Теперь Лара не переставая думала и о Наталье. О женщине, которой пришлось испытать все это – сначала предательство мужа, потом его самоубийство.
…Днем Феликс обычно сидел за компьютером и просил не отвлекать его. Часа четыре, а то и больше он проводил словно в забытьи – именно в это время Лара позволяла себе выйти из дома. Она ходила к станции, в супермаркет, заглядывала иногда в гости к Маше Гуськовой, соседке справа.
Лара старалась принести что-нибудь сыну Маши – Ване. Какую-нибудь мелочь – конфеты, игрушки, книжки-раскраски… Первый раз Маша обиделась, в ней взыграла гордость: «Мы что, нищие?!»
Но Лара ответила соседке просто:
– Маша, не говори ерунды. У меня своих детей нет, так хоть чужого порадовать… И мне самой приятно дарить!
– А чего своих-то нет? – мгновенно стихла, спрятала колючки Маша, в голосе ее зазвучало сочувствие.
– Так уж получилось.
– Ладно, не хочешь говорить – не надо. Не буду в душу лезть. Но ты какая-то грустная в последнее время! Случилось что?
– Это от безделья. Хотя… – Лара вдруг не выдержала, рассказала и Маше историю из своей юности – о романе с Виктором.
Маша выслушала все с величайшим вниманием.
– …я понимаю, что я не так уж и виновата, что Виктор поступил неправильно, ужасно, жестоко – по отношению к себе, своей семье… Но я теперь все время думаю о Наталье, и ее голос до сих пор у меня в ушах звучит, представляешь? – в заключение призналась Лара.
– А ты ее видела? – с жадным интересом спросила Маша.
– Нет, ни разу. Мы с ней только по телефону говорили.
– Ух ты… Как в кино! Может, из-за нее, из-за Натальи этой ты так несчастна?
– Маша! Во-первых, я вовсе не несчастна, а во-вторых, я не верю в эти проклятия, сглазы и прочую мистику!
– И зря! – посуровела Маша. – Она ведь наверняка тебе нехорошего пожелала, когда муж ейный, Виктор этот, убился…
– Маша, я не несчастна!
– Не несчастна, но и не счастлива! Знаешь, что… я бабку одну знаю, она хорошо сглазы снимает…
– Не пойду я ни к какой бабке! – рассердилась Лара.
– Н-да? – Маша скептически посмотрела на Лару. Вздохнула. – Не пойдешь, точно. А если к Наталье той сходить и покаяться… Может, и рассосется тогда!
– Что рассосется? Ах, ты все об этом… Но я бы все равно пошла к Наталье, да! – вдруг воскликнула Лара. – Я бы ей сказала – была не права, раскаиваюсь, прости, если можешь…
– Сходи. Обязательно сходи! – горячо поддержала новая подруга. – У тебя сразу на сердце легче станет… Даже если она не простит! Который час? – спохватилась Маша. – Обед. Блин, а хлеба-то с молоком я не купила… Ларис, посиди с Ванькой, я в магазин сбегаю! Я быстро, за пять минут обернусь…
И, не дожидаясь согласия, Маша сорвалась с места, схватила холщовую сумку для покупок и выбежала со двора. «И что мне делать? – растерянно подумала Лара. – Это ж такая ответственность – за чужим ребенком смотреть!»
Ваня, сидевший до того в песочнице и мирно лепивший куличи, немедленно поднял голову. Затем заковылял к Ларе.
– Ваня, как дела? – подумав, спросила Лара (ну надо же о чем-то с ним говорить!).
– Не знаю… – Ваня залез на стул, стоявший на веранде, лег грудью на стол и принялся рисовать на листах бумаги… Весь стол был завален его рисунками – корявыми абстракциями.
Лара встала рядом.
– Ты что рисуешь, Вань?
– Зайчика.
– Зайчика?.. Хотя похож, похож… дай я зайчика нарисую, – Лара, тоже взяла карандаш и принялась набрасывать на бумаге силуэт зайца. – Смотри – вот ушки, вот глазки, вот хвостик… Видишь, я одну линию веду? Попробуй так.
Ваня, вывалив от усердия язык на одну сторону, принялся рисовать зайца по новым правилам. И у него получилось – с первого раза! Мальчик пришел в восторг от собственного творения.
– О-о… А котика как нарисовать? – жадно спросил он.
– Вот так котика… у котика ушки поменьше, а хвостик – длиннее.
– А медведика?
– Вот тебе медведик…
– Тетя Лара, откуда ты так хорошо рисовать умеешь? – спросил пораженный Ваня, разглядывая рисунки Лары.
– Один человек научил.
– Он художник? Настоящий?
– Нет… – Лара положила руку на макушку Вани. – Он хотел стать художником, но не стал.
– Почему?
– Я не знаю. Испугался, наверное.
– Чего испугался? – поразился Ваня.
– Не вытирай нос пальцами, где твой платок? Нет платка? Ну ладно, на вот салфетку возьми, у меня салфетка есть.
– Теть Лар, так чего он испугался?
– У него надо спросить. Я же не могу за другого человека говорить, правда?
– Так спроси! Как его зовут?
– Его? Его зовут А-лек-сандрррр… Дрр! – Лара пальцем слегка надавила на нос Вани. – Ой, кажется, звонят, откройте дверь!
Ваня засмеялся.
– Ты смешная! – с восторгом произнес он.
Хлопнула калитка – это вернулась Маша.
– Ларис, ну как? Видишь, я за пять минут обернулась! Вань, руки мыть иди!
Маша командовала сыном, покрикивала. Она была не злой, не сердитой – немного шумной действительно… И еще немного ожесточенной.
– Как тебя мой бандит, слушался?
– Какой же он бандит? – возмутилась Лара. – Он вполне приличный ребятенок… Ты бы видела, Маш, моего племянника! Вот он – настоящий электрический веник!
…Лара вернулась в дом, столкнулась на крыльце с Феликсом.
– Ты где была? – беспокойно спросил он.
– Так, гуляла.
– У Машки ты была!
– Феликс, ты меня даже к Маше ревнуешь?
Он засмеялся – но как-то неуверенно, нервно. В его рысьих глазах был страх, досада. Лара не стала ему рассказывать, что сидела с Машиным сыном – это бы точно Феликсу не понравилось.
Раньше, когда Лара жила с Сашей, она вываливала на мужа то, о чем надо было молчать, провоцировала его и злила… Подобной ошибки в отношениях с Феликсом Лара повторять не хотела.
Она теперь избегала конфликтов.
Поэтому и не стала сообщать Феликсу, что едет повидаться с Натальей… Феликс не понял бы этого ее порыва и опять ревновать стал бы к бывшим любовям… Ни к чему.
Лара сказала Феликсу, что едет в город к своему косметологу.
* * *– Алло, Света…
– Ярцева! Сколько лет, сколько зим… Как прошел круиз?
– Отлично. Потом расскажу! – несколько взвинченно ответила Лара.
– О, судя по бодрому голосу, ты в порядке! – обрадованно засмеялась подруга. – Надо встретиться.
– Нет, сейчас никак не могу, столько дел… – перебила ее Лара. – Потом! Я вот что звоню – ты не помнишь, что было в той записке Виктора?
– Какой записке?
– Которая в коробочке из-под духов лежала, – нетерпеливо пояснила Лара. – «Мажи нуар»!
– А… Я же говорила – не помню, – растерянно ответила Света. – Что-то такое… лирика какая-то… Не помню!
– А Виктор в этой записке – прощался?
– С кем, с тобой? Может быть… – еще больше растерялась Света. – Может, и прощался. Да, точно! Вы же с ним расстались тогда, ты мне сама об этом рассказала, в тот же день. Вроде были там такие слова – что это прощальный подарок. Хотя я не уверена! Столько лет прошло с тех пор…
«Он прощался со мной перед смертью… – мелькнуло в голове у Лары. – Это была предсмертная записка. О, какая же я дура… Я могла его остановить! Спасти!»
– Ладно, спасибо. Я позвоню тебе позже… – Лара нажала на кнопку отбоя. Она специально не стала сообщать подруге о том, что Виктор покончил в тот день самоубийством. И что в круизе Лара познакомилась с Феликсом и теперь они расчудесно живут вдвоем в Подмосковье… Все эти новости – и печальные, и радостные – следовало рассказывать с подробностями, долго. Они потом встретятся со Светой – и наговорятся опять от души, смеясь и плача.
…Держа в руке записку с новым адресом Натальи, Лара наконец остановилась перед нужным домом. Если раньше Наталья жила почти в центре, в старом районе, в тихом переулочке, в сталинском доме, то теперь перед Ларой был вполне современный многоквартирный дом на окраине Москвы. Контраст очевиден. Наталья действительно хотела сбежать от своих воспоминаний…
Лара понимала, что многим ее поступок показался бы неразумным, глупым – много лет спустя идти к жене (нет, к вдове уже!) своего любовника и зачем-то просить у нее прощения. Ведь не простит же ее Наталья, это очевидно. Смерть мужа нельзя простить, даже через сто, даже через тысячу лет…
Тогда зачем бередить старые раны, зачем сознательно вновь вызывать на себя гнев несчастной женщины, чьи дети остались без отца?..
Но Лара не рассчитывала на скорое прощение. И пусть бы Наталья и разбушевалась и вновь принялась бы поносить Лару – но зато через некоторое время Наталье точно стало бы легче. И ей, Ларе, тоже. Это надо было сделать – для того, чтобы поставить в давней истории точку. И не забыть прошлое, нет – но отпустить его с миром… Вздохнуть наконец спокойно.
Лара вошла в подъезд, внутренне собравшись, мрачная и серьезная.
– Вы куда? – спросила ее консьержка, сидевшая за стеклом, через переговорное устройство.
Лара назвала номер квартиры, и добавила:
– Я к Наталье Семеновой. Она дома?
– К Наталье? Натальи тут нет! Она в другом месте где-то проживает, – покачала головой консьержка.
«Вот наваждение… – растерянно подумала Лара. – Она все время точно ускользает от меня!»
– Но мне надо с ней поговорить, обязательно! Что же делать?..
– В этой квартире ее дочь живет, у нее спросите про Наталью.
– А дочь дома? – с надеждой спросила Лара.
– И их нету, – покачала головой консьержка. – Они с мужем с утра в магазин поехали. Хотите им чего передать?
– Нет, не надо. Потом зайду.
Лара вновь вышла на улицу. Ждать дочь Натальи или не ждать?
Лара принялась в нетерпении ходить вдоль дома. «А что я скажу ее дочери, как ее… Лялечке, что ли? Нет, ничего не буду объяснять, просто попрошу телефон ее матери…» Двор многоквартирного дома был пуст – наверное, все разъехались по дачам. Да и жара эта невыносимая… В такую жару лучше на улицу не выходить.
Так и не решив ничего, Лара села на скамейку во дворе, под кустами давно отцветшей сирени. Все это время она наблюдала за подъездом – не прошел ли туда кто…
«Господи, что я делаю, зачем? Но если я не сделаю этого, я так и не успокоюсь! Дура, дура… Сумасшедшая. От безделья маюсь, точно».
Лара всхлипнула, провела ладонями по влажному лбу.
И в этот момент во двор свернула машина, бликуя на солнце отмытыми стеклами. Остановилась у того самого подъезда, в который недавно заходила Лара. «Они, может быть? Лялечка с мужем?» – вздрогнула Лара и приподнялась – немного мешали кусты.
И тут случилось нечто странное, во что Лара не сразу смогла поверить. Мираж, наваждение. Тепловой удар, который вызвал галлюцинации.
Из машины вышел… Саша! Ну да, это же его машина… Но что тут делает Саша?
Лара в остолбенении, не в силах пошевелиться, с полуоткрытым ртом смотрела издалека на своего мужа. Это был он, он… Легкие полотняные брюки, белая футболка. Темно-русые волосы – одна прядь, как всегда, непослушно упала на лоб… Похудел. Теперь, пожалуй, не скажет, что у него лишние килограммы есть.
Лицо у Саши было такое странное – сосредоточенное, серьезное, отстраненное. Чужое, родное лицо. Раньше, еще до всех этих событий, это лицо казалось Ларе воплощением мужской, сдержанной красоты. И силы. Никогда Лара не оставалась равнодушна к этому лицу. Она то ненавидела его, то любила…
Глядя на Сашу, Лара даже забыла, зачем она здесь, кого ждет, на некоторое время она словно выпала из реальности.
А потом Саша обошел машину, открыл переднюю дверцу, протянул руку – и помог выйти Оленьке.
Лара ахнула. Ну да, это была Оленька. Очень сильно беременная… Как это называется? А, на сносях! В светло-голубом, длинном, сборчатом платье, со светлыми волосами, убранными в высокий пучок, – Оленька напоминала мадонну с картин средневековых мастеров, так она была прелестна.
Безмятежное, чистое, светлое, юное личико. Плавные, осторожные, полные достоинства движения. Прямая спина, твердая походка – несмотря на округлый живот.
Оленька…
Саша и Оленька. Они и должны быть вместе – что тут удивительного?.. Удивительно другое – что они делают здесь?
Саша отрыл багажник, достал свертки. И они с Оленькой молча двинулись к подъезду. Дверь за ними захлопнулась.
Случайность (одна на миллион!) или нет, что и вдова Виктора, и Оленька жили в одном доме, в одном подъезде? Или… Поверить в это было невозможно.
Оленька – дочь Натальи и Виктора? Консьержка же сказала – сейчас из магазина приедут дочь с мужем… Они? Но дочь Натальи зовут Лялечкой!
– Оленькой ее зовут… – прошептала Лара. – Лялечка – это и есть Ольга.
Но все равно Лара ничего не понимала. Это же невероятно… Новая пассия мужа – дочь Виктора? Такие случайности бывают и того реже. Одно совпадение не на миллион даже, а – на миллиард.
«Мне отмщение и аз воздам». Высшие силы наказывали теперь Лару. Око за око. Мистика…
– Или не мистика, – шепотом, с нарастающим ужасом произнесла Лара. – Или это – расчет. Месть!
Оленьке было лет десять, одиннадцать… или чуть больше, когда отец ее, Виктор, покончил жизнь самоубийством из-за Лары. Обиженная девочка выросла и отняла у Лары ее мужа.
Лара села на скамейку, продолжая шептать… Наверное, сейчас со стороны она напоминала сумасшедшую. «Но если они просто соседи… такое же может быть? Может!» Лара, чтобы не гадать дальше, вскочила и бросилась к подъезду.
– Это вы? – подняла голову от газеты консьержка. – Пришли они… Дочка с мужем. Только что вот на лифте поднялись. Можете заходить.
«Она. Она – дочь Виктора… Да что ж это такое!» – Лара все равно ничего не могла понять, никак не верила в происходящее.
– Нет. Спасибо… – с трудом произнесла Лара. – Я нашла телефон На… Натальи. Вспомнила, что он у меня есть…
– Ну, как знаете… – пожала плечами консьержка.
Лара вывалилась из подъезда и, не чувствуя ног, побрела вдоль дороги к автобусной остановке. Встречаться сейчас с Оленькой Лара не хотела. Вернее – не могла. Ангел мщения эта Оленька… А ведь какое безмятежное, чистое, светлое, юное личико! Плавные, осторожные, полные достоинства движения. Прямая спина, твердая походка.
– А Саша? – пробормотала Лара. В самом деле, а что Саша? Знал ли он, что эта юная женщина, которая ждет от него ребенка, – дочь бывшего любовника его жены, Лары?
Знал или не знал?
А Наталья? Известно ли ей, что затеяла ее дочь? Или, может быть, за спиной прелестного ангела мщения стояла ее мать?..
Лара остановилась посреди дороги. Она опоздала со своими извинениями. Ее извинения, ее раскаяние уже никому не были нужны…
Солнце пекло невыносимо, каблуки увязали в распаренном, вязком асфальте… «Градусов тридцать, не меньше…» – Лара прижала ладонь к затылку. Потом достала из кармана сотовый телефон, некоторое время смотрела на белесый, отсвечивающий экран. И набрала номер Саши…
– Алло.
– Нам надо поговорить, – сдавленным голосом произнесла Лара. – Срочно. Спустись вниз. Я неподалеку… – она огляделась по сторонам. – Тут сберкасса рядом и цветочный магазин.
Проговорив это, Лара нажала на кнопку отбоя. Саша не стал ей перезванивать. Может, не придет? Да, он не придет. С какой это стати он должен оставить свою сильно беременную Оленьку?..
Но минут через пять из-за угла выехала черная «Тойота», затормозила напротив Лары.
– Садись, – Саша открыл дверцу. Лара нырнула внутрь, в прохладный салон. Машина тут же тронулась с места.
– Куда ты едешь? – спросила Лара.
– Подальше отсюда, – без всякого выражения ответил Саша. – Не хочу, чтобы нас видели вместе. Ни к чему.
Они проехали несколько кварталов молча. Саша остановил машину у пустыря, заросшего клевером.
– Говори.
Лара повернулась к нему. Бывший муж смотрел вперед, положив руки на руль.
– Что ты молчишь? – продолжил он. – Ты о разводе хочешь поговорить? Я уже подал на развод, к тебе скоро бумаги придут… Надеюсь, все без проблем пройдет? Квартиру пополам разменяем, как и договаривались.
– Да. Не возражаю.
– Отлично. Довести тебя до метро?
– Сейчас… погоди…
– Что еще? Да, откуда ты узнала адрес? Мама сказала?
– Твоя мама мне ничего не говорила. Ты не торопи меня, дай мне собраться с силами… Все слова куда-то разбежались. Погоди! – неистово, нетерпеливо сказала Лара.
Саша повернул голову и посмотрел ей в глаза. Лара выдохнула и произнесла решительно:
– Твоя Оленька – дочь Виктора. Виктора Семенова!
– Кого? Ну да… Только у Оленьки нет отца. Он умер, и давно… А что такого? – с недоумением спросил Саша.
Лара облизнула губы:
– Виктор был моим любовником.
– Да?! Когда?.. Слушай, ты не перегрелась? – Саша протянул руку к ее лбу, но Лара оттолкнула его.
– До тебя! Это случилось до тебя! Я встречалась с мужчиной, он был старше… А потом, не сразу, узнала, что он женат, у него есть семья… Его жена тогда звонила мне. Кричала, проклинала, требовала, чтобы я оставила ее мужа.
– И что?
– И я ему сказала, что мы расстаемся! Он пришел ко мне, всплакнул… Подарил духи. Ушел, напился где-то. А потом сел за руль и разбился. Нарочно! Сам себя убил! Это было больше десяти лет назад.
Саша молча смотрел на Лару.
– Ты думаешь, я вру? Нет… Я ведь сейчас шла к Наталье, жене Виктора, – просить прощения.
– Зачем?
– Затем, что ты не поймешь… Я ведь только недавно узнала, что Виктор погиб. Я думала, он ушел тогда от меня, и все… А он погиб, оказывается. И я виновата… Я нашла его адрес, поехала туда. Там они не живут, как выяснилось. Их соседка дала новый адрес, я поехала сюда… А тут – ты с Оленькой! Что тут непонятного?.. – содрогаясь, заорала Лара. – Что – тут – непонятного?.. Я не вру! Зачем мне врать! Сам подумай!
– Это же бред, Лара… – с презрением, с отвращением произнес Саша. – Этого не может быть!
– Почему?
– Ты что-то напутала.
– Что я могла напутать?! Твоя Оленька – та еще штучка! Она тебя охмурила, чтобы мне отомстить!