В начале его правления это было более чем необходимо. Долги области превышали 12 млрд рублей при бюджете в 19 млрд. Кстати, бюджет на уже начавшийся 2000 год не был принят.
Но самая большая проблема – банкиры. Предшественник Громова Анатолий Тяжлов активно брал кредиты. Наиболее сложная ситуация сложилась с «Гута-банком». Область была должна ему около $40 млн, общий долг области по всем просроченным кредитам шести банкам и оплате услуг естественных монополий в несколько раз превышал годовой бюджет. «Область фактически была банкротом», – признавал ближайший соратник Громова Алексей Пантелеев.
В феврале представители банка пришли в здание правительства области на Старой площади и попросили Громова расплатиться. В противном случае они обещали начать процедуру банкротства региона.
«Все это неприятно напоминало эпизоды из фильмов, где показывают капитуляцию Германии, – вспоминал Громов. – У банкиров, кстати, был уже заранее подготовлен договор о полной и безоговорочной капитуляции, в котором все репарации и контрибуции, как и положено, были расписаны по пунктам».
Если бы Громов подписал этот договор, банк фактически стал бы внешним управляющим области, контролировал бы денежные потоки, большую часть забирая себе в счет оплаты долга. Но на выборах Громов обещал избирателям новые детсады, дороги, а в случае расплаты с «Гутой» денег не хватило бы. Новое руководство Подмосковья вышло из ситуации просто. Оно заявило, что их предшественники заключали договоры с банком на кабальных условиях, и отказалось платить.
После этого по просьбе банкиров служба судебных приставов блокировала счет администрации Московской области за долги в одном из расчетно-кассовых центров ЦБ.
Финансовые проблемы области грозили перерасти в политические. На одной из пресс-конференций Громов сообщил, что за три дня до выборов президента в 2000 году «Гута-банк» списал со счетов области 120 млн рублей, предназначенных для выплат бюджетникам. Недовольные врачи и учителя не проявили должной лояльности к главному кандидату Владимиру Путину. И он набрал в области всего 48% голосов. Низкие показатели грозили нарушить хрупкое перемирие, заключенное между Кремлем и новым губернатором.
Области нужно было чем-то ответить. Но чем? Первую скрипку в областном правительстве играли не финансисты, а военные, поэтому решено было ответить банкирам по-боевому.
Однажды днем в центральный офис «Гута-банка», выломав входную дверь, ворвались вооруженные люди в масках. Охранники уже хотели было начать стрельбу по грабителям, но те внезапно предъявили удостоверения сотрудников МВД. Милиционеры вывели из кабинетов сотрудников банка и соседних фирм. О причинах вторжения в «Гута-банк» милиционеры согласились рассказать только его президенту Александру Петрову. Они предъявили ему постановление ГУВД Московской области о выемке документов, завизированное областной прокуратурой. В это же время аналогичные операции проходили и в областных филиалах банка.
Заинтересовавшимся журналистам сотрудники главного управления по борьбе с экономическими преступлениями объяснили, что проверяют некоторые аспекты кредитной политики «Гута-банка», в частности, правильность обслуживания кредитов Московской области.
«Ты же понимаешь, – говорил журналистам один из милиционеров на условиях анонимности, – в области новая администрация, и она хочет начать работать на чистом поле. Вот нас и попросили проверить банк».
В областной администрации тогда категорически отрицали всяческую причастность к инциденту. Но в книге Игоря Цыбульского «Борис Громов» серии ЖЗЛ, написанной пять лет спустя, Громов рассказывал, не скрывая гордости: «С “Гута-банком” наши финансисты разбирались довольно долго. Кончилось тем, что прежнее руководство не только отказалось от своих требований, но и предусмотрительно сбежало из страны. Им пришлось это сделать после того, как мы начали выяснять реальное происхождение их миллиардов».
Как Громову удалось уговорить милиционеров заняться «Гута-банком»? Возможно, дело в том, что в начале 1990-х он недолго служил заместителем министра внутренних дел. Непростая должность в стремительно разваливающейся стране. То и дело происходили межэтнические конфликты в Карабахе, Южной Осетии. Громов как опытный командир неплохо справлялся со своими обязанностями, но проработать на новом посту ему удалось всего полгода.
Конец его карьере в милиции положил августовский путч. Громов знал, что он готовится, ему предлагали вступить в ГКЧП, но глава МВД Борис Пуго, один из заговорщиков, отговорил его. После провала путча Пуго ждал ареста. 22 августа он покончил с собой.
Громов тогда оказался под подозрением новой власти. Несколько месяцев генерала и членов его семьи допрашивали как возможных соучастников бунта, но никаких улик против него не нашли. В результате на скамье подсудимых оказался давний знакомый Громова Валентин Варенников. В 1994 году Громов свидетельствовал на суде в его пользу, и Варенникова оправдали, признав, что он лишь выполнял приказы начальства.
Как бы там ни было, губернатор сохранил некоторые связи в органах. «Громов не ушел из МВД, – говорил один из его соратников, милицейский генерал Игорь Шилов. – Он и по сей день остался одним из самых уважаемых руководителей и командиров». Эти связи, вероятно, пригодились губернатору и в 2008 году, когда надо было любыми правдами и неправдами отсрочить оплату купонов по облигациям. В нужный день милиция просто арестовала весь выпуск и решила проблемы области. Однако ненадолго.
Банкир среди военных
Военные операции всегда дают лишь временный эффект, потом приходится налаживать мирную жизнь. Так вышло и в Подмосковье: новому губернатору нужно было договариваться с банкирами.
Многие недооценивают важность хороших отношений с банками для регионов. Должно быть, первое время недооценивал ее и Громов, называя банкиров олигархами, непонятно на чем заработавшими деньги. Но банковская система для бюджета – сродни кровеносной для человека. Покуда есть дружественные банки, область может найти средства помимо жидких дотаций Минфина, взять кредиты на реализацию новых проектов. В общем, без банков никак.
Странное дело, в книге о себе Громов ни словом не обмолвился о людях, которые помогли ему вытащить область из долговой ямы и наладить отношения с банками. Маски-шоу – это действенный аргумент, но кто-то же должен строить мирный быт, обеспечивать полуразоренную область деньгами, которые все равно придется занимать.
При всей своей нелюбви к «скороспелым олигархам», а также к банкирам, которые «сосут кровь из честных тружеников», Громов нанял одного из них на работу.
Он сделал министром финансов правительства области тридцативосьмилетнего Алексея Кузнецова, бывшего вице-президента недавно обанкротившегося «Инкомбанка». Это был несколько странный выбор. Репутация этого банкира далеко не безупречна. Чтобы узнать об этом, не нужно даже пробивать его фамилию по базе спецслужб – достаточно заглянуть в газетные архивы.
Выпускник Московского финансового института Кузнецов пришел работать в «Инкомбанк» в 1990 году, через два года после создания. Это было время, когда в России только начинали создаваться финансово-промышленные корпорации, и основатель банка Владимир Виноградов являлся ничуть не менее заметной фигурой, чем создатель «Менатепа» и «ЮКОСа» Михаил Ходорковский.
Кузнецов быстро поднимался по служебной лестнице и уже в 1992 году вошел в правление банка. Вероятно, такой быстрый карьерный взлет несколько вскружил ему голову, потому что несколько лет спустя его обвинили в растрате денег.
Дело было так. В 1996 году американские акционеры «Инкомбанка» – компании Morgenthow and Latham, Oriental XL Funds и New York International Insurance Group – подали в суд, требуя выплаты дивидендов. По их данным, руководство выводило деньги в офшоры – в Англию, Швейцарию, США, на Кипр. Бенефициарами сети офшорных фирм Global Custody выступал президент банка Владимир Виноградов и топ-менеджеры, включая Кузнецова.
Истцы выяснили, что члены правления банка получили корпоративные карточки American Express, которые позволяли им тратить деньги практически без счета. Они запросили выписки по этим картам и с удивлением обнаружили, что топ-менеджеры спускали миллионы долларов на драгоценности. Думаю, их также удивило и то, что около восьми страниц отчета занимали траты на обувь и белье некой Жанны Булах. С мая по декабрь 1993 года она потратила «на булавки» 29 000 долларов. В прессе ее тогда тактично называли подругой Кузнецова. Впоследствии эта эффектная блондинка сменит фамилию на Буллок (как у звезды Голливуда) и станет женой Кузнецова, а также видным подмосковным девелопером.
По данным тех же американских инвесторов, в апреле 1996 года Кузнецов купил через возглавляемую Булах офшорную компанию Avalon Capital дом в самом престижном пригороде Нью-Йорка за 575 000 долларов.
В 1999 году имена Кузнецова и Булах всплыли в скандале с отмыванием денег через Bank of New York. Свидетели по делу рассказали, что ранее эмигрировавшая в США Жанна Булах управляла компанией Tetra Finance Establishment, которая помогала банку отмывать деньги. В нью-йоркском суде Булах заявила, что была лишь «секретарем фирмы, а Кузнецов – ее президентом».
Возможно, так было всегда: Жанна Булах – лицо компании, а за ее спиной – опытный банкир Алексей Кузнецов, направлявший ее действия. Ведь ни одного масштабного проекта, завершенного ею без протекции и помощи Кузнецова, история не знает.
Зимой 1998 года Кузнецов был уволен из банка после непродолжительной беседы с Виноградовым. Основатель «Инкомбанка» тогда как раз вернулся на работу после болезни. По слухам, причиной отставки стало то, что Кузнецов выдал кредиты своим фирмам на астрономические суммы. Но впоследствии его никто в этом не обвинял, так что, скорее всего, это просто миф – вряд ли Виноградов оставил бы потерю без последствий.
Скандал с Bank of New York рассосался сам собой, после того как «Инкомбанк» лопнул во время кризиса 1998 года. Впрочем, некоторые банкиры, с которыми общалась соавтор моей статьи Юля Чайкина, уверены, что не последнюю роль в банкротстве сыграл именно Кузнецов. Якобы Владимир Виноградов жаловался, что воровство Кузнецова и других менеджеров привели к отзыву лицензии в 1998 году. Окончательно банк был ликвидирован в 2004 году, а в 2008-м его основатель умер от инфаркта.
После отставки Кузнецов ушел в свободное плавание: стал учредителем инвесткомпании «РИО», в которой также работали некоторые бывшие топ-менеджеры «Инкомбанка». Компания занималась реструктуризацией долгов обанкротившихся из-за кризиса компаний. Именно такая специализация позволила Кузнецову войти в состав правительства находящегося на грани банкротства региона.
Внешне Кузнецов резко отличался от своих коллег по правительству Московской области. Он больше походил на банкира, а не чиновника. Спокойная и вежливая речь, дорогой костюм, позолоченные очки, интерес к современному искусству. Все это резко контрастировало с манерами боевых генералов и полковников, занимавших немало кабинетов на Старой площади.
По признанию самого Кузнецова, с Громовым его познакомил тогдашний вице-премьер областного правительства Михаил Бабич. В свое время он отвечал за финансирование предвыборной кампании Громова, а потом возглавил финансовый блок правительства.
Возможно, находившийся тогда на грани отчаяния губернатор просто махнул рукой и сказал: «А, берите на работу, кого хотите, лишь бы все разрешилось». В тот момент дефицит бюджета был равен половине доходов региона, люди не получали зарплату, а в кредиторах области ходило 36 банков. Поступить со всеми по сценарию «Гуты», наверно, не смог бы даже Громов.
Вместе с собой Кузнецов привел коллегу из «Инкомбанка» Валерия Носова. Тот занялся работой с банкирами. В отличие от военных, он умел с ними разговаривать на понятном им языке финансов, и вскоре дела области пошли на поправку. За счет чего?
Глава вторая Нефть Подмосковья
Интересное предложение
Чтобы привести деньги в область, нужно сделать инвесторам выгодное предложение. Оглядевшись вокруг, легко понять, что самым привлекательным активом этого региона является земля. В то время состоятельные люди активно изучали рынок подмосковной недвижимости. Во время кризиса 1998 года многие потеряли деньги на фондовом рынке и искали более надежные способы инвестиций. Участок земли неподалеку от столицы, казалось, – именно то, что нужно. Это привлекательный материальный актив, который со временем будет только расти в цене. В «нерезиновой» Москве жизнь становится все менее комфортной, люди тянутся к природе, но не хотят уезжать далеко от мегаполиса – значит, станут переселяться в загородные подмосковные резиденции. Стоит сегодня купить кусок земли, как завтра он подорожает втрое: так размышляли инвесторы.
Но чтобы прийти на этот рынок, нужно заручиться поддержкой властей, ведь по закону на полях ничего строить нельзя, а кусок пахотной земли невозможно купить просто так. Земли принадлежали колхозам. В Подмосковье их существовало около 300. Во время приватизации в начале 1990-х колхозные земли не были должным образом оформлены и оценены. Районные администрации ограничивались штамповкой постановлений о передаче сотен тысяч гектаров пахотной земли правопреемникам советских колхозов и совхозов. В них указывалось, что новые сельхозпредприятия могут использовать землю, при этом правом собственности на нее они не обладали. Соответственно, законно продавать ее не могли.
Собственниками земли стали крестьяне, но эта собственность была лишь виртуальной. Во время приватизации колхозники получили розовые бумажки – земельные паи. Мало кто догадывался, что они дают возможность получить свой кусок земли в родном районе. В 1990-х жители области были вправе распорядиться этими бумажками по своему усмотрению.
Можно было получить землю и стать фермером. Но это случалось крайне редко – и высокие бюрократические барьеры, и инертность самих деревенских жителей оказывались основными препятствиями к созданию своего хозяйства. Можно было также внести свой пай в колхоз и работать как раньше, при Союзе. Большинство сельских жителей Подмосковья так и сделали. И не столько потому, что были сторонниками коллективизма, – просто ничего не знали про приватизацию, про розовые бумажки им никто ничего толком не рассказал, они про них и думать забыли, поэтому их пай по умолчанию внесли в уставный капитал колхоза.
Границы этих колхозов были достаточно условными и легко изменялись. Процедура проста. Глава района вносил уточнения в свое постановление, согласно которому предприятие наделялось земельным участком, – и часть колхозной земли в одночасье становилась муниципальной. А эту землю уже можно продавать.
Так постепенно угодья подмосковных колхозов стали таять. Несправедливо напрямую связывать это явление с приходом команды Громова. Областные земли начали менять хозяев еще в 1990-х, но с приходом новой власти в регион дело приняло небывалые масштабы.
Массовая скупка земельных паев у подмосковных колхозников (тех самых розовых бумажек) началась в 2003 году. Сначала земли в Подмосковье покупали малоизвестные и сомнительные личности вроде вышеуказанного Дыскина. Вслед за ними пришли более серьезные инвесторы: «Промсвязьбанк», корпорация «Уралсиб» и др. По оценке главы общественного объединения «Крестьянский фронт» Сергея Шугаева за несколько лет в области были проданы земли 90% колхозов, каждый из которых владел примерно 3000 гектарами земли. Получается, что новые владельцы обрели 810 000 гектаров. Это пятая часть всей территории Подмосковья.
Скупка земель всегда проходила одинаково. В колхоз приезжали солидные мужчины на дорогих машинах, вытаскивали из багажника чемодан наличных и говорили крестьянам: «Давайте мы купим у вас эти никому не нужные розовые бумажки, земельные паи, – все равно они ничего не стоят».
Кем были эти люди? Чаще всего, нанятыми юристами, представителями того или иного собственника. Трудно представить, чтобы глава корпорации «Уралсиб» Николай Цветков лично поехал по деревням скупать колхозные паи. Гораздо проще найти бойких парней с юридическим образованием и выделить им несколько миллионов долларов на решение вопроса.
Эти люди, в свою очередь, старались потратить средства так, чтобы полмиллиона положить к себе в карман. Обычно они скупали 200 из 1000 паев выбранного колхоза, собирали общее собрание колхозников, на котором принималось решение увеличить уставный капитал с 27 000 до миллиона рублей. Понятно, что у колхозников нет таких денег, обладатели заветных 200 паев оплачивали весь уставный капитал, гасили долги по земельному налогу и становились фактическими собственниками колхоза, потому что доля остальных участников размывалась из-за того, что они не смогли внести деньги в уставный капитал.
Насколько выплачиваемые крестьянам деньги были адекватны реальной стоимости земли? Глава «Крестьянского фронта» Шугаев вспоминает, что жителям колхоза «Ленинский луч» в Красногорском районе Подмосковья в 2003 году предлагали по 15 000 долларов за пай. Но среднерыночная стоимость сотки земли в этом районе составляла 10 000 долларов, а на каждого крестьянина приходилось по 78 соток. Значит, каждый пайщик мог бы получить по 780 000 долларов – это если бы земли скупались на прозрачном рынке.
Обиженные крестьяне попробовали было судиться, но областные суды почему-то принимали решения в пользу новых хозяев. А главы районов не реагировали на жалобы жителей. Причина была довольно банальна – они были на стороне сильного.
Жители колхоза «1 мая» в Балашихинском районе рассказывали, как сидели однажды в коридоре суда, ждали рассмотрения своего дела по поводу незаконного завладения колхозной землей. Вдруг вошел представитель их обидчика, скупившего земли. В руках у него был обычный пластиковый пакет, в котором, судя по форме, лежало несколько пачек денег. Этот человек удалился в кабинет председателя суда и вышел оттуда уже без пакета. «Во многих случаях взятки давались демонстративно и цинично, – говорит защитник крестьян Шугаев, – чтобы показать: “Смотрите, ребята, мы открыто отдаем деньги, и решение в отношении вас примут отрицательное”».