— Какое дело? О чем вы толкуете, майор?
— Разве полковник Калинин вам не объяснил?
— Нет. А откуда вы знаете… что мы… встречались?
— Такая работа. Хорошо, объясним вместо Павла Дмитриевича. Следить за Островским, Мартовым и людьми из их окружения вам не следует. Вам вообще лучше забыть о них и связанных с ними событиях и фактах.
— Но почему?!
— Делайте, как вам говорят, Виктор Алексеевич. Или вы хотите посидеть под замком?
— За что?
— За длинный нос. Или за незаконное ношение оружия, за причинение тяжких телесных повреждений, если постараться, даже шпионаж можно приплести. Выбирайте. Но лучше выбрать нейтралитет и свободу. Разве не так?
— У вас ничего не получится, майор. У меня иммунитет к угрозам и шантажу.
— Мы вас предупредили, но решение, конечно, за вами, — человек кивнул и выпрямился. — Пока ваше имя в списках друзей, но вы очень близко от «зоны вылета».
— Я учту. Извините, спешу!
— Вы не поняли! — человек повысил голос. — Вам следует принять решение прямо сейчас. Там, куда вы спешите, вам нечего делать.
— Ошибаетесь! — Туманов включил передачу. — Уйдите с дороги от греха подальше!
— Переговоры зашли в тупик, — человек расстегнул пиджак. — Переходим к плану «Б».
Виктор не стал выяснять, с кем он говорит и что это за план «Б», а ударил по педали газа и заставил «Фокус» уткнуться передним бампером в колесную нишу машины, закрывшей выезд на дорогу. Изобразить бульдозер «Фокусу» оказалось по силам. Пришлось, правда, расплачиваться лопнувшим бампером и взгорбленным капотом, но сейчас важнее было прорваться. Из деталей имели значение только фары — как-никак ночь, — а они уцелели.
Водителю атакованной машины пришлось выбираться из-за баранки, чтобы вручную выправить заблокировавшее колесо крыло, а вот экипаж второй машины отреагировал на агрессию немедленно. Почти такой же, как у Туманова, только не помятый и не простреленный, «Фокус» взвизгнул шинами и рванул в погоню.
У Виктора уже просто не осталось слов, чтобы ругаться. Да и желания не осталось. Его полностью захватила мысль о том, что он может опоздать, что этот неведомый, но подлый Кощей успеет причинить Жене вред. Ощущение собственного бессилия было ужасным, хуже любых страхов и переживаний. В частности, по поводу образовавшейся погони. Ситуация складывалась неприятная, ссориться с официальными властями в планы Туманова не входило, но иначе поступить он не мог. В принципе можно было объяснить, что он едет не за Островским, а на выручку девушке, вляпавшейся в историю, что, если им это важно, Виктор может дать письменную гарантию не совать «длинный нос» в дела этого «мутного» альянса. Но все эти объяснения требовали времени, а его у сыщика было еще меньше, чем матерных слов и желания крыть ими навязчивых преследователей.
Впрочем, преследование длилось недолго. Было удивительно и как-то не очень правдоподобно, но оторваться удалось уже на первом километре Можайского шоссе. Конторский «Фокус» вдруг исчез из поля зрения и больше не появился. Этот факт Туманова удивил, но не воодушевил. Скорее всего, на самом деле сыщик не оторвался от преследователей, а его просто отпустили. Чекисты были в курсе, куда направляется строптивая «болонка», и решили не усложнять себе жизнь бессмысленными гонками по ночному городу.
Однако то, что на хвосте больше никто не висит, Виктора не расслабило, и сбрасывать скорость он не стал. Как ему удалось, пролетев почти четверть «круга», без последствий проскочить мимо всех постов ДПС, история умалчивает, но факт остается фактом. На тридцать пятом километре Кольцевой дороги Туманов очутился минут через двадцать после старта.
Обочина внутренней стороны кольца была пуста. Ни машин, ни людей. Ну, с машинами понятно, это по утрам здесь частенько образовываются пробки, а ночью никто особо не притормаживает. А вот насчет людей…
Неужели Кощей увез Женю в свой замок, где сундук, яйцо, игла и прочее? Виктор остановил «Фокус» на обочине и выбрался из машины.
«А чего ты ждал? — мысленно спросил сыщик у самого себя. — Что они устроят пикник? Или что все ограничится приветствиями и обменом: она ему пушку, он ей заложника? После чего он уедет, а она останется ждать суженого-ряженого? Слишком просто».
Туманов спустился в кювет и прогулялся до опушки леса. Без фонарика тут делать было нечего. Свет от фонарей над МКАД сюда почти не попадал. Виктор решил вернуться, но вдруг запнулся о что-то мягкое. Туманов присел, вынул из кармана телефон и включил подсветку экрана. Этого вполне хватило, чтобы в общих чертах рассмотреть «картину маслом». На расстоянии примерно метр друг от друга параллельно шоссе лежали три тела. Одно головой на запад, два на восток. Ближе всех ничком лежала Женя. В спине у нее торчал нож, а в правой руке был зажат пистолет. Было трудно понять, дышит она или нет, но ее тело не выглядело безжизненно обмякшим. Не в пример двум другим. Два молодых человека были мертвы, это без сомнений. У одного, того, что покрупнее, пулевое отверстие темнело точно между глаз, а другой был убит выстрелом в сердце.
Туманов перевернул телефон экраном вверх и использовал по прямому назначению — позвонил в «Скорую». Добропорядочному гражданину следовало вызвать еще и милицию, но Виктор решил, что это лишняя трата времени. «Скорая» вызовет. Сыщику до их прибытия следовало изучить обстановку и сделать выводы, потом будет не до того.
В принципе все казалось ясным, как день. Несмотря на ночь. Двое бандитов напали на юную гражданку, но получили достойный отпор. Они ее ножом, а она их двумя выстрелами из пистолета в упор. Учитывая то, что они накачанные лбы, а она хрупкая девица, — ответ вполне адекватный. Но так все выглядело лишь на первый взгляд.
Если подумать хотя бы секунду, становилось очевидным, что первоначальная версия не выдерживает критики. Дело даже не в том, что стрелять с ножом в спине, мягко говоря, неудобно. Виктор присел и попытался высвободить у Жени из руки пистолет. Попытка провалилась. Нежная женская ручка держала оружие железной хваткой. Туманов повозился несколько секунд, но в конце концов сдался. Пришлось ему наклоняться к самой земле. Ствол пах ружейным маслом, Жениным парфюмом, землей… чем угодно, только не пороховой гарью. Туманов проверил магазин. И патронов сколько положено. Вопросов не возникнет даже у самого зеленого сыскаря. Девица с ножом в спине, ствол в ее руке чистый, с полной обоймой. Откуда он у нее взялся, вопрос второй и по другой статье. Может быть, нашла, подняла, а тут сзади подкрались хозяева и… Может быть, все было иначе, не важно. Главное, что девушка — жертва. А что касается убитых бандитов, то они тоже жертвы, но не воинственной девицы, а кого-то еще. Об этом красноречиво свидетельствует простой факт: девушка ранена в спину, а парням прилетело спереди. Если бы она сумела развернуться и застрелить их в упор, то все трое лежали бы вповалку. А так получалось, что Женя стояла ближе к лесу и смотрела на деревья. Парни стояли позади нее и смотрели туда же. Один при этом держал в руке нож.
Интересно было бы узнать, почему все трое смотрели на деревья, что они видели в кромешной темноте? Или не видели, а слышали? Возможно и такое, но все-таки — что?
Искать следы стрелка, подсвечивая себе телефоном, Туманов не стал. Бессмысленная трата времени. К тому же до слуха донесся вой сирен. «Кавалерия» была на подходе. Он торопливо выбрался на обочину и напоследок осмотрел следы шин. С асфальта съезжали, как минимум, четыре машины. «Жигуленок», с изрядно потертыми колесами, наверное, такси, и три иномарки. Причем две явно тяжелые, с претензией на «вездеходность». Наверное, модные «паркетники», вроде «Порше-Кайенна». Третья импортная машина была обута в шины с менее агрессивным рисунком, такой протектор подразумевал езду исключительно по асфальту, с очень высокой скоростью, но без «жженых стартов». Значит, это было какое-то дорогое и вальяжное корыто. Например, модный среди определенного круга лиц «Бентли». Почему бы не тот, на котором уехал Островский?
«Черт возьми, — подумал Туманов, отчалив от места происшествия. — Снова все встало с ног на голову. Если здесь побывал Островский, почему он допустил гибель этих людей? Ведь он приехал сюда не один, с целой опергруппой, неужели не мог помешать стрелку? Или не хотел? Ничего не понятно! Не сам же он стрелял?!»
И это была только верхняя строчка длинного списка вопросов. Вот, например, строкой ниже: Женя приехала на такси, Островский на «Бентли», его бригада на «паркетнике». Спрашивается, на чем прибыли бандиты? На втором «внедорожнике»? Но обочина в пределах прямой видимости пуста. Неужели люди Островского прихватили машину с собой? Зачем? А стрелок на чем приехал?
Далее: допустим, люди Островского выждали, когда разыскиваемый субъект выстрелит и демаскирует свою позицию, после чего взяли его с поличным. Но почему они бросили пострадавших? Спешили? Но если взяли, кого хотели, куда спешить? Хотя бы «Скорую» вызвать можно — минутное дело!
И последний вопрос из «десятки сильнейших». Как Островский и его люди узнали, где появится стрелок этой ночью? Ответ напрашивается только один: они подставили и бандитов, и Женю, подслушав их разговор и каким-то образом сообщив о месте и времени встречи загадочному снайперу. Но неужели они способны так тонко продумать и спланировать операцию?
«Может, я опять усложняю? Но как иначе все это объяснить? Островский и компания точно знали, что снайпер обязательно захочет пересечься с Женей. Почему? Да потому, например, что „маньяк“ — будем звать его так, раз уж повелось, — не Островский, но кто-то из его круга! Он знал, что Островский выехал наперехват, и постарался его опередить, чтобы убрать свидетеля, способного опознать и ославить „маньяка“ на все „высшее общество“.
Вот почему клиент не давал любознательному сыщику полной информации. Друзья по гольф-клубу решили не выносить сор из избы. Они позволили стрелку напасть на Женю, но тому помешали бритоголовые, которых он не задумываясь убрал. В принципе этого оказалось достаточно. „Мутные“ схватили маньяка из высшего общества на месте с поличным и повезли судить по своим законам.
Версия вполне здравая. И четко объясняет, почему стрелок оказался в назначенном месте точно в назначенный час. Будучи одним из окружения Островского, он наверняка имел доступ к информации о передвижении и телефонных переговорах девушки и должен был знать о причинах интереса компаньонов к этой сударыне».
Туманов вдруг поймал себя на мысли, что рассматривает ситуацию отвлеченно, как сторонний наблюдатель. А между тем еще полчаса назад он бросился сломя голову (и доломав бампер у машины) на выручку Жене вовсе не потому, что стремился раскрыть, наконец, тайну загадочных похождений Островского. Он бросился спасать Женю!
И что изменилось? Почему он оставил истекающую кровью Женю на холодной земле?
«А что я мог сделать? Я же не врач. Да и „Скорая“ на подходе. Все обойдется, наверное».
От вопроса «А если не обойдется?» Туманов постарался отмахнуться. Получилось не сразу. Мысль о том, что он удрал с места трагедии, не попытавшись спасти человека, к тому же девушку, которая ему небезразлична, жгла совесть каленым железом. Виктор едва не ринулся обратно, заложив знаменитый разворот на сто восемьдесят градусов. Остановило его только одно: понимание, насколько бессмысленно размахивать кулаками после драки. Женю наверняка увезли в клинику. Так что Туманову оставалось лишь терзаться угрызениями совести и сочинять аргументы в оправдание собственному малодушию.
«Небезразлична… подумаешь! Это еще ничего не значит. Мне половина молодых женщин Москвы и области небезразлична, что ж теперь, всех спасать? Да и нельзя ее было трогать, кто знает, что там ей проткнули? Как-нибудь не так повернул и усугубил бы ее состояние. Кому это надо? Нет, спасать должны медики. А мое дело искать, уличать и разбираться: кого поймал (если поймал) Островский, почему этот снайпер неоднократно стрелял в Женю, но ни разу не попал (хотя двоих бандитов убрал ювелирно), и что вообще происходит? Если „мутные“ ловили своего, то какого черта привлекли к делу посторонних (которым теперь достанется по первое число и от „ваших“, и от „наших“), а если это был чужой, например пресловутый маньяк, то какое до него дело таким важным птицам, как Островский?»
Погрузившись в сумбурные мысли, Туманов не заметил, как доехал до дома. А еще он не заметил, что от самого места происшествия и до стоянки во дворе его сопровождал серебристый «Фокус».
* * *Белый фургон «Мерседес» подрулил к месту происшествия через несколько минут после того, как «Скорая» увезла пострадавшую. Второй экипаж медиков никуда не спешил, равно как и милицейские чины, а также люди в штатском, прибывшие на тридцать пятый километр в «Газели» с надписью «Криминалистическая лаборатория».
Джонатан несколько минут изучал обстановку, не выходя из машины, затем, сделав какие-то выводы, выбрался на свежий ночной воздух и неторопливо подошел к серебристому «Фокусу» с мятым передним крылом. Эта машина, как и «Мерседес», остановилась в сторонке, но никто из оцепивших место происшествия милиционеров на нее даже не взглянул, будто ее здесь и не было.
Заметив приближение Джонатана, из «Форда» выбрался человек в светлой пиджачной паре. Он молча пожал разведчику руку и кивком указал на кювет, по которому прыгали светлячки фонариков.
— Триста плюс два по двести. Семь шестьдесят две.
— А триста?
— Финский. Чистое проникающее в легкое.
Посторонний человек вряд ли понял бы из этого диалога хоть слово, но с точки зрения Джонатана информация была почти исчерпывающей: один раненный финским ножом, кроме легкого ничто жизненно важное не задето, должен выжить, и двое убитых из оружия калибром, если мерить по-русски, семь целых шестьдесят две сотых миллиметра.
— Позицию осмотрел?
— С опушки работал. Два выстрела, два глухаря. Гильзы у ментов.
— Ты их видел? Типа «маузер»?
— Да, из этой оперы. Царапины на рантах изучить не успел, но скорее всего работал «ТТ». А ты ничего не видел? Сверху.
— Потому и приехал. Спутник «настроен» на этот участок. Но изображение получилось средненькое.
Разведчик не стал уточнять, что спутниковые снимки получились стандартные для данной ситуации — серое пятно, которое не сразу разглядишь даже днем, и ориентировался Джонатан больше на «перехваты» разговоров «Скорой» и милиции. А уж о том, кто, кроме Хамелеона, зафиксирован на снимках, майору ФСБ Федотову знать и вовсе не следовало.
— Как думаешь, моя тема? — задумчиво спросил майор.
— Думаю, не твоя, — уверенно ответил Джонатан. — Стрелок же не олигархов завалил.
— А девица та же. И еще сыщик здесь крутился. Которого Островский нанял. Ты, кстати, выяснил, для чего?
— Пока нет, но скоро выясню. Где он сейчас?
— Домой поехал.
— Девицу, получается, бросил?
— А на кой она ему? — майор пожал плечами. — Мало их, что ли?
— Раз от бандюков спасал, домой привозил, значит, нужна. Ладно, Федотов, служи дальше. Я пойду прогуляюсь.
Пожав Джонатану руку, майор Федотов сел в машину, но уезжать не спешил. Джонатан прогулялся до верстового столба, постоял немного, изучая следы на обочине, и спустился в кювет. Побродив там несколько минут и переговорив с десятком человек, от оцепления до экспертов, он вернулся к своей машине, вытер подошвы о короткую придорожную траву и уселся за руль. Картина происшествия была ясна. Мотивы тоже. Выводы напрашивались сами собой. Можно докладывать Островскому. Джонатан бросил взгляд на часы. Поздновато для звонка, но тянуть нельзя.
Для связи разведчик выбрал сетевую видеосвязь, хотя понимал, что Островскому вряд ли понравится такой вариант. Демонстрировать собеседнику заспанную физиономию было не в правилах бригадира. Он придавал таким мелочам большое значение, и отступления от правил вызывали у него раздражение. Но видеосвязь была нужна для наглядной иллюстрации выводов. Бывают ситуации, когда не до этикета. Как бы ни хотелось Островскому.
Джонатан нажал на вызов. Вопреки ожиданиям разведчика, звонок застал бригадира не в постели с какой-нибудь милашкой, а на рабочем месте. Островский жестом попросил Джонатана оставаться на связи, а сам между тем продолжил разговор по внутренней офисной линии. Примерно через минуту он положил трубку и развернулся к веб-камере.
— Ну и что там у тебя произошло? Ты на МКАД?
— Да. Вы уже знаете затравку?
— Я знаю, что наша странная дамочка попала в переплет, была ранена, но успела отстрелить обидчикам жизненно важные органы. Так?
— Если верить спутнику и уликам, нет, не так.
— Ну, давай, просвещай, — Островский потер руки. — А после махнем в «Склиф». Теперь она от нас не улизнет!
— Махнем, если не передумаете, — Джонатан показал гильзу. — Эту я подобрал в парке, недалеко от трамвайного кольца. Еще одну с той же маркировкой я нашел в лесу на позиции, с которой Хамелеон прострелил мой ноутбук. Теперь две такие же гильзы милицейские эксперты нашли здесь. Думаю, они все от одного оружия. Подтверждение: во всех случаях на спутниковом снимке было серое пятно.
— И во всех случаях мы опоздали, — добавил Островский.
— Маскировочное пятно Хамелеона можно обнаружить, только когда он неподвижен. Как только он начинает двигаться, пятно будто бы растворяется, и враг исчезает вчистую.
— Это я знаю, — бригадир кивнул. — Ну и что у нас получается? Хамелеон выследил девицу и решил обрубить последние хвосты: свидетельницу, которая, возможно, когда-то видела его в компании папаши. Правда, заодно ему пришлось уложить бритых, чисто для конспирации, но это не стало для него проблемой: ни технической, ни моральной. Однако завершить дело ему помешал сыщик. По-моему, так.