Если Кривичев был в тяжелом состоянии, он должен был опираться на перила. С них кровь стереть несложно, это могла сделать и уборщица. Но тогда и на ступеньках должно было что-то остаться, и на металлических прутьях перил. И о стену Кривичев мог опереться, как он это сделал, когда подошел к своей машине. И дверь из подъезда он бы облапал, когда выходил… Да и не могла уборщица стереть с перил всю кровь, что-нибудь, да осталось бы… Но в подъезде чисто, а на машине след крови…
Юра снова отправился в дом на улице Кутузова. Там он позвонил в дверь квартиры, из которой просматривался двор со стороны подъезда. Ему открыл сухопарый мужчина с лысиной в обрамлении седых волос. Он настороженно смотрел на гостя поверх роговых очков. Видно, очки для чтения — не для дали.
— Старший лейтенант Плошников. Оперуполномоченный уголовного розыска.
Мужчина испуганно приложил руку к груди:
— С Ромкой? — Он осекся, опасаясь сболтнуть лишнее.
— Ромка — ваш сын?
— С ним что-то? — выдавил мужчина.
— Да нет… Я так понимаю, он у вас не совсем благополучный, — проницательно глядя на мужчину, предположил Юра.
— Так, что вы хотели? — успокаиваясь, произнес хозяин квартиры.
— Хочу, чтобы вы поделились со мной наблюдениями. Двадцать первого февраля примерно в это время… — Плошников посмотрел на часы. Действительно, восемнадцать часов сорок шесть минут. Если, конечно, основной удар был нанесен в это время… — Примерно в девятнадцать часов было совершено преступление. В сорок второй квартире…
— Да, я слышал.
— Слышали, как происходило преступление?
— Да нет, говорили, что Риту арестовали.
— Вы ее знали?
— Конечно. — Мужчина опустил ладонь на уровень колен, показывая, с какого возраста он знал Гаеву.
— Может, вы видели машину, которая стояла во дворе — двадцать первого февраля, в районе девятнадцати часов. Черный «Мерседес», внедорожник.
— «Мерседес»?.. Двадцать первого февраля?.. Да, видел. Я с работы возвращался, смотрю, стоит… Я еще подумал, как такую дорогую машину можно на ночь оставлять. Деньги на машину есть, а на гараж — нет. Лучше уж подешевле машину купить, чтобы на гараж осталось… Правда, потом машина уехала, я еще подумал, что все-таки гараж есть…
— Вы видели, как она уехала?
— Нет, выглянул в окно, а она уже уехала.
— Часто в окно выглядываете? — Именно об этом и думал Плошников, когда говорил о неблагополучном Ромке. Если отец так переживал за непутевого сына, то должен был постоянно высматривать его в окно. Во всяком случае, именно такая мысль мелькнула в голове оперативника.
— Ну, выглядываю…
— И когда машина уехала?
— Ну, если я часто выглядываю, как уж тут упомнить… — мужчина задумался. — Двадцать первого… Это вторник был?.. Да, вторник… Во вторник мы поздно ужинать сели… Хлеба не было… Ну да, я за хлебом ходил. Когда вышел, машины уже не было.
— А вышли когда?
— Ну в начале девятого вышел… В пять минут… Есть хотел, помню…
— То есть в восемь вечера машины уже не было?
— Да вы у Паши спросите. У Павла Васильевича из тридцать седьмой квартиры. Он свой «Ниссан» на это место парковал… Да, двадцать первого февраля. Во вторник. Мы с ним еще поздоровались… Или в понедельник? — Мужчина замер в раздумье.
Павел Васильевич Горобов парковал свою машину двадцать первого февраля в начале девятого вечера. Плошников сам сходил в тридцать седьмую квартиру и лично поговорил с Горобовым. И машину Павел Васильевич парковал, и со своим соседом Бариковым, который за хлебом шел, здоровался.
Значит, уехал Кривичев от Гаевой еще до того, как получил второй, близкий к смертельному, удар. Но саму Гаеву ни Горобов, ни Бариков не видели. И Кривичева не видели. Их жены тоже ничего конкретного сказать не могли.
Обход Плошников продолжать не стал. Когда он закончил говорить с Горобовым, было уже поздно. Тем более полномочий как таковых у него не было. Никто не привлекал его по делу Гаевой, и в пятьдесят третьей квартире он находился по собственной инициативе. В ущерб делам, которыми занимался. Завтра ему об этом напомнят…
Он уже садился в машину, когда увидел Женю. Она шла со стороны остановки, невеселая и задумчивая. В глазах грусть и печаль. А задумалась она так, что прошла мимо него, даже не заметив.
— Не проходите мимо, — сказал опер.
Женя вздрогнула, посмотрела на Юру.
— А-а, это ты! — опомнилась она.
— Я.
— А подкрадываешься чего?
— Я подкрадываюсь?! Я просто стою, как видишь.
— Да? Ну, может быть… А делал здесь что?
— Да вот, жду, на кого напасть… Ты так подумала?
— А если подумала?
— На Кривичева здесь могли напасть, во дворе. Когда он в машину садился. — Юра очертил ногой дугу по земле. — Если кровь здесь была, уже засыпало… А напасть могли…
— Кто?
— Не знаю. Но, может, кто-то видел. Я пока свидетелей не нашел.
— А ты спрашивал?
— А что я здесь, по-твоему, делал?
— Ну, хоть какая-то работа… А куда собрался?
— Домой… Ты тоже домой?
— Домой.
— Вот и мне пора…
— Может, мне самой?.. — задумалась Женя. — Может, мне самой поспрашивать. Вдруг кто видел?.. Это ты правильно придумал. Надо спрашивать…
— Это не я придумал, это метод работы такой.
— Ты бы мог мне помочь, — Женя посмотрела на него ясными глазами.
— Я? Тебе?
— Ну, можно и наоборот…
Женя подошла к Юре, взяла его под руку и увлекла к подъезду. Сопротивляться он не стал.
Глава 7
Баба Рая знала все. Если что-то нужно выяснить — это к ней. Во всяком случае, так уверяла Женя. Но так ли это на самом деле?
— Двадцать первого февраля?.. — Пожилая женщина с рыхлым лицом и грузным телом задумчиво уставилась в пол.
— Да, был «Мерседес». Большой такой, красивый… Он и раньше здесь бывал. На прошлой неделе… Мужчина такой симпатичный выходил, хорошо одетый. К твоей сестре шел! — Баба Рая глянула на Женю с осуждением. — И двадцать первого февраля был… С Ритой приехал, да… А потом уехал…
— Вы видели, как он садился в машину?
Женщина осадила Юру движением руки:
— Подошел к машине… Глянул вверх. На окна… Сел… Потом появилась Рита. Села к нему. И они уехали… Постояли немного, а потом уехали…
— Как уехали? — Женя мотнула головой, возмущенно глядя на женщину. Она как будто призывала ее отказаться от своих слов. — Рита не могла уехать с ним.
— Уехала.
— А когда они приехали? — не унималась Женя.
— А они не приезжали.
— А как же тогда Рита вернулась домой? Я когда пришла, она уже дома была!
— Не знаю. Может, сама пришла… Может, этот подвез. Я же не могу все время в окно смотреть! — Баба Рая грозно посмотрела на Женю и тут же захлопнула перед молодыми людьми дверь.
— Надо же, какой у вас здесь кладезь информации! — Плошников провел пальцем по цифрам на двери. Надо бы запомнить номер квартиры.
— Врет она все!
— Ты же сказала, что она все знает.
— Врет!.. Не могла Рита уехать с ним! — Женя смотрела на дверь так, будто за ней скрывался ее личный враг.
Плошников не знал, что сказать. Все, что удалось выяснить, указывало на невиновность Гаевой. Кривичев уехал от нее в районе двадцати часов, к машине он подходил, по всей видимости, твердой походкой. Даже на верхние окна дома глянул. Может, на окна Гаевой. И если бы он уехал без Риты, вопросы к ней отпали бы сами по себе. Но нет, она уехала с ним. И, возможно, при ней находился нож.
— Ты говоришь, Рита была уже дома, когда ты вернулась, — вспомнил он.
— Да, была дома.
— А когда ты вернулась?
— Ну, в первом часу ночи…
Юра вспомнил, при каких обстоятельствах он познакомился с Женей. Она была с Никоновым, в компании таких же веселых ребят. Более того, она вернулась в ту же компанию… Гулящая она девчонка, и это приходилось признать.
— И где ж тебя черти носили?
— Тебе какое дело? — Женя возмущенно посмотрела на него.
— Артем твой вроде бы в изоляторе…
— А что, кроме Артема, не с кем тусить?.. Ты это хотел услышать?
Плошников махнул на нее рукой и направился к своей машине.
— Эй, ты куда?
Он уже завел двигатель, когда Женя подсела к нему.
— Домой.
— Я хочу поговорить с Ритой.
— Да, конечно. Завтра придешь к следователю…
— А ты не можешь устроить свидание?
— Нет.
— Слабо?
— Ты своих утырков на слабо бери, — фыркнул Плошников. — А со мной бесполезно. Я лицо ответственное. И уполномоченное.
— Ух ты!
— Не надо меня на слабо брать… А с твоей сестрой я сам поговорю.
Плошников решительно стронул машину с места. Женю он в камеру к сестре не проведет, но сам пройти к Гаевой сможет. С неофициальным визитом. И сейчас это сделать будет даже проще, чем днем. А действительно, куда она ездила с Кривичевым?
— Смотри, только без этого! — Прапорщик Столбов достал из кармана связку ключей. — Пытать можешь, а это — ни-ни!..
Дежурный вставил ключ в замочную скважину. И на мгновение замер в раздумье: — Нет, пытать тоже нельзя… Смотри там!..
Гаева в камере была одна. Она поднялась с койки сразу же, как только открылась дверь.
— У тебя три минуты! — бросил Столбов, закрывая за Юрой дверь.
Плошников жестом предложил заключенной сесть.
— Ты кто такой? — Гаева настороженно смотрела на него.
— Старший лейтенант Плошников… Возможно, Женя обо мне говорила.
Гаева мотнула головой.
— Женя считает, что вы невиновны, — продолжал Юра, — пытается убедить меня в этом… Я не занимаюсь вашим делом, но я помогал установить вашу причастность к покушению на Кривичева.
Он сел за стол, который здесь почему-то назывался дубком, а Рита опустилась на кровать, в арестантском просторечии именуемую шконкой.
— И что? — спросила она.
— Я установил, что двадцать первого февраля вы ждали Кривичева у ворот его завода. Он выехал, вы сели к нему в машину… Куда вы поехали?
— Ко мне домой.
— Когда он от вас ушел?
— В деле записано.
— Если вы не поняли, у нас неофициальная встреча. И у меня мало времени… Возможно, я смогу вам помочь. Если вы захотите…
— Дима ушел от меня в районе восьми вечера.
— Истекая кровью, ушел?
— Нет, крови не было. Я ее остановила…
— Наложили повязку.
— Да, наложила повязку…
— Значит, Кривичев ушел от вас без посторонней помощи.
— Да, без посторонней помощи.
— Что было дальше?
— Ничего…
— Вы не уезжали с ним?
— Уезжала. — Гаева, казалось, не видела в этом ничего предосудительного.
— Куда?
— Ну, я еще раз хотела попросить у него прощения…
— Попросили?
— Попросила.
— И куда вы поехали?
— Никуда…
— То есть — никуда?
— Он подвез меня к магазину и уехал.
— К какому магазину?
— Ну, магазин у нас там рядом. «Винный погребок». Вроде как только вино продаваться должно, а там все: и вино, и коньяк… Выпить мне захотелось, а дома ничего не было…
— Вам захотелось?
— Да, я захотела выпить. Вместе с Димой. Я предложила, он согласился… Мы собирались вернуться ко мне, я пошла в магазин, выхожу, а машины уже нет… Уехал…
— И долго вы находились в магазине?
— Минут пятнадцать… Там у мужчины передо мной карточка зависла, пока он расплачивался, время прошло… Видно, Дима передумал, пока ждал…
— Вы бы позвонили, узнали.
— Куда позвонить? — горько усмехнулась Гаева. — Он мне временный номер дал, а потом как будто телефон потерял. На самом деле симку выбросил… А другого номера я не знала… Да и не стала бы я звонить.
— Почему?
— Да поняла я все… — сокрушенно вздохнула Гаева. — Он от меня как от огня должен был бежать. И сбежал…
— А вы отправились домой?
— Да, я пошла домой… И с горя напилась…
— Когда вы были дома?
— Ну, сразу пошла. Там недалеко, минут пять максимум…
— Кто-нибудь видел, как вы возвращались?
— Ну, кто-то видел.
— Кто?
— Ну, не знаю…
— Может, кого-то из своих знакомых по дороге встретили?
— Да нет, не помню. Не было никого.
— И баба Рая вас не видела. Как вы в машину к Диме садились, видела, а как домой вернулись, нет.
— Баба Рая?.. — грустно улыбнулась Рита. — Я с другой стороны от ее окон возвращалась, мимо не проходила… И в подъезде никого не встретила… Это плохо?
— А как вы думаете?
— Но все равно я Диму ножом ткнула…
В дверь требовательно постучали. Плошников поднялся. Он здесь уже больше трех минут. Столбов и без того позволил ему превысить лимит, не стоило испытывать его терпение. А то в следующий раз пошлет в ответ на убедительную просьбу. Это Табачному он бы не посмел отказать, а Юре приходилось уговаривать дежурного, умасливать добрым словом.
А каким образом Гаева ткнула ножом Кривичева, пусть это следователь ей объясняет.
Машина стояла с заведенным двигателем, тепло в ней — особенно с мороза. Но Жене было холодно, и руки она держала так, как будто ее колотил озноб.
— У тебя фотография сестры есть? — спросил Плошников.
Он располагал только снимком с видеокамеры, это не совсем то, что нужно. Хотелось бы иметь фотографию хорошего качества.
— Зачем?
— В магазин пойдем. Где твоя сестра коньяк покупала. Если продавщица ее опознает, будет легче установить правду.
— А ты будешь за нее бороться?
— А я что, по-твоему, делаю?
— Ну, может, помогаешь, — пожала плечами Женя. — А может, и топишь.
— Да, в свободное от работы время, — скривил губы Плошников. — Делать мне нечего, кроме как твоей сестрой заниматься!
— Ну, на Артема же время потратил! — съязвила она.
— Это моя работа.
— И сейчас работа…
— Фотография есть?
— Есть!
Женя достала смартфон, вывела на экран одну фотографию, перелистнула на другую, потом еще…
— Что, нет ничего?
— Ну, только такая. С Иваном. Я их вместе сняла.
— Иван? Что-то слышал.
— Рита замуж за него собиралась, а из-за Кривичева рассталась.
— Да, было такое…
Юра взял у Жени смартфон, глянул на снимок. Рита стояла под ручку с высоким видным мужчиной. Он улыбался сдержанно, но его взгляд выражал чувство, близкое к счастью. У Риты улыбка была куда шире, но в глазах пряталась грусть или даже тоска.
— Она второй раз его бросила, и все из-за Кривичева.
— Так, может, он и пытался его убить? — спросил Плошников.
— Он?! — Женя приложила ко рту ладонь.
— А вдруг?
— Ну, вообще-то у меня была такая мысль…
— И что же ты молчала?
— Ну, зачем говорить то, чего не знаешь?.. Это у вас, в полиции так можно, а мы люди честные…
Плошников зыркнул на Женю и нажал на газ. Иногда лучше молчать, чем говорить. Ей лучше молчать…
Дородная женщина с блеклой бородавкой на переносице припудривала щеки, вполглаза присматривая за покупателем. Охранник вышел на улицу покурить, она занята — вдруг Плошников этим воспользуется и прошмыгнет мимо кассы. А он уже взял бутылку, и не чего-нибудь, а хорошего армянского коньяка за полторы тысячи.
Юра должен был что-то купить, чтобы расположить продавщицу к разговору. К тому же бутылка лишней не будет, когда-нибудь да пригодится.
Мимо кассы Юра проскакивать не собирался. Он расплатился, затем достал удостоверение и представился.
— Я что-то не так сделала? — испуганно посмотрела на него женщина.
— Да нет, все так. Вы во вторник в это время здесь работали?
— Во вторник? Да, работала. С утра до ночи…
— В районе восьми вечера к вам заходила эта женщина. — Плошников показал снимок со смартфона, указывая пальцем на Гаеву. — Вы ее видели?
— Ну-у…
— Она стояла в очереди, за покупателем, у которого зависла оплата по банковской карте.
— Да, да, было такое!.. И женщину помню… Да, была она… И этот был, — продавщица показала пальцем на Ивана.
— Когда был?
— Ну, в тот же день… Сначала он появился, а потом эта… Интересный мужчина, я его запомнила… И одет хорошо… Сигареты дорогие купил… В принципе, сейчас все дорогое, дешевого ничего нет…
— Значит, сначала появился этот мужчина… А через какое время появилась женщина?
— Ну, я не засекала… Где-то через полчаса…
— А охранник ваш часто курит?
— Лева?.. Так разве ж он Леве сигареты покупал?
— Лева с вами тогда работал?
— Да, со мной… А курит он часто…
— И всегда на улице? — спросил Юра, глядя на кряжистого парня с большой приплюснутой сверху головой.
На улице холод собачий, а он без шапки. Проблеск интеллекта в его глазах тусклый, может, в голове и отмораживать нечего?..
— Всё курит и курит… Вот я и спрашиваю, кто ж меня охранять будет?
Парень не был похож на человека, сильного умом, но вопрос кассирши принял на свой счет. И правильно сделал.
— Я буду охранять вас, Оксана Николаевна. И охраняю… Ты кто такой? — пристально глядя на Плошникова, не зло, но сурово спросил охранник.
— Да это из полиции, — заступилась за Юру продавщица. — Уголовный розыск. Куришь много, Тимур. Наконец-то тобой заинтересовались.
— Ну, это вряд ли… Ищете кого-то? — сообразил охранник.
— Может, поможешь? — Плошников отвел парня в сторону, чтобы не мешать кассирше.
Показал ему фотографию Ивана. Но парень больше смотрел на Гаеву.
— Эту помню… А этого нет…
— Точно не помнишь?
— Нет. А эта из машины вышла. Из «мерса», — Тимур завистливо вздохнул.
— Когда это было?
— Ну, вечером было… — Парень посмотрел на часы, которые висели над входом. Те показывали без двадцати десять вечера.