Или Беннасио. Картина его гибели постоянно вставала перед глазами. То, как он развел руки и позволил Могару вонзить в себя меч. Почему Беннасио не стал драться? Он мог броситься вперед и схватить Могара за ноги. Почему он просто взял и сдался? А как же его драгоценная клятва? Я был очень зол на него. Если бы он не сдался, меч бы не оказался у меня, он бы не умер, а сердце Наталии не было бы разбито.
В комнате появилась тень, но я даже не обратил внимания. Я хотел, чтобы все исчезло: больница, Лондон, мои воспоминания, я сам.
Тень приблизилась, и послышался тихий голос:
– Альфред, почему ты плачешь?
– Это срабатывает со всеми, Наталия, кроме меня. Я могу излечить любого, но только не себя.
Наталия села на деревянный стул возле моей кровати. Она уже переоделась, на ней было серое платье с высоким мягким воротником, а сверху – длинный красный плащ. В ушах сверкали серьги с бриллиантами величиной с оливки. Рыжие волосы свободно падали на плечи. Она была похожа на средневековую принцессу, красивая и пугающая одновременно. Увидев ее такой, я сразу понял, что она уходит.
– Ты кое-что забыл, – сказала Наталия.
– Я ничего не могу забыть. В этом вся беда.
– Ты забыл, что спас этот мир.
Я ничего не ответил. Я пытался понять, зачем она вернулась, и в то же время понимал, но просто не мог выразить словами.
Тогда она сказала:
– Я ухожу, Альфред.
– Когда?
– Сегодня вечером.
– Не уходи.
– Я должна.
Наталия тяжело вздохнула. Она очень прямо сидела на стуле.
– Но прежде, чем уйти, – продолжила она, – я хочу отдать дань уважения хозяину.
Наталия посмотрела сверху на мою зареванную физиономию.
– Никакой я не хозяин, – буркнул я.
– Альфред, мы с отцом очень долго ждали, когда же ты наконец придешь. Отец рассказывал мне истории о нашем предке Бедивере – о том, как он предал короля, отказавшись вернуть меч озеру, из которого тот появился. Я часами воображала, каким будет хозяин меча. Высокий, красивый, храбрый, честный, скромный, рыцарь из рыцарей… короче, я наделила его всеми качествами моего отца. – Наталия покосилась на меня, ничуть не подходившего под описание. – Если честно, то в детстве я заявила отцу, что это он должен быть хозяином меча – возможно, это его предназначение: предъявить права на меч, а потом искупить грех Бедивера.
– А он что сказал?
– Он поведал о пророчестве Мерлина, которое тот сделал перед тем, как уйти из мира людей. Хозяин не явится, пока не умрет последний мужчина из рода Бедивера. Мой отец верил в это пророчество, Альфред. Он верил в него, потому что считал, что это справедливо. Такова цена, которую мы должны заплатить за падение Бедивера, это искупление греха.
Я вспомнил, как Беннасио стоял на коленях перед Могаром, и понял, почему он раскинул руки, словно говоря: «Вот он я».
– О господи, – произнес я. – Я думал, что хуже не будет. И что мне с этим делать? Как, по-твоему, я должен поступить? Я, знаешь ли, просто помогал дяде. Я не знал, кто мой отец, и уж точно не догадывался, что украл Меч Королей для черного рыцаря, или агента тьмы, или кем он там был. Разве нормальный человек поверит во все это? Мерлин и король Артур, волшебные мечи, ангелы, пророчества… кто в наше время в них верит? Я не понимаю, чего ты от меня хочешь, Наталия. Ты можешь сказать, что мне делать дальше? Лучше бы кто-нибудь объяснил, да поскорее, потому что я уже на пределе.
Наталия встала, подошла к кровати и наклонилась. Ее волосы упали мне на лицо.
– Он упокоился с миром, – прошептала она. – Его мечта сбылась, и он отправился в мир иной. А теперь и ты утешься.
Наталия поцеловала меня в лоб, ее волосы окружили мое лицо, как стены собора, как святилище, и она шепнула мне на ухо:
– Мир тебе, Альфред – хозяин меча.
53
За неделю до выписки в мою палату вошел человек в черном костюме. Он был высокий, сутулый, с длинным лицом, и мочки ушей у него тоже были вытянутые; в общем, он был похож на бассета с грустными глазами. Гость закрыл за собой дверь, а я сел на кровати и подумал: «Ну, что на этот раз?»
Незнакомец не произнес ни слова и на меня-то едва взглянул. Он подошел к окну, посмотрел в щель между занавесками, а потом еще и в ванную заглянул. После этого он высунулся в коридор и негромко что-то сказал. Потом посторонился, и в палату вошла женщина в деловом костюме в тонкую полоску. Черные блестящие туфли громко цокали по линолеуму, светлые волосы были затянуты на затылке в пучок. В руках она держала продолговатый предмет, завернутый в белый атлас.
– Абигейл? – удивился я.
– Альфред. – Она улыбнулась, и меня поразило идеальное состояние ее зубов. – Рада, что не забыл.
Она передала сверток мужчине с лицом бассета и присела подле моей постели.
– Как ты себя чувствуешь?
– Паршиво, – ответил я. – Физически я иду на поправку, меня беспокоят другие материи.
– Тебе пришлось через многое пройти, – кивнула Абигейл.
Повисла неловкая пауза.
– У меня его нет, – выпалил я.
– Чего у тебя нет, дорогой?
– Вы знаете чего. У меня его нет. И я не знаю, где он, хотя догадываюсь.
– И где же он может быть?
Я закусил губу. Улыбка не покидала лица Абигейл, ее голубые глаза ярко блестели.
– Ты мне не доверяешь, – спокойно сказала она. – Я тебя в этом не виню, Альфред. Мы мало сделали, чтобы заслужить твое доверие. Но тебе и не нужно ничего говорить. Я думаю, что и сама знаю. Дар вернулся к дарителю.
Я ничего на это не ответил, и она понизила голос до шепота:
– Хозяин меча предъявил свои права и понял, что меч не может никому принадлежать. – К этому моменту Абигейл вся прямо сияла. – Мы разнесли пещеру по камешку и прочесали тралом бухту, Альфред. Меч исчез, это большая потеря и великое благо. Его земное время истекло, и теперь в нашем мире стало на одно чудо меньше. Возможно, это цена, которую мы должны заплатить за наше… взросление.
Я удивленно уставился на Абигейл.
– Да кто же вы такие?
– Я думала, ты знаешь.
– Я знаю только, что ваши ребята обманули мистера Сэмсона и его рыцарей, и вы обманули Беннасио и его дочь. Из-за вас ее чуть не убили, а меня убили и…
– АМПНА их не обманывало, Альфред, это все сделал Майк. – Абигейл поморщилась, словно само это имя было ей противно. – Ты лучше других понимаешь, какой эффект может оказать меч на умы… слабых людей. Майк с самого начала не смог устоять перед искушением. Он без нашего ведома связался с Драконом и сообщил ему, что Сэмсон планирует напасть на его замок в Испании. И согласился пожертвовать Беннасио, чтобы завладеть мечом. Майк также сказал Могару, где найти Наталию. И все это без нашего ведома. Он оказался, скажем так, двойным агентом и был списан.
– Вы убили Майка Арнольда?
Абигейл улыбнулась:
– Он больше не работает в Конторе.
– В Конторе, – повторил я. – Что это такое? Что означает АМПНА и почему Контора интересуется этим мечом?
– Интересуется, потому что обязана. Это ее задача – интересоваться.
Я секунду молча смотрел на Абигейл, а потом, благо все же успел кое-чему научиться, произнес:
– Моя ошибка. Я задал два вопроса и этим позволил выбрать, на какой из них отвечать.
Абигейл рассмеялась тихим журчащим смехом, который обычно ассоциируется с очень утонченными людьми или англичанами.
– Наша организация занимается изучением и охраной великих мировых тайн, – сказала она.
– Неужели? А я-то думал, что вы какое-то суперсекретное подразделение шпионов, которое занимается убийством неугодных.
– Мы не шпионы, Альфред. Не в том смысле, как ты себе представляешь. Мы засекреченная организация, и очень немногие знают о нашем существовании. И мы действительно располагаем… технологиями, которые еще официально не признаны. Но мы скорее оснащены карманными протекторами и ноутбуками, чем бронежилетами и пистолетами. Большая часть сотрудников АМПНА – ученые, историки и теоретики, а таких, как Майк, оперативников у нас не так уж много. Глава моего отдела – доктор тауматологии. А у меня докторская степень по эсхатологии.
– Это что значит? – спросил я.
Она вела себя очень похоже на Беннасио – чем больше объясняла, тем сильнее я запутывался.
– Эсхатология изучает последние рубежи. Смерть. Загробную жизнь. Конец света.
– Ага, усек.
– А тауматология – чудеса. Как видишь, вполне естественно, что Сэмсон сразу обратился к нам, как только меч был утерян.
Абигейл махнула высокому сутулому мужчине с собачьим лицом, и тот поднес ей продолговатый предмет, завернутый в атлас. Она положила эту штуковину мне на колени.
– Что это? – спросил я, но сам догадался еще до того, как услышал ответ.
Я потянул за край ткани, под нею оказался черный клинок.
– Что это? – спросил я, но сам догадался еще до того, как услышал ответ.
Я потянул за край ткани, под нею оказался черный клинок.
– Меч Беннасио, – пояснила Абигейл. – Мы нашли его в Стоунхендже и подумали, что ты, возможно, захочешь оставить его себе.
Я уставился на меч и шепнул:
– Спасибо.
– И еще, Альфред. Перед уходом я должна сообщить, что руководство Конторы находится под большим впечатлением.
– От чего?
– От тебя. Это экстраординарно, иначе не назовешь.
– Что именно?
– То, что ты не только остался жив, пройдя через такое испытание, но и выполнил то, чего мы не добились со всеми своими ресурсами.
– Ну, – сказал я, – все началось из-за меня, мне пришлось и заканчивать.
– Не будь так строг к себе. Ты еще очень молод. Ты понятия не имеешь, какая это редкость.
– Молодость?
– Способность поступать правильно. Не только совершать правильные поступки, но и понимать, что правильно, а что нет.
– О, – подхватил я, – это точно.
Хотя я не очень-то понимал, к чему она клонит и почему вдруг у нас пошла философская беседа.
– Мы будем присматривать за тобой, Альфред Кропп, – пообещала Абигейл.
– Да?
Звучало это не очень.
– Мы заинтересованы в твоем… развитии.
Я похолодел.
– Послушайте, Эбби… Абигейл… мэм… у меня нет никакого желания снова ввязаться в какую-нибудь историю вроде этой, с мечом, и если вы беспокоитесь, что…
Она подняла руку, давая понять, что мне пора заткнуться.
– Мы совершенно не беспокоимся. Я лишь хочу вручить тебе вот это на случай, если ты захочешь поближе познакомиться с нашей Конторой. Мы всегда ищем свежие таланты… к экстраординарному, если угодно.
Абигейл бросила мне на колени визитку, резко поднялась, кивнула мужчине с лицом бассета, и они оставили меня одного.
Я взял визитку, на ней было написано:
АГЕНТСТВО МЕЖПРОСТРАНСТВЕННЫХ ПАРАДОКСОВ и НЕИЗУЧЕННЫХ АНОМАЛИЙ (АМПНА)
Абигейл Смит,
доктор медицины, доктор философии, доктор юридических наук, магистр делового администрирования.
Специальный ответственный агент.
Отдел полевых операций.
Вашингтон • Лондон • Париж • Токио • Брюссель • Рим • Москва • Сидней
54
На следующий день за мной приехали мои приемные родители, Таттлы. Я их вовсе не ждал. Они просто возникли на пороге палаты, и Хорас заорал:
– Альфред Кропп, ты головастая заноза в заднице! Какого черта ты делаешь в Лондоне?
– Если ты еще раз так удерешь, нам придется тебя отдать, Альфред, – слезливо посулила Бетти Таттл.
– И без того можем отдать! – пропыхтел Хорас. – Тебе многое придется объяснить, молодой человек!
– Вообще-то, – сказал я им, – я спас мир от полного уничтожения.
– Ну конечно! – воскликнул Хорас. – А я Тарзан, король обезьян!
– Перестань, Хорас, – попросила Бетти. – Ты же помнишь, что нам сказал социальный работник: Альфред – проблемный подросток.
– У всех проблемы, – буркнул Хорас.
– Я уверена, что Альфред намерен вернуться в школу, выучиться, стать достойным гражданином и честным налогоплательщиком. – Бетти похлопала меня по руке. – Верно, дорогой?
– Верно, – сказал я. – Можете не сомневаться.
– Что ж, я перелетел через Атлантику в эту забытую богом Англию не для того, чтобы заниматься болтовней. Где твои вещи, Альфред? Мы уезжаем.
– У меня нет вещей, – сказал я, – только вот это.
И показал черный меч Беннасио. Хорас попытался его схватить, но я предупредил, чтобы он не трогал, потому что лезвие очень острое. А еще я не хотел, чтобы он к нему прикасался, потому что мне становилось дурно от одной мысли, что Хорас Таттл дотронется до клинка Последнего Рыцаря Ордена Священного Меча.
– Его не пропустят через таможню, – сказал он.
– Тогда я никуда не полечу. Я не уеду без этого меча.
И я без него не уехал. Я запихнул меч в сумку Хораса, а когда на досмотре подняли шум, показал визитку инспектора Абигейл Смит. Один звонок – и через пять минут мы уже прошли таможенный контроль.
55
Вот так после спасения мира со всем его населением, включая Таттлов, я снова очутился в Ноксвилле, штат Теннесси.
Еще через неделю я вернулся в школу. Мою фотографию, сделанную после инцидента в Стоунхендже, уже успели показать по телевидению во всех странах мира, и я стал своего рода знаменитостью. Не знаю, кто кому позвонил и что сказал, но я приступил к занятиям, словно ничего не произошло. Прошел слух, будто я международный террорист, потому что меня так назвали по телевидению, но некоторые люди, наверно, не в состоянии уловить нюансы.
В первый же день Эми Пушар отвела меня после математики в сторонку. Она так и перемалывала жвачку, чем напомнила мне Майка Арнольда, и вдруг оказалось, что Эми Пушар нравится мне не так сильно, как я считал.
– Ты исчез, взорвал что-то, а теперь вернулся, – сказала она.
– Я ничего не взрывал, хотя кое-кого убил.
Эми вытаращила глаза.
– Врешь!
– Ну, он вроде как сам напросился.
– Террорист?
– Нет, но его можно назвать агентом тьмы.
– Ух ты! Вот это круто! – Эми прикоснулась к моей руке. Ее пальцы были очень холодными, и я подумал, что у нее, наверно, проблемы с кровообращением. – Ты его застрелил?
– Я его обезглавил.
Эми приоткрыла рот, так что я разглядел ярко-зеленый комочек жвачки между языком и зубами.
– Кропп! Эй! Кропп!
Это Барри Ланкастер, расталкивая учеников, шел ко мне по коридору.
– Ты все еще с ним? – спросил я у Эми Пушар.
– Типа да. То есть нет. Он же никого не обезглавливал и ничего такого не делал. Хочешь, дам тебе мой номер?
Тут Барри дошел до нас.
Он сильно толкнул меня в плечо и осведомился:
– Что ты здесь делаешь, Кропп? Разве ты не должен сидеть в тюрьме или где-то еще?
– Вообще-то, на обществоведении, – ответил я.
– Но вместо этого разговариваешь с моей телкой. Очень глупо с твоей стороны, Кропп.
– Она не твоя телка, Барри.
– Ты-то откуда знаешь?
И он снова меня толкнул.
– Не толкайся, Барри.
– Да? А кто мне помешает, Кропп?
И он опять толкнул.
– Барри, – вмешалась Эми Пушар, – прекрати.
К этому времени вокруг нас уже собралась толпа. Прозвенел звонок, но никто не обратил на него внимания.
– Наверно, мне пора предупредить, что последний тип, который вот так меня толкал, остался без головы, – сказал я Барри.
– Эк ты раздухарился, – прорычал он и бросился на меня.
У него и правда не было шансов. Я шагнул вправо и, когда он пролетал мимо, засветил ему по белокурой башке. Барри растянулся на полу. Будь я такой же, как он, – наподдал бы ему по ребрам. Но я не Барри Ланкастер. Я – Альфред Кропп и, хоть не обязан соблюдать кодекс рыцарства, все же являюсь потомком величайшего рыцаря на свете. Да и после того, как посмотришь в глаза смерти, начинаешь лучше понимать, ради чего стоит драться.
Я протянул Барри руку:
– Не дури, нас же обоих исключат.
– Тебе повезло, просто удачный удар, – оттолкнул мою руку Барри.
– Все говорит об обратном, – возразил я. – Мне никогда особенно не везло.
Я рывком поднял его на ноги.
– Ты урод, – зло сказал Барри.
Но больше он никогда не толкал меня и даже не пытался задеть. И после этого случая никто уже не дразнил меня из-за моих габаритов и не подшучивал над моим ай-кью. Меня оставили в покое. Даже учителя сохраняли дистанцию и тщательно избегали меня критиковать. О том, что я признался в каком-то убийстве, узнала, понятное дело, вся школа, и слухи, будто я террорист, не прекращались.
Днем после школы я бесцельно бродил по Старому городу или сидел в кофейне «Йе Олде», где мы познакомились с Беннасио. Я всегда садился на табурет в самом конце стойки, заказывал латте и разглядывал проходивших мимо большого окна людей. Иногда вынимал из кармана визитку, которую дала мне в Лондоне Абигейл, и подолгу ее рассматривал. Хотя большую часть времени я просто смотрел в окно. И мне всегда отчаянно не хотелось возвращаться к Таттлам.
Сидя в кофейне, я чувствовал близость Беннасио, роднее которого был для меня только отец. Иногда в голове звучал его голос. Он говорил: «Не терзайся мыслями о своей вине и потерях, Альфред. Ни одна победа не была одержана, и ни один великий поступок не был совершен тем, кто погружен в скорбь и чувство вины».
Постепенно я начал понимать, что предъявил в пещере Мерлина права на нечто большее, чем меч. Я заявил о праве на нечто более мощное и страшное.
На самого себя.
Однажды, допив кофе, я посмотрел на часы и понял: уже почти шесть вечера. К тому времени, когда приду к Таттлам, все уже поужинают, Бетти разворчится и пристанет с расспросами, где я болтался целый день вместо того, чтобы делать дома уроки, как хороший мальчик. Хорас начнет топать ногами и орать так, что задрожат тонкие стенки дома. Я съем остатки ужина и поднимусь в конурку, которую делю с Лекстером и Декстером. Утром пойду в школу. И такой будет жизнь Альфреда Кроппа, наследника Ланселота, сына Священного ордена, Хозяина Меча Королей и Экстраординарного Искателя Приключений.