Я поискала в Наташкиной пластиковой сумке банку с кофе и не найдя, решила, что она забыла его купить. Но через пару минут вышедшая из ванной и возмущенная отсутствием на столе кофе и мороженого подруга учительским тоном вещала, что мне уже давно пора привыкнуть к тому, что, в отличие от некоторых, она никогда ничего не забывает. И достав из упомянутой сумки пакетик кофе, потрясла им перед моим носом.
– Смесь «Арабики» и «Мокко», – торжественно провозгласила она, – хотела в зернах взять, но попросила помолоть. Если уж ты банки колотишь, то и с кофемолкой запросто справишься.
– Да, конечно, – машинально согласилась я. – Заварочный чайник я тоже грохнула, прямо с кипятком и прямо под ноги. Специалист, бывший уголовник, который новый замок врезал, дал хороший совет – воспользоваться солью. Я – ноги в таз, туда же пачку соли, и быстро все прошло.
Ответом был легкий шлепок упавшего из Наташкиных рук на пол пакетика с кофе.
– Как – уголовник? – растерянно спросила она. И не дождавшись ответа, ахнула: – Соль забыла купить! А почему уголовник? Ты же сказала Листратов пришлет сотрудника! Теперь что, уголовное прошлое как ментовские курсы повышения квалификации? Научился сам на своих ошибках – научи других? Ну, блин, дай мне его телефон!
Номер листратовского телефона я, естественно, не дала. Заботливо усаженная подругой на стул, я аккуратно разматывала бинты и подробно рассказывала ей новости сегодняшнего дня. Наташка заварила кофе.
Мороженое, честно поделенное Наташкой пополам, закончилось раньше, чем кофе. Она позвонила Лешику и попросила прихватить соли и ведерочко мороженого. Мы перебрались с чашками в комнату на диван, и подруга начала свой рассказ.
После смерти Олега в бригаде осталось три человека, четвертый – бригадир, место которого и занял Денис. Коллектив был серьезный, непьющий. Все, за исключением Олега, технари с высшим образованием и все – прекрасные мастера.
Для того чтобы пройти в мастерскую, Наташка проявила максимум смекалки. Растерялась она только один раз, да и то ненадолго. Начать решила с комсостава и напросилась на прием к одному из заместителей автосервиса с понравившейся ей фамилией Чубченко, уверенная, что скрутит мужика в момент. Мужик оказался тридцатилетней женщиной, встретившей подругу очень сухо, что вполне понятно. Подруга не была и не собиралась быть богатой клиенткой автосервиса.
Госпожа Чубченко, коротко бросив Наталье «слушаю вас», слушать вовсе не собиралась, поскольку полностью погрязла в проблемах зависшего компьютера. Наталья воспользовалась моментом и, ткнув Лешика кулаком в бок, с чувством превосходства (не уступать же сопливой грымзе) отчеканила:
– Я думаю, сын может вам помочь. – Госпожа Чубченко оторвалась от компьютера и уставилась на Наталью. – Не волнуйтесь, – продолжила подруга, – он инженер-электронщик, та техника, с которой он имеет дело, вам и не снилась.
Не дав милой даме произнести ни слова, Наташка выпихнула Лешика на трудовой подвиг. Госпоже Чубченко поневоле пришлось освободить начальственное кресло и перенести себя в другое – рядом с Наташкой. Последняя в душе немного похихикала, поскольку только что покончила с мятной лепешкой «Рондо»: воистину «Рондо» сближает.
Не успела Наталья начать разговор, как Лешик доложил о готовности машины к работе. Госпожа Чубченко рассыпалась в благодарностях, а Наташка, мило улыбаясь, испепелила сына гневным взором.
– Если не возражаете, – сориентировался он, – я кое в чем облегчу вам дальнейшую работу с компьютером. В вашу программу залезать не буду, не беспокойтесь.
Очарованная Лешиком грымза обрадованно согласилась, а Наташка принялась излагать придуманную историю. Начала она с того, что представилась родственницей покойного Уханова Олега. Госпожа Чубченко выразила явное удивление наличием у Олега родственников, исключая жену. Из этого обстоятельства Наташка сделала вывод, что грымза имела определенные виды на Олега, потому и знает его родственные связи. И попала в точку! Вспомнив добрым словом Ладу Игоревну, подруга стала вдохновенно врать про вологодскую ветвь родства со стороны отца Олега. Удачно обругав вдову Олега за стервозность и всевозможные препоны, которые та чинила бедным вологодским родственникам, желавшим воссоединиться с Олегом совсем не корысти ради, и с чистой совестью отметив про себя, что Анна именно так и поступила бы, она добилась полного взаимопонимания со стороны госпожи Чубченко. Фраза о том, что бедные вологодские родственники, являясь людьми состоятельными, искали Олега только с одной целью – хорошо обеспечить мальчика, о чем, естественно, не сообщили меркантильной Анне, выжала из накрашенных глаз дамы слезинку умиления. Дальше Наташка сказала, что Анна даже не передала Олегу желание родни обнять его. Конечно, эта девка была не пара Олегу. Ему бы следовало жениться на такой, как, например… Наташка красноречиво посмотрела на госпожу Чубченко, та порозовела от смущения и, в свою очередь, рассказала, что была очень близким другом Олега, но не могла перешагнуть барьер дружбы в силу ряда причин. Он был для нее, по сути, братом, хотя Олег, как ей казалось, не прочь был оставить жену. Уж что, что, а материальные проблемы госпожу Чубченко абсолютно не волновали, поскольку были решены на много лет вперед. Главное – был бы человек хороший… И вдруг, бросив взгляд в сторону двери, она рявкнула: «Почему без стука?» Наташка от неожиданности вздрогнула. Открывшаяся бесшумно дверь, так же тихо закрылась.
Наталья извинилась за то, что вынуждена отрывать госпожу Чубченко от работы, но сама судьба привела ее к столь душевному человеку, да еще близкому другу Олега. Перейдя на громкий шепот, она сообщила:
– Олег не просто погиб, его убили!
– Я знала, что этим кончится! Мне бы сразу сообразить, насколько все серьезно! – взволнованно комкая в руках кружевной платочек, простонала госпожа Чубченко и вдруг сразу перестала быть похожей и на госпожу, и на грымзу. – Он перед смертью сказал, что у него большие неприятности, просил отпуск, чтобы исчезнуть на время. Но в бригаде были больны два человека, и я не могла разрешить ему уехать. Ну что бы мне послушать Дениса! Ведь он предлагал временно взять автослесаря со стороны. Я не думала, что все так серьезно. Просто… очередной фортель со стороны «любимой женушки». Предложила ему временно пожить у меня. Никогда не забуду, как Олег уходил отсюда… – Юлия Александровна, а именно так звали госпожу Чубченко, вдруг горько заплакала.
Наталья растерялась и, будучи по натуре человеком далеко не равнодушным, принялась искренне утешать бедную Юленьку. Лешик был послан за водой к секретарше. Та, шокированная известием, что начальница плачет, накапала ей свой собственный корвалол, которым, благодаря госпоже Чубченко, частенько пользовалась сама.
Минут через десять все пришли в нормальное состояние, и подруга вспомнила, зачем приехала. На вопрос о том, почему Олег хотел исчезнут из Москвы, Юлия Александровна ответила, что он не назвал причину. Просто сказал, что ему нужно поверить, причина для отъезда более чем серьезная. Ситуацию немного прояснил Денис, член его бригады. Проблема связана с женой Олега. И Юлия Александровна даже немного обрадовалась, что наконец-то Олег решится разрубить Гордиев узел семейных неурядиц. Тогда, наконец, можно подумать о переходе дружеских отношений в новое качество. После первого замужества Юлия Александровна стала очень осторожной в оценке претендентов на ее руку, сердце и кошелек. Но Олег! Таких больше нет и не будет.
– Разрешите мне поговорить с членами бригады Олега! – решительно попросила Наталья. Юлия Александровна недоуменно подняла на нее заплаканные глаза, оттененные качественной тушью. – Я хочу нанять частного детектива для расследования обстоятельств, связанных с убийством Олега. Оснований более чем достаточно, – торопливо продолжила подруга. – Зло должно быть наказано.
– Да-да, – согласилась Юлия Александровна. – Она должна ответить за убийство!
– Вы думаете, это Анна его убила? – спросила Наталья.
– Я думаю, что и она вписывается в общую картину убийства. Уверена, что Олег хотел уехать из-за нее. Да! Вы сказали, что есть основания считать гибель Олега убийством…
– Их много, – туманно ответила подруга, – и все они разные.
– Ну хорошо, только у ребят сейчас много работы. – В Юле стала просыпаться госпожа Чубченко.
– Я оторву их на пять минут. Не больше.
– Ну хорошо, – повторила Юлия Александровна. Только Дениса нет. Он попал в аварию и сейчас в реанимации. Я пройду вместе с вами в мастерскую, заодно узнаю последние новости о его самочувствии.
Восторга от появления вологодских родственников бригада не выказала, более того, работу не прекратила и говорить на тему загадочной смерти Олега решительно отказалась, заявив, что им ничего не известно. У Натальи создалось впечатление, что они были запрограммированы на такой ответ. Не помог и эмоциональный взрыв Наташки на тему наплевательского отношения к судьбе бывшего бригадира. На вопрос Юлии Александровны о самочувствии Дениса последовал сухой ответ, что он по-прежнему в реанимации Склифа, состояние тяжелое, но без ухудшения. Посещения запрещены, передачи не принимают. Начальница отошла в сторонку, отвечая на звонок по мобильному телефону. И тут Наталья взорвалась, обозвав мастеров козлами. Из ее короткой, но емкой по количеству оскорблений речи следовало, что в реанимационной палате должен был бы лежать весь трудовой коллектив бригады, а не Денис – единственное среди козлов человеческое существо. Трудовой коллектив был явно ошарашен. Самый молодой член бригады жалобно попытался оправдаться, сославшись на то, что вообще не знал никакого Олега и в бригаде недавно. Остальные угрюмо молчали.
– Их много, – туманно ответила подруга, – и все они разные.
– Ну хорошо, только у ребят сейчас много работы. – В Юле стала просыпаться госпожа Чубченко.
– Я оторву их на пять минут. Не больше.
– Ну хорошо, – повторила Юлия Александровна. Только Дениса нет. Он попал в аварию и сейчас в реанимации. Я пройду вместе с вами в мастерскую, заодно узнаю последние новости о его самочувствии.
Восторга от появления вологодских родственников бригада не выказала, более того, работу не прекратила и говорить на тему загадочной смерти Олега решительно отказалась, заявив, что им ничего не известно. У Натальи создалось впечатление, что они были запрограммированы на такой ответ. Не помог и эмоциональный взрыв Наташки на тему наплевательского отношения к судьбе бывшего бригадира. На вопрос Юлии Александровны о самочувствии Дениса последовал сухой ответ, что он по-прежнему в реанимации Склифа, состояние тяжелое, но без ухудшения. Посещения запрещены, передачи не принимают. Начальница отошла в сторонку, отвечая на звонок по мобильному телефону. И тут Наталья взорвалась, обозвав мастеров козлами. Из ее короткой, но емкой по количеству оскорблений речи следовало, что в реанимационной палате должен был бы лежать весь трудовой коллектив бригады, а не Денис – единственное среди козлов человеческое существо. Трудовой коллектив был явно ошарашен. Самый молодой член бригады жалобно попытался оправдаться, сославшись на то, что вообще не знал никакого Олега и в бригаде недавно. Остальные угрюмо молчали.
– Между прочим, ваш Денис не струсил – сам назначил нам встречу, по дороге на которую попал в аварию. Скорее всего, подстроенную. – Наташка вытащила из сумки блокнот, записала номера своего мобильного и моего домашнего телефонов и, резко выдрав листок из блокнота, протянула его мужскому содружеству. – Может быть, у кого-нибудь совесть проснется, и он позвонит? Нет желающих? Понятно…
– Давайте листок, – неожиданно отозвался мужчина, так и не прервавший работу по ремонту стеклоподъемника синей «вольво», и Наталья, удостоив его суровым взглядом, отметила, что он, пожалуй, не совсем… непорядочен.
Оставалось надеяться на звонок. Тепло простившись с Юлией Александровной и пообещав непременно ей позвонить и рассказать о результатах расследования, Наталья направилась к выходу, где ее терпеливо ожидал сын.
– Я готова дать голову на отсечение, что они определенно что-то знают. Знают и не хотят говорить, – задумчиво сказала подруга, потом пригладила волосы и насупилась. – Нет, голову, пожалуй, не стоит подставлять, ну если только голову Бориса… Во всяком случае, до женитьбы он обещал за меня жизнь отдать.
– С тех пор она немыслимо подорожала, – расстроила я Наташку. – Не думаю, что он сейчас на это согласится. Но в одном ты точно права – со своей головой лучше дружить. И как-то спокойнее, когда она под рукой, на своем привычном месте. Ты знаешь, – перешла я на другую тему после небольшой паузы, – мне кажется, надо работать в направлении связей Анны. Только вот когда она объявится? Впрочем, на днях должен вернуться Сергей. Тогда и узнаем, кому она давала доверенность на продажу квартиры.
– Думаешь, скажет? – усомнилась Наталья.
– Обязательно. А куда ж он денется. Подсунул другу криминальную квартиру, пусть теперь искупает свою вину…
– А что если нам посетить родительские угодья Анны, – перебила меня подруга. – Ах да, адрес… Адрес… Попробуем выяснить у Лады Игоревны. Нет, пожалуй, неудобно второй раз звонить. А если госпоже Чубченко…
Она схватила телефонную трубку и унеслась в коридор, но тут же вернулась, держа в руке визитку. Произнося цифры вслух, набрала номер и замерла в ожидании ответа.
Разговаривала Наталья таким медовым голосом и сопровождала свою речь такой мимикой, такими жестами, что я почувствовала себя в театре и испытала страстное желание поаплодировать. Честное слово, в ней погибла великая актриса! Вдруг Наташка сделала мне страшные глаза, жестом показала, что нужны бумага и ручка, но спустя короткое время на ее лице появилось разочарование. Она мило простилась с «дорогой Юленькой», пообещав ей привезти вологодских разносолов.
– Могла бы гостинцев из Вологды и сюда подкинуть, – проворчала я.
– Легко, – согласилась подруга. – Только у тебя своих хватает – по одним рецептам закрываем. – Она с размаху шлепнула ладонью по столику. – Нет адреса родителей Анны! Она знает о жизни Олега все! А вот адреса родительского приюта Анны – не знает!
Я смутно начала что-то припоминать.
– Пиши! – заорала я, испугав подругу. – Пиши, поселок Реченский под Торжком… Тридцать километров от города. В какую сторону, не знаю. Этот адрес Лада Игоревна называла! Нужна карта…
– Ищи, – скомандовала Наталья. – У Димона точно есть. А я пока прилягу. Что-то мне от всех сегодняшних событий похужело… – Она и в самом деле улеглась на диван, а я, вдохновленная открывающейся перспективой расследования, принялась за поиски атласа автомобильных дорог.
Поселок Реченский я не нашла. Зато отыскала деревню Реченскую, действительно находившуюся примерно в тридцати километрах от Торжка. Поставив на карте рядом с названием деревни жирный крест, я успокоилась и стала обдумывать варианты «легенды». В конце концов пришла к выводу, что Наташка слишком хорошо вошла в роль вологодской тетушки Олега. Нет смысла менять репертуар. Я, в принципе, могу оставаться самой собой, то бишь несчастной жертвой обстоятельств.
Подруга проснулась в явном нерасположении духа. Не вставая с дивана, она начала каяться в том, что забросила свой дом уже на целых шесть дней, и бедный муж будет прав, если вместе с собакой уйдет к другой. Я почувствовала жуткие угрызения совести, но сказать об этом не успела, так как позвонил Борис, заброшенный бедный муж, и жизнерадостным голосом попросил к телефону милую женушку. Наташкина физиономия в процессе разговора странно вытянулась. Вопреки общему правилу, подруга не перехватывала инициативу разговора, а почему-то отделывалась короткими междометиями. Только к концу переговоров я услышала несколько Наташкиных фраз:
– А обо мне ты подумал? – и еще раз: – А обо мне ты подумал? – а следом: – Нет, обо мне ты, конечно, не подумал!
Я сжалась от нехороших предчувствий.
Закончив общаться, как мне с испугу показалось, с почти бывшим мужем, подруга мрачно уставилась в потолок. В то время как я судорожно обдумывала способ воздействия на коварного Бориса, чтобы вернуть его в семью, она громко вздыхала и жаловалась на сплошное невезение. Но когда раздались условные полтора звонка в дверь, Наташка преобразилась: она моментально повеселела и, как бабочка, легко вспорхнула с дивана.
– Сынуля пришел! – чересчур уж бодро залебезила она. – И с раскладушечкой!
Усталый Лешик подозрительно посмотрел на маму и торопливо сказал:
– Мороженое купил.
– Замечательно. Сейчас мы мальчика накормим, – запела Наташка, чем окончательно перепугала свою кровиночку.
– Ма, ты уж лучше сразу скажи, что надо сделать, – совсем посерьезнел сын.
– Да, Наташ, давай-ка правду, не мучай ни себя, ни его, ни меня, – поддержала я Лешика. – А потом подумаем вместе, что делать. Все решаемо, поверь…
Наташка нерешительно посмотрела на чайник и ляпнула:
– Лешик, твой отец позорно бросает на нас Денечку… на целых десять дней. Ему, видите ли, необходимо съездить в командировку!
– Куда-куда? – удивилась я.
– В Злату Прагу. А мы, – взглянула она на сына, – я и тетя Ира, завтра уезжаем на несколько дней…
– Собакой заниматься не буду, – мрачно произнес Лешик. – Ты ее усыновила…
– Удочерила, – поправила подруга.
– Не принципиально. Вспомни, как я сопротивлялся? И куда это вы дуэтом намылились? – подозрительно спросил он.
– Лешик, не разговаривай так с мамой. Мама может обидеться, – укорила сына Наталья. – Мы с тетей Ирой намылились, как ты выражаешься, в пансионат под Торжок. На три дня. Тете Ире на работе путевку дали. Ты же понимаешь, что ей надо хоть немного отдохнуть. Не понравится, приедем раньше. Ну куда мы в пансионат с собакой!..
– Да без проблем! Пристроите. Савельевы, между прочим, с двумя собаками и крысой в такой пансионат ездили. Кстати, а когда это Ирина Александровна успела путевку получить? День-то вроде нерабочий – суббота, – засомневался осторожный Лешик и выжидательно взглянул на меня.
Выкрутилась я удачно, соврав, что путевка на работе, завтра заберу из отдела охраны, где ее должны для меня оставить, и мы сразу же поедем отдыхать.
– С собакой! – уточнил Лешик.
– C собакой, – устало согласились мы одновременно с Наташкой.
Вечер прошел очень спокойно. Лешик сидел за компьютером, Наталья, тихо разговаривая сама с собою, изучала маршрут предстоящей поездки, а я с удовольствием читала Донцову.
Около одиннадцати часов зазвонил телефон, но никто из нас не поднялся и не поспешил взять трубку, понадеявшись на других. После четвертого звонка мы все трое столкнулись на кухне, где на столе одиноко прозябала телефонная трубка. «Победила молодость» в лице Лешика, который первым ее схватил, но тут же передал мне.