На взмыленной огромной лошади, роняющей с самодельных удил клочья пены, Мем влетел во двор, бросил веревку на столб ограды и, на ходу шаря по карманам в поисках жетона, стал ломиться внутрь. Жетона при нем не оказалось – в Приречье у Мема изъяли все, вплоть до золотого бантика от букета навозниц. Хорошо хоть солдаты из префектуры узнали его и пустили искать Нонора внутрь.
Дом обитатели покидали в спешке. Что послужило причиной их бегства, Мем не знал и немедленно узнать не стремился. Или, может, такой беспорядок произвело полицейское вторжение. Мебель и постели на втором этаже по большей части оказались перевернуты, одежда и всякие мелкие вещи разбросаны, занавеси с окон и стен ободраны и брошены на пол, ковры, наоборот, скатаны и как попало уложены поперек дороги, чтоб всяк через них спотыкался и не бегал, создавая лишнюю суету.
В одной из комнат Мема перехватил за рукав кафтана Дин.
– Не лезь туда, – предупредил он, кивая на затворенные двери. – Там работают.
– Дин, пусти. Где Нонор?
– Ты откуда такой запыхавшийся и в опилках весь?
Мем не собирался отчитываться о собственном времяпрепровождении. Вопросов у него своих был воз и маленькая тележка. Он сделал попытку отмахнуться от Дина и пойти куда шел, но сыскной десятник уцепился за него и стал тащить обратно.
– Поостынь, – велел Дин. – Был у нас в префектуре один такой, что торопился, да скоро помер. Нонор тебе нужен? Он внизу. Ходит по следам.
– А где хозяин дома? Там кто работает? С кем?
– Хозяин сбежал, работает Тайная Стража, ни с кем. Сама по себе. Ты должен понимать: когда они приходят, им запретить нельзя. Даже если к горячему пирогу они опоздали. Вся слава снова будет их.
О том, чья будет слава, Мем тоже волновался в последнюю очередь. Он вспомнил, что на него самого выписан жетон с синей печатью, стало быть, запретить ему нельзя, аккуратно отставил Дина в сторону и быстро, чтоб тот не успел опомниться, вошел в затворенные комнаты. Нет, кира Хагиннора Джела или «господина Иля» Мем там не увидел. При свете двух настольных ламп в полной тишине два человека переписывались через стол на листе дорогой тисненой бумаги с северными вензелями. Господин Рарон и слегка помятая Яся с синяком на скуле и расцарапанной шеей – по крайней мере это все, что Мем сумел на ней разглядеть. Он по инерции сделал несколько шагов к столу. Яся невозмутимо подвинула себе листок и тем самым совсем не женским острым почерком с уголками, каким сделана была вторая часть взятых у трактирщика доносов, написала на обороте Мему: «Со мной все хорошо. А ты ступай». Рарон, проявив свое хваленое терпение, смолчал. Да Мему больше ничего и не надо было объяснять. Он все понял. Настолько хорошо и ясно, будто с неба в лужу свалился. Так его сначала подбросило, а потом уронило. Еще хуже, чем в ту ночь, когда Ясю забирал из веселого дома высокорожденный тарг.
Мем попятился и захлопнул за собой дверь. Скоро и ловко, как до этого появился незваным. Ни разу за прошедшие дни Мема не посещало чувство бессилия. Когда хочется сесть на землю или на пол, закрыть лицо рукавом и объявить всему миру и в первую очередь самому себе: «Я не знаю, и мне тяжело». Скажем прямо, Мему почти неведомо было такое чувство. И вот наконец он с ним ознакомился. В полную глубину. На пол Мем не сел, лица рукавом не закрыл, но ему вдруг стало так тоскливо, словно он остался на целом свете один-одинешенек.
– Ну что, убедился? – мягким голосом спросил откуда-то сбоку Дин. Мем кивнул в ответ, подумав, что ведь Дин, сволочь, улыбается. Чужие разочарования любят все. И мало радости в том, чтобы давать себя в такой момент разглядывать. Мем с усилием оторвал ногу от пола, сначала одну, затем другую, и побрел на первый этаж. Получать тумаки от Нонора.
На удивление, Нонор никому тумаков не раздавал, хотя и собственный десяток, и десяток Дина старались держаться от него подальше. Старший инспектор сидел на каменном выступе под лестницей возле покинутой слугами поварни, поставив локти на колени, а подбородок уложив на сцепленные пальцы. Старый лис возле его ног вопросительно заглядывал хозяину в лицо и время от времени по-собачьи вилял хвостом: то ли утешить Нонора старался, то ли ободрить. Мем подошел и сел рядом.
– Ну, что? – спросил Нонор, не глядя на бывшего ученика. – Нашел тыкву?
– Не нашел, – ответил Мем. – Нелепая какая-то история...
– Это Столица, Мем. Здесь не бывает нелепых историй. Здесь истории бывают только политические.
– Мы все в чем-то ошиблись? Погони за северянином... нет?
– Ничего нет. Даже трупа агента Мероя, по которому я работаю, нет. И дела нет. И трактирщика повешенного нет. И тыквы твоей – нет.
– Зачем же они пытались меня убить?
– Тебя еще и убить пытались? Когда? – слегка удивился Нонор. – Что за дел ты навалял?
Мем вздохнул. Потом рассказал ему про случай в прачечной. Про государя. Про его отца. Про вексель. Про Датара, Ошку и монастырь. Про Ясю рассказал. Про свои беседы с Рароном и похождения на Старой набережной. Про сейф и про дело, которое читают, когда Нонора нет.
Нонор вдруг начал смеяться. Сначала беззвучно, потом громко.
– Никто тебя убить не пытался, – утешил Мема он и вдруг откуда-то из-за спины вынул тонкую саблю и тупой стороной приложил ее Мему к шее. – Если я вот так тебя ударю, ты просто свалишься колодой и пролежишь полстражи. Никто никого не убивал. Все всех только спрашивали. Пока что. Убивать должны были начать потом, когда все имена станут в точности известны.
– Откуда же взялись трупы?
– За этим уже не ко мне. Откуда взялись – конечно, понятно. Даже понятно зачем. Чтобы не наговорили лишнего. Потому что кое-кто кое-что на самом деле знал. Трактирщик открыто торговал всем, что знает, господина Мероя можно было перекупить – это всего лишь вопрос количества и качества монет. Ну а монахи... Их ведь спрашивали при тебе, ты слышал, о чем и что они отвечали. Правда – она ведь никому не нужна на самом деле. Кроме убийц. Остальным нужна видимость. Нужна политика. Трупы – не нужны. По крайней мере здесь и сейчас. Как думаешь, Мем, на сколько это весит – вернуть императору доверие к собственному отцу?
– На золотой значок третьего ранга, – пожал плечами Мем.
– А что будет значить это доверие разрушить?..
Мем помотал головой, давая понять, что последствия ему неизвестны, но наверняка они будут ужасными.
– Что же мы можем сделать? – спросил он.
– Что мы должны сделать, хотел сказать ты, – поправил его инспектор. – Мы должны не мешать Тайной Страже исполнять ее секретную и важную работу. Мы для прикрытия их деятельности им больше не нужны. Они разоблачили заговор, они с нашей помощью держали его под колпаком и не дали ему превратиться в скандал с настоящими убийствами настоящих наследников и с трепом о них на всю страну. Теперь Тайная Стража подчистит хвосты и завершит все каким-нибудь изящным ходом, который уравновесит кажущиеся недоразумения. Ты как хочешь, а я пойду домой.
– Дайте мне ключ от вашего кабинета, – попросил Мем.
– Зачем? – удивился инспектор.
– Я пойду в ваш кабинет. Лягу там спать. В казарму ночью могут не пустить. – И добавил виновато: – Мне больше некуда.
* * *Казалось бы, здравая мысль Нонора о том, чтоб не мешать Тайной Страже исполнять ее работу, на самом деле содержала немалую долю коварства. Мему это стало ясно утром, когда он был разбужен разговором под дверью инспекторского кабинета.
– Сожалею, – громко сказал Нонор, – но мне об этом ничего не известно.
Мем поднял с лавки голову, схватился за край стола и уронил деревянный стакан с карандашами.
– Кир Нонор, войдите в наше положение, – смиренно отвечал ему голос, похожий на голос Рарона, – очень мало шансов, что хотя бы один из этих вопросов разрешится сам собой.
«Святая правда», – подумал Мем, с трудом залезая под стол, чтобы собрать карандаши.
– Вы меня простите, – вежливо отвечал инспектор, – но вы мне сами вчера дали понять, что мое участие в деле окончено. Я с радостью и с великим облегчением передам вам все документы, которые успел собрать. Дела Царского Города вне моей компетенции и вне моих интересов, как личных, так и служебных.
– Если вы хотите поговорить с участием префекта, мы поднимемся к префекту, – попробовал настаивать Рарон.
Инспектор открыл дверь:
– Вы играете людьми, бросая их, словно игральные кости, наудачу. При таком отношении к делу всегда есть шанс не выиграть, а при таком отношении к людям – получить плевок вместо помощи. Хотите попробовать приказать мне – попробуйте. Я выучил условие вашей задачи. Веселый Берег ищет деньги. Север ищет имя. Государь ищет подпись. Кир Хагиннор ищет сына. Ошка ищет тайну. Эргр Датар ищет возможность уехать. Мем ищет золотой значок. Так? Но что ищет инспектор Нонор? Повод поругаться с Тайной Стражей, в которую его не взяли год назад? Увольте. Я скромный человек со скромными притязаниями на жизнь и карьеру. Луну с неба мне не надо даже вместо желтой тыквы на зимние праздники.
Вторым собеседником действительно оказался Рарон.
– Я все могу устроить, кир Нонор, – сказал он, на этот раз пытаясь подольститься. – Я могу устроить даже больше, чем вы сами пожелаете...
– Что-то вы никак не поймете. Я работаю в основном за жалованье и немного за то, чтобы меня уважали. А пытаться купить меня – бесполезное занятие. Если б меня можно было купить, я бы давно сидел в вашем департаменте и распоряжался бы должностями и рангами направо и налево. Но я пока служу здесь. А у вас есть инспектор Иргин и есть инспектор Долон, они занимаются тем же самым делом параллельно со мной. У вас есть инспекторы Аль и Уль, которые занимаются такими делами, которыми даже аптекарь не торгует. Пусть у всех их немного не хватает ума, зато рвения не по разуму. Давайте ваши обещания им, пусть они продолжают стараться. Тем более что убийство, с которого начал дело я, лежит в прямой видимости вашего отдела внутренних расследований. Я вам не служба надзора за нравственностью, чтоб призывать к порядку ваших же сотрудников.
Тут Мем вылез из-под стола и молча протянул Нонору собранные в стакан карандаши. Рарон слегка выпучил глаза.
– Спасибо, Мем, – со странной приязнью в голосе сказал Нонор.
– Благодарю всех присутствующих за оказанное содействие, – ледяным тоном произнес господин Рарон, повернулся и, гордо взмахнув полой плаща, вышел из кабинета.
Нонор поглядел на потолок, где этажом выше располагался со своим личным штатом господин Первый префект.
– Сейчас вернется, – сказал он. – Сделает поверху круг и вернется.
Мем вздохнул и положил на край стола ключ от кабинета с красивым камушком из золотистой яшмы на цепочке – личной печатью кира Нонора из агиллейского рода Иаракан.
– Что будешь делать дальше? – поинтересовался у него Нонор.
А что Мем будет делать дальше? Экзамены пересдавать к началу лета, вот что. Потому что эту сдачу он уже, считайте, завалил. Яся... ну, он же смирился, что потерял ее. Слишком свысока эта мелочь на него теперь смотрела. Терпеть такое ему было неприятно, а доказывать что-либо Мем потерял охоту. Слишком трудный и нудный путь. В конце которого к тому же находится нечто непредсказуемое и поэтому, может быть, вовсе ему не нужное. Если и у нее жетон Тайной Стражи, то о чем с ней разговаривать... Тоже мне товарищ по оружию... Рарон, государь, Первый префект... Обещания, надежды, золотой туман чиновничьего значка – это все было пустое. Сказки и новогодний сон. Мем поверил в себя – уже много. Кое-чему научился, кое в чем разочаровался. Домой возвращаться не хотел. Доверять людям не хотел. Проверять доверие к себе – тоже. Зависеть от решений отца и старшего брата – тем более. Он побросал бы пестрых речных камушков в окошко к старшей Ноноровой дочери, если б не знал Нонора. Это было еще непредсказуемей, чем пытаться влюбить в себя Ясю. Но, может быть, именно этим ему и стоило бы в ближайшее время заняться...
– Оставайся в префектуре, – предложил ему Нонор. – Дин идет на повышение, я тебе дам рекомендацию на его место. Ну и еще кое-кого попрошу подписать. Несмотря на то что ты тут передо мной творил, я знаю, что на самом деле ты очень честный, искренний и правильный парень, Мем. Тебя утвердят.
– Спасибо. Я подумаю, – серьезно пообещал Мем. – Ну, я, наверное, пойду.
Инспектор кивнул.
Однако в дверях Мем остановился.
– А можно задать вопрос?
Нонор поглядел на него подозрительно. И вопрос того стоил:
– Что хотел напоследок господин Домовой? Что у него не получилось?
Нонор ухмыльнулся так, как только он один это умел: будто сейчас укусит.
– Они потеряли обоих наследников, и настоящего, и мнимого, и не могут их отыскать ни в Столице, ни за ее пределами. И не нашли еще ни подписи, ни денег. Им удалось только соблюсти порядок в городе и выгнать прочь тех, кто на наследников, деньги и подпись охотился. Да и то... не без помощи.
– А кто убил Мероя?
– Сами. Был приказ охранять Чаячий остров любой ценой или что-нибудь вроде того. А Мерой, простой сборщик доносов, сунулся куда ему не полагается. На голову выше своего назначения. Заметил на Веселом Берегу монаха, увидел, что тот совершает странный поступок – ворует с окна тыкву, и пошел следом. И, возможно, не он один. На Веселом Берегу и без Мероя достаточно внимательных глаз. Для чего нужна была тыква? Да чтобы все уцепились своими внимательными глазами именно за нее, а не за важный документ, который лежал у монаха в рукаве. Поэтому на Чаячьем делили тыкву, поэтому забрали у Мероя документы, поэтому не подали в розыск, поэтому молчали три дня, даже после того, как Тайную Стражу оповестили о неопознанном трупе. Надеялись, что он тихо отлежится. И трактирщика тоже повесили сами, не дожидаясь северян. У того были глаза на затылке, он был жаден до денег и мог назвать настоящее имя. Ну, даже если и не мог сегодня, то боялись, что сможет завтра. Мем покивал:
– Я понял. У них есть инспекторы-близнецы, Аль и Уль. – Мем вспомнил лодочку в кустах за монастырем. Монах в ту ночь приплыл оттуда, и если это был Датар, то точно плыл не один. – А кто и для чего тогда украл кружки?
– Спроси у самого эргра Датара, для чего он это сделал после того, как из храма вынесли тыкву.
– Боялся остаться один против Тайной Стражи и против хозяев Веселого Берега? Поэтому вызвал еще и префектуру?
– Или хотел нагнать побольше шума вокруг себя. Мы удачно встали между молотом и наковальней, не так ли? Ведь наследник не он? Его дело было собрать общее внимание на себя, отвлекая от настоящего наследника, так же, как тыква отвлекала внимание от документа. Что и сказать, он справился. Теперь его, наверно, наградят. Если он все еще жив.
– Вы знаете, где он?
Нонор отрицательно покачал головой:
– И не имею желания узнать. Видишь ли, я немного устал... Всю ночь складывал то, что ты мне вчера рассказал.
– Зато это знаю я, – ухмыльнулся, почти копируя Нонора, Мем.
* * *Начать учиться заново, и на этот раз – прилежно, Мему позволено не было. Для начала, когда он в уличной палатке недалеко от префектуры покупал себе роскошную жареную курицу на завтрак, полагая истратить на нее почти все, что осталось от данных ему Рароном денег, кто-то положил тяжелую серебряную монету в чашку продавца, и сказал, что сдачи не надо. Забрав бумажный пакет с курицей, Мем поглядел на доброжелателя сверху вниз. Перед ним стоял тайный советник самого государя, в системе жизненных координат Мема – Хорек. А как по-настоящему, неизвестно.
– Ну и куда мне идти их искать? – спросил Мема Хорек. – Ты же у нас все на свете знаешь.
– Почему вы у господина Рарона не спросите? – осторожно поинтересовался Мем.
– Да пошел он к черту! – Впервые за маску безразличия у Хорька прорвались какие-то эмоции.
– Вас как звать? – довольно бесцеремонно вопросил Мем.
– Кир Энигор. – Подбородок Хорька слегка вздернулся от гордости за собственное благородное имя. Впрочем, в отличие от кира Нонора в облике Хорька ничего благородного, кроме имени, не было.
– Кир Энигор, вы знаете, где приют братьев Молчальников на Старой набережной?
– На затопленном берегу?
– Почти. Если они не там, то считайте, что я далеко не все на свете знаю.
Хорек поблагодарил Мема кивком головы.
Глядя, как советник удаляется в указанном направлении, Мем испытал некоторую потребность пойти за ним, но остановил себя. Теперь это не мое дело, решил он. Огляделся. Заметил удобное место – неровный холм с травяным склоном, наверху площадка, на площадке две наклонившиеся друг к другу ивы и старый, засыпанный прошлогодней листвой и городской грязью сухой фонтан. По каменной лесенке Мем поднялся к полному мусора фонтану, сел там на облезлую лавку и распаковал курицу. Потом, когда курица кончилась, а все объедки Мем скормил бродячему псу, никаких оправданий для того, чтобы продолжать сидеть здесь, на возвышении под плакучими ивами, в прямой видимости от Первой префектуры, и, самое главное, ждать новогодних чудес, уже не осталось. Однако Мем сидел. С мечтой о золотом значке и новой жизни расставаться он не торопился. Мечты у Мема вообще никогда не умирали сами. Разве только их убивал кто-нибудь.
Город уже спешно готовился к предстоящим празднествам. День был солнечный, ясный и светлый. На улицах поперек луж клали деревянные мостки, чтобы не мочить в праздник ног; вдоль домов и меж старых столбов-водомеров у Рабежского перевоза натягивали проволоку – в ночь, когда Аллилат зальет город золотисто-алым светом, по ней развесят фонарики на счастье. Чем больше фонариков, тем больше счастья. На Речных Пристанях, кажется, праздник уже начался. Во всяком случае, оттуда трубили, барабанили и верещали, словно на ярмарке. Возможно, это означало запуск третьей ступени шлюзов, которую задействуют только весной и осенью, в большой разлив. Вода и правда поднялась очень высоко, затопила заросшие откосы по берегам каналов ближе к Порту и плескалась у самых гранитных парапетов верхнего и среднего города.