– Товарищ генерал, – голос капитана Каширского выдернул Войсапчука из мыслительного транса, в который он, сам того не заметив, успел погрузиться. – Мы разработали маршрут, по которому рейд-группа сможет добраться к схрону и забрать груз.
С трудом заставив себя оторвать взгляд от созерцания столешницы, генерал посмотрел на капитана, как при параде вытянувшегося во весь рост, а затем на остальных подчиненных, сгрудившихся в темно-зеленую кучу у масштабной карты Зоны Отчуждения, исписанной примечаниями, перечерканной рваными пунктирными линиями.
– Хорошо, – кивнул Войсапчук и направился к гудящему кулеру. Набрал в пластиковый стаканчик воды, жадно осушил его и, утерев со лба крупные капли пота, добавил: – С минуты на минуту придет Тульский. Руководить рейд-группой будет он, ему обо всем и доложишь.
– Но, товарищ генерал, – слегка смутился Каширский. – Я думал, что старшим операции буду я. Мои бойцы наиболее…
– Не сейчас, капитан, – примирительно поднял руки Войсапчук. – Мы не можем рисковать, слишком велика цена потери. Тульский лучше всех подходит для выполнения этого задания, в основном благодаря своей команде отличных бойцов, да и дней нахождения в Зоне у него много. К тому же полковник Тульский друг лейтенанта Гордеева, и отправить за ним кого-то другого будет не совсем честно.
– Слушаюсь, – вяло козырнул Каширский и вернулся к изучению карты.
Генерал проводил капитана взглядом и вновь погрузился в свои мысли. В глубине души он желал отправить в Зону кого угодно, но только не Тульского. Не единожды бывавший в горячих точках, знавший, что такое война, полковник являлся превосходным офицером и верным боевым товарищем, однако был слегка неуравновешен. Нет, он не впадал в припадки бешенства, не хватался за оружие, грозясь пристрелить любого за косой взгляд или резкое слово в его сторону, он просто не знал чувства меры, по-хамски обращаясь как со своими подчиненными, так и с руководящим составом. Управлять Тульским было чертовски трудно, практически невозможно, так как полковник всегда все делал по-своему и в итоге оказывался прав, в очередной раз потешая свое эго.
Как и следовало ожидать, дверь распахнулась без стука, и в набитую людьми комнату протиснулся Тульский. Присвистнул, увидев царящий аншлаг, отдал честь Войсапчуку и вальяжно уселся за стол, по правую руку от генеральского кресла. Толпившиеся в помещении офицеры недоуменно глядели то на одного, то на другого, ожидая дальнейших распоряжений.
– Займите свои места, пожалуйста, – произнес Войсапчук, садясь во главе стола. Взял последний документ о неразглашении и протянул его Тульскому. – Подпишите, товарищ полковник.
– Что это? – спросил тот, принимая из рук генерала лист бумаги. Бегло прочитав содержание, он присвистнул еще раз, чиркнул подпись и вернул его обратно. – Я заинтригован.
– Перед вами папка с документацией, – мягко сказал Войсапчук. – Ознакомьтесь с вашим заданием.
Следующие пять минут прошли в напряженной тишине: все ждали, пока Тульский вникнет в суть дела.
– Вы шутите? – побледнев, спросил полковник. Если бы Войсапчук его не знал, то наверняка подумал, что тот попросту испугался. – Вы всерьез считаете, что это выполнимо? В такие-то сроки?!
– Товарищ полковник, маршрут…
– Да плевать мне на ваш маршрут, майор, – Тульский хлопнул ладонью по столу. – Почему я был не в курсе задания еще на стадии его подготовки? Почему не знал, что Гордеев отправляется в Зону? Почему не проинформировали мою команду? Товарищ генерал, ну ладно эти… дундуки, ну а вы-то чем думали?! Мне что, теперь людей на убой посылать, да?! – он отшвырнул папку.
– Товарищ полковник, немедленно успокойтесь, – жестко осадил Тульского генерал: его самые страшные опасения сбывались. – Маршрут проработан максимально безопасный и короткий. Весь путь займет не более двух дней – день туда и день обратно. Вооружение подберете самое лучшее, ровно как и амуницию. По факту выполнения задания я буду ходатайствовать о представлении вас и вашего отряда к внеочередным званиям, отпускам и государственным наградам.
– Посмертно? – мрачно пошутил полковник. – Показывайте свой маршрут.
Тульский углубился в изучение и через несколько напряженных минут тишины в достаточно грубой форме, не стесняясь в выражениях, доказал собравшимся, что с картографией они не знакомы ни на йоту и их маршрут – неверен. Все знали, что с ним будет нелегко, поэтому ведру словесных помоев никто не удивился.
– В общем, так, вечером я соберу команду, вооружусь и проведу инструктаж, – загибая пальцы начал полковник. – К рассвету мы будем у Периметра. Но есть еще один существенный вопрос: где мы подберем Гордеева? И что делать, если он будет ранен? Как транспортировать из Зоны?
– Боюсь, вы неверно поняли суть вопроса, товарищ полковник, – выдавил Войсапчук. – Вы отправляетесь лишь за документами, что на карте памяти, а не за лейтенантом. Это не спасательная операция, а боевое задание.
– Но… как же так? – Тульский даже привстал. – Он ведь жизнью ради вас… К черту документы…
– Товарищ полковник, мы не знаем, где в данный момент находится лейтенант Гордеев. Вы прекрасно понимаете, что Зона огромна и на поиски одного человека могут уйти месяцы. Да что там говорить! Мы даже не знаем, жив ли он сейчас! Но если нам что-то станет известно, мы тут же предпримем все меры, чтобы вытащить его. Я вам гарантирую, слово офицера.
– Какие же вы сволочи, – прошептал Тульский и вышел из кабинета.
Войсапчук протяжно выдохнул и отдал приказ:
– Готовьте новый маршрут и несколько резервных, на случай экстренного отхода. Задание будет выполнено, я уверен.
Глава 5
Наглухо закрытые окна немецкого «Феннека», по которым уже второй час не переставая барабанил дождь, хоть и были пуленепробиваемы, но звукоизоляция в них отсутствовала напрочь. Иначе Боров не ерзал бы всякий раз в кресле, нервно покусывая нижнюю губу, когда сквозь рев мощного двигателя до его слуха доносились далекие призывы защитить Зону от несанкционированного проникновения, которыми попусту сотрясал воздух рупор Южного кордона. Бронеавтомобиль остановился примерно в километре от блокпоста, под сенью раскидистого дерева, листву которого, будто миниатюрные изумруды, усеяли капли влаги. Отсюда прекрасно просматривалась ведущая к кордону асфальтовая дорога, вся в ухабах да выбоинах, серой лентой убегающая к нагромождению бетонных плит и стальных противотанковых «ежей». Вот какому идиоту пришла в голову мысль установить «ежи» у самого Периметра? Ведь в Зоне танков практически нет, а легкий и маневровый «Феннек» спокойно минует преграды гораздо серьезнее.
Бронеавтомобиль, в котором и располагался Боров вместе с двумя бойцами, выполнявшими роли водителя и стрелка, был его гордостью, предметом восхищения. Еще бы! Четыре колеса, оснащенные автоматической подкачкой воздуха на случай прокола; легкая, но чертовски крепкая рама, укрытая броней, играючи выдерживающей пули 7,62-мм; мощный «лоб», заботливо спрятанный под еще более толстой защитой, способной остановить -12,7-мм пулю. На крыше – 7,62-мм Rheinmetall MG-3, в мгновение ока превращающий всё живое в мелкий фарш. А если учитывать пазы для автоматического гранатомета, который также имелся у бандита, то машина и вовсе становилась крепостью на колесах. Да, Борову пришлось раскошелиться, чтобы доставить «Феннек» в Зону, слегка переоборудовать его под местные условия, оснастив датчиками движения, детекторами аномалий, защитным экраном, целой связкой артефактов и прочей мутью, но оно того стоило. После всех модернизаций, в автомобиле можно было переждать даже Грозу, настолько хорош он был. И лишь от одного надежный с виду «Феннек» не мог спасти своего хозяина.
От страха.
Сидя в автомобиле, который тихо, будто сытая кошка, урчал двигателем на холостых оборотах, Боров холодел от мысли, что сделает с ним Кисляк, когда узнает о возможной утечке информации. Это лишь с виду полковник казался застенчивым ботаником-девственником, которому для заслуженного вручения ярлыка «лох» не хватало заикания и подростковых прыщей. На деле же под личиной напускной трусости и нервозности скрывались безжалостность, кровожадность, тяга к убийствам. Вот бандит и тянул с визитом, нервно крутя ПДА во вспотевших ладонях и надеясь, что Коготь все-таки выйдет на связь да обрадует своего командира хорошей новостью. Но время шло, а Коготь на связь не выходил.
– Ну, так шо, мы едем или как? – обернулся к Борову водитель.
– Да, поехали помаленьку, – кивнул тот, поглубже засунув дрожащие руки в карманы плаща.
Водитель мягко тронул машину, а Боров уперся лбом в холодное, вибрирующее в унисон двигателю боковое стекло и закрыл глаза. Сейчас он был сам себе противен. Взглянуть со стороны – жалкое зрелище: дрожащий, запуганный. Будто накосячивший школьник в кабинете районного участкового. А еще главарь крупного клана! Тьфу, блин. Назвался таковым, так соответствуй! В конце концов, чего тебе бояться? И кого? Зажравшегося полковника? Вот еще! Пусть сначала вспомнит, что он работает на тебя, а не наоборот. Ну, упустили информатора, не доглядели. Бывает, главное, что поиски ведутся. Никуда Грач не денется. А если этот тощий упырь попробует угрожать вертолетами, ты, Боров, найдешь, чем ответить. Как-никак, именно ты создал этот бизнес, построил все с нуля. А Кисляк – всего лишь вояка на одном из кордонов Зоны…
Прогрохотавшая со стороны блокпоста автоматная очередь выдернула Борова из водоворота фантазий. Словно рой маленьких пчел, пули стальными жалами забарабанили по броне «Феннека», отчего по корпусу прошла легкая дрожь, будто бронеавтомобиль мог чувствовать боль. Водитель резко дал по тормозам, развернув машину левым бортом к атаковавшим.
– Они что, совсем сдурели? – взвился стрелок, схватившись за гашетку с красной кнопкой. – Ща, я по ним разок шандарахну! Будут знать, волки позорные…
– Подожди, – приказал главарь и поднес ко рту рацию, надеясь, что ее мощности хватит, чтобы на таком расстоянии пробиться сквозь фон Зоны. – Кисляк, это Боров, мы у вашего блокпоста. Твои солдафоны ниче не попутали, не? Какого хрена шмаляете?
– Въезд свободен, – послышался сквозь шум помех далекий голос полковника, и на этом связь прервалась.
У сложенных штабелем мешков, набитых песком, бандита встретил Кисляк и, после крепкого рукопожатия, увел внутрь одного из зданий. Водитель и стрелок остались в «Феннеке», на который местные вояки смотрели с нескрываемой завистью.
– Ты прости за стрельбу, – до омерзения бархатным голосом сказал полковник, как только они вошли в кабинет. – На посту совсем зеленые пацаны стоят, а ситуация явно неуставная.
Последние слова Кисляк произнес, усаживая свою тощую задницу на потертый диван из кожзаменителя. Боров расположился в кресле напротив, без интереса оглядывая небольшую комнатенку, в которой с момента его последнего визита ничего не изменилось: тот же слой пыли на старых настенных часах, постоянно спешащих на пару минут. Тот же истоптанный множеством ног паркет, тот же шкаф, набитый бесполезным хламом. На столе с резными ножками беспорядок, а помещение будто в тумане от дыма, что столбиком поднимался от окурка, одиноко дотлевавшего в грязной пепельнице.
– Так это, по поводу чего аудиенция? – спросил полковник, поправляя съехавшие на кончик носа очки.
Следующие двадцать минут бандит во всех подробностях описывал события последних нескольких месяцев, связанные с Грачом. Боров сильно нервничал, хоть и старался всячески это скрыть, но дергающаяся щека выдавала его. А Кисляк, казалось, был совершенно спокоен: не обронив за все время ни слова, он лениво откинулся на спинку дивана, сквозь приоткрытые веки глядя на рассказчика. В какой-то момент бандиту даже показалось, что полковник его не слушает, но останавливаться он не стал.
– Пацаны его почти нашли, в натуре отвечаю, – закончил историю Боров. – За Периметр не выпустим.
Наступила тишина, отчего бандиту стало совсем неуютно. Он выжидающе смотрел на Кисляка, которого рассказ, судя по всему, даже не тронул. На лице военного не дрогнул ни один мускул, бесстрастные глаза уставились в одну точку не моргая. В томительном ожидании прошло несколько долгих минут, и тут полковник сделал то, чего Боров никак не ожидал: схватился за живот и захохотал. Ржал он долго и раскатисто, будто бы побег «крота» был не серьезной проблемой, требующей немедленного решения.
Отсмеявшись, Кисляк утер рукавом выступившие слезы и сказал:
– Ох, какие же вы муфлоны.
Крайне удивленный неадекватной реакцией полковника на известия и вопреки внезапно накатившей волне страха, тугим комком застрявшей в горле, бандит не опустил глаза, продолжая смотреть оппоненту в лицо.
– Вот скажи, Боров, как? Как можно так лохануться? – полковник поднялся и заложил руки за спину, нервно расхаживая по комнатке от стенки к стенке.
– Да кто ж знал? – сделал неловкую попытку оправдаться бандит. – Если СЗО в курсе наших с тобой дел, значит, утечка произошла еще раньше, и теперь им нужны лишь доказательства нашей с тобой причастности. Догоняешь, полковник? «Крыса» где-то у вас сидит.
Кисляк резко замер и перевел взгляд на Борова.
– То есть, ты считаешь, что виноват я?
– Нет, я этого не говорил, – пошел на попятную бандит. – Я лишь считаю, что следует как можно быстрее найти стукача и «крота», выведать, где все документы с доказательствами, а после уничтожить их. И документы, и предателей. Иначе в один прекрасный день из-за Периметра прилетят вертушки, разнесут мою базу к чертовой матери, а ты пойдешь под трибунал.
– Не прилетят, – возразил полковник. – Над Периметром сплошное аномальное поле, ни один вертолет сюда не попадет. Их в Зону исключительно наземным транспортом доставляют. Но под трибунал я пойду, да. Однако и тебе несладко будет: через Периметр вертолеты не летают, да, но в самой Зоне вполне себе вольготно. Поэтому, если вдруг утечка информации все же случится, перед тем как бросить все и сбежать в Зону, я подниму в воздух свои вертушки и сравняю твой НИИ с землей, ты меня понял?
Боров кивнул, не сводя глаз с военного. Он был уверен: Кисляк не врет, и если сталкер Грач выберется за Периметр – его, Борова, бизнесу придет конец. Да и ему самому, скорее всего, тоже.
– Вот, прекрасно, – едва слышно хлопнул в ладоши полковник. – А для дополнительного стимула я дам тебе трое суток на поиск и поимку беглеца. Не уложишься – пеняй на себя. И не вздумай меня обмануть.
Боров поднялся, дав военному понять, что разговор окончен. Направился к выходу.
– Три дня. Время пошло, – донеслось в спину.
Выйдя на крыльцо, Боров вдохнул свежий, влажный воздух, тяжело посмотрел на серое небо, с которого до сих пор не перестал моросить дождь, и направился к «Феннеку». Завидев начальника, сидевшие внутри бандиты завели двигатель, открыли дверь.
Лишь за броней машины Боров почувствовал себя в безопасности и немного расслабился.
* * *Ходок, добровольно вызвавшийся проводить Горду, был совсем молод и чересчур говорлив. Весь недолгий путь до медпункта он болтал как заведенный, ни разу не заткнувшись. Мало того, парня вовсе не смущало, что сталкер пропускает его треп мимо ушей, с интересом разглядывая базу.
Прямо за воротами, через которые Горда с проводником и попали на территорию бродяг, на небольшой, явно искусственного происхождения насыпи, располагалась пулеметная точка, свободно простреливавшая дорогу к базе, тем самым сводя к нулю любые попытки вероятного противника забраться на территорию тихо и незаметно. Слева от точки шел длинный ряд смежных зданий производственного типа: сквозь разбитые окна были видны разнообразные станки. Напротив этих строений, в сотне метров от сталкера, находился огромный цех из огнеупорного кирпича. Его покатая крыша из зеленого цвета шифера, который не выцвел даже спустя десятки лет, служила пунктом наблюдения для двух караульных. Справа, в стороне от цеха, стоял внушительный ангар, похожий на увитый лианами черепаший панцирь, который огибал проходящий через всю территорию неширокий ров, выкопанный для сточных вод. Недалеко впереди, за нагромождением отсыревших и прогнивших досок, виднелись несколько корпусов цеха поменьше, из-за которых выглядывала двухэтажная административная пристройка. Ведущий Горду парень шел именно туда.
– Не, ну ты реально крут, чувак, – распинался проводник, глядя на сталкера. – Не отмалчивайся, скажи, как Бражника-то из «пузыря» вывел?
Грязный, голодный, измотанный Горда совершенно не хотел поддерживать пустой разговор с новоявленным почитателем его отсутствующего таланта, поэтому в ответ промычал что-то невразумительное, надеясь, что тот отстанет.
Но фиг там. То ли паренек был словоохотлив по молодости, то ли туп от природы, но затыкаться даже не думал, клешнями вытягивая из сталкера каждое слово.
– Вот были бы здесь Связист с Шурупом, вам бы нашлось, о чем поговорить, – восхищенно вещал ходячий патефон, заставляя Горду молиться, чтобы путь до медпункта закончился как можно скорее.
– Кто такой Связист этот? – спросил сталкер, второй раз за день услышав загадочное прозвище.
– О, толковый мужик. Он на нашу базу давно пришел, еще до меня, и не один. Как на подбор компания: Связист – бывший военный, Шуруп – бывший наемник, а Васильев – бывший проводник бандитов. Такие вещи рассказывали, что дух захватывало. Что-то про бронепоезд правительственный, про ученых, про плен у Хантера, временные аномалии… Им сначала не верил никто, но когда Васильев отвел наш отряд к останкам бандитского тепловоза, на котором Хантер по Зоне рассекал, все встало на свои места.
– Тепловоз? Здесь? – скептически ухмыльнулся Горда.
– Да, представь себе! Бандиты по Зоне на нём катались, а мы ни сном ни духом об этом! Нет, ходили, конечно, легенды о поезде-призраке, мол, кто его увидит, тому не жить больше, но это на уровне местного фольклора, не более. О настоящем поезде никто и не думал… А фонил он, что твой реактор. Те, кто внутри него находились, были настоящими смертниками. Но не суть. Вояки, после того как бронепоезд, на котором Связист охранником был, выбрался за Периметр, нашли базу Хантера и вместе с его тепловозом разнесли в пух и прах. Правда, труп Хантера никто не видел потом. Так что не факт, что он погиб тогда.