи и фрукты.
Арчи приготовил обед, и мы устроили пикник под яблоней на заднем дворе. Он читал мне «Вашингтонскую площадь»[17] при свете прожектора.
Когда он улегся в постель, я почувствовала запах крема после бритья и предложила:
— Не подурачиться ли нам маленько?
Он спросил:
— То есть?
Я не знала, как это выразить, не обидев его.
— Не зацикливайся на этом, ты ведь знаешь, о чем я. Поменьше думай о сориентированной цели.
— О сориентированной цели? — переспросил он. — Что за разговоры! — Он повернулся ко мне спиной. — Ненавижу такого рода разговоры.
Утром он не проронил ни слова.
Я сказала:
— Тебе не понравилось выражение «сориентированная цель»?
Тогда он ответил:
— Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь.
* * *В Нью-Йорк мы возвращались в полном молчании.
— Харрисберг, штат Пенсильвания, — сказала я наконец.
— Что? — откликнулся Арчи.
Я проговорила:
— Мне хочется поиграть с тобой в одну из твоих глупых дорожных игр.
— Мне не очень хочется играть в одну из моих глупых дорожных игр, — сказал он, — однако спасибо.
На вест-сайдском шоссе Арчи спросил:
— Ты на какой улице живешь?
Ему не казалось странным, что он до сих пор этого не знает.
Когда он затормозил возле моего дома, я сказала:
— Я хотела поговорить с тобой о чем-то важном.
Он наклонился и открыл дверцу с моей стороны.
Я отправилась одна наверх, в тетину квартиру. Она производила впечатление нежилой. На картинах лежал слой пыли. В холодильнике не было безалкогольного пива.
Я достала из бара бутылку шотландского виски и хрустальный бокал и пошла на балкон. Чуть накрапывал дождь. Через несколько минут я услышала голоса с балкона подо мной. Перегнувшись через перила, я увидела высокую женщину и низкорослого мужчину. Слов было не разобрать, они о чем-то спорили, но мне не хотелось в это вникать.
Я пошла в кабинет тети и села за письменный стол, за которым она писала свои романы. Я подумала, что и сама могла бы что-нибудь написать. И завелась: надо непременно записать то, что я сказала Арчи и что он ответил.
Я выключила свет и легла. И вдруг почувствовала себя так, будто это Арчи послал меня в спальню.
Потом услышала голос отца, его обычные фразы: «Жизнь несправедлива, дорогая», «Я не могу принимать решения за тебя», «Не ищи легких путей, Джейн».
Вскоре голос пропал. Тишина стала какой-то громкой. Я встала, оделась и пошла на Седьмую авеню, чтобы поймать такси. И помчалась к Арчи.
Поднявшись наверх, я легла к нему в постель. Он отвернулся. Я обняла его.
— Я здесь, чтобы поговорить насчет квартиры, — сказала я. — Прочла ваше объявление, что вам нужен компаньон, сосед по квартире. Курилка, которая путается в названиях столиц.
— Я не могу говорить с тобой о наших сексуальных проблемах. Я и себе-то в них не хочу признаваться.
* * *Я попросила Арчи рассказать мне всю правду о пьянстве, и он рассказал.
Он пил постоянно. Он поведал мне обо всех периодах, которые помнил. Я останавливалась на каждом из них. Потом расспрашивала о других временах, когда чувствовала, что что-то не так, и в конце концов возвратилась к началу: когда я пришла к нему в дом и сказала, что рассталась с Джейми.
Это было подобно тому, что я почувствовала, когда узнала о состоянии отца, — сочинение субтитров к уже снятому фильму.
Арчи старался меня успокоить. Он сказал, что больше не пьет, и поклялся не пить никогда. Он принимал антабус и всегда носил с собой покер-чип, но это либо не оказывало на него никакого воздействия, либо он попросту о них забывал. Я была уверена, что он начнет пить снова — алкоголь стал его составной частью.
20
Я попросила Мими позавтракать со мной. В ресторане она сказала, что мне нужно есть больше белков, и посоветовала заказать печенку или бифштекс с бокалом каберне.
Когда подошел официант, я заказала лососину.
— Мне тоже, — попросила Мими.
Она рассказала, как пришла в этот ресторан одна сразу после смерти отца.
— Я села в баре и заказала суп, — сказала она. — Потом заплакала, но в этот момент вдруг появился мой бывший дружок, с которым у меня долгие годы была связь. Он подсел и обнял меня. Кажется, он подумал, что я так расстроилась из-за нашей разлуки.
Я рассмеялась, а она бросила:
— Мальчики всегда все принимают на свой счет.
Я подумала: «Но ведь и ты, Мими, всегда все принимаешь на свой счет». И тут я поняла ее так, как никогда прежде. Я поняла, как сильно она нуждается в том, чтобы ей сказали, кем она является на самом деле. Так же, как нуждалась в этом и я.
Мими сказала, что смерть отца была для нее самым серьезным потрясением в жизни.
— Все мы дети, пока не умирают наши отцы.
Я промолвила:
— Хотелось бы мне снова стать юной.
Она одарила меня понимающим взглядом старшей сестры.
— На работе, я имею в виду, — пояснила я. — Я продолжаю скатываться вниз, и если все пойдет так и дальше, вскоре мне придется сдавать экзамен на машинистку.
Она стала было возражать, но я прервала ее.
— Я стала твоим ассистентом, — сказала я, — а была младшим редактором.
— Ты по-прежнему в этой должности.
— И хочу в ней оставаться. Мне не надо повышения, но и понижений тоже, иначе мне придется уйти.
Ее лицо было бледнее обычного, хотя это казалось мне невозможным. Я различала синеву жилок у нее под глазами.
— Ты не сумела проявить себя в полной мере.
— Я это знаю, — отозвалась я. — Ты права.
— Я подумаю о твоих словах, — сказала она.
Я ответила, что разрешаю ей заполнить чек на случай, если вскоре стану безработной.
* * *— У тебя есть шарики в голове, — сказал Арчи.
— Ты не мог бы выразиться как-то иначе? — спросила я.
— А что, если она тебя уволит? — воззрился он на меня.
Я сказала ему, что, скорее всего, так и будет.
— В любом случае я не считаю, что издательское дело — моя стихия.
— С каких это пор? — спросил он сдавленным голосом.
— Не знаю.
Арчи посмотрел на меня так, словно я призналась ему, что хочу переспать с другим мужчиной.
— Оно связано с вынесением суждений. А я — не из числа тех, кто может судить. Скорее уж я гожусь на роль осужденной.
— Суждение — это сила.
— Мне всегда казалось, что знание — сила.
— Почему мы разговариваем в таком тоне? — спросил он.
— Ты прав, — сказала я. Но тут же добавила, что и впрямь нуждаюсь в силе. — Кажется, я хочу свободы.
Он проговорил:
— Свобода — это совсем другой мир, когда уже нечего терять.
— Ты опускаешься до моего уровня, — сказала я.
* * *Мими отпустила меня восвояси.
— Я чувствую себя отвратительно, — сказала она. — Может быть, я помогу тебе устроиться в другом месте?
— Нет, — сказала я, — я расстаюсь с издательским делом.
Она сказала:
— Я чувствую себя так же, как тогда, когда от меня ушел мой первый муж.
Я хотела услышать эту историю.
— Он думал, что он гей, — сказала она. — Ему мало было бросить меня, надо было еще пренебречь и полом, к которому я принадлежу.
— Он был геем?
— Конечно.
— Но ты сказала, что он только думал, что он гей.
— Кажется, ты потеряла нить моего рассказа, Джейн.
Мы решили, что я уйду с работы через две недели.
* * *Я услышала, как Арчи повернул ключ в замке.
Он поцеловал меня и спросил:
— Что случилось?
— Ничего особенного. Просто я уволилась.
— О, милая! — промолвил он так, словно я совершила непоправимую ошибку.
— Не говори таким тоном, — сказала я. — Я собираюсь сделать карьеру временного работника.
— Нет! — закричал он и сцепил пальцы. — Ты пойдешь работать ко мне в К. И станешь настоящим редактором.
— За это я могу привлечь тебя к ответственности.
— Что? — воззрился он на меня.
— Да-да! Вкалывать до потери пульса там, где тебя трахают!.. Кому же это понравится?
* * *В последний день моей работы я зашла в кабинет Мими, чтобы попрощаться с ней.
— Я хотела тебя кое о чем спросить, — сказала я.
— Пожалуйста, — кивнула она.
— Что ты делаешь со своими бровями? Они кажутся совершенными.
— Кармен, — сказала она и записала номер телефона своей косметички. Потом напоследок опрыскала духами мои запястья, и я вышла.
В метро по пути домой я почувствовала, что впадаю в панику. Я вспомнила фразу: карьера самоубийцы. Но потом подумала: «Прощай, кабальная работа!»
* * *В следующий понедельник я отправилась на место своей будущей службы. Как настоящий профессионал, я легко выдержала экзамен по машинописи. Я парила как орел в заоблачных высях дикции и грамматики. Меня послали в страховой отдел банка, где я печатала номера на компьютере и отвечала на телефонные звонки.