– Должна вам сообщить, что если бы мне раньше кто-то сказал, что у одного из моих мальчиков будет такой дом, я бы плюнула ему в лицо, потому что не переношу вранья. Но здесь я все видела таки своими глазами.
– Я бы тоже с удовольствием посмотрела дом. – Сказала мужу Татьяна. Но Ашот попросил рассаживаться.
– Прошу за стол. Сначала надо выпить и закусить, шашлыки готовы. Потом погуляете. Времени хватит… – И он исчез за дверью. Народ потянулся к столу. Дети усадили Руфину Абрамовну рядом с собой. Тихон с супругой уселись рядом с Павлом и Верой.
– А мое место еще не занято? – Тихо спросил Голенев у виновницы торжества.
– Пока нет. – Улыбнулась Лена.
– Вот и хорошо. Стану за вами ухаживать. Кстати, у меня для вас тоже есть подарок. – Он забрался к себе в карман и извлек маленькую коробочку: – Не знаю, угодил ли, но старался.
– Можно посмотреть? – Шепотом спросила Лена.
– Конечно, можно.
Она опустила коробочку себе на колени и, так чтобы никто не видел, открыла. В коробочке лежали маленький золотой самолетик и цепочка: – Какая прелесть! Спасибо.
– Хотел найти вертолет, да в Глухове не продают. Это вам, как жене летчика.
– Вы меня слишком балуете. Зарплату выдали несоразмерную, теперь золотой кулон. Чем я отплачу?
– Вы уже начали отплачивать. Я раньше этих костюмчиков на детях не видел. Свои деньги тратили?
– Самую малость…
– Мы так не договаривались.
Она не успела ответить. Ашот с Натаном внесли шашлыки, чем вызвали шумное оживление за столом. Рафик продолжал по привычке командовать застольем:
– Все раскладывают себе на тарелки салат, поливают шашлыки ткемали, наполняют бокалы. А тост пусть Олег Николаевич скажет. Пока хозяина не было, я трудился тамадой. Теперь хочу отдохнуть. А то на стройке работай, за столом работай. Я тоже человек. – И под одобрительные возгласы гостей уселся в кресло.
Голенев поднял бокал:
– Хорошо, освободим Рафика. Друзья, мы собрались спонтанно, потому что Лена свой день рождения держала в тайне. Но позволю себе первый тост не за нее. Мы потом наверстаем. Я хочу выпить за маму Руфу. Она здесь самый дорогой для меня человек. Если бы не она, и очаровательной Лены среди нас бы не было. У Ирочки нашлась мама. А мама Руфа мама для меня, моих сыновей и моего друга. Мама Руфа, живи вечно!
Все потянулись чокаться со старой воспитательницей и целовать ее. Старушка растрогалась:
– Я и так живу слишком долго. Если бы вы таки знали, что значит так долго жить, вы мне не позавидовали.
За Голеневым взял слово Тихон. Мэр извинился за своего чиновника, который отнял квартиру у Лены и пожелал ей много счастья в их родном городе. Потом, перебивая друг друга, заговорили остальные. Лена слушала комплименты и краснела. Румянец ее красил, и она хорошела с каждым новым тостом. После нескольких бокалов вина лица взрослых гостей порозовели. Заскучали дети. Долго сидеть на одном месте в столь юном возрасте затруднительно и, слопав по куску шашлыка, они принялись носиться по дому. Когда дети исчезли, и за столом стало гораздо тише, бригадир строителей попросил минуту внимания:
– Извините меня, гости дорогие, но я хочу, чтобы хозяин осмотрел дом. А то потом скажет: «Ашот меня напоил и сдал халтуру».
Голенев рассмеялся:
– Не возражаю, пойдем. Те, кто пожелают, могут составить мне компанию.
Пожелали все. Даже Межрицкая решила еще раз полюбоваться жильем своего бывшего воспитанника. Ашот вел гостей и хозяина, как настоящий экскурсовод. Рафик, Петро и Натан следовали за гостями, тихо радуясь их реакции. Процессия обошла весь дом, и Олег нигде не увидел брака. Бригада Ашота марку держала.
Когда снова спустились вниз, обнаружили незнакомого молодого человека. Он стоял посередине столовой, покручивая в руке ключи от машины. Присмотревшись, Олег узнал в нем телохранителя Маки. Тот тоже узнал Олега и пошел ему навстречу:
– Олег Николаевич, я пригнал вашу машину. Она в полном порядке. Вот ключи.
– Спасибо, Трофим. – Улыбнулся Голенев.
– Пожалуйста. Мака просила передать, что завтра вылететь не сможет. Ей нужно закончить какие-то дела. Она будет рада, если вы за ней заедете послезавтра утром. Всего хорошего.
– Добро, полетим на день позже. А вам, молодой человек, придется задержаться. Вы попали на день рождения очаровательной женщины. – И Голенев подвел Трофима к Лене: – Поздравьте ее и чувствуйте себя, как дома.
– Я не могу остаться. Я без подарка. – Ответил Трофим и покраснел до ушей.
– Вы же не знали. – Улыбнулась Лена: – Поужинайте с нами, конечно, если вам наше общество не в тягость.
– Вы прекрасны. – Выдохнул Трофим, во все глаза уставившись на Лену.
Теперь уже она смутилась:
– Что вы на меня так смотрите?
– Я никогда не видел такой красивой женщины!
– Вы прямо как Рафик. Но он тамада, привык говорить метафорами. А нам с вами это ни к чему. Давайте лучше ужинать, а то шашлыки совсем остынут.
Голенев оставил Трофима на попечении Лены и присел рядом с Тихоном. Он сообщил другу детства, что собрался слетать с Макой в Бирюзовск, и объяснил причину вояжа.
– Молодец. С этой девушкой приятно иметь дело, – одобрил Постников.
– С какой еще девушкой? – Татьяна в разговор мужчин не вникала, но при слове «девушка» насторожилась.
Тихон пояснил:
– Речь идет о молодой особе, которая, так сказать, станет почетной гражданкой нашего города. Я тебе о ней рассказывал.
– Об этой с именем обезьянки, – уточнила супруга мэра: – А кто тот молодой человек, что так оживленно беседует с Леночкой?
– Это как раз работник кооператива Маки. Он пригнал мне машину. – Ответил Олег.
– По-моему, этот работник от Леночки без ума. Ты не ревнуешь?
– С какой стати? – Удивился Голенев: – Лена присматривает за детьми, а ее личная жизнь меня не касается.
– Наше дело предупредить. – И Татьяна отправилась помогать Вере с чаем. На столе появился торт, и в ту же секунду явились дети. Они больше не шумели, поскольку торт занял не только их мысли, но и рты. Взрослым удалось поговорить. Всем хотелось услышать, что мэр думает о последних событиях в стране. Тихон убежденно защищал Ельцина, который в качестве президента Российской Федерации набирал все большую популярность. Президент СССР постепенно уплывал на второй план. Мэр рассуждал о будущем с оптимизмом. По его словам, демократическая Россия быстро расправит крылья:
– И ничего, так сказать, в этом удивительного нет. Русским людям дали свободу. А свободный гражданин трудится продуктивнее раба, это давно доказано историей. Россияне выберут в руководство честных ответственных людей. Избранники народа начнут заботиться о гражданах и не щадя живота работать на благо страны. С воровством и взятками покончим навсегда. Мы докажем всему миру, на что способны, когда нам, так сказать, не мешают идеологические путы.
Тихона слушали, не перебивая. Из взрослых только Трофим политикой не интересовался. Он, в качестве отвлекающего маневра, ковырял ложечкой кусок торта и украдкой поглядывал на Лену. Женщина поняла, что нравится парню, но старательно делала вид, что этого не замечает.
В девять вечера Руфина Абрамовна поднялась:
– Не знаю-таки, как кому, а нам с Леной завтра к восьми. Поэтому пора и честь знать.
– А мне еще ребят спать уложить надо. – Поддержала молодая учительница свою директрису и, простившись с гостями, повела детей наверх. Павел предложил Трофиму подбросить его до дома. Молодой человек поблагодарил, но радости в его голосе не прозвучало. Уезжать от «новорожденной», которая произвела на него столь сильное впечатление, Трофиму не хотелось. Он вздохнул и все же вышел на улицу. Голенев проводил гостей к микроавтобусу. Перед тем как забраться в салон, Трофим попросил Олега уделить ему минутку. Мужчины отошли в сторонку.
– Олег Николаевич, я вас очень уважаю. Поэтому хочу спросить, что у вас с Леной?
– А почему вас это интересует? – Удивился Голенев.
– Лена мне очень понравилась. Я бы с удовольствием с ней встретился. Вы не подумайте, я серьезно… Но, если у вас личные отношения, я этого делать не буду.
– Ну, если серьезно… – Улыбнулся Голенев: – У нас дружеские отношения. Лена вдова, и может сама решать, с кем ей встречаться.
– Значит, вы не против?
– Важно, чтобы она была не против.
– Спасибо. – И он моментально оказался в салоне микроавтобуса.
«Интуиция у Татьяны», – подумал Олег о супруге Постникова и пошел расплачиваться со строителями. Завтра, раз он остается в городе, можно заняться мебелью. Кроме столового гарнитура, подаренного любовницей, обстановки в доме пока не было.
Постников с Татьяной попросили Павла к самому дому их не подвозить. Они хотели немного прогуляться. В это время Глухов походил на город-призрак. В половине десятого на улицах никого. Горожане либо уже спали, либо сидели по домам у телевизоров. Они смотрели зарубежный сериал «Рабыню Изауру» и горячо сопереживали его героям. Сериалы еще были у нас в новинку, и люди с нетерпением ждали каждую новую серию.
Постников с Татьяной попросили Павла к самому дому их не подвозить. Они хотели немного прогуляться. В это время Глухов походил на город-призрак. В половине десятого на улицах никого. Горожане либо уже спали, либо сидели по домам у телевизоров. Они смотрели зарубежный сериал «Рабыню Изауру» и горячо сопереживали его героям. Сериалы еще были у нас в новинку, и люди с нетерпением ждали каждую новую серию.
Татьяна взяла мужа под руку:
– Милая она. Повезло Ирочке…
– Ты о Лене? Да, славный человечек. Жаль, что так получилось с ее квартирой… Знаешь, я все думаю, правильно ли я поступил, освободив Стеколкина?
– Ты мэр, тебе виднее.
– А ты как думаешь?
Татьяне не хотелось говорить о делах. Она находилась еще под впечатлением от визита:
– Я думаю не об этом. Хорош получился дом у твоего друга.
– Дом замечательный. Я рад, что Олежка, наконец, заживет как человек.
– Ты уверен, что он осядет у нас? Голенев перекати-поле. Жить долго в одном месте не привык.
– Люди меняются. Он стал старше. Потом, так сказать, дети…
Татьяна вздохнула:
– Женился на Елене и все бы проблемы решил. Она уже и так ребят опекает.
– Кто знает? Возможно, так и будет.
– Не будет. Этот парень из кооператива твоей обезьянки к Леночке прилип, а Голеневу хоть бы что. Лена ему не нравится.
– Олежка еще не отошел от гибели Тони. Он других женщин пока, так сказать, не замечает…
– Не замечает, говоришь? А на юг летит с обезьянкой.
– Это же деловая поездка…
– Мужчины не затевают дел с молодыми женщинами, если они им глубоко безразличны. Ты, Тихон, как всегда далек от жизни. Ничего не видишь и ничего не понимаешь. А вот уже и наш дом…
Они остановились у подъезда.
– Какой прекрасный теплый вечер. Поздней осенью это, так сказать, подарок. Давай еще немного пройдемся? – Предложил Тихон.
– Нельзя. Надо Юлика спать укладывать и уроки у него проверить.
– А почему ты сына с нами не взяла?
– Опять ничего не помнишь!? Юлик ходил на день рождения к своему приятелю. Сегодня Костя Батурин родился, а они дружат…
– Да. Да… – Пробормотал Тихон и распахнул перед женой дверь. Они поднялись к себе на второй этаж, и Татьяна позвонила. Юлик открыл быстро:
– Мама, папа, а у нас гость. Он принес маме розы, а всем нам торт. – Сообщил мальчик родителям.
Постников помог жене снять плащ и вошел в гостиную. За столом сидел Стеколкин.
– Вы?
Стеколкин вскочил навстречу:
– Простите, Тихон Иннокентьевич, что без предупреждения. Но я должен был вас увидеть.
– У меня есть рабочий кабинет.
– Конечно, я понимаю. Но я так виноват перед вами, я так вам благодарен, что не смог дождаться. Мне надо с вами поговорить.
– Говорите, раз надо. Только покороче. – Жестко разрешил Постников и обратился к сыну: – А ты, Юлик, иди в свою комнату.
Мальчик с недоумением посмотрел на отца, потом на визитера, и вышел. Постников продолжал стоять и не предложил сесть гостю. На глаза Стеколкина навернулись слезы:
– Я вам матерью клянусь, что больше никогда подобного не случится. Я был абсолютно уверен, что гражданка Ситенкова никогда не покинет лечебниц. Я навел справки.
– Навели справки и взяли взятку.
– Да, я поступил по-свински. – Вячеслав Антонович приложил руку к сердцу: – Я признаюсь, и мне очень стыдно.
– Вас выпустили, что вам еще надо?
– Мне надо, чтобы вы лично меня простили. Я настолько вас уважаю, что без вашего прощения остаться в городе не смогу.
Татьяна уже поняла, что у них в доме взяточник и, проходя мимо, сухо ему кивнула. Вячеслав Антонович схватил со стола букет, бросился к ней и стал целовать руку:
– Татьяна Сергеевна, вы не представляете, сколько я пережил и как я благодарен вашему мужу и вам…
Татьяна руку отдернула:
– Оставьте, Слава. Вы не должны были к нам приходить. И розы ваши ни к чему. Хотя они очень красивые.
Стеколкин это замечание про себя отметил:
– Татьяна Сергеевна, я понимаю, что поступил низко. Но ведь не все такие бессребреники, как вы и ваш муж. Моя жена требует нарядов и любит отдыхать на курортах. А на зарплату я не в состоянии ей это позволить.
– Я тоже хотела бы съездить на курорт, но не принуждаю мужа брать взятки.
Чиновник опустился на колени:
– Простите меня. Я буду самым преданным для вашей семьи человеком.
Тихона сцена самоунижения взяточника коробила. Но жалости к нему он не чувствовал:
– Оставьте жену в покое. – Бросил он через плечо и отвернулся.
А у Татьяны сердце дрогнуло:
– Встаньте с колен, Слава. Я верю, что вы раскаиваетесь. Не надо так унижаться.
Стеколкин медленно поднялся и достал из кармана платок.
– Я знал, что вы добрая женщина. Да и ваш муж очень сердечный человек, но его принципы слишком тверды, и он не хочет понять, что люди разные. Я слаб, поэтому оступился. Так не гоните меня! Я сумею еще вам доказать, что поборю в себе низкое. Но если вы от меня отвернетесь, я человек конченный.
– От вас никто не отворачивается. – Раздраженно заметил Тихон: – Я даже не выгнал вас из дома, хотя, если честно, мне этого хотелось. Давайте считать, что наши рабочие отношения остаются, так сказать, в норме. Но по– человечески простить вас я пока не могу.
Татьяна повернулась к мужу:
– Тиша, люди иногда оступаются. Ведь Слава не лишен благородства. Помнишь, он первый искренне поздравил тебя с победой на выборах.
Стеколкин тут же добавил:
– Да, совершенно искренне. Вы не представляете, как я не хотел идти на эти выборы. Но меня уговорили. Когда победил ваш муж, я не только не огорчился, наоборот, обрадовался.
– Чему же, если ни секрет? – Зло поинтересовался Постников.
– Тому, что не придется брать на себя ответственность. – Пояснил чиновник: – Я боюсь ответственности.
– По итогам выборов, вы должны получить должность вице-мэра. А это тоже большая ответственность. Если со мной вдруг что-нибудь случится, вы автоматически попадаете в мое кресло.
– Что с вами может случиться? – Воскликнул Стеколкин: – Вы, Тихон Иннокентьевич, еще очень молодой человек.
Татьяна диалог мужчин прервала:
– Господа, давайте закругляться. Я должна проверить задания у сына и уложить его спать. А вы Слава, к нам еще зайдете. Через некоторое время Тихон остынет, и будет не так суров. Нам жить и работать вместе. Я понимаю, почему вы пришли, и ваш порыв одобряю.
– Спасибо, Татьяна Сергеевна. Я знал, что вы меня поймете. Я ухожу, но мне будет гораздо легче жить, если наш глубокоуважаемый мэр поверит в мою искренность. – И Стеколкин протянул Тихону ладошку. Постников пересилил себя и на рукопожатие Стеколкина ответил. Когда за чиновником закрылась дверь, Тихон поспешил в ванну, где тщательно и долго отмывал руки. Когда он вернулся в гостиную, первое, что он там увидел, была ваза с розами.
– Как легко вас разжалобить. – Упрекнул он жену, когда она вышла из детской.
– Знаешь, Тиша, он обыкновенный слабак, которых десятки, если не сотни тысяч. Думаешь, другие взяток не берут? Его ты прижал. Ты же шантажом заставил Паперного написать признание? Согласись, это тоже не совсем по-джентльменски.
– Значит, я, так сказать, во всем виноват? – Разозлился супруг.
Татьяна улыбнулась и погладила мужа по голове:
– Никто не виноват и все виноваты. Это жизнь, которую ты, Тиша, знать не желаешь. Пойдем спать.
– Пойдем. – Постников обнял жену, и они отправились в спальню. Перед тем как погасить в гостиной свет, Татьяна еще раз оглянулась на цветы. В постели они долго лежали молча. Наконец, супруга мэра, как бы подводя черту под визитом чиновника, тихо сказала:
– Хоть мужик Слава и не очень приятный, но розы приволок классные.
Тихон слов жены не услышал. Он уже спал.
Мака проснулась раньше, чем на территорию кооператива въехал грузовик для уборки мусора. Так рано она просыпалась редко. Обычно ее пробуждение происходило после одиннадцати, и потом она еще часа два валялась в постели, нередко совмещая негу с приемом деловых посетителей. Но сегодня просыпалась несколько раз даже ночью.
Уборочная машина, отвратительно скрепя механизмами, делала свое полезное дело. Мака поморщилась, скрежет мешал ей думать. Вчера она жестоко отругала своего телохранителя за долгое отсутствие. Но взбесило хозяйку бандитского кооператива не столь его задержка, как известие, что в доме Голенева появилась другая женщина. Трофим не смог скрыть, что эта женщина ему понравилась. Это подействовало на нее еще хуже. Молодой человек в качестве потенциального партнера в интимном смысле ее не интересовал. Мака была уверена, что в ее теперешнем положении подпускать к себе близко работников нельзя. Да и женского томления к телохранителю она не испытывала. Трофим визуально не раздражал ее глаз, ей было приятно ощущать его рядом и не больше. А тут какая-то Лена! Женская ревность иногда сильнее разума. Но, поразмыслив, Мака решила, что именно это обстоятельство в дальнейшем может принести ей пользу. Трофим станет частым гостем на Вороньем холме, и она сможет получать от него информацию. Что касается Голенева, то раз его не беспокоит ухаживание постороннего парня за этой женщиной, значит он, действительно, держит ее в доме исключительно для ухода за детьми. Мама Ирочки и к остальным детям не отнесется формально. Наверняка сообразительный афганец учел это, предложив женщине работу и кров. Так что повода для серьезного беспокойства у Маки нет. Но любовница Олега понимала – когда рядом с молодым мужчиной постоянно находится молодая и, по словам телохранителя, обаятельная женщина, надо быть начеку. Сегодня Голенев ее не замечает, а завтра трахнет.