Пока в черном проеме, за рассеянным светом фонаря над открытой дверью, не возник силуэт старика с трубкой во рту и, откашлявшись, не спросил хрипло:
– Солдатики, есть закурить?
* * *– Товарищ майор, они пропали!
– Что ты несешь? Как они могли пропасть? – Сазанов выхватил из рук Пращура бинокль. Приник к окулярам. – Не понял, мы их упустили, что ли?
– Никак нет! Я точно видел, как они вперед шли, а потом их окутал густой туман и всё, словно испарились, – растерянно пролепетал рядовой, боясь очередного разноса от командира. И он, и его челюсть, на которой уже выступил кровоподтек, прекрасно помнили, что было около полусуток назад. Майор рвал и метал! Под раздачу попали все: и ефрейтор, и Алексеев, и он, рядовой. Долгих десять минут Сазанов распалялся на тему, «какие они все идиоты и что чуть было не сгубили всю операцию». Особенно досталось Пращуру за убитого им спецназовца. К счастью рядового, сами спецназовцы не заметили, от чьей пули пал их сослуживец, иначе валяться бы Пращуру с дыркой во лбу без суда и следствия.
Майор ничего не ответил, сквозь линзы бинокля продолжая вглядываться в сгущающуюся темень, тщетно пытаясь выловить в ней отблески фонариков людей, которые минуту назад брели впереди, но вдруг пропали.
– Ни-че-го, – оторвавшись от созерцания окрестностей, недоуменно констатировал факт Сазанов. – Как так?
– Может, дым пустили и засаду устроили? – подкинул идею Алексеев.
Пращур, то и дело невольно щупая опухший подбородок, нервно переминался с ноги на ногу, со страхом поглядывая на майора. Внешне тот был спокоен, но кто знает, что взбредет в голову офицеру в следующий миг?
– Рядовой, вперед, – отдал приказ Сазанов и протянул бойцу старенький детектор аномалий.
– К-куда вперед? – чуя неладное, спросил Пращур. – Туда? Но там же люди пропали, там наверняка аномалия…
– Приказы выполняются, а не обсуждаются, – грубо оборвал его майор, недвусмысленно довернув ствол автомата в направлении бойца. – Кругом, шагом марш!
– Но, товарищ майор… – замямлил Пращур.
То ли от страха, то ли от волнения, потеряв всякое терпение, к рядовому подбежал Кузнецов и со всей силы толкнул его в спину.
– Вали вперед, сука! – сорвавшись на крик, он поводил автоматом. – Пристрелю!
Все еще пытаясь что-то сказать, бешено глядя на палачей, державших его под прицелом, Пращур несмело отошел на пару десятков метров. В голове пронеслась мысль о том, как бы хорошо было сейчас разрядить весь магазин по этим уродам и скрыться где-нибудь в Зоне. Но рядовой отбросил эту глупую затею: ему одному здесь долго не протянуть, а уж о том, чтобы выбраться, думать вовсе не придется. Зато одно известно точно: его объявят дезертиром, будут искать, а когда найдут – застрелят. И уж лучше умереть теперь, в аномалии, чем потом от пули сослуживца или в Зоне, от страха, голода или в пастях мутантов.
Может, еще и пронесет…
Глотая слезы обиды, Пращур осторожно пошел дальше, держа на вытянутой руке детектор. Прибор молчал, но спокойнее все равно не стало. Хоть путь и был относительно чист, чувство тревоги не покидало, наоборот, с каждым шагом только усиливалось. Слепо щурясь, пытаясь увидеть хоть что-нибудь сквозь полумрак, солдат до боли в суставах сжал автомат, всеми силами стараясь унять нервную дрожь. Никогда еще Пращуру не было так страшно. Наверное, если бы где-то рядом хрустнула ветка, он мгновенно бы умер от разрыва сердца.
Почти дойдя до места, где пропали спецназовцы, рядовой остановился и обернулся: его командиры стояли поодаль, не рискуя подходить к нему слишком близко, но и не выпуская из виду, чтобы не убежал. Они, кажется, так и не осознали, что бежать здесь, по сути, некуда: от смерти не спрячешься, а в какой она придет форме, в общем-то, будет уже все равно. И от этого хотелось побарахтаться в мутном потоке этой жизни как можно дольше, отсрочив свидание с костлявой старухой.
Набрав в грудь побольше воздуха, Пращур сжал зубы и, бросив взгляд на онемевший детектор, сделал несколько шагов вперед. Сердце его бешено колотилось, в ушах звенело, перед глазами всё плыло. На мгновение земля ушла из под ног, и рядовой, не удержав равновесия, неловко завалился на бок. Заорав от неожиданности, он вскочил, дрожащими руками водя автоматом из стороны в сторону и бешено озираясь. Рядом никого не было, только под ногами лежало что-то небольшое, прямоугольное.
Пращур наклонился и, внимательно осмотрев, поднял предмет. Им оказался обычный военный планшет. У Сазанова был точно такой же, в нем тот хранил карты, ручки, карандаши да компас с линейкой. Повесив автомат на плечо, рядовой присел, расстегнул планшет и, подсвечивая себе тусклым фонариком, с интересом начал рассматривать найденную, испещренную незнакомыми пометками, карту. В глаза сразу же бросилась толстая линия, обозначавшая, видимо, маршрут. Один из квадратов был помечен кривой надписью «Привал». В стороне от него, жирным красным кеглем, кто-то обвел Аномальную Полянку с заброшенной железнодорожной станцией неподалеку от нее.
– Что здесь? – Сазанов, будто призрак, возник за спиной Пращура, оттолкнул его, выхватил из рук карту, сделал жест, мол, посвети, и всмотрелся в нее, жадно изучая. – Так-так, это уже интересно. Все ко мне!
Бойцы, практически невидимые в темноте, в густых зарослях, сгрудились вокруг майора.
– Это чья же? – прошептал Кузнецов, задумчиво почесав шею через воротник комбинезона.
– Точно не знаю, но похоже, что спецназовцы обронили, – неуверенно сказал Сазанов. – Видишь, и маршрут их проложен, и стоянка для привала обозначена. Даже аномальные поля по пути помечены.
– А это что, трищ майор? – Алексеев указал пальцем на пунктирную линию, коих на карте было целых три. – Запасные маршруты?
– Сомневаюсь, – покачал головой Сазанов. – Может, пути отхода? Смотри, они как раз из одной точки начинаются и все ведут за Периметр.
– Следуя вашей логике, точка, из которой они начинаются, и есть место, где спрятаны документы?
Майор напрягся на мгновение, а потом расплылся в широкой улыбке.
– Вот видишь, Алексеев, можешь же, когда хочешь, – прошептал Сазанов. – Вероятно, да, оно и является целью нашей прогулки. Судя по карте, мы здесь, – он ткнул грязным пальцем в мятый лист. – Получается, что пройти нам осталось еще около трех километров. Как раз за ночь успеем, если мешкать не будем! Мы их еще и обогнать можем!
– А почему они на привал не остановились? – подал голос Пращур, направив луч фонарика на подписанный от руки квадратик на карте.
– Спецназовцы вообще мимо него прошли. Причем, и мы как-то слишком быстро весь путь преодолели, никому не кажется? – добавил Алексеев.
– Ничего удивительного. Нам аномалий-то не встречалось практически, только сплошное радиационное поле. Вот мы не заметили, как ускорились. А по поводу маршрута… Знаешь, Пращур недавно такого шороху навел, что я бы тоже направление сменил, чтобы от «хвоста» оторваться.
– Так одно дело оторваться, а другое – вообще испариться, – прошептал Кузнецов. – Они ведь именно здесь пропали.
– Вот поэтому хорош трындеть! – прервал диалог Сазанов, поднимаясь и сворачивая карту. – Пошли отсюда, нам теперь километра полтора по прямой. Детекторы не прячьте, следите в оба: ночь все же.
Все согласно промолчали, спеша убраться подальше от страшного места, где исчезают люди. Встав в центре колонны, Пращур еще несколько минут нервозно оглядывался, боясь увидеть позади растущий прямо из земли бледно-голубой пузырь, коим, по легендам, проявлялась пространственно-временнаяпетля. Однако вопреки опасениям, все было тихо, только Кузнецов что-то недовольно бурчал всякий раз, как рядовой поворачивал к нему голову.
* * *От неожиданности, невозможности происходящего у Ксаера из рук выпал нож, звонко ударился о бетонный пол и ускакал за ножку скамейки. Центнер застыл с поднесенной ко рту вилкой, на которую был нанизан кусок мяса. Провод же, сидящий к Герцену боком, затрясся мелкой дрожью, чувствуя, как сердце ухнуло вниз, а волосы по всему телу встали дыбом. Растерявшись, не в силах понять, что делать дальше, капитан пялился на призрака. Он был точно таким, как его и описывал ходок: седой морщинистый старик с потертой трубкой в зубах. Глаза мертвые, холодные, на самом кончике носа царапинка. Кожа на руках дряблая, будто пергаментная, через нее отчетливо видны сине-зеленые полоски вен. Одет он был в бело-голубой комбинезон, на правом плече которого болтался обрывок шеврона с остатками надписи «…тое небо».
– Так что, хлопцы, – пророкотал Герцен, так и не выпустив изо рта трубку. – Есть закурить-то?
В абсолютном безмолвии Провод отрицательно покачал головой. Остальные сидели неподвижно, словно окаменели. И лишь Тула смог взять себя в руки.
– Не слушайте его, – слова давались полковнику тяжело, будто кто-то мешал ему говорить, затыкал рот. Он медленно поднял автомат. – Его нет, все это ненастоящее…
– Так что, хлопцы, – пророкотал Герцен, так и не выпустив изо рта трубку. – Есть закурить-то?
В абсолютном безмолвии Провод отрицательно покачал головой. Остальные сидели неподвижно, словно окаменели. И лишь Тула смог взять себя в руки.
– Не слушайте его, – слова давались полковнику тяжело, будто кто-то мешал ему говорить, затыкал рот. Он медленно поднял автомат. – Его нет, все это ненастоящее…
– Как это, полковник? – удивленно спросил Герцен и сделал шаг вперед. Глядящий на него во все глаза Александр с ужасом понял, что луч фонаря проходит сквозь старика, освещая дверной косяк за его спиной. – Вот же он я! Ты не злись, мне же всего-то сигареток пару, в дорогу чтобы…
В замкнутом помещении автоматная очередь показалась раскатом грома. Но, к сожалению, призраку никакого вреда не принесла, лишь заставила умолкнуть на полуслове да сдернула пелену наваждения с Провода и Ксаера. Они мигом вскочили, схватили оружие и дрожащими руками направили стволы на Герцена. Хорек по-прежнему безмятежно смотрел в потолок, а Центнер, выронив вилку и, обхватив голову, сидел с ошалелыми глазами, бубня что-то невнятное.
– Вот вы какие, – укоризненно протянул старик и поцокал языком. – А еще солдаты, защитники. Тьху на вас!
Выплевывая беззлобные ругательства, он развернулся и растаял в дождливой мгле за порогом.
– Твою ж мать, – прошептал Ксаер, не уверенный, стоит ли опускать оружие. – Это сейчас что было?
– Герцен, – сухо констатировал Провод и нервно хохотнул. Дальше – больше. Истерически смеясь, он одной рукой держался за живот, а другой растирал по щекам выступившие слезы. – Навестил вот нас…
– Тот самый Герцен? – едва слышно спросил Центнер, приходя в себя. Видимо, ментальный удар неизвестной твари дался ему тяжелее, чем другим: морщась от приступа мигрени, он откопал в рюкзаке болеутоляющее и засунул в рот сразу несколько таблеток.
– А ты что, знаешь других? – ухмыльнулся капитан, успокоившись, и потормошил Хорька. – Эй, дружище, возвращайся, ушел бабайка.
Тот, вздрогнув, перевел испуганный взгляд с потолка на Провода, схватил стоявшую на столе бутылку воды и жадно припал к горлышку. Напившись, глубоко вздохнул и собрался было что-то сказать, но его перебил Тульский:
– Все подъем! Надели шлемы, взяли вещи и валим отсюда. Чувствую, кукловод где-то рядом.
– Думаешь, это он морок навел? – хмуро спросил Хорек, трясущимися руками загребая свои пожитки в рюкзак.
– А кто ж еще? Развлекается, гнида, – Тула зло сплюнул. – Ничего странного не заметили разве? Мне, как только за стол сел и есть начал, спать жутко захотелось. Вот хоть спички в глаза вставляй. Думал, от усталости, а когда это чучело появилось, то сразу все понял. Наверняка мутант в голову кому-то из нас залез, эту историю про Герцена выковырял и продемонстрировал наглядно. А мы повелись, как «отмычки» зеленые. Повезло хоть, что кукловод сытый попался, ведь и мозги пожечь мог…
Спешно собирая вещи, Провод отметил, что страх, парализовавший тело и разум всего полчаса назад, бесследно исчез, а после внезапной истерики вернулись прежние спокойствие и уверенность. Так что же получается: прямо к нему в мозг, в его сознание, вторгся мутант и выволок оттуда наружу легенду о призраке, до полусмерти напугав ею пятерых спецназовцев? Похоже на правду.
– А ты что, не веришь во все это? – спросил Провод как бы между прочим.
– Во что? – не понял Тула.
– В Герцена, Призрачного Егеря, в байки – разные…
– Тоже мне, нашел, во что верить! – ответил полковник. – Как ребенок, честное слово. В Зоне я верю в себя и в силу оружия, что у меня в руках, а остальное – мракобесие.
– Ох, как голова гудит, – натягивая противогаз, пожаловался Центнер. – Увижу кукловода – завалю гниду!
Разговор прекратился сам собой. Провод на этот раз остался прикрывать тыл, и, держа оружие наготове, группа вышла из здания. Обогнув его, устремилась к подлеску, который, словно лезвие ножа, рассекал напополам проходивший над оврагом мостик. Вместо толковых опор сельские умельцы приспособили короткую трубу: метров пять длиной и радиусом в два человеческих роста, как раз по ширине и высоте оврага. Всяко дешевле, чем возводить переправу по правилам и с нуля. Но время не пощадило их творение: без должных инженерных расчетов мост уже через пару лет расшатался и стал небезопасным. Бетон покрылся сеткой трещин, осыпавшись по краям. После аварии на АЭС, когда местное население эвакуировали, самим мостиком пользовались редко. Но все, кого волей случая Гроза застала поблизости, искали спасения в этой трубе от бушевавшей стихии, молясь, чтобы выжить, переждать творящийся наверху апокалипсис. И труба давала им укрытие, а они ей взамен – ничего. Уходили, не сказав ни слова. Проводу вдруг стало невыносимо грустно, все внутри наполнилось жалостью к этой трубе. Нужно было непременно спуститься с пригорка, поближе к ней, дотронуться до ее шершавых боков, извиниться за всех тех невежд, коих она спасла, а они даже не отблагодарили. А потом, после рейда, прийти сюда еще раз, уже со штукатуркой, с валиком и краской, чтобы заделать щели, вернуть ей первоначальный вид…
Чей-то хлесткий удар по лицу вспыхнул в глазах капитана сотнями искр праздничного фейерверка, а после тяжелый толчок повалил его на землю. Пара рук крепко прижала, не давая подняться. Загрохотали автоматы. Собачий вой, стрельба, лай, крики людей смешались в немыслимую какофонию звуков и грязным, мутным потоком затопили сознание Провода. Он не выдержал и закричал, пытаясь заглушить их, перестать слышать. Кто-то подхватил капитана и поволок прочь. Мир перед глазами задергался, по ставшему ватным телу прошла дрожь.
– Труба зовет! – закричал он в беспамятстве. – Не туда…
– Не рыпайся! – приказал смутно знакомый голос. – Клади его вот тут, дай флягу. Хорек и Ксаер, следите за местностью.
В лицо полилась вода. Капитан закашлялся, из носа потекло. Чьи-то цепкие клещи отпустили его сознание, и Провод вернулся к реальности. Утеревшись ладонью, он непонимающе посмотрел на своих товарищей, с нескрываемым волнением глядящих на него.
– Что произошло?
– Пришел в себя? – оглядываясь, спросил Тула. – Кретин, напугал ты нас. Идем по мосту, а ты в сторону вдруг ломанулся как лось и давай у трубы прощения просить. Мы охренели, конечно, но Центнер быстро сообразил, в чем дело. Он тебя к земле прижал, а Ксаер в нее дымовуху бросил. Оттуда псевдоволк с мутсобаками выскочили, мы их и перестреляли.
– Так это что, он меня?..
– Ну, а кто ж еще? Долго тебя отпускать не хотел. Сильная тварь попалась, раз людьми управлять умеет. Чую, Герцен тоже его работа. Просто выгнать нас хотел, чтобы побыстрее к его логову пришли.
– Спасибо, мужики, – поблагодарил Провод, поднимаясь. – Вернемся – с меня причитается.
– Вернуться бы, – отозвался Ксаер. – Я, кажется, понял, где мы. Дай карту, сейчас охренеете еще раз.
Капитан провел рукой по поясу, однако, вопреки ожиданиям, планшета там не было. Сердце пропустило удар. Провод закрутился на месте, пытаясь разглядеть себя со всех сторон. Тщетно, карта пропала.
– Вот же гадство, – сплюнул Тула, узнав о потере. – Там же все наши маршруты. Как? Где ты мог ее потерять?
– Не знаю…
– Зашибись!
Провод виновато опустил голову.
– Без карты сможешь сказать, где мы? – обратился полковник к Ксаеру.
– Если примерно, то в четырех километрах от промзоны и в девяти от вышек и радиолокационного центра, где должны были остановиться.
– Как это? – выразил общий вопрос Хорек, следивший за местностью.
– Временная петля, – пояснил Ксаер. – Мы вошли с одного ее конца, а вышли с другого, в другой части Зоны. К счастью, я неплохо знаю эти места, и до пункта назначения отсюда на порядок ближе. К утру будем там.
– Подожди, – с сомнением сказал Центнер. – А каким образом мы вообще в петлю попали? Это же редчайшая аномалия, а мы всей группой прошли и не заметили даже.
– На самом деле, не такая уж и редкость, – задумчиво произнес Ксаер. – Ты о научном бронепоезде, который за Периметр два раза наведывался, слышал?
– Конечно. У меня несколько знакомых ребят в охране его были.
– Ну вот. Говорят, ехал этот бронепоезд в Зону совсем не для того, чтобы чиновникам местные достопримечательности показать. Была в одном из вагонов какая-то шняга, которую вояки, совместно с учеными, испытывали. Два раза, с перерывом, кажется, в год. После первого испытания временных петель было как «батутов», на каждом шагу. Сталкеры в Зону попросту боялись ходить, я не шучу. Никто не знал, вернется ли он назад и что поджидает его на пути. Но после второго въезда бронепоезда и включения того устройства – аномалий, вроде бы, стало гораздо меньше.
– Вот это да, – присвистнул Провод. – А почему мы ее не заметили?
– Обычно пространственные аномалии, при активации, похожи на лопающийся пузырь, по которому их запросто определяют. Но данная петля, видимо, какого-то другого вида. Ее замечаешь лишь тогда, когда уже находишься внутри. В нашем случае, лишь когда из нее выходишь.