К этому времени Александр уже успел немного изучить Оленьку.
Так вот – Оленька бы никогда не простила ему измены. Она не стала бы слушать никаких оправданий, она бы разорвала с ним всякие отношения.
Такой уж был характер у этой юной женщины – не прощать. Никогда и ни за что.
Оленька и слушать бы не стала рассуждения Александра о милосердии, жалости, о том, сколь долго они прожили с Ларой… О том, что он, нормальный, не старый еще, здоровый мужик, не может без этого самого, вот и повело его не туда… Разновидность фантомной боли!
«Вообще, парадокс – я разбежался с Ларой, потому что наши отношения остыли, энтузиазма никакого Лара не испытывала – лишь так, иногда, редко, по праздникам, на нее нападала вдруг активность… Я расстался с Ларой, чтобы наслаждаться жизнью с Оленькой, чтобы все вновь было ярко, красиво, сильно, много, безумно, а… а вышло, что я потерял и ту малость, которой владел».
А больше всего смущало Александра то, что он не знал, что чувствует Оленька. И чувствует ли она вообще. Всякие попытки поговорить с Оленькой об этом разбивались о ее молчание. «Сандрик! Не будем об этом», – смущалась, хмурилась Оленька. И уходила от животрепещущей темы.
Да как, как не будем, когда его, мужчину, больше всего волновало именно это – счастлива ли с ним его женщина?!
С Ларой ничего не получилось, никакого счастья. Она была бездонной пропастью, которую никогда и ничем не заполнить. Но это он понял не сразу, а до того Александр постоянно, непрерывно трудился над Ларой (это кому скажи, что после десяти лет брака он все еще такой пылкий супруг! Не поверят!). Это был сизифов труд.
Нет, случались, конечно, и светлые дни… Это когда Лара отзывалась на его любовь.
…Он прикасается к ней, а Лара – не отдается сонно, безропотно, привычно, а вдруг распахивает глаза, со стоном прижимается к нему, и начинается это сладкое безумие, и исступленная радость наполняет сердце – и оно тогда стучит звонко, победно… И высшее достижение Александра – когда они вместе с Ларой взбираются на вершину и, сплетясь, точно корни деревьев, содрогаются синхронно… Однажды он случайно прочитал где-то стихотворение Пушкина и запомнил его наизусть: «О, как мучительно тобою счастлив я, когда, склоняяся на долгие моленья, ты предаешься мне, нежна без упоенья… И оживляешься потом все боле, боле – и делишь, наконец, мой пламень поневоле!» Мучительно счастлив. Это про него и про нее, про Лару.
А потом снова-здорово – она спит утром, а он, словно каторжный, словно приговоренный – трудится над ней… Или вечером: «Лара. Лара, ты не спишь?» – «Саша… Опять! Сколько можно…» – Лара лениво поворачивается к нему, расслабленно раскидывается и позволяет делать с собой все что угодно, так и не выходя из усталой полудремы. А он что, не устал за день?! Анекдот!
«Хотя смешного было бы мало, если б Оленька узнала о том, что я сегодня хотел позволить себе, – Александр положил голову поверх рук, скрещенных на руле. – Боже, боже, какой это ад – быть мужчиной…»
* * *После визита мужа (наверное, Сашу можно уже называть «бывшим», хотя они еще и не развелись официально) Лара, как ни странно, взбодрилась.
Может быть, потому, что хоть на миг почувствовала себя желанной? Ведь если тебя хотят – значит, ты еще женщина. Ты еще жива…
А может быть, потому, что окончательно поняла – она никогда не простит Сашу. Все потеряно, все потрачено – до последней копеечки. Семейная жизнь закончена.
Лара позвонила Свете. Они и до того созванивались, но Лара скрывала от подруги произошедшее. Говорить об измене мужа было тяжело…
– Свет, надо встретиться. Тут такое… Нет, не у меня дома. И не у тебя. Пошли куда-нибудь, а? В какое-нибудь красивое место, на природу… Я так давно из дома не выходила!
…Они встретились у метро «Ленинский проспект» – у того выхода, что ближе к Нескучному саду.
Света – в белом плаще, белом платье, белых колготках, белых туфлях и с белой сумочкой, перекинутой через локоть – вдруг почему-то напомнила Ларе холодильник, который она чуть не купила в прошлом году. Модель белоснежного широкого холодильника называлась «side-by-side» (с двумя дверцами)… Хотя это жестоко и несправедливо – сравнить лучшую подругу с холодильником!
– Свет, прости!
– А? – Света подпрыгнула от неожиданности на месте. – Ярцева, это ты?.. О-ой! Это – ты?!
Совершенно очевидно, что Света не узнала сразу Лару.
– А что? – с трудом улыбнулась Лара.
– Господи… ты болела, что ли? – с жалостью спросила Света. – А худющая… Чисто Освенцим!
– Свет, меня муж бросил.
– Что?.. Саша? Саша тебя бросил? – Света снова подпрыгнула от неожиданности. Несколько мгновений смотрела на Лару полными слез глазами, потом обняла подругу. – Ларочка… Бедная… а почему – «прости»?
– Потому что ты такая белая… ты мне холодильник напомнила! – всхлипнув, произнесла Лара.
– Ярцева, дура! – Света и плакала, и смеялась одновременно. Лара тоже заплакала и засмеялась.
– Нет, тебе очень хорошо в белом… Я так, шучу. Крыша едет уже, знаешь?..
– А ты похожа на скелет. На швабру! Нет, это же надо так похудеть… Ты ведь толстой никогда не была, но сейчас…
Они обе пребывали в той странной эйфории, которая обычно нападала на старых приятельниц, припасших ворох новостей друг для друга. Они испытывали предвкушение – ох, вот сейчас наконец-то наговоримся вдоволь, выговоримся от души!
На Лару и Свету – давних подруг, знавших друг друга с детства, со школы – время от времени нападала такая вот «разговорная» напасть. Они встречались и под бутылочку «красненького сухенького», изливали душу.
Это происходило не так часто. Во-первых, подруги работали, во-вторых, у Лары был муж, а у Светы – мама, требовавшая к себе постоянного внимания… К тому же Елена Игоревна несколько раз заставала Лару после встреч со Светой. И Елене Игоревне страшно не нравилась в такие моменты ее невестка – хмельная, взбудораженная и одновременно – словно выпотрошенная… И Саша с подачи матери критиковал Лару: «Зачем ты с этой толстой дурой встречаешься, зачем вы пьете, о чем можно так долго говорить…» и т. д. и т. п.
Свекровь с мужем не понимали – без этих женских посиделок жизнь оказалась не в радость. Елене Игоревне, кстати, было кому выговориться – сестре Клавдии… А у Лары осталась только Света. А муж – тот вообще не понимал, зачем это надо – выговариваться. Мужчина потому что…
Но сейчас ни Саша, ни свекровь уже не угрожали Ларе. Болтать со Светой можно было сколько угодно… Одно это уже хоть и немного, но утешало Лару.
Они со Светой взяли по бутылке пива (распивать на улице вино – моветон, все равно что надеть бриллианты с утра, всему свое время и место) и пошли в парк.
Пока брели по лесу, Лара вкратце рассказала подруге свою историю – муж нашел некую Оленьку, та уже беременна, свекровь от Оленьки в восторге, муж собирается официально разводиться и делить жилплощадь…
Света была в шоке. Она заявила Ларе, что не ожидала ничего подобного от Саши. И вообще она думала о Саше гораздо лучше, а так, оказывается, он как все мужики… На молоденькую польстился!
Это была обязательная, так сказать, «официальная» часть разговора подруг. Зачин.
Затем Света с Ларой нашли уютную скамейку в тихом безлюдном месте, среди деревьев, сели и под пиво углубились в тему.
Лара рассказала Свете уже подробно, в красках, что она испытала, когда читала эсэмэски от Оленьки в телефоне мужа. Света схватилась за голову и подробно, в красках описала Ларе, что она чувствует, слушая подобные ужасы.
– …так это же ты сама, сама посоветовала мне проверить телефон мужа! – не без ехидства напомнила Лара. – Помнишь?
– Так это тогда и случилось? О-о… Я не знала! Но, Лара… ты мне на это ответила буквально следующее – кто ищет, тот всегда найдет! И добавила, что лучше даже не начинать искать…
– Нет-нет, я тебя не упрекаю! – энергично запротестовала Лара. – Я… понимаешь, я сама не верила в то, что Саша мне изменяет, и потому так легко говорила об этом… Я не верила, не верила!
Потом Лара принялась рассказывать Свете, как Саша сознался в измене и что она, Лара, чувствовала, когда сидела в своей комнате, запершись, а муж стоял в коридоре и через дверь объяснял ей что-то…
Лара проговаривала все это быстро-быстро, сдувая пряди волос с лица и щурясь от яркого майского солнца, которое пробивалось сквозь молодую, зеленую листву… и краем сознания, параллельно своему повествованию, Лара думала – а ведь уже май. Скоро лето. Уже тепло. Как время летит!
Света кивала, напряженно глядя Ларе в глаза.
У Светы была тонкая, прозрачная кожа, сквозь которую просвечивали сосуды. И совершенно зря Света не красила волосы. Они были серовато-пепельного, скучного оттенка. Как оживила бы лицо подруги, например, рыжинка в волосах! И вообще, Света красивая и милая и очень трогательная в этом своем сегодняшнем белоснежном наряде… Почему она одна, почему ее не замечают мужчины? Прелесть же, а не женщина… Акварель. Ренуар…
Лара уже рассказывала Свете о встрече с Оленькой в кафе.
– Как? Ты ее видела? Ты с ней говорила? – ахнула Света.
«Наверное, счастья нет вообще – в том виде, в котором его рисуют писатели и режиссеры. И Саша… Разве он счастлив? Почему он потянулся ко мне в последнюю нашу с ним встречу? А если бы я отозвалась? Он что, с такой же легкостью изменил бы своей Оленьке?»
…Лара рассказала Свете уже все. Кроме того самого, острого момента, с милосердием. «Моя святая тайна, мой вересковый мед!» – почему-то мелькнуло в голове.
– Ну вот, ты все знаешь. Что ты об этом думаешь? – спросила Лара.
– Не реви… – Света достала из сумочки платок, вытерла подруге глаза. – Я ничего не думаю, мне просто ужасно, невыносимо, нестерпимо жалко тебя…
– Спасибо. Я вот выговорилась, и мне легче… – Лара огляделась, засмеялась: – Сидим тут в кустах, пьем пиво, словно подростки… Помнишь, в школе? Тоже как-то удрали с уроков, купили пива…
– Не пиво, а какой-то мерзкий коктейль в банке. Меня потом рвало. Мама в шоке была!
– Бедная твоя мама… Слушай, мне всех жалко почему-то, – призналась Лара, зачем-то заглянув в пустую бутылку из-под пива. – Я словно чувствую людей, их боль…
– Потому что тебе самой больно.
– Я вот думаю – за что? Что я такого сделала, за что бог меня теперь наказывает?
Света некоторое время молчала. Лара читала в глазах подруги нерешительность, и вместе с тем Света явно рвалась высказаться.
– Ты знаешь? Почему? – настойчиво спросила Лара.
– Я могу только предполагать. Я вообще ни в чем не уверена… – медленно произнесла Света. – Лара, помнишь Виктора?
– Кого? – с изумлением спросила Лара.
– Виктора! Ты не помнишь Виктора? – растерялась Света.
– Что-то такое… очень смутно… А кто это?
– Ты с ним встречалась. Давно. До Саши еще.
– А-а! – встрепенулась Лара. – А я голову ломаю! Валерий, Валентин, Вадим, Владимир… Виктор же! Теперь вспомнила.
Лара потерла виски, потом рассмеялась истерично. «Вот она, расплата… Настигла меня все-таки! Око за око».
Виктор был ее третьим по счету поклонником. Первый – одноклассник, далее – юноша с параллельного потока, потом – этот Виктор. А сердце успокоилось Сашей в конце концов.
И ведь она довольно долго встречалась с Виктором, полгода где-то! У Виктора была жена. Она узнала о Ларе, звонила ей, рыдала, умоляла, проклинала… Бедная женщина страдала тогда не меньше, чем Лара сейчас.
«А я что? Неужели я тогда не понимала, что причиняю той женщине боль, встречаясь с ее мужем? Нет, не понимала… Я вообще тогда была юная, неопытная дурочка… Только это меня оправдывает!»
– Мне отмщение и аз воздам… – убитым голосом произнесла Лара. – Ты права, Света. Это мне теперь наказание. Виктор был женат. Я являлась его любовницей…
– Да погоди ты про наказание! – всполошилась подруга. – Это я просто вспомнила… Я так не думаю! И нет никакого наказания! Ты же тогда молоденькой была… И вообще – это Виктор во всем виноват! В конце концов, он своей жене изменял…
– Нет-нет, Света, в этой жизни ничего не бывает просто так, – сосредоточившись теперь только на одной мысли, убежденно произнесла Лара. – Ну и что, что я тогда молоденькой была! Это что, должно избавить меня от наказания, от ответственности?
– Да перестань ты про наказание! Нет никакого наказания!
– Есть. Есть… Но ты не кори себя, что вспомнила о Викторе… – ласково произнесла Лара. – Мне теперь даже легче стало. Я теперь знаю, за что мне все это. За нее, за ту женщину…
– Лара! Но это же бред! Ты теперь будешь с идеей расплаты носиться… – расстроенно, испуганно возразила Света. – И я, идиотка, сама тебе эту идею подбросила…
– Ты помогла мне все понять. Да, да, – убежденно произнесла Лара. – Не кори себя. И ребенок… Помнишь, я девять лет назад аборт сделала? И за него тоже расплачиваюсь теперь…
– Лара! – в отчаянии закричала Света. – Перестань!
– Ребенка жалко. Мне сон приснился – будто у меня мальчик должен был тогда родиться. Я его держу на руках – а он такой тяжеленький, тепленький, славный… – Лара обняла руками пустоту, потом скрестила руки на груди. Произнесла куда-то в пространство: – Прости меня. Простите меня все!
– Лара! Ты меня пугаешь… – заплакала Света. – И у меня чего-то прощение взялась просить… Лара, надо что-то делать… У тебя нервы… Надо лекарства пить, надо к психотерапевту, что ли! У тебя стресс, депрессия, или что там бывает…
Света была так напугана и расстроена, что Лара опять почувствовала свою вину перед подругой.
– Света, все в порядке, – Лара усилием воли заставила себя улыбнуться. – Это у меня так, несерьезно… Истерика. Но уже прошло. Кстати, а почему ты Виктора-то помнишь? – спросила она своим обычным, будничным голосом. – Я его забыла, а ты – помнишь!
– Да как его забыть… – пробормотала Света неуверенно. – Он же видный такой был, красивый. Очень красивый.
– Разве? – задумалась Лара. – Ну да, высокий, крепкий…
– Он был похож на русского богатыря из былин. Обаятельный. По-моему, он тебя очень любил.
– Так он тебе тоже нравился! – засмеялась Лара. – Погоди, а разве ты его видела?
– Да. Несколько раз мы втроем встречались. В Сокольники ездили, потом на пароходе по Москве-реке катались… – вздохнула Света. – В него нельзя было не влюбиться, в Виктора этого. Очень добрый, говорливый, приветливый… По-моему, он был бабником. Так что ты не должна переживать о нем и выброси эту тему расплаты из головы. Он сам еще тот гусь! – сердито воскликнула Света.
– Возможно, ты права, он был бабником. Но почему, почему я так плохо его помню?
– Ты его не любила.
– Да, я его не любила. Точно! А когда его жена стала мне названивать, мне совсем неприятно стало. И мы с ним расстались.
– Ты мне его подарки передаривала, – вздохнула Света.
– Я?!
– Да, ты. А думала, что я не узнаю? Э… – махнула Света рукой. – Духи мне подарила на Новый год, а в них записка от Виктора была… Тебе. Я сразу поняла, что ты его подарок мне передарила. Хоть бы проверила бы сначала коробку! – насупилась Света.
– Прости!
– Опять «прости»… Да я не сержусь!
– Ой, я помню! – вздрогнула Лара. – Я помню, что за духи! Очень тяжелый, удушливый, давящий запах… А я люблю легкие, фруктово-цветочные… «Мажи нуар». Это были духи «Мажи нуар»…
– Так и я люблю цветочные ароматы! – кивнула Света. – А для женщин в возрасте – самое оно. Вот я маме их и передарила.
– И правильно… А что за записка? Там была записка? Ох, как неудобно… Я должна была проверить упаковку, прежде чем тебе дарить!
– Обычная записка. Виктор в ней тебя то ли поздравлял с наступающим, то ли еще что в том же духе… Я не помню, честно говоря. Больше десяти лет ведь прошло…
– Так ты точно была влюблена в него! Теперь понятно, почему до сих пор Виктора помнишь!
– Ну его… – махнула Света рукой, а затем произнесла уже другим тоном, серьезно: – Лара, надо что-то делать. У тебя уже крыша едет. И похудела вон как!
– Ты предлагаешь вернуть Сашу? – усмехнулась Лара. – Ничего не получится. Он обожает свою Оленьку и будущего ребенка. А я Сашу презираю. Предатель… – Лару вдруг опять заколотил озноб, хотя день был ясный, теплый, почти летний.
– Нет, не надо никого возвращать. Ты должна отвлечься. Встряхнуться. Уехать куда-нибудь. Прямо сейчас. Я бы с тобой, но мне раньше осени ничего не светит. Не отпустят меня. Так что возьми отпуск и…
– Какой отпуск! – перебила Лара. – Я уже больше месяца не работаю! Меня уволили.
– Как?!
– А вот так. Хотели по статье, но потом начальница, Маргарита Юрьевна, сжалилась и уволила меня по собственному желанию. Мне на дом документы привезли.
– За что уволили-то?
– За прогулы и хамство. Я не в себе была совсем.
– О-ой… А как же ты сейчас живешь, Лара? На что? – схватилась Света за голову.
– У меня есть деньги. И довольно много. Мы жили на Сашины деньги, они являлись общими, а мои – это только мои были.
Света задумчиво почесала нос.
– Лара… А Саша-то твой – не так уж плох…
– Был бы плох, я бы так не убивалась! – опять истерично рассмеялась Лара. – Но ты права – мне надо куда-то поехать. В ближайшее время. Лучше сменить обстановку. Иначе я и правда сойду с ума…
* * *Легко сказать – трудно сделать.
Перед началом лета практически все путевки были раскуплены. Лара обошла несколько туристических агентств и впала в уныние… Нет, кое-какие путевки имелись, но либо подозрительно дешевые, либо непомерно дорогие.
Но потом Лара сама засомневалась – а хочет ли она путешествовать вообще? Экскурсия в Европу (в Париж, например! Или в Венецию!) – интересно, заманчиво, но… ехать туда одной? Слишком тяжело.
Отправиться на море? Еще тяжелее… С кем разделить эти волны, синее небо, солнце? Валяться одной на пляже, отбиваться от настырных ухажеров? А они будут наверняка… Даже не поймут, если начнет отказываться от знакомств – спрашивается, а зачем тогда приперлась? Отдыхать молодой женщине одной, у моря, без желания завести курортный роман – просто неудобно.