Машина погасила фары.
Несколько минут водитель машины изучал здание в монокуляр размером примерно с видеокамеру. Это был термооптический прибор наблюдения, одна из первых армейских моделей, тогда еще дорогих и хрупких. Но благодаря ему можно было увидеть тепловое излучение человека даже в кромешной тьме, можно было увидеть на земле след от бронетехники даже через двенадцать часов после того, как она прошла. Термооптический прибор наблюдения был даже не во всех частях спецназначения, но у этих людей он был.
Осмотрев здание, водитель начал просматривать подходы и близлежащие здания. Снайпер мог быть где угодно: на крыше, за сожженной машиной, за парапетом. А они были здесь одни, они нарушили устав и снова не сообщили о том, что будут здесь работать. Значит, и на помощь рассчитывать не стоит.
– Ну?
– Чисто.
– Машину оставляем здесь. Перебежками – вперед. Слон, идешь последним, прикрываешь.
Слон – одна из самых популярных кличек для пулеметчика во всех родах войск – кивнул, устраивая поудобнее свою «дуру». Его второй номер будет прикрывать позицию с тыла.
Ночь. Чужой восточный город. Взлетающие в ночное небо ракеты, мертвая чернота окон, остовы машин да далекий перестук выстрелов. Город уже не чужой, но еще не наш, кварталы, кроме как с воздуха, никем не контролируются, особенно на юге. Там, где проживают бедняки.
– Пошли!
Хруст кирпича и осколков бетона под ногами. Тяжелое дыхание и стук крови в ушах. Красная галочка прицела – знать бы, куда направить. Они всегда стреляют последними, впрочем, не всегда. Командир у них с головой. Иначе все бы уже полегли.
Окна. Черные, безжизненные. Похоже, чисто.
– Можно!
Теперь бегут другие, ты прикрываешь. Главное – не прозевать.
– Можно!
Твоя очередь. Здание все ближе, видны следы от пуль… впрочем, они тут везде.
– Ноги, ноги! Смотреть растяжки.
Здание кажется теплым – оно облицовано не мрамором, а дорогим армянским туфом.
– Чисто!
– Заходим! По сторонам смотреть!
На полу, конечно, полно стекла. Мародеры поработали знатно, клиентский зал очищен под ноль. Унесли все. Удивительно: они же не так плохо жили, так почему же кинулись грабить, а? Неужели по-другому нельзя?
– Справа чисто!
– Слева чисто.
– Искать спуск в хранилище. Лузга, давай наверх. Не высовывайся и секи улицу.
Снайпер нужен. Снайпер – дело хорошее. В городе опытный снайпер на хорошей позиции может тормознуть роту.
– Господин майор, есть…
Лучи фонарей высвечивают картину разгрома. Вырванные с корнем светильники – что не могли унести, уничтожали с варварской жестокостью. Посреди, прямо на полу – куча дерьма, как специально наклали.
– Что там?
– Через кабинет. Сюда…
– Осторожно. Тера с Братом – зал. Держитесь у входа.
– Есть.
Снова лучи фонарей, бегающие по стенам, пластающие на ломти черноту. На стене – брызги крови, на полу тоже, кого-то тащили, возможно, и прикончили прямо тут. Когда это было? Когда началось? Или когда они пришли?
Мерзкий хруст под ногами – как по насекомым идешь. В Средней Азии еще такое бывает, когда саранчу пропустят. Бр-р…
– Секите справа. Входим.
Разгромленный кабинет. Простукали стены – нашли потайной ход, о котором и говорил раненый, перед тем как умереть от кровопотери и действия наркотического препарата, примененного при допросе. Ступени уходят вниз и поворачивают.
– Биток первый. Смотреть под ноги.
Спуск. Коридор… самое хреновое, как труба – не спрятаться. Фонари выключены – может быть взрывное устройство на фотоэлементе. У идущего первым Битка – прибор ночного видения.
– Черт… стоп.
– Доклад.
– Растяжка. Хреновая.
– Снимешь?
– Да… отойдите.
– Лютый, прикрой.
Лютый – это он. Обычный парень из России, который пошел в армию, чтобы доказать самому себе, что он может. Парень, выдержавший ад среднеазиатской учебки. Парень, который считает, что не все ладно, и нашедший в этом единомышленников.
– Смотреть…
Конечно, они все правильно делали. И делают. Старшой голова. Если бы он не поверил тому информатору, они не взяли бы этого духа. Ну а то, что его семью положили… так и надо козлам, все они одним миром мазаны. Кто хочет судить – приезжайте в Среднюю Азию да поживите… да не месяцок, а побольше, чтобы проникнуться. Хрен они ассимилировались! С виду – любезные, обходительные, «хозяином» зовут, а на деле… зверье зверьем. Одного брали недавно… с виду все хорошо, а как пошарились – подземная тюрьма, там камера пыток, железный кол – это для казни, людей на кол сажать. Этого, конечно, под суд, пожизненное, наверное, дадут… но это тот, кого поймали, а кого не поймали? Не… все они одним миром мазаны, только жестокость они и понимают…
Жаль, что тот генерал сбежал… важная птица.
– Лузга, как там?
– Чисто. Пара машин проскочила, и все. Движения нет.
– Точно?
– Если только за зданиями.
– Смотри внимательно.
– Лютый, держи.
Пальцы сжимают холодное рубчатое тело гранаты.
– Вставь сам… не могу, б… спина болит.
У каждого из них – по несколько булавок, как раз для таких случаев. Еще непонятно, что за граната, – эти твари наловчились черный порох из запала высыпать и вместо него автоматный… сразу рвет…
– Давай помогу, держи.
Нет, все-таки командир у них хороший мужик. Заботливый.
Луч света высвечивает гранату, намертво зажатую в руке. Булавка находит свое законное место.
– Все, отпусти. Биток, что там у тебя?
– Похоже, чисто. Без ума минировали.
– Идем вперед. Проверять углы.
Они спускаются вниз – дальше коридор. Выходят… каждый знает свой маневр, никаких команд не нужно. В каждой части тренажер ближнего боя помещений они зачистили. Бог весть сколько…
Лучи жадно шарят по коридору. Справа – отгороженные решетчатыми дверьми комнаты с ячейками для клиентов, справа – кабинеты для работы с ценностями. Отличительной чертой таких кабинетов является полное отсутствие чего-либо лишнего и мебель из прозрачного, очень прочного пластика. Никаких щелей. Это чтобы было видно, если что-то вдруг упадет на пол. И чтобы были видны руки друг друга, если совершается сделка.
Здесь тоже следы крови, в одном месте – следы от пуль. Но немного. Еще пулями разбита одна из дверей.
Клиентские хранилища вскрыты. Все валяется на полу – не ценности, конечно, а пустые ячейки. Тут же какие-то бумаги… в том числе с водяными знаками. Это бандитов не заинтересовало, точнее, ума не хватило.
Лютый поднял одну бумагу, прочитал:
– Место для индоссамента[28]…
– Брось. Что здесь?
– Чисто. Полный ноль, господин майор. Все ячейки вскрыты, все вывезено.
– Лифт. Вскрываем.
Действительно, в торце коридора – двери грузового лифта. Они почему-то не вскрыты.
– Биток, давай. Осторожно.
Короткая, титановая монтировка легко вскрывает двери. Лифт явно грузовой, не пассажирский.
– Ни хрена себе…
Фонари светят вниз. Кабина внизу, по размерам – как раз под стандартный грузовой контейнер. Поражает глубина – метров десять, и два – два с половиной под кабину. Это уже очень серьезно, в обычных филиалах такого быть не может.
– Биток, Лютый – первые. Осторожно.
Спуск вниз – сначала надо закрепиться. Автомат тоже в сторону, при спуске нужно оружие, которым можно действовать одной рукой. Пистолет-пулемет – в самый раз…
– Есть?
– Есть, давай. Мы следим.
Нервы все же играют.
– Куда крепить?
– А вон, решетка.
Банковская решетка. Подергали – крепко. Ну, с Богом.
Альпинистское кольцо замедляет снижение. В одной руке оружие, другая, одетая в кевларовую перчатку, замедляет снижение. Это намного сложнее, чем кажется. Когда они занимались в Крыму – там чертовски много гор и до всего рукой подать, – чаще всего новички, пытаясь так спуститься, переворачивались вниз головой. Но они не новички.
– Готов?
Биток кивнул. Он из дурной семьи, в армии от тюрьмы спасся. Хулиган, ему и до сих пор море по колено.
Внизу может быть все что угодно. Дверь лифта, судя по тусклому свету, открыта внизу так же, как и наверху, на нулевом этаже. Может быть, там с десяток стволов нацелены. Уйти не получится – так и расстреляют.
– Три-два-один, давай!
Они в последний раз толкнулись ногами от стены и вылетели вниз, как чертики из коробочки. Оружие наготове, палец на спуске…
И тишина.
– Чисто.
– Чисто.
Ничего нет. Только коридор. Длинный, идущий вглубь и с небольшим уклоном вниз, неосвещенный. Абсолютно пустой.
– Похоже, нет здесь никого.
– Группа Лютого, докладывайте, что там у вас?
– Коридор чист. Движения нет.
– Продвигайтесь дальше по коридору. Мы спускаемся.
– Три-два-один, давай!
Они в последний раз толкнулись ногами от стены и вылетели вниз, как чертики из коробочки. Оружие наготове, палец на спуске…
И тишина.
– Чисто.
– Чисто.
Ничего нет. Только коридор. Длинный, идущий вглубь и с небольшим уклоном вниз, неосвещенный. Абсолютно пустой.
– Похоже, нет здесь никого.
– Группа Лютого, докладывайте, что там у вас?
– Коридор чист. Движения нет.
– Продвигайтесь дальше по коридору. Мы спускаемся.
– Есть… Пошли.
– Подожди…
Биток достал дымовую, катнуло вперед. Она прокатилась, на середине коридора обильно задымила.
– Ты чего? Обзор нам закрыл.
– Лазеры. Помнишь, фильм смотрели…
Ничего похожего на проявляющиеся как по волшебству лазерные лучи и близко не было. Просто дым.
– Черт… Пошли дальше.
Они прошли дальше. Заняли позицию на углу. Дождались, пока сзади подбежали еще двое из спустившихся. Лютый достал зеркальце на выдвижной штанге, какое обычно используют для досмотра машин, настроил длину, высунул.
– Ну?
– Не видно ни хрена. На счет три…
На счет три они выкатились из-за угла.
– Чисто!
– Чисто!
Большое помещение – для подземного оно даже очень большое. Какие-то столы, стойка. Видно, что когда-то здесь были компьютеры, но их вынесли. Вон мешанина проводов – торопились, обрывали. Интересно, какого хрена выносили компьютеры из помещения банковского хранилища: идиоты, что ли?
Да нет, не идиоты. Как раз таки не идиоты. Скорее всего, кому-то сильно надо было что-то скрыть. Тайную бухгалтерию шахиншаха наверняка. Вот и выносили. Интересно, почему не жесткие диски, а все компьютеры целиком. Может, не знали, здесь таких немало – не знают, чем пользуются даже на самом примитивном уровне.
В углу стоит желтый погрузчик. Самый обыкновенный вилочный погрузчик, электрический. Как раз по ширине коридора, непонятно только, как его сюда спустили – по лестнице, по которой они спускались, он явно не пролезет. Наверное, здесь собирали, а это та еще морока. Для чего он тут, понятно: кантовать тяжелые грузы намного проще. Прямо к лифту подъехали, зацепили платформу и подвезли к хранилищу. Чем на горбу таскать…
Нет следов крови. Нет следов перестрелки. Кто бы ни бесновался там, наверху, сюда они явно не проникли.
Хранилище…
Массивная стальная дверь. Совсем непросто будет открыть ее. Совсем непросто…
– Что тут у нас?
Майор тоже спустился. Своих он не оставит.
– Чисто, господин майор. Похоже, здесь никого не было.
– Никого?
– Я имел в виду бандитов.
Майор подошел к массивной двери хранилища, осмотрел ее. Запирающее устройство было похоже на кремальеры, которые используют на боевых кораблях для изоляции отсеков.
– Биток, что предложишь?
– У меня есть кумулятивные заряды направленного действия. Они и танковую броню прожгут, но…
– Что «но»?
– Не факт, что получится. А если с той стороны что-то взрывоопасное – по всем нам поминки справят.
– Поминки. Действуй. Всем отойти.
– Это не поможет. Если рванет, то рванет капитально.
– Я сказал: всем отойти!
Биток быстро готовит заряды – они, собственно, готовы, только установить правильно. Стравливает с пальцев провод, отходит за угол.
– В босяцком детстве научился сейфы подламывать, а, Биток… – шутит кто-то. Но никому не смешно. Потому что угроза быть похороненным заживо – едва ли не самая сильная, по интенсивности воздействия на психику она намного превосходит угрозу от пуль.
– Бойся!
Хлопок. Сердце замирает, ожидая намного более сильного вторичного взрыва, но его нет. Они выходят из-за угла – пахнет горячим металлом, взрывчаткой.
– Ну?
Биток подходит первым. Пытается открыть.
– Черт…
– Что там?
– Запирающая система выведена из строя, но дверь, кажется, перекосило. Она слишком тяжелая.
– Лютый, разберись с погрузчиком. Сдернем им.
Хороший все-таки у них командир. Умный.
Дверь поддалась после третьего рывка. Открылся достаточный проход для того, чтобы проникнуть внутрь. Стволы автоматов нацелены на него.
– Так, собрались. Лютый, идешь первым.
Просто так пройти нельзя. Надо протискиваться.
– Осторожно. Пристегните его.
Альпинистским карабином его пристегивают за пояс, чтобы вытащить, даже если подстрелят. Пахнет дымом.
– Сними рюкзак. Не пройдешь.
Это точно. Снял рюкзак – и как будто гора с плечи свалилась. Они уже настолько привыкли к рюкзаку, в котором все нужное, чтобы выжить, что без него уже себя не представляют…
– Пошел.
Держа наготове автомат, Лютый протиснулся в хранилище. Замер, прислушиваясь, – как и в шахте лифта, если что – не уйдешь, хотя сложно представить, чтобы кто-то остался здесь, за полуметровой, наглухо закрытой снаружи бронедверью. Но это Восток, здесь возможно всякое. Он вспомнил Туркестан – они брали байтулмал одного джихадистского движения. Байтулмал – это касса, общак. И он, как обычно и бывает, находился не за горами, за долами, не в банке на счете, а у скромного дехканина. Обычный дехканин тихо себе жил и жил, с женой, с детьми. Зато, когда начали копать, бросился на спецназовцев с ножом, точнее, с заточкой, которую прятал в халате. Его обезвредили, но это было еще не самое страшное. Пока паковали, пока копали, его жена, тихая и скромная женщина, которую не взяли под контроль, перерезала горло всем троим своим детям, а потом и сама вскрылась. Самое страшное – все это произошло без единого звука: дети не кричали, она не кричала. Просто она знала, что за потерю казны, если муж арестован, ответит она сама и ее дети. Вот и сделала свой выбор, за себя и за них.
– Лютый, доклад.
– Чисто. Похоже, взяли.
Высокие, до потолка стеллажи. На них в двойной упаковке из толстого прочного полиэтилена – явно деньги…
– Понял.
Лютый отошел от пролома. С той стороны заворочалась техника – явно чтобы расширить проход.
Толстые большие коробки на полках почему-то показались ему трупами в полиэтилене, хотя на трупы они никак не были похожи. Он подошел ближе… ножом аккуратно подрезал одну из них. Достал пачку, посветил фонарем с цевья автомата.
Туманы… Черт…
Туманы – это не романтическая дымка над утренней рекой, а деньги. Здесь они так называются – туманы. На каждой купюре – одно и то же изображение шахиншаха, усатого и довольного жизнью. Его взорвали во время парада его же солдаты.
Денег много. Миллиарды.
Еще месяц назад это было бы богатство. Туман прямо конвертируется в русский рубль, валюта стабильная. В клиринг[29] ее принимают не все, но те, кто принимает, – солидные и уважаемые конторы. На туманы можно купить нефтепродукты, стройматериалы, электроэнергию, даже продукты питания в последнее время. Все это нужные и важные товары. Но сейчас с туманом и последняя собака не свяжется. Государства, которое его эмитировало, запустило в оборот, больше нет. Человека, который изображен на этой банкноте, даже не похоронили по-человечески. Наверное, потом будет обмен, но когда, на каких условиях? И явно просто так обменять несколько миллиардов наличных туманов на рубли, не ответив, где ты эти туманы взял, не получится…
Так что это пустышка, если не сказать круче. Резаная бумага. Если только в других блоках тоже туманы…
Кто-то хлопнул его по спине – он не обернулся. Кто-то другой бросил на пол химический источник света, а то тут темно, как у негра в…
– Так, осмотреть здесь все. Смотрите, не заминировано ли.
– Есть.
Похоже, опять пустышка. Хрен, пустышка.
– Господин майор! – громче, чем обычно, голос, явно проскальзывающий в нем страх полоснул по нервам. – Здесь кое-что есть!
Ящик. Похоже, тяжелый. Лучи фонарей скрестились на нем, примерно метр на два метра. На крышке – знак, который благодаря синематографу узнали все. Черные треугольники.
Ядерная опасность…
– Твою же мать…
– Ничего не трогать. Не трогать.
Затрещал дозиметр – они были у всех. Потому что их задача – поиск оружия массового уничтожения и всех, кто мог быть причастен к его изготовлению и применению. Два взрыва уже произошло – на севере и на юге. Взорван стратегически важный порт Бендер-Аббас. Никто не знает, сколько атомных бомб существует еще и где они находятся. В сущности, они все здесь как на вулкане. В штабе рассматривалась версия, согласно которой исламские экстремисты – махдисты сдали Тегеран для того, чтобы заманить в него побольше неверных и потом…
– Вот ублюдки…
– Господин майор, фон немного повышенный.
– Козлы траханые, а если она на боевом взводе?
– Спокойно. Так, успокоились.
– Бык главный, это Лузга, Бык главный, это Лузга, ответьте немедленно, повторяю: немедленно.