– Не надо конвоя!!! – отчаянно взвыл задержанный. – Я не возвел и не обезумел! Все это правда, чистой воды!!! Хотите – допросите меня при помощи психотропных препаратов. У вас есть такие!!! В газетах писали!!!
Я с интересом посмотрел на дергающегося в рыданиях Ерофейкина. Сам предлагает допросить его под «сывороткой правды». Чудеса в решете! Такого на моей памяти еще не случалось!
– Слышь, Максим, разыщи Альбертыча, – велел я старлею. – Он где-то здесь в Конторе ошивается. Возможно, в кабинете у Бурлакова. А я пока с шефом переговорю…
* * *Выслушав мое сообщение, начальник отдела с легкостью дал санкцию на проведение наркодопроса и пожелал лично присутствовать. Вместе с ним мы устроились за столом в моем кабинете. Вскоре в сопровождении Казанцева появился судмедэксперт Ильин. Кирилл Альбертович был красен лицом, одутловат и не вполне трезв. (Четвертую неделю подряд праздновал свое шестидесятидвухлетие.) Однако на ногах держался твердо, языком не заплетался и в обстановке ориентировался нормально. Правда, под влиянием столь длительного загула Альбертыч приобрел какую-то странную, не свойственную ему игривость.
– Раздевайтесь, голубчик, – смерив «классика» насмешливым взором, предложил Ильин. – Нет, нет, штаны можете надеть обратно. Проктолог подойдет позже…
– Тэ-эк-тэк-тэк, – прослушав Ерофейкину грудную клетку, заглянув в зрачки и измерив пульс, протянул судмедэксперт. – Тэк-тэк-тэк, – и фальшиво пропел на манер профессора Преображенского[4]: «От Севильи до Гренады, в тихом сумраке ночей… Раздаются серенады, раздается звон мечей».
– Как здоровье подследственного? – поинтересовался Рябов.
– Вскрытие покажет, – фыркнул Ильин.
– О-ох – закатив глаза, «прогрессивный писатель» затрясся как осиновый лист. На полу, у него под ногами, образовалась желтоватая, пахучая лужица.
– Кирилл Альбертович, прекратите паясничать! – сурово сказал полковник. – Мы тут делом занимаемся, а не шуточки шутим!
– Ладно, – посерьезнел наш эскулап. – Делом так делом. Клиент в принципе здоров и, невзирая на внешнюю хлипкость, летального исхода можно не опасаться.
– Вот и ладушки, – успокоился шеф. – Вкалывайте пентонал…
* * *Наркодопрос дал поразительные результаты. Оказывается, Ерофейкин не соврал! С начала 2004 года он действительно работал на одну из натовских разведок. (На какую именно, «классик» не знал.) Связным между ним и резидентом являлся некто Ираклий – сутенер из стриптиз-бара «Греческая смоковница». Он же и завербовал Ерофейкина год назад при содействии одной из шлюх. Через Ираклия Виктор Владимирович получал задания резидента на компьютерных дискетах с указанием суммы оплаты, а также деньги за уже проделанную работу. Задания заключались в обильном поливании грязью тех общественно-политических деятелей, на кого указывал резидент, и в пропихивании в СМИ определенной информации. Цели, преследуемые работодателем, оставались для Ерофейкина тайной за семью печатями. Но однажды Ираклий обмолвился, что деятельность продажного писаки – часть некоего глобального плана под кодовым названием «Нулевой вариант». Следующая встреча со связным должна была состояться послезавтра, в стриптиз-баре «Греческая смоковница», в восемь часов вечера…
– Ну, ни фига себе, заявочка! – когда скукоженного «классика» увели в одиночку, эмоционально воскликнул Рябов. – Кто бы мог подумать! Нет, мы, естественно, знали, что Ерофейкин враг, ненавистник России, записная масонская шестерка. Но непосредственный контакт, с иностранной разведкой… Гм! Прямо как в кино! Если бы не наркодопрос – ни в жизнь бы не поверил!!! Нам крупно повезло, – после секундной паузы подытожил полковник. – Есть реальный шанс взять под наблюдение связного и с его помощью выйти на резидента!
– А может, сутенера просто взять? – предложил я. – Уколоть «сывороткой», получить исчерпывающую информацию…
– До майора дослужился, а элементарных вещей не понимаешь, – укоризненно покачал головой полковник. – Он наверняка лишь одно из звеньев цепи, насколько длинной – неизвестно. И самого резидента, скорее всего, в лицо не знает. Ну, возьмешь ты Ираклия, а дальше?! Они могут всполошиться, ликвидируют следующее звено, и останемся мы с носом! Не-е-ет, дорогой мой! Здесь нужен более тонкий подход… В общем, так, через три часа ко мне в кабинет, – поднявшись на ноги, объявил шеф. – Я обмозгую план операции, посоветуюсь с генералом Марковым и поставлю тебе конкретную задачу. А пока, Дима, отдыхай, расслабляйся. Только смотри, не как Альбертыч!!!
2
Музыкальный центр изрыгал нудную слащавую мелодию в восточном стиле. На сцене, в ярком пятне света, извивалась у шеста крашенная под блондинку девица. (Уже третья по счету за сегодняшний вечер.) Выступление подходило к концу. Заученно улыбаясь, стриптизерша виляла бедрами, трясла грудями и медленно стягивала с себя последний предмет туалета – кружевные прозрачные трусики. Около сцены, побросав свои места, сгрудились штук десять завсегдатаев, разного возраста и комплекции, но с одинаковой маской звериной похоти на распаренных, потных лицах.
– Давай, детка! Да-а-авай!!!.. О-о-о!.. Снима-а-ай же!!! Скорее!!! – сиплым, нестройным хором стонали они.
Сидящий неподалеку от меня Ерофейкин хоть и не решался покинуть столик, но изо всех сил вытягивал морщинистую шею в направлении сцены. Из полуоткрытого рта «прогрессивного писателя» текли слюни. Кончик высунутого наружу нечистого языка мелко подергивался из стороны в сторону. «Грязное животное», – взглянув на него, брезгливо подумал я и, не удержавшись, сплюнул на пол. Видимо, почуяв мое настроение, Виктор Владимирович поспешно спрятал язык обратно в рот, утер рукавом слюни и трусливо потупил свиные глазки. Я механически отпил немного сока из длинного узкого бокала.
Мы приехали в «Греческую смоковницу» полтора часа назад. Мы – это я, трое оперативников, рассредоточившихся по залу, кольцо наружного наблюдения в составе десяти человек и подсадная утка Ерофейкин. Дабы не вызывать подозрений у хорошо знавшего его обслуживающего персонала, я позволил «классику» заказать бутылку шампанского. Но не более! А то нажрется, сволочь. Возись потом с ним! Ерофейкин, ко всему прочему, был хроническим алкоголиком и, по оперативным данным, из большинства баров писателя утаскивали под руки. Сам я и трое наших ребят в зале пили сок или минералку. На худой конец нам разрешалось взять кофе с коньяком. А группа наружного наблюдения довольствовалась чаем из термосов. Им вообще повезло меньше всех. Погода сегодня выдалась прескверная. С утра по радио передали штормовое предупреждение и не обманули. В настоящий момент в городе бушевал ледяной ветер скоростью до пятнадцати метров в секунду. Вдобавок с неба густо сыпался снег и из-за страшной метели видимость на улицах была хуже некуда…
– Еще сока? – игриво спросила слегка одетая официантка.
Я утвердительно кивнул.
– А может, чего покрепче?!
– Ладно, принеси кофе с коньяком.
– Одну минуточку! – вильнув бедрами, официантка удалилась.
Закурив сигарету, я покосился на часы. Без двадцати восемь. Вскоре должен появиться связник-сутенер, и тогда…
– Здравствуйте! Очень рада снова вас видеть! – чирикнул знакомый голос, и за столик рядом со мной бесцеремонно уселась зеленоглазая девчонка с прической «я у мамы вместо швабры». Лена Скворцова, студентка 2-го курса заочного юрфака, работавшая в приемном покое той больницы, где зарезали бедолагу Гаврилова[5]. – Здорово вы меня прикололи с жуткой бадьей вашего судмедэксперта и с недоеденным сникерсом в руке мертвеца! А я и поверила, ха-ха! Специфический юмор у наших силовиков! Хотя клево получилось! – весело щебетала она. – Но, знаете, не ожидала встретить вас в подобном месте. – Чистый лоб девушки посетила легкая морщинка. Зеленые глаза глуповато моргнули. – Неужели офицеры ФСБ посещают такие заведения? А если начальство пронюхает?! А-а-а, вы, вероятно, на задании!!! Тогда другое дело. Понимаю! А я вот случайно проходила мимо, решила спрятаться от метели, переждать непогоду в первом попавшемся баре и в результате… – тут наконец девчонка заметила мой бешеный взгляд и испуганно прикусила язык.
– П-простите, п-п-пожалуйста, – пропищала она, вскочив на ноги и пятясь к дверям. – Я… я о-б-бозналась, н-наверное. С-слишком м-много в-выпила!!!
– Ничего страшного, – подавив клокочущую в груди ярость, добродушно усмехнулся я. – Меня часто с кем-то путают!
– Из-з-звините, из-з-звините, – продолжая бессвязно лепетать, Скворцова задом вывалилась в вестибюль.
Я осторожно осмотрелся. Никто из окружающих, казалось, не обратил на инцидент ни малейшего внимания. Трое прыщавых юнцов, справа от меня, завороженно уставились на сцену, где стриптизерша размахивала снятыми трусиками, словно флагом. Худой курчавый мужчина в обсыпанном перхотью пиджаке (он сидел слева) томно щурился и цокал языком. Жирный, пучеглазый боров (чуть спереди), довольно похрюкивал и одновременно наливал себе очередную порцию спиртного. Господин Ерофейкин вновь пускал слюни. Остальные посетители находились достаточно далеко и вряд ли могли слышать болтовню глупой девчонки. «Может, и обойдется, – немного успокоившись, подумал я. – Но какова все-таки дура! И принесла же ее нелегкая!!!»
Я осторожно осмотрелся. Никто из окружающих, казалось, не обратил на инцидент ни малейшего внимания. Трое прыщавых юнцов, справа от меня, завороженно уставились на сцену, где стриптизерша размахивала снятыми трусиками, словно флагом. Худой курчавый мужчина в обсыпанном перхотью пиджаке (он сидел слева) томно щурился и цокал языком. Жирный, пучеглазый боров (чуть спереди), довольно похрюкивал и одновременно наливал себе очередную порцию спиртного. Господин Ерофейкин вновь пускал слюни. Остальные посетители находились достаточно далеко и вряд ли могли слышать болтовню глупой девчонки. «Может, и обойдется, – немного успокоившись, подумал я. – Но какова все-таки дура! И принесла же ее нелегкая!!!»
Между тем стриптизерша перестала махать трусами и, бесстыдно подергав тазом, швырнула их в зал. Множество существ мужского пола (в том числе позабывший о задании Ерофейкин) дружно бросились к «сувениру». Образовалась куча-мала, в которой и исчез «прогрессивный писатель». «Блин горелый!!! – мысленно выругался я. – Ну, как работать с таким уродом?» Слащавая мелодия стихла. Голая танцовщица убежала за кулисы. В наступившей тишине отчетливо слышались сопение, урчание, задушенные матюги и жалобные взвизги придавленных. Так продолжалось минуты три. Затем куча постепенно распалась. Довольные, тяжело дышащие участники схватки с обрывками трусов в потных руках возвращались на свои места. Однако Ерофейкина среди них не было. Виктор Владимирович неподвижно лежал на полу лицом вниз. Из правого уха «классика» стекла струйка крови и торчал кусок длинной вязальной спицы.
– Уби-и-и-ли!!! Человека уби-и-и-ли!!! – пронзительно завизжала молоденькая официантка. Посетители повскакивали со стульев и молча ломанулись к дверям.
– Внимание! Кольцо! Блокировать выходы! – скомандовал я в портативную рацию, замаскированную под портсигар.
Ответа не последовало.
– Кольцо, блин! Почему молчишь?! – взорвался я и вдруг краем глаза заметил одного из наших оперативников, так же безуспешно сражающегося со своим передатчиком. «Кто-то поблизости включил генератор помех! – осенило меня. – Вот это мы влипли!!!»…
* * *Рации заработали спустя четыре с половиной минуты. К тому времени минимум треть посетителей успела выскочить на улицу и затеряться в метели. Подчиненные избегали встречаться со мной взглядами. А сам я, с дрожью в поджилках, предвкушал малоприятную беседу с полковником. Стремясь оттянуть ее как можно дальше, я развил бурную деятельность на месте происшествия. Отдал приказ «всех впускать, никого не выпускать», вызвал дополнительное оцепление, отправил двух оперативников обыскать здание сверху донизу, поручил Максиму Казанцеву опросить метра, официанток и танцовщиц, поставил у дверей охрану, загнал оставшихся посетителей в просторное пустое помещение, примыкающее к залу, и начал вызывать их по одному для дачи предварительных показаний. Люди предъявляли документы, я списывал данные в блокнот и при включенном диктофоне задавал стандартные вопросы, на которые получал не менее стандартные ответы: «Не видел… Не знаю… Все побежали и я побежал… Нет, с убитым лично не знаком…» и т. д. и т. п. Короче, пользы от такого общения было ноль! Восьмой по счету оказалась Лена Скворцова.
– Опять ты! – невольно содрогнулся я. – Ты что, доконать меня решила?!! И, кстати, почему ты до сих пор здесь?! Я думал, ты давно дома, в куклы играешь!
– Я… Я хотела уйти, – промямлила Лена. – Но испугалась метели и осталась в вестибюле… Зато теперь я могу помочь следствию. Надеюсь, это учтется при вынесении приговора?!
– ??!!
– Приговора трибунала, – печально повторила девушка. – Ведь я раскрыла ваше инкогнито и, вероятно, сорвала вам операцию…
– О Боже! – схватился за голову я. – Час от часу не легче!!! Трибунала!!! Н-да! Интересно, какой дряни ты начиталась?
– Значит, меня не будут судить?! – радостно встрепенулась Лена.
– Конечно же, нет, – устало вздохнул я. – Кому ты, на фиг, нужна? А вот ремнем по мягкому месту тебя бы не мешало отшлепать!!!
– Ой, спасибо! Большое-пребольшое! Прямо камень с души свалился!!! – восторженно зачирикала студентка.
– Иди, горе луковое, иди к мамочке! – мрачно посоветовал я. – Без тебя проблем хватает!!!
– А разве вас не интересуют мои показания?! – искренне изумилась Лена. – Я же видела убийцу собственными глазами. Могу описать!
– ??!!
– Ну да, видела. Худой такой, кучерявый, в сереньком пиджачке, присыпанном перхотью….
От неожиданности я чуть не свалился со стула. На миг мне почудилось, будто все происходящее просто нелепый сон. Я больно ущипнул себя за руку и потряс головой, в надежде проснуться, но не тут-то было!
– Он выбежал из зала значительно раньше остальных, – непринужденно продолжала девушка. – На левой руке у него виднелась свежая кровь, но не его. Пореза там точно не было! Я ведь в больнице работаю, разбираюсь в подобных вещах. Он ужасно торопился, сильно толкнул меня плечом и, не извинившись, выскочил на улицу. Без верхней одежды…
«Тот самый тип, который сидел слева от моего столика, – подумал я. – Пришел одновременно с нами и со стороны контролировал ситуацию, маскируясь под обычного любителя голых баб… Услышал болтовню девчонки, понял, что Ерофейкина „пасут“, каким-то образом предупредил Ираклия и при первом удобном случае ликвидировал спалившегося агента. Потом покинул кабак и включил генератор помех, установленный, надо думать, в одной из припаркованных у входа машин. Наши „наружники“ его благополучно прошляпили. Во-первых, свирепая метель, видимость хреновая. Во-вторых, сигнала-то они не получили! А гаденыш потихоньку отъехал куда-нибудь за угол и заблокировал нашу радиосвязь на четыре с половиной минуты. Затем спокойно смылся… Да уж! Грамотно работают, сволочи! Только одного не учли! Лейтенант Шульгин постоянно снимал ерофейкинский и окрестные столики на скрытую камеру. Стало быть, на пленке должна запечатлеться физиономия чертова кудряша, в различных ракурсах».
– Вот тебе ручка, бумага. Сядь за стол и подробно запиши свой рассказ, – вслух обратился я к Скворцовой. – Не торопись, припомни мельчайшие подробности. Тогда ты действительно поможешь следствию и… и полностью искупишь вину!
– Спасибо, – широко улыбнулась девушка. – Я постараюсь. Изо всех сил!!!
На этом сюрпризы не закончились. Едва я собрался заняться очередным посетителем, как прибежал запыхавшийся Казанцев.
– Есть информация о связнике! – радостно выпалил он. – Одна из здешних девиц созналась в знакомстве с Ираклием. Порядочный, говорит, человек. Богатый. Изредка знакомит ее со своими друзьями, приличными порядочными людьми. Сутенерит, короче. Вот!
– И это вся информация? – уточнил я.
– Ну да, – растерянно подтвердил Максим. – Пока вся. Но если уколоть девку пентоналом, она, как пить дать, расскажет больше…
– И-ди-о-от!!! – закатил глаза я. – Ту-у-пица! Бестолочь! И где вас, таких болванов, штампуют?! Тебе, Макс, не со свидетелями работать, а пепельницы в Управлении чистить! И то, думаю, слишком большая честь!!! Ладно, шут с тобой. Пошли, покажешь свою «сознавшуюся»…
3
Девица оказалась той самой танцовщицей, которая метнула в зал трусы, в итоге погубившей господина Ерофейкина. Звали ее Ингой. Помимо танцев у шеста, она занималась проституцией. (Как, впрочем, и остальные работницы бара.) В настоящий момент, закутанная в махровый халат, Инга съежилась на узком диванчике в гримерной и затравленным зверьком смотрела на дюжего оперативника, стерегущего дверь.
При виде Казанцева она вздрогнула всем телом и втянула голову в плечи.
– Да я ее пальцем не тронул, товарищ майор! – перехватив мой свинцовый взгляд, начал оправдываться старлей. – Ну, прикрикнул для острастки разок-другой. Пообещал крупные неприятности за…
– Вон отсюда! – сквозь зубы процедил я. – На улицу, живо! Сменишь Васю из наружного оцепления… И ты тоже, – обернулся я ко второму оперативнику.
– Есть! – хором рявкнули они и мгновенно исчезли. Облегченно вздохнув, Инга утерла влажные ресницы.
– Они вас чем-то обидели? – вежливо спросил я.
– Тот, первый, – всхлипнула проститутка. – Б…ю называл, прошмандовкой вшивой! Грозился отправить в вендиспансер на принудительное лечение. А я абсолютно здорова! Позавчера у врача проверялась. К тому же я не подзаборная мочалка, с кем попало не ложусь. Все клиенты у меня солидные, презервативами пользуются. А он, гад, обзывается!
– Ну, ну, не расстраивайся, – примирительно сказал я. – Парень молодой, глупый… Чего с него взять? Да и перенервничал он здорово. Недавно здесь, возле сцены его доверенного агента внаглую замочили. Спицей в ухо! А основное подозрение падает на твоего дружка Ираклия. Они с Ерофейкиным встретились и…
– Глупости! – перестав плакать, перебила девица. – Ираклий сегодня ни с кем из посетителей не общался. Заскочил буквально на минуту и почти сразу уехал. Примерно за час до происшествия!