Я говорю:
— Я не заметила здесь пианино.
Он говорит мне, что европейцы, в отличие от американцев, не столь целеустремленны, когда речь идет о карьере. И заключает:
— Самое главное — жить свободно.
* * *Когда мы возвращаемся домой, я, перед тем как отправиться спать, курю на веранде.
Выходит Ив.
— Джейн, — говорит он и целует меня в щеку так нежно, что кажется, его губы тают на моей коже. — Спокойной ночи!
В спальне я спрашиваю Джейми:
— Что происходит?
— Что ты имеешь в виду?
Он уже засыпает.
— Ну, что-то же происходит.
Джейми не отвечает. Я пытаюсь понять, уж не потому ли это, что он действительно ничего не знает.
* * *В душевой я говорю:
— Я заметила, что мы больше не занимаемся сексом.
Джейми смотрит на меня так, будто я стою под душем одетая.
— Интересно все-таки, почему ты расстался с Беллой? — размышляю я вслух.
Он медлит с ответом. Наконец роняет:
— Она спала с другим.
— О! — восклицаю я.
— Она хотела, чтобы я ревновал.
— Так она и сейчас делает то же самое?
— С какой стати? Сейчас-то ей зачем моя ревность?
Я гляжу на него в упор.
— Я имею в виду не тебя, а Ива.
— О чем ты болтаешь? — бурчит Джейми и выходит из душа.
Я закрываю воду и следую за ним, хотя у меня еще не смыт шампунь.
Завернувшись в полотенце, я наблюдаю, как он вытирает край запотевшего зеркала, чтобы побриться.
Меня бьет легкая дрожь, когда я говорю:
— Ты должен прекратить свои шашни с Беллой.
Он отвечает, что я превратно все понимаю, что Белла просто советуется с ним по поводу своих проблем с Ивом.
— А почему бы ей не поговорить об этих проблемах с самим Ивом? — недоумеваю я.
Джейми поворачивается ко мне.
— Она ему не доверяет.
— Так почему же она вышла за него замуж?
— Печальная история, — констатирует он, и больше мы не ссоримся: мы говорим о паре, которая менее счастлива, чем мы. Я верю ему, я полагаюсь на него, я роняю полотенце и притягиваю его к себе. Я целую его шею, его грудь, его губы…
Раздается стук в дверь, и слышится голос Беллы:
— Через пятнадцать минут идем играть в теннис!
— О'кей! — кричит Джейми вслед удаляющимся шагам.
Потом обращается ко мне:
— Давай попозже.
* * *Мы играем в теннис на корте ближайшей гостиницы. Прежде чем кто-то успел раскрыть рот, я выбираю себе в партнеры Ива. Мы все сильные игроки, так что не имеет значения, кто с кем играет. Произнося эти слова, я наблюдаю за Беллой. Она смотрит на меня — и я улыбаюсь.
Я хвалю Ива за его подачу. Он хвалит меня. Мы держим совет и вырабатываем стратегию. Мы подаем друг другу знаки, не понятные для соперников. Белла дважды подряд ошибается на подаче.
После тенниса мы идем в бассейн. Белла становится на колени, чтобы ополоснуть лицо, но вместо этого зачерпывает воду в ладони и выплескивает ее на Джейми. Он отвечает ей тем же, они резвятся, как дети, и кончается все тем, что Джейми сталкивает ее в бассейн.
Спасатель свистит в свисток.
Белла взбирается по лесенке, мокрые волосы облепили ей голову подобно шлему. И конечно же, сквозь мокрую белую рубашку видна ее грудь.
— Гляди, что ты наделал! — говорит она Джейми.
* * *Среди ночи я просыпаюсь, чувствуя губы Джейми на моих губах. Я тянусь к настольной лампе, чтобы зажечь, как обычно, свет, но он заворачивает мою руку себе за спину.
* * *Как только Джейми засыпает, я выхожу в гостиную. Закуриваю сигарету и звоню брату, который познакомил меня с Джейми.
Генри снимает трубку почти сразу и говорит: «Привет!», словно только и ждал моего звонка.
Я рассказываю ему об этом доме, о пейзаже, о мангустах. Мне нужно выговориться, и он это понимает. Наконец я дохожу до того места, когда Джейми сбросил Беллу в бассейн.
Генри говорит:
— Я убежден, что Джейми уже и думать об этом забыл.
— Мне так не кажется, — отвечаю я.
— Ну, так это же ты, — констатирует Генри мягко, но авторитетно.
Некоторое время мы молчим.
— Ладно, — прерываю я затянувшееся молчание. — Мне нужно вернуться, чтобы охранять спальню.
— Джейми никогда ничего такого себе не позволит, — откликается Генри.
Но я стою на своем:
— А мне кажется, что он как раз слишком многое себе позволяет.
— Вряд ли стоит судить его так строго, — говорит Генри и внушает мне, что даже самый идеальный мужчина, которого я когда-либо встречу, будет интересоваться другими женщинами.
Для меня его слова звучат как констатация факта, что я уже достигла такого возраста, когда пора бы это понимать. И если не понимаю, значит, я еще не готова к тому, чтобы кого-нибудь полюбить.
* * *Убирая со стола, Белла как бы невзначай прижимается к Джейми.
В спальне я говорю:
— Знаешь, я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы Белла перестала с тобой заигрывать.
— Это европейские штучки, — отвечает он.
— Европейские штучки, — повторяю я.
* * *Во второй половине дня я говорю Иву, что хочу купить духи для подруги. Он везет меня в город, но магазин закрыт. Тогда мы идем в летнее кафе на пристани. Я пытаюсь вызвать его на разговор, но вижу, что он занят своими мыслями.
— Мы так молоды, — говорит он рассеянно. — И ты не исключение.
Я начинаю рассказывать ему о своей семье, в которой всегда царили любовь и согласие, о принципах, на которых я воспитывалась, и вдруг, к собственному удивлению, выпаливаю:
— До Джейми я боялась секса.
Я готова продолжать, но он нежно касается моего запястья и поглаживает его пальцами.
Мне нравятся его прикосновения, однако я убираю руку — сделать это заставляет меня не боязнь сексуальных отношений и не любовь к Джейми, а врожденная щепетильность в вопросах морали.
* * *После обеда я вызываюсь убрать со стола. Ив сидит на табурете, наблюдая, как я выбрасываю остатки пищи с тарелок в мусорное ведро. Я чувствую на себе его взгляд.
— Ты можешь не глазеть на меня? — спрашиваю я.
И тут слышится голос Беллы:
— Где карты? Давайте сыграем в покер!
Ив выкатывает на веранду бар с напитками.
Белла считает наши фишки: маслины и пластиковые зубочистки.
Бабушка и дедушка когда-то учили меня играть в покер, но я мало что помню и пытаюсь отнекаться.
— Я неважно играю в карты.
— Покер — не настоящая карточная игра, — говорит Джейми, — это в чистом виде игра в менеджмент.
Каждый из нас катит маслину в центр стола.
— Банк — семь карт, — объявляет Белла.
Потом раздает каждому из нас по три карты — две фигурами вниз, одну — рубашкой.
— Может мне кто-нибудь объяснить правила этой игры в менеджмент? — спрашиваю я.
Ив говорит:
— Нужно, чтобы у тебя были карты одной масти. Хотя бы две-три пары…
— Валет — козырная карта, — говорит Белла.
— Это умственная игра, — говорит Джейми, ставя на кон маслину.
Игра меняется с каждой раздачей карт, и я оставляю попытку хоть что-нибудь в этом понять и вхожу в роль великой неудачницы. Ив бросает на меня недоуменный взгляд, я отвечаю гримасой: «Какая разница?» Пожимая плечами, неслышно напеваю про себя.
Солнце припекает все сильней. Белла переодевается в черное платье без рукавов, которое выглядит на ней как купальник.
Ив, постоянно курсирующий к бару за охлажденными напитками для всех нас, каждый раз забирает с собою карты и, если руки у него заняты, кладет их в карман рубашки.
У Джейми все больше фишек, потому что Белла старательно подыгрывает ему. Я соображаю, что смогу закончить игру, как только у меня ничего не останется, и, чтобы это поскорее случилось, начинаю поедать свои маслины.
Белла поворачивается ко мне и замечает:
— Тебе надоело играть.
— Мне? — спрашиваю я.
— Можно сыграть во что-нибудь другое, — говорит она, тасуя карты. — Верно?
— Пожалуй.
— В таком случае покер на раздевание, — решает она. — Каждому по пять карт.. — И тут же начинает раздавать.
— Слушай, — говорю я, — а может, не стоит из-за меня менять игру?
— Нет! — отрезает она. — Ты абсолютно права. Игра была неинтересной.
Ив берет мой бокал, чтобы наполнить его.
Я бросаю на Джейми взгляд, говорящий: «Хэлло, Джейми, это ведь я — Джейн».
Он смотрит на меня непонимающим взором.
Я вспоминаю слова матери насчет общения с непредсказуемыми мальчишками: «Если что, зови нас, и мы тебя защитим». А школьная учительница физкультуры советовала: «Чтобы предотвратить изнасилование, надо встать на четвереньки и есть траву».
Первые несколько раздач я ставок не делаю. Сначала выигрывает Ив, затем Джейми, и снова Ив, Наконец у меня на руках оказываются три туза. Я делаю ставку и выигрываю. Ив передает мне часы Джейми, а тот протягивает рубашку Ива — желто-белую, из такого тонкого хлопка, что она даже блестит. Потом доходит очередь до Беллы. Она приподнимается и, изгибаясь всем телом, высвобождается из платья. Под платьем у нее ничего нет.
Мне кажется, будто я слышу голос Джейми в ритме его учащенного сердцебиения: «Не смотреть! Не смотреть!»
Я думала, что груди у Беллы круглые и пышные, как в иллюстрированных журналах, но они совсем обычные, почти такие же, как у меня.
Ив снова наполняет бокалы. Джейми не отводит взгляда от карт.
Белла смотрит на него, и вдруг я замечаю, что она сердится. Когда Ив начинает сдавать в следующей партии, она отталкивает свои карты.
Ив собирает все наши карты, тасует и снова сдает, не обращая на нее внимания.
Белла поднимается и нетвердой походкой, словно на высоких каблуках, удаляется за занавеску, отделяющую веранду от гостиной.
Я все жду, что Ив пойдет за нею, но он не идет.
Я забыла, что не знаю толком правила игры, и продолжаю делать ставки. И теперь уже проигрываю раз за разом, так что вскоре у меня не остается ничего, кроме того, что на мне. Тогда я говорю:
— Я больше не играю.
— Выйти из игры может только банкрот, — заявляет Ив. — Играем. У меня фулхаус. — Он переворачивает мои карты. — Пара десяток.
Я замечаю:
— Тебе не кажется, что надо бы рассказать мне о правилах?
Ив пожимает плечами.
— Это всего лишь игра.
Я хочу сказать, что это уже не игра, но вместо этого выпаливаю:
— Я не игрушка!
— Ив, — говорит Джейми голосом, которого я не узнаю; это похоже на голос самца перед поединком.
Из гостиной доносится голос Беллы:
— По-моему, наши гости устали.
Откинув занавеску, она выхолит к нам в накинутом на плечи купальном халате. Ив не двигается. Она останавливается у стола возле него и смахивает зубочистки в ведро.
— Мы все устали, — говорит она.
— Мне хотелось бы кое в чем разобраться, — поворачиваюсь я к ней. Я так нервничаю, что голос у меня становится хриплым. — Если я правильно понимаю, ты хотела бы переспать с Джейми, чтобы заставить Ива ревновать. Разве не так? Думаю, и я могла бы себе позволить то же самое.
Ее взгляд настолько холоден, что я на миг цепенею.
— Но в этом случае Иву ничего не останется, как ухлестывать за мной, — ведь именно эту роль ты ему и отводишь, — продолжаю я и чувствую, что никто не хочет, чтобы я продолжала, но подливаю еще масла в огонь: — И тебе останется только наблюдать, хорошо ли он справляется с этой ролью?
Джейми качает головой.
Ив выглядит раздраженным.
Белла растерянно моргает, и я понимаю: для нее это новость. И я вдруг представляю себя на ее месте, выслушивающей нечто подобное от чужого человека.
* * *Вернувшись в дом, я сижу возле окна на стуле, пока Джейми раздевается и чистит зубы.
Он подходит сзади, нагибается и целует меня в шею. Я не знаю, как на это реагировать, поэтому спрашиваю:
— Лучше было бы, чтобы я ничего не говорила?
Он отвечает:
— По-моему, Белле очень больно. — И минуту спустя добавляет: — Я считаю, что не всеми своими мыслями следует делиться с окружающими.
В его голосе слышна назидательная интонация, которой раньше я у него не замечала. Он целует меня в затылок.
— Иди в постель!
Я не двигаюсь с места.
Становится прохладнее, близится утро. Небо начинает светлеть. В этот час можно поверить, что, глядя на звезды, заставляешь их исчезнуть.
Должно быть, Джейми притворяется, будто не испытывает влечения к Белле; хотя, вполне возможно, она и не пыталась соблазнить его, это было лишь моей иллюзией.
Я залезаю в кровать, не сняв трусики.
Джейми все еще не спит, но упорно старается заснуть: он засунул голову под подушку, не пропускающую звуки и свет.
* * *К полудню, когда я просыпаюсь, от драмы Беллы, похоже, не остается и следа. Все трое завтракают на веранде. На столе — фруктовый салат и сок. Ярко светит солнце, рассыпая по воде искрящиеся блики.
— Здорово, малышка! — приветствует меня Джейми.
— Хэлло! — говорю я, обращаясь сразу ко всем.
Потом беру фрукты из вазы и, обходя стол, направляюсь к свободному стулу мимо Джейми, который подвигается ко мне, словно мы счастливая пара на каникулах.
— Как ты спала? — спрашивает Ив, поставив передо мной чашку кофе.
— Нормально, — отвечаю я.
Ив говорит:
— Пока вы не уехали, хорошо было бы взять напрокат парусную шлюпку.
— Ты любишь ходить под парусом? — спрашивает меня Белла.
Я медлю с ответом.
— Она ходила с Генри, — говорит Джейми, чтобы заполнить паузу. И поясняет: — Брат Джейн. Опытный моряк. Он поворачивается к Белле. — Не помню, встречалась ли ты с ним. Генри Розеналь. Высокий такой, в очках. Он похож на Джейн, только не такой красивый.
Все смотрят на меня — я вновь в центре внимания, но уже в новой роли: той, которую надо умиротворить.
— В Колумбии, — говорит Белла, — мы играли в теннис с ним и с Рамоной, на корте, где бегали крысы.
— Верно, — кивает Джейми.
— У него была забавная подача, — добавляет она, одарив меня улыбкой.
— Мы с Джейн познакомились прошлым летом, — разглагольствует Джейми. — Когда однажды я сказал Генри, что люблю ее, он посмотрел на меня с такой угрозой, будто хотел сказать: «Руки прочь от моей сестры!»
Ив смеется. Белла улыбается. Я ем землянику, малину, виноград и бананы.
Джейми поворачивается ко мне и предлагает пойти взять напрокат парусную шлюпку.
— Мы не так уж много времени провели вместе, — замечает он.
— Это верно, — соглашаюсь я.
Ив идет в дом, чтобы позвонить и договориться насчет лодки. Джейми ставит тарелки на поднос и уносит в кухню. Слышно, как он ополаскивает их для посудомоечной машины. Таким образом мы с Беллой остаемся наедине. Глядя на океан, она говорит:
— Я вела себя недостойно. Ты уж извини.
Я поднимаю голову, не принимая и не отвергая ее извинений.
— Джейми здесь ни при чем, — продолжает она. — Ты не должна сердиться на него за мое поведение.
— В данный момент я не сержусь на тебя за его поведение, — отвечаю я.
Она поднимает брови, словно говоря: «Ты интереснее, чем я думала».
— Он ничего такого не делал, и тебе следует его простить, — настаивает она. — Надо думать о нем, а не обо мне.
— Обо всех надо думать! — отрезаю я.
— Ты сгущаешь краски, — не соглашается она со мной.
Но я гну свою линию:
— Простить его потому, что так было бы проще?
— Ладно, — машет она рукой. — Если у тебя есть причина не прощать его, дело твое. Можешь продолжать в том же духе.
Я пытаюсь понять, уж не известно ли ей больше, чем мне, но только понапрасну теряюсь в догадках и в конце концов говорю:
— Ладно, я прощаю тебя, Белла.
И в этот момент понимаю, что и в самом деле простила ее.
* * *Ив высаживает нас на пристани и показывает на вывеску: «Ежедневные круизы на судне капитана Тоби». Мы видим мужчину с белой бородой, погружающего в ялик небольшой холодильник.
Джейми спрашивает:
— Вы капитан Тоби?
— Вообще-то на самом деле я Том, — отвечает он и, обернувшись, удивленно восклицает: — Джеймс, это ты?
Они пожимают друг другу руки.
Не знаю почему, но этот морской волк с его солнечными волосами и обгорелым вздернутым носом сразу же мне понравился.
— Свистать всех наверх! — восклицаю я.
Он смеется и, протянув мне свою большую загорелую руку, покрытую белесыми волосками, помогает перебраться в маленькую лодку.
— Добро пожаловать на борт!
— Спасибо, капитан.
Он подвозит нас на своей моторке к большому красивому паруснику, один вид которого наполняет ветром паруса моей души. Я читаю название: «Верная любовь» — и вспоминаю об одной любви из «Филадельфийской истории»[5]. И говорю себе: «Ага», изображая наилучшим образом интонацию Кэтрин Хепберн.
Перетащив на парусник холодильник, спасательные пояса и все необходимое для подводного плавания, он спрашивает Джейми, знает ли он, как ходить под парусом.
— По правде сказать, нет, — признается Джейми.
«Наверное, смог бы, если бы поучился, — думаю я. — Это как с Шекспиром. В какой-то момент тебя захватывает, и дальше все как по маслу».
Джейми молвит:
— Как-то я ходил на «Солнечной рыбе».
«Это игра с ветром», — думаю я.
— Извините, — говорю я Тому, — он сухопутный моряк.
Джейми спрашивает:
— Можешь водить ее один?
— Нет вопросов, — говорит Том.
И так оно и есть.
Он обходит лодку как знаток своего дела, каковым и является, и вот мы уже отчаливаем.
Том управляет парусом, время от времени берется за штурвал.
Джейми смазывает ноги, руки и грудь кремом от загара и предлагает мне сделать то же самое.
— Нет, спасибо, — говорю я.
И оставляю их вдвоем, чтобы они поговорили на самые общие темы: как дела у него, как дела у нас, где мы остановились, как он попал сюда и так далее.
Я направляюсь вперед вдоль борта и останавливаюсь на баке. И чувствую, как это здорово, когда ветер в лицо, а за спиной — плавучий дом.