Первый выстрел, давший начало целой канонаде из пяти стволов, прозвучал оглушительно громко. Горда попытался метнуться в сторону, но вспомнил об аномалиях, разбросавших свои щупальца едва ли не на каждом шагу. Стараясь не паниковать, он, вопреки здравому смыслу, несся вперед, в глубине души надеясь, что это будет быстро и не больно. Но расстояние между незнакомцами и беглецами стремительно сокращалось, а Николай все еще был жив. Мало того, никто из группы Бражника не пострадал, и это несмотря на непрерывный огонь «егерей»! Теряясь в догадках, сталкер обернулся, и все вопросы отпали сами собой.
Два трупа он увидел сразу. Из тел мутантов фонтанчиками прыскала кровь, увлажняя успевшую подсохнуть после ночного дождя землю. Но остальные монстры даже не думали умирать. Яростно рыча, они петляли будто зайцы, то становясь невидимыми, то вновь появляясь, но совершенно в другом месте. Изредка отдельные особи ни с того ни с сего дергались, как в припадке, спотыкались и падали, не в силах продолжить преследование под градом пуль, стальными жалами впивавшихся в их уродливые тела. Но через несколько минут они неизменно поднимались, чтобы продолжить бег.
До чего же живучие твари!
Миновав пятерку «егерей», отряд Бражника вихрем влетел на территорию фермы. Краем глаза Горда заметил, что прикрывавшие их бойцы последовали за ними.
– По местам, – задыхаясь, проорал главарь. – Оружие к бою!
Ему не пришлось повторять дважды. Все как один мгновенно заняли удобные для ведения огня позиции и, прицелившись в раскрытый зев ворот, замерли. Тревожную тишину нарушала лишь тихая ругань да сиплое дыхание.
Николай вслед за Молотом укрылся за остовом перевернутого молоковоза. На округлых, слегка приплюснутых боках изъеденной коррозией бочки даже спустя много лет удавалось различить несколько потрескавшихся букв «моко». Как можно плотнее прижавшись спиной к цистерне, содрав локтем целый пласт краски, что обнажила уродливую ржавчину, Горда спросил:
– Мне что делать? Дай хоть пистолет!
– Сиди и не рыпайся!
Дальнейшие слова Молота потонули в оглушительном раскате автоматной очереди. Кислый запах пороховой гари защекотал ноздри, и сталкер чихнул.
Беспрерывная стрельба велась отовсюду. Там и тут звучали выстрелы, достигавшие своей цели пули вгрызались в тела вопящих в исступлении ловцов. Обезумев от грохота и запаха крови, монстры беспорядочно метались по развалинам фермы: вбегали в полуразрушенные постройки, с легкостью запрыгивали на крыши, с быстротой молнии настигая выбранную жертву. Некоторые даже умудрялись карабкаться по стенам, оставляя на кирпичной кладке глубокие царапины.
То, что без потерь не обошлось, Горда понял, когда рядом с ним с глухим шлепком упала чья-то оторванная по локоть рука, из которой лилась густая кровь. Тут-то сталкер и не выдержал: схватившись за живот, упал на колени, и его вывернуло наизнанку. Кашляя и отхаркиваясь, утирая слезы с перемазанного лица, он освобождал себя от всего, не в силах избавиться лишь от воспоминаний. Когда Николай, более-менее оклемавшись, поднялся, то с ужасом понял, что Молота рядом нет. Зато через секунду из-за остова автомобиля выбежал мутант. Трудно сказать, кто удивился встрече больше: наткнувшийся на проблевавшегося Горду ловец или же сам Николай, осознавший, что смерть пришла быстрее, чем ему хотелось бы.
Первым порывом было улепетывать со всех ног, но, осознав тщетность попытки, сталкер остался на месте, крепче сжав нож. Склонившись над жертвой, тварь победно взревела, в нос шибанул удушающий смрад. Сам от себя не ожидая, Николай взмахнул ножом, лезвие которого вспороло воздух в миллиметре от щупалец монстра. Удивленный подобной наглостью, мутант переместился в сторону и, ударив сталкера по руке, выбил из нее оружие.
Теперь точно конец.
Предвкушая сытный обед, монстр сгруппировался, замахнулся… и расплескал внутренности черепной коробки по покатому боку молоковоза. Горда вздрогнул и, не сдержавшись, заорал, когда безжизненное тело ловца, весившее, наверное, целый центнер, рухнуло на него, придавив к земле. Пересиливая страх и отвращение, сталкер кое-как выбрался из под воняющей туши и закрутился на месте, высматривая своего спасителя. Но рядом никого не было.
Подняв грязный нож, он засунул его в ножны и выглянул из-за грузовика. Неравный бой подходил к концу. От стаи мутантов, всего несколько минут назад гнавшихся за добычей, остались только две особи, которых расстреляли выжившие сталкеры. Стать невидимыми у монстров не получалось, несмотря на все их попытки: силенок не хватало. А хваленая, делающая тварей чуть ли не бессмертными, регенерация, о которой перед привалом рассказывал Молот, не справлялась с таким уроном, и спустя пару минут ловцы безжизненными мешками свалились на землю.
– Это были последние, – сказал тощий, с белыми волосами «егерь». – Ну и денек!
– У тебя сколько? – улыбаясь, спросил у него рыжий, с веснушками по всему лицу.
– Пятнадцать выстрелов точно в цель и один труп, – с гордостью ответил ему худой, с удивлением разглядывая разорванный бок кожаной куртки.
– Тринадцать попаданий и все. С меня пиво в «Чикаго».
Бражник подошел к ним, представился и пожал руки.
– Огромное спасибо, мужики. Если б не вы, нам бы никогда не справиться. Будем должны! Сейчас расплатиться нечем, уж извините. Рейд вообще пустой получился: два дня среди аномалий, а артефактов ни одного. Даже не припомню, когда такое еще было.
– Сочтемся, – махнул рукой веснушчатый. – А насчет «двухсотых» соболезную, Зона им пухом. Раненые есть? Может, подлатать кого?
– Нет, – Бражник посмотрел на ходоков и покачал головой. – Все целы, благодарю. Нам бы с убитыми как-то разобраться, а то не по-человечески…
– Без проблем, – рыжий указал на коровник, деревянные ворота которого были распахнуты. Со стен здания осыпалась почти вся штукатурка, остатки стекол торчали из рам. – Там, позади, есть «кисель». В данный момент лучше не придумаешь.
Услышав знакомое название, Гордеев тут же вспомнил об этой аномалии. О ней он тоже узнал от Молота. С его слов, страшнее ловушку найти было трудно. Бесцветная, студенистая масса могла достигать нескольких метров в диаметре. Практически незаметная, она прекрасно сочеталась с поверхностью, на которой располагалась, и попасть в нее было проще простого. Если верить ходоку, неудачника ждала ужасная участь. Одной капли было достаточно, чтобы запустить необратимый процесс. Попав на органику, аномалия начинала ее разъедать, а жертва при этом чувствовала нестерпимую боль. Самое страшное заключалось в другом: смыть субстанцию не удавалось никак. Попав, например, на ногу, она гарантированно уничтожала все тело, и выходом являлась лишь ампутация поврежденной конечности.
Николая передернуло.
– Держи, – Молот подбежал и всунул ему в руки два легких рюкзака. – Пока мы с их хозяевами разберемся, ты сидоры вытряхни да перебери. Ценного там ничего нет, но что сочтешь нужным – оставь себе.
Сказав это, ходок заспешил обратно к Бражнику, склонившемуся над одним из тел.
Присев под шершавой стеной коровника, Горда потянул молнию и раскрыл первый ранец. Из него пахло чем-то незнакомым, но приятным. Внутри оказалось негусто: изрядно потрепанная карта с какими-то пометками, пустая обойма, карманный компьютер, бутылка с водой, ворох бинтов, ампулы со шприцами. А на самом дне – выцветшая фотография, с которой мило улыбалась девушка с ребенком на руках.
Не зная, что делать со всем этим добром, сталкер отложил обойму, компьютер и фотографию в сторону, оставив в рюкзаке то, что посчитал необходимым. Открыл второй. В нем, кроме россыпи патронов и серого чемоданчика с красным крестом, ничего не нашлось.
Аптечка оказалась пустой, и Николай сразу же засунул туда бинты с ампулами да шприцами. Попробовал зарядить обойму, но не получилось. Видно, калибр не тот. Плюнув на это дело, Горда запихал все нужное в первый рюкзак и повесил его за спину, а второй, куда отправилась другая часть находок, понес к товарищам.
Завернув за угол, он увидел их, столпившихся у неглубокой ямы, до краев наполненной прозрачной, желеобразной субстанцией. В нее, пузырящуюся, скрывшись наполовину, медленно погружалось тело одного из погибших.
Глядя на него, Николай не чувствовал ничего, кроме тягостного равнодушия. Казалось, еще вчера он бы непременно испугался и заистерил. Да что там говорить! Всего полчаса назад его скрутил приступ тошноты от вида оторванной конечности. Но сейчас внутреннее пространство заполняла единственная мысль: выбраться из Зоны, не попавшись на глаза ублюдкам в черном. Это было главной целью, Олимпом желаний, и даже вид растворяющегося в аномалии трупа был не способен его поколебать.
Опомнившись, Гордеев протянул Молоту рюкзак.
– Куда? Это уже не пригодится.
Ходок взял сидор и, не заглянув внутрь, бросил его в «кисель». Ткань мгновенно расползлась, все содержимое растворилось.
Опомнившись, Гордеев протянул Молоту рюкзак.
– Куда? Это уже не пригодится.
Ходок взял сидор и, не заглянув внутрь, бросил его в «кисель». Ткань мгновенно расползлась, все содержимое растворилось.
– Пойдем, – сказал Бражник. – Попрощались и ладно. Про «пузырь» никому ни слова: не нужны нам лишние вопросы.
«Егеря» суетливо сновали между зданиями фермы: оттаскивали погибших, оказывали помощь раненым.
Рыжий с двумя товарищами сидели во дворе, у костра, сгрудившись над картой. Как понял Горда по обрывкам реплик – обсуждали дальнейший маршрут.
– Мужики, – прохрипел главарь, – мы дальше двинем, к базе еще дотемна успеть надо. Вы уж берегите себя: тут рядом целое аномальное поле, не угодите ненароком. Ну и если к промзоне пойдете, внимательны будьте: там, говорят, Сосновку видели недавно. А вообще, обращайтесь, если вдруг помощь нужна будет. Мы все – должники ваши.
– Легкой дороги, Бражник, – протянув руку, сказал рыжий. – Спасибо за инфу.
Путь продолжили в гнетущей тишине, выстроившись в колонну, впереди которой занял свое место главарь. От его отряда остались только жалкие крохи: он сам, Молот с Гордеевым да хмурый темноволосый сталкер…
Насупившись, Бражник вел группу мимо заброшенной деревни, утыканной знаками, предупреждающими о повышенном уровне радиации; мимо покрытых мхом столбов линий электропередачи, с которых свисали обрывки проводов, уныло покачивавшихся на ветру; мимо одиноко стоящей мельницы, чьи оторванные лопасти валялись на земле. Миновав небольшой лесок, ходоки остановились.
– Пришли.
Невдалеке виднелся забор-рабица, обтянутый поверху колючей проволокой. Прямо за ним – остовы перевернутых автомобилей, что создавали дополнительный рубеж защиты по периметру.
Со слов Молота Николай уже знал, что лагерь не являлся пристанищем какой-либо группировки. Тут принимали всех: «гербовцев», «анархистов», вольных бродяг… Естественно, имелись и постоянные обитатели. Строгих законов на территории не было, хотя один соблюдался неукоснительно: оружие разрешалось применять лишь при атаке извне. Находясь на сталкерской базе, члены враждующих кланов зачастую выпивали за соседними столами, извечные противники на время забывали о своей войне. Бандитам, а также тем, кого требования не устраивали, вход был заказан.
У ворот отряд встретил часовой, вышедший из будки, обложенной мешками с песком. Потоптавшись на месте, он нервно огляделся и медленно двинулся навстречу группе.
– Никогда не думал, что буду так рад тебя видеть, – крепко пожимая руку обалдевшему караульному и широко улыбаясь, произнес Бражник. У Горды словно гора с плеч упала: ведь они дошли, выжили, а значит, путь домой все ближе! – Ну, чего молчишь? Докладывай Васильеву, что мы вернулись.
– А вы забыли что-то, да? – промямлил часовой, растерянно глядя на сталкеров, перемазанных с ног до головы.
– В смысле? – удивился главарь. – Кордон, ты чего? Мы уставшие и голодные, нам не до шуток. Мы двенадцать человек потеряли…
– Как? Где? – встрепенулся Кордон. – Было нападение? Почему ж я не слышал?..
– Ты прикалываешься? – теряя терпение, повысил голос Бражник. – Черт, да мы неделю в «пузыре» проторчали, и если бы не этот парень, мы бы тоже уже… А ты по ушам тут ездишь? Открывай ворота, пока я добрый!
– Мужики, вы чего? – часовой медленно отошел назад, зачем-то дотронулся до караульной будки, словно надумал за ней спрятаться от гнева соклановца. – Какой «пузырь», какая неделя? Вы ж четыре часа назад в рейд ушли.
Слова Кордона произвели самый неожиданный эффект. Все напряглись, замерли, растерянно глядя друг на друга. Повисла гнетущая тишина. Казалось, даже воздух сгустился. Вдруг Бражник подскочил к часовому, схватил за грудки и с силой швырнул на землю.
– Ты что несешь, идиот?! – бешено заорал главарь. – Какие четыре часа?!
Молот и темноволосый схватили его и, пока тот не натворил бед, оттащили от перепуганного Кордона. На шум из лагеря прибежало несколько человек, завязался спор. Удерживая ругающегося Бражника, Молот с товарищем подтвердили каждое его слово и, когда тот более-менее успокоился, отпустили. Улучив момент, сталкер подошел к стоящему в стороне Горде и заговорил быстро-быстро:
– Ты не обращай внимания, Бражник нормальный мужик. Просто мы все сейчас на взводе. Ну, ты представь, ушли неделю назад, едва не умерли, а оказалось… Мутно это все, в общем.
– А ты не думал, что это ошибка или…
– Какая ошибка, Горда? – ходок прикурил сигарету и сплюнул себе под ноги. – Я, конечно, слышал, что во временных аномалиях пространство и время искажаются, но чтобы вот так. Короче, лажа. Ну да ладно. С командиром базы, с Васильевым, мы уже связались, тебя сначала к медику нашему отведут, а после к нему. Расскажешь обо всем, отдохнешь, а потом из Зоны выпроводим тебя. И еще… Спасибо тебе, Николай Гордеев. Если бы не ты, не знаю, что бы с нами стало. Хотя, что тут знать… Передохли бы все, как мухи в банке.
* * *Тяжело облокотившись на потертую столешницу старого Т-образного стола, генерал Войсапчук отстраненно наблюдал за офицерами, вспоминая, когда в его небольшом кабинете в последний раз было так многолюдно.
Ситуации бывали всякие: рядовые, когда генерала попросту вводили в курс дела, хотя решение уже давно было принято без его участия; срочные, требующие немедленного вмешательства вышестоящего руководства; сверхсрочные, в таком случае Войсапчук собирал офицерский состав в зале совещаний. Но то, что произошло примерно полчаса назад, ни под один из критериев не попадало: намедни пропавший в Зоне лейтенант Гордеев дал о себе знать.
Пришедшее на общедоступный коммуникатор СЗО сообщение было коротким и резким, будто бы за лейтенантом гнались и он боялся не успеть сказать что-то жизненно важное. Ничего, кроме координат схрона и подписи «Флешка внутри фляги Горда», посыл не содержал.
Дежуривший связист, прочитав странное письмо от анонимного отправителя, поначалу растерялся. После него растерялся и старший смены, и капитан, а лишь затем сам Войсапчук. Однако генерал быстро сообразил, что к чему, и уже через десять минут собрал в своем кабинете едва ли не всех имеющихся в распоряжении части офицеров, глубоко в душе сетуя, что закрыл совещательную комнату на внеплановый ремонт: духота, густо разбавленная запахом пота, стояла невыносимая. Вручив всем прибывшим документы с подпиской о неразглашении, Войсапчук убедился, что каждый чиркнул на листке свою подпись, запер стопку бумаг в сейфе и лишь потом ввел недоумевающих офицеров в курс дела.
– Перед вами папки с документацией о секретной операции, на которую семьдесят четыре дня назад был отправлен лейтенант Гордеев, – вещал генерал, меряя шагами комнату. Он старался говорить быстро, емко и исключительно по делу, но вопреки попыткам речь получилась долгой. Из нее сидящие командиры рот узнали, что их боевой товарищ, якобы отправленный в командировку в Израиль, на самом деле уже третий месяц топчет Зону Отчуждения, выводя на чистую воду бандитов, организовавших подпольный бизнес, связанный с охотой на людей, и охраняющих Периметр военных, что «крышевали» оных. И если доказательств причастности бандитов к вышеупомянутому преступлению с избытком хватало на то, чтобы немедленно погрузиться в вертолеты, высадиться у Периметра, забраться в танки и сравнять базу отморозков с землей, то военные все еще оставались в тени…
Стать доверенным лицом у Борова, лидера бандитского клана «Черепа», Гордеев смог почти сразу: помогла хорошая физическая подготовка, дерзкий нрав, отменное владение холодным и огнестрельным оружием. Не обошлось и без редких да дорогих артефактов, которые лейтенант забирал из заранее подготовленных тайников и приносил бандиту. Все это поспособствовало вознесению на вершину местной иерархии в кратчайшие сроки. И, в конце концов, Боров, окончательно уверившись в своей «правой руке», взял Гордеева на одну из сделок по обмену хабара и налички на людей, которых искушенные вседозволенностью и безнаказанностью бандиты называли просто: дичь. Именно там лейтенант и выполнил поставленную задачу, скрытой в стволе оружия видеокамерой засняв бесценные кадры обмена отловленных жителей провинциальных городков и сел на валюту и артефакты. А после сбежал, сообщив СЗО, что двигается к Периметру и его преследуют бандиты. На этом связь оборвалась.
До сегодняшнего дня…
– Товарищ генерал, – голос капитана Каширского выдернул Войсапчука из мыслительного транса, в который он, сам того не заметив, успел погрузиться. – Мы разработали маршрут, по которому рейд-группа сможет добраться к схрону и забрать груз.
С трудом заставив себя оторвать взгляд от созерцания столешницы, генерал посмотрел на капитана, как при параде вытянувшегося во весь рост, а затем на остальных подчиненных, сгрудившихся в темно-зеленую кучу у масштабной карты Зоны Отчуждения, исписанной примечаниями, перечерканной рваными пунктирными линиями.