– П-прости. – От неожиданности она вытягивается в струнку. – Я…
– Вон отсюда, – указываю на дверь.
– Ну почему ты такой козел? – кричит Тесса.
– Это моя комната. – Я тоже кричу на нее. – Я просил больше не заходить ко мне! Вон!
– Почему ты меня так не любишь? – Она пытается говорить круто, но голос ее теряет решительность, а от вида ее больших глаз у меня учащается пульс.
8
Вопрос, такой прямой и откровенный, удивил его. Заставил понять, что он стоит на краю бездны. Один порыв ветра – и он свалится вниз.
* * *Зачем она спрашивает? Разве не видно, почему я ее не люблю?
Она бесит. Она…
Ладно…
Постоянно осуждает меня, корит за мое поведение. А еще…
Не так уж она и плоха.
– Почему ты спрашиваешь? – говорю как можно спокойнее.
Тесса смотрит на меня испепеляющим взглядом. Отдаю должное, смотрю на нее в ответ точно так же. Думает напугать? Сидит на моей кровати, задает идиотские вопросы…
– Не знаю… потому, что я была с тобой вежлива, а ты со мной груб. Мне показалось, что мы, вообще-то, могли и подружиться.
Она что, издевается? Нет у меня друзей, и не надо.
– Мы? Подружиться? – Натянуто смеюсь. – Мы не можем быть друзьями, ты разве не видишь?
– Я – нет, – просто отвечает Тесса, и поначалу мне это кажется шуткой. Она правда думает, что человек вроде меня может подружиться с человеком вроде нее? Я не то что людей, я своих приятелей еле-еле терплю.
С чего бы начать объяснения?
– Ну, для начала, ты слишком чопорна. Выросла, наверное, в идеальном стандартном доме, ничем не выделяющемся на фоне соседских, – начинаю я, вспоминая черную плесень на потолке у себя в детской. – Родители покупали тебе все, о чем бы ты ни попросила, и ты ни в чем не нуждалась. Судя по твоим идиотским плиссированным юбкам… – Стараюсь не обращать внимания на то, как плотно ее наряд облегает округлые бедра. – Ну, кто так одевается в восемнадцать лет?
Обалдело раскрыв рот, Тесса делает шаг мне навстречу, и я невольно отступаю. В ее глазах – настоящая буря, и у меня, похоже, проблемы.
– Ты обо мне ничего не знаешь! Козел снисходительный! Жизнь у меня была совершенно другая. Отец-алкоголик бросил нас, когда мне было десять, а мать надрывалась на работе, чтобы я могла пойти в колледж. В шестнадцать я сама пошла работать, чтобы оплачивать счета. И знаешь, мне нравится так одеваться… – кричит она. – Уж прости, что не наряжаюсь как шалава, как все девчонки из твоего круга! Для человека, который так упорно старается выделиться среди других, ты слишком суров к тем, кто отличается от тебя!
Сказав это, она разворачивается к двери.
Неужели правда? Эта девочка-перфекционистка – из тех детей, которым пришлось слишком рано повзрослеть? Если так, то почему она всякий раз при виде меня улыбается?
Это я-то суров? Сама назвала девчонок в откровенных платьях шалавами. Она смотрит на меня, ждет реакции, но я молчу. Ее тирада меня оглушила.
– Знаешь, не хочу я с тобой дружить, – успевает сказать Тесса, не дав мне выйти из ступора.
Она берется за ручку двери, а я вспоминаю о Сете, моем первом друге. Его семья тоже бедствовала, но однажды умер его забытый дедуля, и им нехило привалило деньжат. Свои заношенные кроссы он сменил на белые, с лампочками в подошве. Мне они понравились, и я попросил у мамы на день рождения такие же. Мама грустно улыбнулась, а утром в день рождения протянула мне обувную коробку. Я так торопился распаковать ее, ожидая увидеть внутри кроссы с лампочками, а в коробке лежала пара обычных кроссовок, без этих драных огоньков. Мама расстраивалась, и я не понимал почему; со временем, однако, мы с Сетом играли все реже… В конце концов я стал видеть его лишь тогда, когда он проходил мимо нашего дома с новыми друзьями, и у всех у них были кроссы с подсветкой.
Сет был моим первым и последним другом, и без дружбы жизнь стала намного проще.
– Ты куда? – спрашиваю у Тессы, у той, что решила, будто мы можем подружиться. Она, смущенная – как и я, – останавливается.
– На остановку. Сяду на автобус, уеду и больше никогда и ни за что сюда не приду. Хватит, я даже пытаться не буду с вами поладить.
Чувствую себя полным говном. С одной стороны, мне ее ненависть на руку. С другой… надо же мне ей понравиться, чтобы трахнуть ее.
А вот уж когда я выиграю пари, пусть ненавидит меня сколько влезет.
– Поздно одной на автобусе кататься, – говорю я. Если учесть, как она выглядит и сколько выпила, с ее стороны чертовски глупо идти сейчас до остановки.
Она резко оборачивается, и в ее глазах я вижу слезы.
– Тебе ведь на самом деле плевать, что со мной будет? – со смехом качает головой Тесса.
– Я и не говорю, что мне не плевать… Я просто предупреждаю: опасно ходить сейчас одной.
Смотрю на книжную полку, мысленно сравнивая Тессу с Кэтрин, главной героиней романа, который она читала, когда я вошел. Они обе похожи: угрюмые и зазнавшиеся. Элизабет Беннет – такая же, норовит сказать что-нибудь громкое. Мне это нравится. Студентки сегодня уже не те пошли, какие-то неживые.
– Что поделать, Хардин, выбора у меня нет. Все пьяны.
Она снова начинает плакать.
Я немного добрею. Почему она плачет? Она вообще хоть когда-нибудь не грустит?
Пытаюсь развеселить ее единственным известным мне способом – сарказмом.
– Ты всегда на вечеринках плачешь?
– Только на тех, наверное, где есть ты. А раз уж на других мне бывать не приходилось…
Тесса открывает дверь, переступает порог, затем, споткнувшись, хватается за край комода.
– Тереза… – слишком мягко произношу я. – Ты как? Все хорошо?
Тесса кивает. Она смущена, зла и привлекательна. Но больше, конечно, зла.
Да какое мне дело, все ли с ней хорошо? Она пьяна, ей плохо, и черта с два я стану пытаться обскакать Зеда. Не хочу, да и она не соображает – это будет нечестно.
– Может, присядешь на пару минут? Потом иди себе на автобус, – предлагаю я. Вдруг мне такая любезность зачтется?
– К тебе ведь нельзя… – Голос у нее тихий, в нем отчетливо слышно любопытство. Тесса присаживается на грязный пол. Знала бы, что эти полы повидали!..
Запоздало замечаю, что губы мои расползлись в улыбке. Тесса, кивнув, икает, как будто ее сейчас вырвет.
– Смотри, не наблюй мне тут, – предупреждаю.
Сблюет – заставлю все убирать.
– Мне бы водички, – просит Тесса.
– На, – протягиваю ей свой стакан.
Оттолкнув его, она раздраженно закатывает глаза.
– Я же воды просила, а не пива.
– Это и есть вода. Я в завязке.
– Вот умора, – фыркает Тесса. – Ты же не станешь тут сидеть и нянчиться со мной?
Еще как стану. Не подумаю оставить ее тут одну, чтобы она ковырялась в моем бардаке и блевала на мои книжные полки.
– Кстати, я и правда останусь тут с тобой и буду нянчиться. Ты первый раз в жизни напилась, а еще у тебя есть дурная привычка лапать мои вещи, пока меня нет рядом.
Присаживаюсь на кровать, а Тесса осторожно делает глоток из стакана. У нее, поди, «вертолеты». Бедняжка. Пристально слежу за тем, как она допивает воду, как закрывает глаза, как облизывает потом губы и бурно дышит. Она не замечает моего взгляда, а я стараюсь не слишком задумываться, почему вообще на нее вылупился.
Она для меня сплошная загадка, которую до одурения хочется разгадать.
Снаружи вроде все просто: блондинка, не модель, но красивая, а судя по правильной манере речи, часами не отрывается от книжек. Однако темперамент и привычка дуться заставляют поинтересоваться, что же скрывается под оболочкой.
– Можно задать вопрос? – не подумав, говорю я. Улыбаюсь и чувствую, что выгляжу дурак дураком.
– К-конечно, – запинаясь, отвечает Тесса.
Ну, и о чем ее спрашивать?! Я-то полагал, она меня ко всем хренам пошлет.
Ладно, есть один простенький вопросик.
– Чем после учебы займешься?
Да, надо было задать более личный вопрос, выяснить нечто, что поможет обойти Зеда.
Тесса думает, постукивая пальчиком по подбородку.
– Ну, планирую стать писателем или издателем, как получится.
Да, это сразу видно.
Я вот тем же думал заняться, но молчу. Закатываю глаза и устремляю взгляд в пустоту.
– Это все твои книги? – спрашивает Тесса, окинув жестом руки мои полки.
– Мои.
– А какая у тебя любимая?
Твою ж бога в душу мать, вот ведь любопытная.
– У меня нет любимых, – вру я. Что-то она тут задержалась и начинает задавать личные вопросы. Если узнает, какие книги у меня любимые, мне это в игре не поможет.
Надо сменить тему, уйти от личных вопросов, побесить Тессу.
– А мистер Роджерс[2] знает, что ты снова пошла на вечеринку?
Я ухмыляюсь, а она сердится. Миссия выполнена.
– Мистер Роджерс?
– Твой парень. Я такого мудака еще не встречал.
– Не говори так о нем. Он… он у меня… хороший.
Тесса так смешно запинается в попытках подобрать комплимент своему парню-мажорику, что я невольно начинаю ржать.
– Тебе до него очень и очень далеко, – грозит она мне пальчиком.
– Хороший, говоришь? Ничего другого ты о нем сказать не могла? «Хороший» значит зануда.
Смеюсь.
– Ты его не знаешь, – бесстрашно заявляет Тесса, и это не может не вызвать восхищения.
– Зануда, зануда. Носит кардиган и лоферы. – Ржу не могу. Глядя на разъяренную Тессу, начинаю смеяться еще громче. Так и вижу живую куклу Кена, что ноет из-за дырочки у себя в кашемировом свитере.
– Он не носит лоферы. – Тесса прикрывает рот ладонью в попытке спрятать улыбку. Я бы на ее месте тоже смеялся.
– Зато вы с ним встречаетесь два года, а он тебе так и не присунул. Значит, он точно зануда.
Тесса, поперхнувшись, сплевывает воду обратно в стакан.
– Что ты сказал?
– Ты все слышала, Тереза. – Улыбаюсь, чем еще больше распаляю огонь ее гнева.
– Ну ты и сволочь, Хардин.
Ух, как мне нравится, когда она сердится…
В лицо мне хлещет вода.
Пораженный такой дерзостью, я даже успеваю ахнуть. Я-то думал, мы так играем, обмениваясь грубостями, и намеренно задирал Тессу; думал, ей это нравится не меньше моего.
Судя по отвращению, с каким она смотрит на меня, я ошибся.
И на хрена я вообще заговорил о ее парне? Вот тупой. Мы так хорошо сидели, смеялись, и вот нате, я все испортил.
Тесса выбегает из комнаты, а я, утершись, выхожу в коридор. Тесса бежит вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.
Возвращаюсь в комнату, где компанию мне составляет тихо гудящий под потолком вентилятор. Сажусь на кровать; впервые, как я заехал в общагу, мне не хочется оставаться здесь одному.
9
Едва их губы первый раз соприкоснулись, он почувствовал – почувствовал, как где-то в глубине души, под слоем пыли что-то шевельнулось. То, что дремало очень давно. Она пробудила его, подарила ему свет и смех, страсть; с тех пор он изменился навсегда.
* * *Тесса взяла и плеснула мне в лицо водой, а потом вылетела из комнаты, вся такая разобиженная. И вот я бегу за ней по лестнице, не усидел. Пла́чу про себя, как ребенок, закативший истерику из-за сломанной любимой игрушки.
Правда, Тесса – не моя игрушка; она слишком светла и чиста для моих грязных лап.
Я ведь просто хотел поднять ей настроение, развеселить. Не следовало заговаривать о ее тупице-бойфренде.
Как она меня бесит! Гордячка и бука. Уж больно она нежная и этим выедает мне мозг. Разве можно вот так плескать водой – да хоть чем – в лицо? Для того, кто такого высокого мнения о себе, она поступает как капризный ребенок.
Тессу я нахожу на кухне – она снова хлещет алкоголь из горла. В кармане жужжит телефон – еще эсэмэска: «Карен приготовила ужин, заходи. Есть разговор. Ты не ответил на прошлые сообщения, и я подумал, что в три утра ты не спишь и это точно прочитаешь».
Разговор с папашей? Да ну на фиг. У меня есть дела поважнее. Например, показать Зеду, кто здесь главный. А Зед, кстати, уже подкатил к Тессе.
Ну конечно, раз меня рядом нет, можно и подкатить к девушке. Урод.
Тесса напивается. Зря она так. Завтра ей будет очень хреново. Впрочем, Зеду только того и надо.
– Ты посмотри, какие милые. – Стеф подошла незаметно. В руках у нее ведерко со льдом. На голове – кавардак.
Снова перевожу взгляд на Тессу и Зеда. Она смотрит ему в глаза и вздыхает. Ей вроде хорошо: плечи расслаблены, взгляд мягкий. Со мной она держится иначе… Но ведь Зеда она знает ничуть не лучше меня, почему же такая разница в отношении? Может, потому, что, болтая с Тесс, Зед облокотился на стойку и смотрит ей прямо в глаза? Не отвлекаясь на грудь? Тесса улыбается, и Зед подступает к ней ближе. Добрый коп.
Черт, а он лучше, чем я думал.
Тесса переводит взгляд на дверь, и Стеф отскакивает за стенку, увлекая меня за собой. Я высвобождаюсь.
Глаза у Стеф налиты кровью. Зрачки – как крохотные черные точки в красном океане.
– Только не говори Тессе, что я здесь. Достало сюсюкаться с ней. – Когда Тессы нет рядом, она даже не думает быть доброй соседкой. Первостатейная сука.
Мимо проходит пьяная блондинка в облегающем платье и подмигивает мне. Я помню ее… вроде бы.
– Это же ты ее сюда притащила, – запросто напоминаю Стеф. Хотя мне плевать. Сам не знаю, зачем вообще заговорил об этом.
– И что? Я на сегодня устала от нее, к тому же вы двое с ней играете, не забыл? – Пожав плечами, Стеф уходит.
Ну что ж…
– Будешь стоять тут как вуайерист – проиграешь! – кричит она от парадной двери и берет за руку того самого странного чувака, на которого еще неделю назад жаловалась.
Это я-то проиграю?
Ну-ну!..
Впрочем, прохлаждаться здесь я не намерен.
Иду в гостиную и сажусь на диван. Жду, когда Тесса сама придет ко мне. Зед ей скоро наскучит своей болтовней про науку и цветочки, про спасение мира и озеленение. Может, он, конечно, в эту хрень и верит – поди разбери. Или подсознательно чувствует, что выносить его могут только растения.
Наконец, Тесса заглядывает в гостиную. Зед волочится за ней, как потерянный щенок. А Тесса меня даже не замечает. Садится на пол с моими приятелями, в нескольких шагах от меня.
Кто-то стискивает мое плечо. Та самая пьяная блондинка.
– Хардин-н-н… – мычит она мне в ухо. Ее так сильно кренит, что я не пойму: она меня домогается или просто боится упасть. – Рада снова тебя видеть.
Слегка отпихиваю ее, пытаюсь высвободиться, но алкоголь превратил ее в настырного спрута. Наконец удается придвинуться к одному из членов «братства», имени которого никак не запомню, и накинуть руку блондинки ему на плечо. Блондинку ведет в сторону, и вот она уже лопочет: «Сти-и-ив, давно не виделись…» Я тем временем ускользаю.
– Автобусы всю ночь ходят? – спрашивает Тесса. Голос ее звучит невнятно, нижняя губа выпирает.
Усилием воли заставляю себя отвлечься. Плевать мне на нее, плевать, что она пьяна. Однако через десять секунд я останавливаюсь перед Тессой.
Увидев меня, эта противная девчонка закатывает глаза. Как по мне, она этим долбаным жестом злоупотребляет.
А вот с Зедом она глаза не закатывает. С ним она другая.
– Так ты с Зедом? – Я заламываю бровь, и Тесса, пошатываясь, встает на ноги. Сколько она выпила?
– Пусти, Хардин! – Она вскидывает руки, а я чуть не смеюсь над этим пафосным жестом. Тесса взглядом обводит комнату, словно ищет, чем бы в меня запустить. – Я только хотела про автобусы узнать.
Она толкает меня плечом и хочет пройти мимо, но я бережно хватаю ее за руку.
– Остынь… время три утра, автобусы уже не ходят. – Отпускаю и смотрю: ага, кажется, осознает. – Ты опять здесь застряла, из-за новой пагубной привычки.
Какая ирония: Тесса ненавидит это место и все же опять остается здесь на ночь.
Она смотрит на меня пустым взглядом огромных глаз, надув губы, и я ловлю шанс присыпать ей раны солью.
– Если только ты не хочешь пойти к Зеду… – Киваю в сторону гостиной.
Не сказав ни слова, Тесса гордо удаляется.
Ну, и какой в этом смысл? Бегаю, понимаешь, за ней, злю… Смысла нет, я впустую трачу время. Она в эту игру играет не хуже меня.
Вернувшись к себе в комнату, беру с полки книгу. Снимаю футболку и кидаю на пол, следом отправляются джинсы. Сажусь на кровати и, открыв наугад роман, начинаю читать.
К чему было возмущаться ее наивности и доверчивости? Вечером мы расстались врагами, а утром, едва забрезжил рассвет, я шла к Грозовому Перевалу рядом с лошадкой моей озорницы. Я была не в силах видеть, как девочка страдает: смотреть на ее бледное, измученное лицо, встречать ее невеселый взгляд. Я уступила, потому что надеялась, что Линтон окажет нам холодный прием, и это станет прекрасным доказательством того, что слова его отца не были правдивы.
Светловолосая Кэтрин сидела на краю причала. Волосы ее скреплял бант – алый, точно кровь, бегущая в венах. В голове у нее царила пустота и растерянность. Обернувшись, Кэтрин – голосом, от которого зазвенел воздух, – позвала: «Хардин?»
Голос Кэтрин такой громкий, что выдергивает меня из сна. Я что, заснул?
– Хардин! Хардин, открой дверь! Пожалуйста!
Растерянный, в панике, я вскакиваю с кровати. Кто-то дергает за ручку двери, стучится.
– Хардин! – кричат из коридора. Неужели это…
Отпираю и рывком распахиваю дверь. На пороге Тесса, смотрит на меня дикими от ужаса глазами. Волосы у нее на затылке дыбом.
– Тесс? – Тру глаза, чтобы прогнать сонную муть.
– Хардин, впусти, пожалуйста. Он… он… – Тесса оборачивается, и я выхожу посмотреть, кто же ее так напугал.
В нашу сторону идет Нил: глаза красные, футболка – в пятнах. Пьяный вусмерть, он приваливается к стене.
Почему Тесса бежит от него? Он к ней…
Увидев меня, Нил замирает. Если ему шкура дорога, он свалит. Если нет, Тесса и все свидетели – те, кто был рядом и не помог ей, – увидят бесплатное шоу.
Быстро оглядываю Тессу: не сделал ли Нил чего такого, за что мне придется потом прятать труп от полиции?