— И как это касается меня? — осторожно поинтересовался Томас.
— Мы должны быть готовы встретить этот вызов как бывалые ветераны. Войска, находящиеся во Франции, годятся только для церемониалов. А союзные вооруженные силы, которые сражались на Пиренейском полуострове, были расформированы, после того как Бонапарта отправили на остров Эльба.
Томас кивнул, ничего не сказав.
— Мы можем призвать немногих квалифицированных людей в такое короткое время. Нам нужны ветераны, способные командовать людьми, — сказал Сьюард.
— Слава Богу, у вас есть Стрэнд, — заметил Томас сардонически.
— Ты, конечно, рад поскорее отдать меня на съедение волкам, не так ли, приятель?
— По-видимому, не так быстро, как ты меня, — ответил Томас двусмысленно, отчего Стрэнд слегка покраснел.
Сьюард откашлялся.
— Завербовать тебя — это моя идея, Томас. И я попросил Стрэнда помочь мне.
— Полагаю, что Веллингтон сможет разгромить французов без моей помощи.
— К сожалению, сторонников Наполеона не так уж мало. Приходят сообщения, что он собрал значительные силы. Роялисты колебались не более двадцати минут, прежде чем поклялись в верности ему в Гренобле.
— Проклятие! — проворчал Томас.
— Лорд Стрэнд прав, — вмешался полковник. — Мы очень нуждаемся в авторитетных военачальниках. А ты пользуешься заслуженным уважением среди солдат, как и Веллингтон.
— Потому что являюсь неотъемлемой частью личною состава армии, хотя в данный момент не имею воинского звания?
— Можно, конечно, долго перечислять твои заслуги для восстановления в звании капитана, — сказал Сьюард. — Однако ты прекрасно понимаешь, почему мы обращаемся к тебе с таким предложением, и тебе следует согласиться.
Последовала долгая пауза. Воинским долгом нельзя пренебречь. Томас не был настолько тщеславным, чтобы считать себя таким уж незаменимым человеком. Но он относился к немногим оставшимся в живых ветеранам, способным повести за собой солдат. Был неплохо знаком с тактикой Наполеона, с его ложными маневрами, перемещениями и внезапными атаками во время военной кампании. Если он откажется от участия в боевых действиях, на него ляжет ответственность за жертвы, которых можно было бы избежать.
Как он мог надеяться завоевать любовь Кэт, если перестанет уважать себя? Но мог ли он оставить ее?! Мог ли обещать ей, что вернется целым и невредимым?
Каким должен быть его выбор? Если он останется с ней, то потом будет трудно объяснить Кэт, каким ничтожным предлогом он руководствовался при этом.
— Я согласен, — сказал он.
Сидевшие перед ним мужчины были достаточно сдержанными, чтобы сразу же выразить свое удовлетворение, однако напряженность в их позах заметно ослабла.
— Вы могли бы попытаться не демонстрировать так очевидно свое облегчение. — Томас покачал головой.
— Что ты скажешь Кэт? — тихо спросил Стрэнд.
— Я возложу всю вину на тебя, — ответил тот.
Полковник откашлялся.
— Я должен незамедлительно отправиться на континент. Прекрасно понимаю, чем ты жертвуешь ради своей родины, Томас.
Ясно, что Сьюарду непросто было сказать это. Тем более ценной была попытка сделать осторожный шаг навстречу, чтобы сократить пропасть между ними. Томас кивнул в ответ, не считая слова полковника знаком примирения, но и не игнорируя полностью их значение.
— Полагаю, достоинство мужчины не зависит от его социального положения. В том числе и мое. Ваш покорный слуга, Томас. — Сьюард отвесил короткий поклон и удалился.
— Полковник проявил подозрительную склонность к самоанализу, — тихо сказал Стрэнд, — или он внезапно осознал, что тоже является человеком?
— Возможно, ты недооцениваешь его, Джайлс.
— Вот тут ты ошибаешься, приятель. Это он недооценивает нас и всех остальных.
— Ко мне полковник отнесся с пониманием.
— Просто знал, как воздействовать на тебя.
Томас засмеялся.
— Стрэнд, твоя непреклонность — одно из немногих твоих достоинств.
— А у тебя всегда было слишком снисходительное отношение к собственным недостаткам.
— Ты не прав, — сказал Томас неожиданно тихим голосом. — Я хорошо знаю себя. И полковника тоже. Все его убеждения основаны на фактах. Я поступил к нему на службу по самой дурацкой причине. Просто мне наскучила светская жизнь.
— Ты служил своей стране, Томас.
— Нет, только самому себе. Я знаю людей, которые готовы терпеть произвол, придирки начальства, неудобства, лишения ради получения полезных сведений. Ими движет патриотизм, верность долгу и убежденность в своей правоте. Я не отношусь к их числу, к сожалению. Моя проблема заключается в том, что когда я осознал, кем стал, отступать было уже слишком поздно. Очень многое зависело от того, буду ли я продолжать службу или нет… — О Боже! — с мольбой продолжал Томас, немного подумав. — Как мне не хочется снова заниматься этим грязным делом! Скольких я склонял лестью, запугивал, соблазнял, чтобы они предали себя и свою страну? Сколько глупых женщин и мужчин верили моей лжи? — сказал Томас, зная, что ответа не будет. — Это занятие разрушает чувство собственного достоинства мужчины, Стрэнд. Постоянный обман до основания стирает остатки благородства в его душе. — Вернувшись к действительности, он сконфуженно улыбнулся. — Прости мне мою напыщенную речь. Не суди полковника слишком строго. Он проявил великодушие, пытаясь тем самым в какой-то степени сгладить существующие между нами противоречия, и это именно то, что я надеялся сделать сам.
Стрэнд пожал плечами:
— Ты думаешь, Сьюард изменился? Человек, который в течение тридцати лет доказывал, что он не такой, как все, что он лишен малейших слабостей и недостатков? Трудно поверить, что полковник вдруг обнаружил, что у него есть сердце, после многих лет, в течение которых и не подозревал о его существовании.
Томас бросил на Стрэнда острый взгляд.
— Тебе не надо беспокоиться, Томас. Уверяю, что в твое отсутствие я не буду вздыхать по твоей жене, не буду пытаться соблазнить ее и сорвать поцелуй в укромном месте.
— Это меньше всего беспокоит меня, Джайлс, — ответил тот, качая головой.
— О Боже! Ты так уверен в моей честности? Не знаю, был бы я так же убежден в твоей порядочности, если бы мы поменялись ролями, — произнес Стрэнд с чуть заметным оттенком горечи.
Томас улыбнулся:
— Во-первых, ты мой друг, потому и не предашь меня. Да и Кэт не способна на бесчестные поступки. А во-вторых, если бы мы поменялись ролями, я все-таки беспрестанно преследовал бы ее, где бы она ни находилась. Если бы я оказался на твоем месте и почувствовал, что она способна полюбить меня, то этого было бы достаточно, чтобы добиваться ее расположения, несмотря на любые санкции, которые были бы предприняты в отношении меня со стороны государства, церкви и общества. — Томас почувствовал, что его слова задели Стрэнда, однако ему было необходимо убедить не только своего приятеля, но и себя в том, что никакая сила в мире не могла заставить его отказаться от его жены.
Еще есть время, решила Кэт, проскользнув в свою комнату. Томас и его гости не появятся здесь в течение ближайшего получаса.
Однако, судя по звуку мужских голосов, доносившихся из-за смежной двери, она, возможно, ошибалась. «Хорошо, — подумала Кэт, — я только найду свою сумочку и уйду. Так что они даже не узнают, что я была здесь».
Она тихо копалась в своих вещах. Сумки не было ни в гардеробе, ни в комоде. Последний раз она видела ее после того, как побывала в комнате Томаса. Черт подери! Кэт была готова ворваться в соседнюю комнату и, извинившись, забрать свою сумочку. Не могла же она пойти в кафе без единого пенни.
Кэт подошла к смежной двери и взялась за ручку.
— Значит, ты все-таки твердо решил принять предложение полковника? — послышался голос Джайлса Далтона.
— Как же иначе? Я не могу отказаться. Если останусь, то буду презирать сам себя.
От этих слов Кэт похолодела. Они прозвучали как похоронный звон и отозвались болью в сердце. Томас уезжает? Эта мысль не укладывалась в голове.
Он ее покидает! Почему?! Дрожащие ноги подкашивались, и она опустилась на пол, закрыв лицо руками. Если бы Кэт сама не слышала слова, произнесенные Томасом с такой непоколебимой убежденностью, то не поверила бы никому.
Минувшие дни были днями дружеских бесед, споров, обмена любезностями и остротами. Однако, находясь с ней в обществе, ее муж держался со всеми доброжелательно, и манеры его были безупречны. Кэт думала, что таким образом он старался вернуть былое расположение. Ведь именно поэтому он вел себя безукоризненно, не так ли? Ей очень хотелось верить в это.
Однако сейчас, когда она услышала о его отъезде, поведение Томаса выглядело совсем по-другому. Его учтивые манеры казались лишь данью вежливости. Неужели он не любил ее? Не может быть! Такую страсть, которую Томас проявлял по ночам, невозможно симулировать.
«Но почему это не могло быть притворством?» — продолжал смущать ее внутренний голос. Томас был опытным человеком в вопросах секса. Разве удивительно, что он способен вести себя так, как требует соответствующая ситуация? Возможно, просто доставлял ей удовольствие так же, как и своим прежним пассиям. Теперь становится понятно, каким образом ее муж заслужил свою репутацию ловеласа! Кэт не могла представить, что существует более страстный любовник, чем Томас.
«Но разве он когда-нибудь говорил о своей любви?» — не успокаивался внутренний голос. «И я не говорила ему о любви», — мысленно возразила Кэт.
В ее голове вертелось множество вопросов. Мысли менялись с бешеной скоростью в соответствии с тем, какое значение она придавала словам Томаса. Но больше всего ее пугало то, что муж может оказаться в опасности. Ее будущее представлялось теперь мрачным и беспросветным.
«Я не могу сейчас мыслить ясно, хотя нужно решить, что же делать. Как можно придумать что-то разумное после того, что я услышала? Разве можно стоять лицом к лицу с Томасом, страшась его ответов? Я не могу ждать, когда он уедет и бросит меня!»
Маркус отправится в Беллингкорт после полудня. Она поедет с ним, это решено.
Поднявшись на нетвердых ногах, Кэт заставила себя распрямиться. Затем подошла к письменному столу, написала записку, вызвала звонком горничную и начала доставать одежду из гардероба.
«О Боже, что я делаю?» — подумала она в отчаянии, и глаза ее наполнились слезами. Мысль о расставании терзала душу. В конце концов, Кэт не выдержала и разрыдалась.
Глава 29
«Да, — подумала Кэт, — было большой глупостью вернуться домой».
Она села в кресло около кровати и вытащила из прически шпильки, готовясь лечь спать.
После обеда она отправилась в свою старую спальню, которая казалась такой незнакомой и чужой. Здесь еще хранились воспоминания юности, но теперь не было ничего, что связывало ее с этой комнатой. Кэт посмотрела на улицу сквозь забрызганное дождем окно.
Она находилась в Беллингкорте уже два дня. Дождь начался в тот вечер, когда они с братом прибыли сюда, и с той поры не прекращался. Неослабевающий ливень, низвергающийся с мрачных небес, сопровождался сильными порывами весеннего ветра.
Кэт рассеянно дернула застежку своего платья. Она оставила Аннетт в Брайтоне, не желая вводить служанку в свою семью. В любом случае горничная не выдержала бы здесь и дня.
После долгой разлуки семья встретила ее с большой радостью. Только младшие братья отсутствовали и не могли приветствовать ее. Саймон на деньги ее мужа приобрел звание офицера и поступил на службу в уланский полк, а Тимон поступил в Оксфорд тоже благодаря Томасу. Кэт раньше не знала об этом. Он не сказал ей, что начал помогать ее родным еще с прошлой осени, и заставил поклясться членов ее семьи, что те будут держать это в секрете.
Томас не оставил без внимания и ее сестер. Инид должна быть представлена обществу в этом сезоне и не могла нарадоваться этому. Даже маленькая Марианна беспрерывно рассказывала об удивительной щедрости мужа Кэт.
Правда, кузина Эммалина встретила Кэт довольно сдержанно и тотчас спросила, как долго та намеревается оставаться здесь, прежде чем снова воссоединится с «добрым мистером Монтроузом». Кэт постаралась развеять ее явные опасения, уверив, что скоро вернется в Уэльс.
…Она присела на кровать и начала медленно расшнуровывать сапожки. В течение двух дней Кэт пребывала в постоянном напряжении, подвергаясь нескончаемым расспросам ее милых сестер, и так устала! Нервы были на пределе.
Этим утром Маркус повел ее осматривать поместье, несмотря на дождь, и с гордостью демонстрировал различные усовершенствования, которые он осуществил. Ферма при усадьбе и конюшни были отремонтированы. Брат с гордостью показал большое стадо пасущихся в поле овец. Оказывается, он «взял денег взаймы у мистера Монтроуза и расплачивался ежеквартально по тарифу, согласованному кредитором и заемщиком».
Кэт отцепила колье, которое Томас подарил ей в день свадьбы, и осторожно провела пальцами по гладким шарикам.
«Надень его, дорогая, и жемчужины засияют особым блеском, соприкасаясь с твоей нежной кожей», — сказал он ей тогда.
Неужели это слова мужчины, готового покинуть свою жену?
В течение бессонных ночей в памяти возникали другие его фразы и поступки.
«Тебе еще не надоело мое общество?» — насмешливо спросила Кэт однажды в конце длинного, восхитительного дня.
«Дорогая, я с тобой отдыхаю душой. Ты мое спасение, мое милосердное пристанище, награда за все, что мне пришлось пережить».
Ее преследовали воспоминания о проведенных с мужем страстных ночах. Она так ясно представляла его сильное мускулистое тело, прижимающееся к ней! Его ласковые руки, доставляющие ей необычайное удовольствие!
«Отдайся мне до конца!» — шептал Томас, когда она выгибалась дугой под ним. Он доводил ее до исступления своей страстью, после каждого оргазма возбуждал снова и снова, лишая сил и тем не менее заставляя испытывать блаженство еще и еще.
«Чего ты еще хочешь от меня, милый?» — спрашивала она ошеломленно, когда он глубоко погружался в нее.
Томас пристально смотрел ей в глаза и усиливал толчки.
— Тебя! Твое сердце! Твою душу! Все твое естество!
Кэт привстала в постели, погрузила руки в волосы и тряхнула головой, пытаясь избавиться от этих воспоминаний. Огорчение постепенно сменилось смятением. Томас не мог так искусно лгать! Мужчина, заявлявший, что ненавидит притворство, не мог шептать на ухо женщине такие слова!
Однако Кэт явственно слышала, что он собирается покинуть ее! Не находя ответа на вопрос относительно своего будущего, она попыталась разобраться в сложившейся ситуации.
Может быть, Томас просто рассчитывал на удобный для них обоих брак, имея в виду такое сосуществование, когда муж занимается своими делами, а жена — своими? Может быть, намеревался жить отдельно, чтобы не надоесть друг другу? Может быть, недостаточно ясно обрисовал их будущее, когда делал ей предложение? Может быть, Кэт неправильно истолковала его планы, потому что очень хотела увидеть в них другой смысл? Может быть, его испугала ее привязанность? Господи, сколько сразу возникло вопросов!
Она ничего не могла понять. Знала только одно — она любит Томаса. Ему очень не хватало этого в жизни. Ее муж слишком критически относился к себе и ненавидел свое прошлое. Оно не должно довлеть над ним!
Забравшись под одеяло, Кэт устремила взор в потолок. В родном доме она не чувствовала спокойствия. Где же и когда она его обретет?
К утру сильный дождь постепенно перешел в моросящий. Кэт поднялась рано, измученная, не в состоянии снова встретиться с родными. Не желая обидеть их своим намерением побыть одной, она надела плащ и выскользнула из дома через заднюю дверь. Пройдя через огород и фруктовый сад, Кэт направилась к небольшому ручью, протекавшему вдоль границ их поместья. Густой воздух был насыщен запахом влажной земли, свежей травы и распускающихся почек деревьев. В тишине раннего хмурого утра особенно громко звучал невидимый хор птиц. Полусапожки Кэт и ее шерстяная накидка быстро покрылись влагой. Она остановилась, испытывая умиротворение, впервые после того, как оставила Томаса и приехала в Беллингкорт. Возможно, это уже не был ее дом, но тем не менее все здесь было так знакомо. Ею постепенно овладело спокойствие.
Она была готова принять Томаса таким, каков он есть. Кэт не будет больше мучить себя вопросами, на которые у нее нет ответа. Ее муж сказал Джайлсу, что покинет ее. Она готова смириться и с этим. Томас ведь заверял, что никогда не разведется с ней, потому что всем сердцем желает ее. Кэт радушно примет его, когда он появится, и будет довольствоваться тем, что тот предложит. Если она должна научиться жить, не завладев полностью сердцем Томаса, пусть будет так. Она выдержит и это.
Глубоко вдыхая свежий воздух, Кэт радовалась распускающимся листочкам, запаху весенней земли и травы.
— Знаешь, дорогая, меня дьявольски утомили твои сбивающие с толку записки!
Кэт резко повернулась. В нескольких шагах от нее стоял Томас, прислонившись к стволу дуба и сложив руки на груди.
— И эта твоя несносная привычка исчезать, оставив половину одежды и посеяв панику среди слуг. Аннетт все рассказала мне.
Его темные волосы намокли, и спутанные пряди свисали на шею. Выражение лица было спокойным, но глаза ярко пылали на загорелом лице.
Кэт невольно залюбовалась его мощной фигурой. Он выглядел так непривычно. Ворот рубашки без галстука был расстегнут. Широкие плечи покрывала шинель. Сапоги были забрызганы грязью.
— Томас, что ты здесь делаешь? — спросила Кэт тихим голосом.
— Представь себе — хочу быть рядом со своей женой. Ты оставила сообщение, что уехала в поместье к родным, но почему-то забыла захватить с собой мужа вместе с оставшимися вещами. Учитывая твою практичность, любовь моя, это означало, что ты приняла решение импульсивно.