Особенностью современного мира является формирование огромного финансового сектора. Темпы его роста существенно опережают динамику капитала в сфере реального производства. Так, если в 1980 г. мировые финансовые активы (акции, государственные и негосударственные долговые обязательства, банковские вклады) были примерно равны мировому ВВП (12 трлн долл. и 10 трлн соответственно), то в 2007 г. первые превышали вторые в 3,5 раза (195 трлн долл. и 55 трлн). Более того, этот финансовый капитал стал превращаться в относительно самостоятельное и самодостаточное явление. В результате сформировался особый тип человеческого поведения – ориентация на финансовые трансакции как главный способ жизнедеятельности.
Возникли новые инструменты финансового рынка, которые трансформировали товарные рынки, особенно, рынки сырьевых товаров. Сегодня, к примеру, цена на нефть практически не зависит от действий производителей, от соотношения спроса и предложения. Она формируется на финансовых рынках. Брокеры торгуют связанными с поставками нефти вторичными финансовыми инструментами, практически не имеющими отношения к реальному движению самого товара. Мир стал виртуальным, а экономическая и политическая элита утратила контроль за движением финансовых инструментов.
Этот виртуальный мир финансового сектора движется с огромной скоростью, утратил управляемость. Все заменяется игрой на биржах (система «казино-капитализма»). Этот мир «детерриториализован», не имеет места прописки, происходит постоянная смена субъекта собственности, он легко уходит из-под любого – национального и международного – государственного регулирования [81] .
Фиктивность создаваемого в финансовом секторе богатства резко обнаруживается в момент кризиса. «Вложения в финансовые активы и сами эти активы, выглядевшие признанным богатством, превращаются в ничто. становятся тем, что они есть на самом деле – бумагой или виртуальной, существующей в воображении, реальностью» [82] . Суммарная рыночная капитализация всех компаний мировой экономики за 2008 г. сократилась почти вдвое. В России высокие темпы экономического роста в последние годы определялись доминированием отраслей сырьевой направленности. В структуре экспорта России почти 70 % составляли минеральные продукты. Отсюда – сильная зависимость экономики от энерго-сырьевых отраслей, примитивизация промышленности, инфляция, утрата собственной технологической базы машиностроения и промышленности, выпускающей товары народного потребления, развал сельского хозяйства.
В связи с высокими темпами развития мировой экономики спрос на энерго-сырьевые ресурсы и соответственно цены на них росли. Экономика России характеризовалась профицитом бюджетного и платежного балансов. Это привлекало иностранный капитал в Россию, а низкие процентные ставки на международном финансовом рынке, т. е. «дешевые деньги» способствовали росту заимствований. На 1 июля 2008 г. внешний долг банков составлял 191 млрд долл., небанковского сектора – более 263 млрд долл., органов государственного управления – 41 млрд. России в течение 3 лет необходимо вернуть около 500 млрд долл. только основной части суммы долга плюс проценты – итоговая сумма составляет около 620 млрд долл. [83] (Серьезной ошибкой отечественных заемщиков было то, что они легко соглашались на залоговые схемы. В результате в условиях кризиса они столкнулись с быстрым падением стоимости своих активов и реальной угрозой их лишиться. Начал действовать механизм «margin calls» – требования о пополнении залогов при их обесценении.)
Уже в самом начале мирового кризиса цены на сырье упали, потом резко обрушились, произошел обвал фондового рынка – т. е. главные источники роста российской экономики оказались исчерпанными. Кризис стал стремительно распространяться по стране. Могло ли предвидеть это российское государство? Ведущие российские (и не только российские) ученые предупреждали о возможности кризиса. На этот случай был создан огромный резервный фонд, который накапливался для «спасения» экономики от надвигающегося кризиса. А его своевременное использование на переход к инновационной модели развития позволило бы в значительной степени избежать сегодняшнего краха.
Отметим тот факт, что по состоянию на конец июля 2008 г. Россия была держателем американских ценных бумаг на общую сумму 160 млрд долл., т. е. фактически была одним из крупнейших кредиторов США [84] . Сегодня много говорят на всех высших уровнях управления о необходимости модернизации экономики, но средств для этого уже практически нет. Экономически развитые страны предприняли ряд антикризисных мер, среди них: предоставление ликвидности; расширение гарантий по банковским вкладам физических лиц; выкуп части банков государством; существенное снижение ставок рефинансирования; бюджетные вливания для поддержки спроса в реальном секторе. Ряд стран пошли на снижение курса национальных валют по отношению к американскому доллару для сохранения международных резервов и поддержки внутреннего производства. Происходит национализация компаний, попавших в тяжелое положение. Правительства развитых стран больше всего боятся дефляции. А для этого необходимо стимулирование спроса, т. е. бюджетный экспансионизм. Отсюда – снижение процентной ставки и налогов.
Однако, по мнению ЦБ РФ, высокие ставки рефинансирования необходимы для снижения уровня оттока капитала и сдерживания инфляции. Но во имя борьбы с инфляцией приносится в жертву возможность развития отечественного реального сектора. Любое же удорожание финансов переходит в себестоимость и оплачивается потребителем через рост цен. Причем неоднократно. Предприятия торговли тоже используют займы, соответственно еще больше растут цены.
В то же время меры российского правительства во многом повторяли и политику развитых стран. Банкам предоставлялись значительные финансовые ресурсы для преодоления кризиса ликвидности. А они вместо кредитования реального сектора стали переводить ее в иностранную валюту, с одной стороны, чтобы застраховаться от валютных рисков, с другой – уменьшить свою задолженность перед иностранными кредиторами. В итоге за время кризиса состояние российских олигархов удвоилось. Бремя кризиса несет на себе остальное большинство народа. Деградация российской промышленности и в том числе машиностроения усилилась. В то же время постоянно происходило смещение экономической активности от производственной сферы к сфере обращения.
А. Бузгалин и А. Колганов выделяют две основные группы мер антикризисной политики [85] . Первая – поддержка финансового сектора экономики, чтобы обеспечить стабильность финансовой системы, что, по мнению этих ученых, якобы отвечает интересам всех граждан. Т. е. поддержать собственников финансового капитала и возместить им потери от их неудачных спекуляций. Вторая группа решений – радикальное изменение сложившейся финансовой системы, выход из кризиса за счет сокращения не только доходов, но и накопленных средств (прежде всего, собственности) всех тех, кто активно инвестировал в финансовые спекуляции на протяжении последних десятилетий. Национализация крупнейших банковских институтов при гарантиях неприкосновенности вкладов. Принудительное слияние в несколько крупных структур и передача под государственный контроль средних и мелких банков. Средства государственного бюджета должны идти не коммерческим банкам, а непосредственно на поддержку производства и решение социальных проблем. Они должны быть жестко привязаны к реализации производственных программ – национальным проектам и программам перехода на инновационный тип развития.
Нам представляется, что во многих чертах именно вторая группа решений должна лежать в основе антикризисной политики российского правительства. Но России опять «повезло», цены на нефть выросли, олигархи увеличили свое благосостояние, международные резервы увеличиваются. А программы модернизации в значительной степени остаются на словах. Можно констатировать: «И волки сыты, и овцы целы». Хотя овцам (российскому народу) уже и сегодня все труднее сводить концы с концами. Наступление на жизненный уровень населения продолжается – здесь и повышение тарифов на ЖКУ, и монетизация, а фактически отмена льгот, и увеличение налогов на недвижимость (дачные домики и жалкие сотки, квартиры, находящиеся в собственности населения). А налог на роскошь Дума отклонила!
Кардинальная же задача для России – уменьшить зависимость российской экономики от мировой конъюнктуры на топливно-сырьевые ресурсы, диверсификация экономики, стимулирование внутреннего спроса на отечественные товары. Решение этой задачи чрезвычайно сложно, кроме того, требует времени. Так, в результате сокращения производства российскими предприятиями и разрушения сельского хозяйства российский рынок наводнен зарубежными товарами. Доля импорта по мясу и птице составляет почти 40 %, по маслу животному – 48 %, растительному – 23 %, по сырам – более 41 %, по товарам длительного пользования в среднем – почти 66 %, по лекарственным средствам – более 75 % [86] . При этом многие товары не имеют близких аналогов на отечественном рынке и прекращение их ввоза чревато серьезными социально-экономическими последствиями.
В то же время, несмотря на удары кризиса, банкротство множества компаний, благодаря активным действиям правительств ведущих стран мировая экономическая система в целом устояла. Наиболее масштабные антикризисные программы были приняты в США (3,6 трлн долл., или четверть годового ВВП) и Великобритания (2,4 трлн долл., или 94 % ВВП) [87] .
Интересен опыт Китая. Темп роста ВВП в начале кризиса здесь замедлился до 6,3 %, но затем продолжил свой рост. В IV квартале 2009 г. темп роста составил 10,7 %, в целом за 2009 г. – 8,7 % [88] . На борьбу с кризисом КНР потратила примерно 586 млрд долл., что составляет практически 18 % ВВП Китая. Основу антикризисной программы составило стимулирование внутреннего спроса (чего не скажешь про Россию, где происходит постоянное давление на спрос населения).
Недостатка в финансовых ресурсах у Китая нет – золотовалютные резервы здесь за 2009 г. выросли на одну треть и составили 2 трлн долл. Но расходовать эти средства правительство собирается только в крайнем случае. Бремя материального обеспечения антикризисной программы ложится, прежде всего, на крупные госкомпании, государственные инвестиционные фонды и местные власти. В отличие от США, Европы и России, правительство не планирует спасать финансовый сектор.
Антикризисная программа нацелена на развитие инфраструктуры и повышение жизненного уровня населения. «10 приоритетных мер» также включают в себя меры по защите окружающей среды, ускорение восстановительных работ в районах, пострадавших от землетрясения, повышение заработной платы жителям городов и сел, развитие собственных инновационных производств и т. д. Экономически нерентабельные предприятия закрывают или перепрофилируют. С учетом нововведений в кредитной и налоговой политике, эти меры позволяют китайским производителям не просто выжить в условиях кризиса, но и продолжать развиваться.
Весьма показательным было решение китайского правительства о либерализации налогов – ставка возврата экспортного налога для почти 4 тыс. наименований промышленных товаров была снижена или даже отменена. Это позволяет китайским компаниям снизить потери в условиях сокращения экспорта. Изменения затронули и кредитную политику. В первом полугодии 2009 г. объем выдачи кредитов составил около 1 трлн долл., причем большинство кредитов пришлось на реальный сектор экономики и было вложено в строительство дорог и инфраструктуру. Таким образом, Китай быстро отреагировал на мировой кризис и его опыт показателен для других стран.
Россия за 2008 г. потратила около 200 млрд долл. – это более 1/3 Стабилизационного фонда, еще около 200 млрд может уйти в 2009 и 2010 годах на покрытие бюджетного дефицита. Во 2-й половине 2009 г. в российской экономике произошло некоторое улучшение положения: цены на нефть существенно повысились, произошел небольшой чистый приток иностранного капитала в частный сектор, начал укрепляться рубль.
Однако существенного улучшения ситуации в реальном секторе не произошло – растет безработица, спрос снижается, кредитования реального сектора не наблюдается, а населения – сокращается. Серьезно обостряется ситуация в моногородах. Если взять данные за весь 2009 г., то ВВП России сократился почти на 8 %.
Судя по государственному бюджету на 2010 г., возобновления экономического роста и модернизации экономики ожидать не приходиться. В Минэкономразвития РФ предполагают, что ВВП России в 2010 г. увеличится примерно на 3 %. Однако это предположение основывается на том, что сохранятся высокие цены на нефть, что весьма проблематично. К тому же резко упали темпы роста реальных доходов населения. Отметим, что их рост фиксирует официальная статистика. Но официальная статистика берет средние данные по стране. Учитывая существенный рост доходов «верхушки» общества, увеличение ЖКУ, стоимости лекарств, введение платности медицинских услуг и образования на всех уровнях, вряд ли имеет смысл говорить о росте реальных доходов. Подорожали банковские кредиты, усложнилась возможность их получения, уменьшились инвестиции в основной капитал. Все это отрицательно сказывается на динамике совокупного спроса. А таким отраслям, как строительство и автомобилестроение, необходимо несколько лет, чтобы вернуться к уровню 2008 г. (Напомним, кстати, что уровень ВВП 2008 г. только еще приблизился к 1990 г.). Учитывая эффект гистерезиса, безработица уменьшаться не будет.
Из всего этого можно сделать довольно неутешительный вывод – вряд ли можно ожидать существенных положительных и быстрых изменений в российской экономике. Кризис грозит стать для нее затяжным. Для нейтрализации этой угрозы необходимы неотложные институциональные изменения.
2.5. Институциональная модернизация в условиях преодоления кризиса
Опыт рыночной трансформации постсоциалистических экономик подтвердил первоочередную значимость институциональных преобразований. И если в сфере создания формальных институтов российские реформы осуществлялись в форме шокового либерального варианта на основе их импорта, то заимствование неформальных институтов предпринимательской этики, цивилизованного поведения домохозяйств, рыночной культуры государственных чиновников невозможно, необходимо их постепенное формирование, выращивание. Кроме того, переход России на траекторию устойчивого экономического роста требует институциональной модернизации ряда сфер. Эти остро стоящие проблемы в условиях сохраняющейся неустойчивости и рыночной неопределенности экономики России, усугубляют необходимость концептуального обоснования модели институциональной трансформации в новых исторических, геополитических, научнотехнологических, экономических, национально-культурных условиях.
Рыночная институционализация экономики как процесс становления формальных институтов, ограничивающих поведение экономических субъектов, и комплементарных к ним добровольных неформальных соглашений, «правил игры», стереотипов поведения, традиций ведения деловой практики, контрактных отношений, определяет значимость институциональных реформ, которые обеспечивают формирование институциональной организации рыночного хозяйственного порядка. На начальном этапе его формирования в России были попытки его ускоренной перестройки, волевого отбора и «подсадки» эффективных институциональных образцов, в частности, реформирование колхозов и совхозов, массовая ваучерная приватизация, развитие частного предпринимательства в аграрной сфере, образовании, здравоохранении и др. Однако революционная ломка институтов привела к противоречивым результатам, непредвиденным последствиям и высоким социальным издержкам. Очевидно, что реформы как способ осуществления институциональных изменений не могут ограничиваться созданием правовой основы на основе «импорта» соответствующих образцов, поскольку необходимо как их взращивание на специфической российской почве, так и выращивание адекватных российской институциональной матрице новых институтов.
В силу этого модернизация – это не столько обновление оборудования, не инвестиции и даже не организационные инновации, сколько достижение конкурентоспособности институтов и, следовательно, проведение направленных их изменений. Институты связаны между собой, в частности, принципом комплементарности, в соответствии с которым институты дополняют друг друга, и желаемый экономический эффект достигается только на основе взаимосвязанных институциональных изменений.
Успех выращивания новых институтов достигается в долгосрочном периоде благодаря усилиям государства. Долгосрочность необходима для проникновения институциональной инновации во все уровни институциональной организации хозяйственного порядка, которые развиваются с разной скоростью, и укоренения в них хотя бы в минимальной степени. Специальные усилия со стороны государства требуются для защиты и поддержки институциональной инновации, пока она не преодолела барьера большинства. К ним относятся: администрирование новых правил; мониторинг процессов институциональных изменений; информационная поддержка инноваций; обучение новым навыкам. В частности, в условиях современного кризиса не дал ожидаемого эффекта традиционный антикризисных институт общественных работ, что потребовало переориентации финансовых потоков с их организации на переподготовку безработных, а в этой сфере, прежде всего, на формирование навыков предпринимательства и их финансовую поддержку. Таким образом, новые правила без действенных механизмов администрирования, включающих принуждение к их исполнению, не имеют перспективы превратиться в массовую социальную практику.
Специальные усилия государства необходимы для информационной поддержки распространения новых правил и прецедентов с целью доведения их до массовых деловых практик. Этот элемент экономической политики государства не может ограничиваться рекламированием новых образцов поведения, а представляет собой систематическое их продвижение, инициирование интереса к ним со стороны ведущих участников рынка и последующей легитимизации новых образцов в формально-правовых нормах. Эффективность этой деятельности обеспечивается рекрутированием активных сторонников в среде различных ассоциаций предпринимательства. Например, разработанный Кодекс корпоративного поведения [89] , разработанный Федеральной комиссией по рынку ценных бумаг в 2002 г., не получил распространения вследствие узости базы социальной поддержки. Кроме того, нередко возникает потребность в обучении участников процесса новым навыкам, пока они не станут неотъемлемым элементом их деловых практик. Так, введение института конкурентного размещения бюджетных заказов потребовало массового обучения госслужащих и развития системы высшего профессионального образования в целом и системы повышения квалификации в сфере государственного и муниципального управления.