Юлька подошла к спящему в тот самый момент, когда вспыхнул свет. Она посмотрела на спящего и отшатнулась. Глаза его были открыты. Халат на груди был распахнут, и хорошо было видно входное отверстие под левым соском на голой груди. Струйка запекшейся крови спускалась по ребрам.
Федурок был мертв.
– Чего там? – спросил Никитка. – Неужто копыта откинул? Опоролся! Мотор не выдержал.
– Нет! – прошептала Юлька. – Его убили! Выведи меня отсюда! Скорее! Мне дурно!
Никитка взглянул на лежащее на груде тряпок тело, поскреб бороду.
– Надо Филиппычу доложить, – решил он. – Пусть думает, как быть! Наше дело маленькое… Иди-ка за мной, барышня!
Юлька выскочила из бокса. Она еле дождалась, пока Никитка закроет дверь, наложит на нее длинную скобу и примотает ее проволокой, чтобы никто больше случайно не наткнулся на убитого.
Встречаться еще раз с Филиппычем и подвергаться неизбежным расспросам ей не хотелось. Наверняка выяснится, что не было никакой дочери, заболевшей СПИДом, что все это Юлька выдумала… Неизвестно еще, каким боком все это для нее обернется.
На одном из поворотов она отстала от Никитки, спешащего к Филиппычу с докладом о находке, и, поблуждав некоторое время между грузчиков по складским коридорам, выбралась наружу.
В голове у нее сложилась четкая версия произошедших в последние дни событий. Теперь она готова была встретиться с Еленой Федурко. Теперь Юльке было о чем поговорить с Леночкой.
Разговор обещал быть очень интересным.
Глава 13
Вечером Юле повезло – Леночка оказалась дома одна, Гера был на работе, подписывал номер в печать.
Юля, с большим трудом проехав на машине по Продольной до уже известного ей дома, позвонила в звонок на воротах и услышала голос Леночки, донесшийся из окна дома:
– Заходите, там незаперто!
Юля толкнула ворота и прошла во двор, опасливо поглядывая по сторонам в ожидании собачьего лая. Но собака все не появлялась, хотя Юля увидела недалеко от дома собачью конуру. Она поспешила к дому и вошла в прихожую, заставленную всяким хламом и ненужными в хозяйстве вещами – сломанная этажерка стояла сверху на старом холодильнике, тут же валялась старая швейная машинка, цветной телевизор советского еще выпуска, картонные коробки со старой обувью и прочая ерунда…
– Баб Наташ, ты, что ли? – крикнула Леночка откуда-то снизу.
Юля прошла из прихожей в просторный холл, из которого двери вели в три комнаты и лестница вниз – в подвальный этаж, очевидно, там располагалась кухня.
Раздались неторопливые шаги на лестнице, и внизу появилась Леночка.
– Ты? – сказала она удивленно. – Какого черта? Что тебе здесь нужно? Если за мужем моим охотишься, так он на работе…
Юлька улыбнулась.
– Твой муж меня не интересует, – ответила она. – По крайней мере, сейчас. Я к тебе пришла.
Леночка посмотрела на нее удивленно. Она уже что-то почувствовала: у Юльки должны быть какие-то козыри на руках, раз она так разговаривает. Но Юля вовсе не спешила их открывать.
– Помнится, ты наняла меня на работу, – напомнила она. – Пора бы заплатить. Я уже два дня отработала. С тебя четыреста долларов.
– Ты что-нибудь узнала? – с явным сомнением спросила Леночка. – Или просто хочешь за мой счет свои дела поправить? Что, плохо клиенты идут?
Юля пропустила эту колкость мимо ушей, давным-давно прошли те времена, когда она обижалась, если ей напоминали, что она проститутка.
– За эти два дня я узнала так много о твоей семье, что меня теперь мучает изжога! – скривилась она. – Сделаем так. Ты выкладываешь сейчас четыреста долларов, а я тебе рассказываю, как была убита твоя мать. Согласна?
Леночка посмотрела на Юльку с интересом. Она явно не ожидала такого поворота. Она вышла из прихожей в комнату, вернулась оттуда с сумочкой и достала из нее перетянутую резинкой толстую пачку долларов. На глазах у Юльки Леночка отделила от нее четыре купюры и протянула Юльке.
– Держи, – сказала она, – если считаешь, что заработала их.
Леночка всячески старалась продемонстрировать Юльке, что денег у нее – немерено и несчастные четыре стодолларовые бумажки для нее, любовницы самого Машука, – пустяк, ничто!
– Так и будем здесь стоять? – спросила Юлька, засовывая деньги в кармашек платья. – Или все же сесть пригласишь? От кофе я тоже не отказалась бы.
Леночка поджала губы, но ничего не сказала. Она начала спускаться по лестнице в подвальный этаж и посмотрела на Юльку, как бы приглашая – проходи, мол, раз уж сама напросилась!
Юлька спустилась вслед за ней в просторную кухню, весь центр которой занимал большой обеденный стол с четырьмя массивными стульями вокруг него. Кухня занимала половину подвала, окна были расположены под самым потолком, но два мощных кондиционера создавали в помещении прохладу. Над блистающей белизной плитой стояла огромная вытяжка, круглая гофрированная труба от которой тянулась к одному из окон. Вдоль одной из стен расположилась длинная, метров на девять, наверное, стенка, от бесчисленных шкафчиков рябило в глазах. Два огромных холодильника, выше Юльки на голову, стояли у другой стены. Рядом с холодильниками расположилась большущая микроволновка. Чуть дальше – раковина, у которой была смонтирована посудомоечная машина. Юлька даже не видела таких никогда.
«А говорила – не умеет мужиков доить! – подумала Юлька. – Представляю, что у нее в комнатах наверху!»
– Ну, так я тебя слушаю! – сказала Леночка, усевшись на один из стульев и с удовлетворением наблюдая, как Юлька озирается по сторонам.
– Кофе! – потребовала Юлька, ей почему-то трудно было разговаривать с Леночкой. Юлька чувствовала себя не в своей тарелке, хотя у нее полны руки были козырей.
Леночка усмехнулась, встала, поставила на стол банку растворимого кофе, горячий чайник, сахар и села опять за стол.
Пока Юлька наливала себе кофе, она все никак не могла сообразить, как ей лучше начать разговор. Леночка молча ждала.
– А ты, я вижу, не слишком убиваешься по матери, – сказала Юлька, отхлебнув горячий кофе. Он, кстати, получился у нее отвратительным – слишком крепким и сладким.
– А тебе какое дело? – спокойно ответила Леночка.
– Я же знаю, что вы с ней в последнее время жили как кошка с собакой, – сказала Юлька. – Кстати, что это собачку я во дворе не видела? Сбежала, что ли?
Леночка посмотрела на нее удивленно.
– Собака действительно пропала несколько дней назад, – ответила она. – Только я не понимаю, при чем тут это?
Юлька пожала плечами.
– Да я и сама не понимаю, – призналась она. – Странно просто – у всех вокруг такие страшные кобели, а ты без собаки живешь.
– Я скоро уеду отсюда, – сообщила Леночка. – Я продаю этот дом. Зачем мне собака?
Юлька пожала плечами.
«Машук ей квартиру, наверное, покупает! – решила она. – Не понимаю я таких баб! Все, казалось бы, есть, даже на квартиру мужика раскрутила – и все ей мало! Что это – жадность или глупость?»
– Ты обещала что-то рассказать, – напомнила ей Леночка. – Я слушаю.
– Значит, так! – Юлька положила обе ладони на стол. – Жили-были дочка с мамой и лаялись друг с другом каждый день по любому пустяку. Ну, это дело обычное, многие так живут. Но в нашем случае все было интереснее. Дочка с мамой так друг друга ненавидели, что устали обе от этой ненависти. Каждой хотелось доказать другой, что она круче: мама показать хотела, какая она мудрая женщина по сравнению с дурой-дочкой, а дочери – победить маму хотелось, главной в доме стать. И так бы оно и тянулось до скончания века, да запутались обе во вранье по самые уши! Мама фирму открыла и получала от нее хорошие барыши, а дочке говорила, что ничего почти фирма не приносит, так, копейки. Дочь и верила, пока не узнала однажды, что мама ее имеет по пятнадцать-двадцать тысяч долларов каждый месяц.
Юлька взглянула на Леночку и увидела, как у той округлились глаза.
«Хорошо держится, актриса! – подумала она. – Но я тебя все равно расколю!»
– Почему мама дочке врала? – продолжала Юлька. – А кто ж ее знает! Наверное, хотела, чтобы дочура ее сама себе на жизнь зарабатывала, мужика себе искала богатого, а не такого размазню, за которого ее дочь выскочила, маму не спросив. Вот и не давала ей денег ни копейки, прятала их в кубышку. А дочка-то давно уже себе богатенького папика нашла и от живого мужа погуливала сначала, а потом фактически новую семью завела. И вот однажды ее осенило. А какого черта она терпит мать до сих пор, когда можно от нее избавиться и все деньги ее к рукам прибрать? А заодно и мужа подставить – и от него тоже таким образом избавиться! Девочка она сообразительная, все толком просчитала, прикинула… Заманила однажды мамашу в гараж, заперла ее на ключик и подожгла. И специально момент выбрала, когда муж дома не ночевал, а где был – неизвестно… А муж ее очень тещу не любил! И все об этом знали. Милиция сразу на него насела…
Юлька посмотрела на Леночку. Но та по-прежнему сидела молча, никак не реагировала на услышанное.
– Это еще не конец истории, – продолжала Юлька. – Угробила дочка мамочку и задумалась. А какого черта, думает, я буду только половину прибыли от мамашиной фирмы получать, когда все может моим стать? Купила она себе пистолет, поехала на квартиру к соучредителю фирмы и прихлопнула его прямо у него дома. Тот и пикнуть не успел. Он ей сам дверь открыл, думал, по делам, насчет фирмы поговорить приехала. И все бы хорошо, но вдруг узнает дочка, что жив, оказывается, ее папаня, с которым мать сто лет назад разошлась, но так и не расторгла брак официально. И выходит, что он может отобрать у нее половину наследства, которое от матери осталось. Берет тогда дочка тот же самый пистолетик, отправляется на рынок, находит там папаню, заманивает его от людских глаз подальше и шлет ему свой дочерний привет – пулю в сердце! И становится теперь единственной наследницей всех денег. Единственное, что ее раздражает, – так это муж, который все еще путается под ногами. Она даже пыталась от него избавиться, наняла пару парней, чтобы они его пристукнули, да у тех олухов не получилось ничего. Впрочем, что на мужа внимание обращать! Если его не посадят за убийство тещи, так с ним просто развестись можно, да и дело с концом… Так я рассказала, как дело было?
Юлька только сейчас заметила, что Леночка ее не слушает. Она сидела, глядя в упор на Юльку, но, похоже, не видела ее.
– Э-эй! – помахала ей рукой Юлька. – Я здесь!
Леночка очнулась.
– Я не знала, что мой отец жив, – сказала она. – То есть не знала, что он умер… Одним словом, я ничего о нем не знала. А он, оказывается, все эти годы жил где-то рядом…
«Не поняла! – подумала Юля. – Неужели я ошиблась? Не может быть! Такая стройная версия была!»
– Ты его видела? – спросила Леночка. – Как он выглядел? Кем он был? Почему ты сказала, что мой отец был на рынке?
– Ты, конечно, хочешь меня убедить, что ты тут ни при чем, никого ты не убивала, и все, что я сейчас рассказывала, – сплошная лажа? – воскликнула Юлька. – Ничего другого я от тебя и не ждала. Но ты забыла один момент! Только тебе была выгодна смерть всех этих людей. И после этого ты хочешь, чтобы я поверила, что ты ни при чем?
– Подожди тут, – сказала ей вдруг Леночка. – Я сейчас.
И поднялась из кухни наверх.
«Сейчас вернется с пистолетом, – опасливо подумала Юлька, – выведет меня во двор, даст в руки лопату и прикажет могилу себе копать? Что я делать тогда буду?»
Но Леночка вернулась не с пистолетом, а с обычной общей тетрадкой, какие продаются в лотках на улице по червонцу за штуку.
– Ну и что это? – спросила Юлька, когда Леночка положила тетрадь перед ней на стол.
– Я сегодня выбрасывала старые вещи, – спокойно сказала Леночка. – И нашла это за обшивкой старого кресла, которое стояло в маминой комнате. Это ее дневник. Прочитай последнюю страницу.
Юлька открыла тетрадь и начала читать неровный, скачущий почерк Леоноры Ивановны. Писала та карандашом, вероятно, торопилась, карандаш рвал бумагу, некоторые буквы оказались пропущенными, но написано было вполне разборчиво.
…»нет больше никаких сил!» – прочитала Юлька конец фразы, начало которой оказалось на предыдущей странице. Но возвращаться она не стала, а принялась читать дальше. – «Я сама себя ненавижу! И Ленку ненавижу тоже! Я всех ненавижу! Я всю жизнь твержу ей, что ей нужен крепкий мужик, богатый и солидный мужчина, что этот дохляк ей не ровня. А сама с ужасом думаю о том, что когда-нибудь она найдет себе такого и я буду ей не нужна. Она станет самостоятельной. А я? Что станет со мной? Мне не нужны деньги, которые мне приносит фирма! Единственное применение им я вижу в том, чтобы их пропивать! Ленке я не дам ни копейки! Если у нее появятся деньги, она никогда не разойдется со своим бестолковым муженьком!»…
В записях был явный перерыв, потом они начинались снова, но почерк стал ужасным, едва-едва можно было понять смысл написанного. Юлька так увлеклась расшифровкой дневника, что забыла о сидящей рядом с ней Леночке.
– Давай, я прочитаю! – сказала Леночка. – Я лучше понимаю ее почерк.
Она отобрала у Юльки тетрадь и стала читать ровным голосом без всяких эмоций:
– «С меня довольно! Мне все это опротивело. Я решила сделать это! Пусть ей без меня будет плохо! Может быть, тогда она поймет… Она не имеет права запрещать мне пить! Я ее мать, и она должна меня уважать! Я не стану терпеть от нее это хамство! Я ей устрою! Я придумала, как это будет! Я поеду в гараж, на Молочку. Любого, кто будет идти мимо, попрошу меня закрыть в нем. Я буду пить там столько, сколько мне захочется! А потом сделаю это! И пусть она знает, какую мать она потеряла!»
– Все! – сказала Леночка. – А теперь посмотри на последнюю строчку…
Юлька взглянула на тетрадную страницу. В самом низу было коряво нацарапано карандашом:
«В том, что я умерла, никто не виноват. Я все сделала сама. Л.И. Антошина».
Юлька оттолкнула от себя тетрадь и с раздражением воскликнула:
– Но ты же сама все это написала после того, как убила свою мать!
Леночка покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Завтра я отдам эту тетрадь следователю. Он проведет графологическую экспертизу и докажет, что это написано рукой моей матери. Она сама себя убила…
Юлька была уничтожена! Она встала, машинально вытащила из кармана деньги, но Леночка остановила ее.
– Деньги ты заработала, – сказала она. – Если бы не ты, я так и не узнала бы, что у меня был отец и что он умер почти одновременно с моей матерью.
Юлька стояла посреди кухни – дура дурой!
– Спасибо тебе! – сказала Леночка, и это прозвучало по-настоящему искренне, без всякой издевки.
Юлька готова была провалиться.
«Все! – думала она. – Никаких больше частных сыщиков! Только на панель! Торчать около "Астории" и не думать о себе слишком много! Ты поняла теперь свое место? Вот и не покидай его! Чтобы не садиться в лужу, как сегодня…»
Когда она вышла за ворота Леночкиного дома, в довершение ко всем неприятностям обнаружила, что ее «девятка» лишилась щеток и наружного зеркала.
Юлька выматерилась и поехала домой, проклиная все на свете.
Глава 14
Юлька решила, не теряя времени, сейчас же вернуться на свое место у «Астории», где она могла бы вновь почувствовать себя хозяйкой положения, окунуться в привычную атмосферу и забыть о том позоре, который ей пришлось только что испытать. Юлька всегда тяжело переживала поражения.
Но, как оказалось, ее неприятности еще не кончились. Стоило ей показаться около гостиницы, как на нее набросилась Светка.
– Явилась! – зло сказала ей Светка вместо приветствия. – Какого черта тебе здесь надо? Проваливай к своему сраному газетчику!
– Ты чего это? – не поняла Юлька. – Обкуренная, что ли?
– Неизвестно еще, кто из нас обкуренный! – продолжала возмущаться Светка. – Да я бы сроду никому такого не рассказала! Да тебя за это убить мало!
И она швырнула прямо в лицо Юльке скомканный газетный лист.
– Что такое? – угрожающе спросила Юлька. – А-ну, объясни!
– Читай! – презрительно бросила ей Светка. – Кто тебя за язык тянул?!
Не обращая больше внимания на Светкино негодование, Юлька схватила газетный лист, расправила и тут же нашла глазами огромный, на всю полосу заголовок: «История у "Астории". Откровения проститутки».
«Что-за ерунда? – пожала плечами Юлька. – Я-то тут при чем?»
Она стала читать дальше. И с каждой прочитанной строчкой в ней поднималось негодование и злость. В статье журналист рассказывал, как проститутка, которую он называл по первой букве имени – Ю. – делилась с ним откровениями о сложностях свой профессии и трудностях жизни. Судя по всему, у этой самой Ю. крыша совсем поехала, потому что она рассказывала такие вещи, которые ни одна баба о себе рассказывать не будет, если она, конечно, не с приветом. Ю. расписывала, как она ненавидит мужские члены, жаловалась, что всегда ложится в постель с клиентом с чувством отвращения к нему и ее часто тошнит во время работы в постели. Ей приходится делать вид, что она кончает, так как клиенты это любят, но на самом деле она давно уже не кончает и превратилась в «холодную» женщину. Три раза за последний год она якобы переболела трихомонозом, один раз лечилась от гонореи и, кажется, вылечилась…
Это «кажется» Юльку доконало. Около «Астории» только она имела имя, начинающееся на букву «Ю». Это была статья о ней, о Юльке! Мало того, выходило, что она сама все это и рассказала кому-то из журналистов.
– Да это же вранье от первого до последнего слова! – воскликнула Юлька, взглянув на Светку. – Ты думаешь, я это в самом деле говорила?
– Не знаю, что ты ему там говорила! – отрезала Светка. – Только сегодня ни один мужик в мою сторону не посмотрел! Стою пустая – ни копейки сегодня из-за тебя не заработала!
– Кому – ему? – уцепилась за ее фразу Юлька. – Я никому ничего не говорила!