— Да ну!.. — недоверчиво протянул здоровяк.
— Меня интересует, как вы это докажете? — спросил старший.
— Парус! На нём есть явная дырка от пули. Да и доска, я потом видел под ногами отколотый скал по правому борту.
Мы тут же прошли к морю. Одного взгляда было достаточно, что бы понять: найти пресловутые следы от пуль будет почти невозможно. Ибо начавшийся прилив достал виндсерфинг с пологого камня, а усилившийся прибой превратил доску в обломки и изодрал парус в клочья. Несколько ретивых полицейских всё-таки принялись вылавливать обломки моего боевого корабля и вытаскивать их на берег.
Со стороны леса подошла ещё одна группа полицейских, среди которых я увидел Мартина. Он весьма удивился моему здесь присутствию и, поздоровавшись, спросил:
— Так это ты тот самый парень-нудист, переполошивший всё побережье и все полицейские службы?
— Никого я не полошил, просто поставил в известность. Если кого и разбудил, так нечего спать на работе. А среди нудистов я оказался из-за необходимости позвонить.
— А я думал, ты там отдыхал! — пошутил Мартин и, отозвав офицера в сторону, стал с ним о чём-то живо переговариваться. Это меня слегка задело, но вида я не подавал, только внимательно присматривался к жалким останкам моего судёнышка, которые раскладывали на камнях для осмотра.
Через минут пять, наговорившись, вернувшийся вместе с Мартином офицер спросил:
— Чего же вы не вспоминаете о том, что находились совсем рядом с местом вчерашнего преступления?
— Не вижу никакой связи с сегодняшним событием.
— Да? — офицер рассматривал меня с совсем нездоровым любопытством. Потом, подумав, неожиданно спросил: — Почему вы приехали отдыхать именно сюда?
— Товарищи здесь работают, пригласили, когда узнали, что я в отпуске.
— Товарищи по перевозкам? — серьёзно поинтересовался Мартин.
— У хорошего человека — везде много друзей! — изрёк я, с укором глядя на кузена Карлоты. — Если, конечно, они настоящие!
— Естественно! — согласился он со мной. — Ну а что же ты тогда умалчиваешь о том, что окончил высшую специальную школу полиции?
— Разве у тебя было время выслушать мою полную биографию? Да и хвастаться я не люблю, ты ведь знаешь.
Они рассматривали меня в упор несколько минут молча, не говоря ни единого слова. Замолчал и я, удивляясь, как это Мартину удалось докопаться до моей учёбы. Видимо ему пришлось испрашивать довольно-таки высокие инстанции, дабы пройти все компьютерные блокады и запреты. Интересно: такое же усердие он проявил и при розыске «самурая»? А тех людей, арендовавших дом? Не выдержав затянувшегося молчания, я спросил:
— Может, расскажете мне что-нибудь новенькое? Они переглянулись, и офицер спросил с нажимом в голове:
— Так, где же вы, всё-таки, работаете?
Стало понятно: им и это известно. Оказывается, не так уж трудно сделать подобное. Надо запомнить на будущее и принять надлежащие меры. А пока, ничего не поделаешь, надо отвечать.
— В Ассоциации Содействия Государственным Службам (АСГС), — и добавил многозначительно: — Надеюсь мне не надо напоминать, что эта ценная информация не для широкого круга?
— Естественно! — успокоил меня офицер. — Но вы здесь по работе или всё-таки отдыхаете?
Наша Ассоциация пользовалась большим доверием и уважением среди большинства силовых структур и имела солидный авторитет. Правда, не всегда нам оказывали содействие, а иногда, попросту, вообще игнорировали и открыто мешали работать. Но это, бывало, редко. Чаще всего нас окружал налёт некой таинственности и создавался романтический образ частных детективов, работающих по государственным заказам и выполняющих самые щепетильные и деликатные поручения и задания. К сожалению, мало кто знал, что нашему шефу попросту подсовывали то, что могло опорочить и поставить в неудобное положение официальные органы расследования и власть имущих.
Но что делать? Ведь всегда нужна некая частная организация, у которой больше развязаны руки и не всегда идеально правовые методы работы. Всегда потом можно сослаться, что, мол, это не официальные лица превысили свои полномочия, а бог знает кто.
Но отпуск есть отпуск. Поэтому я ответил:
— Заявляю категорически — отдыхаю!
В это время Мартин высказал свой вопрос, уже видимо давно вертевшийся у него на языке:
— Но как тебе, иностранцу, удалось вообще, даже поступить, в Высшую Полицейскую Академию?
— Ещё при моём несовершеннолетии родители приняли испанское гражданство. Да и Академии предшествовало окончание юридического факультета университета имени Карлоса третьего.
— Ого! — воскликнул Мартин, выражая общее удивление. Глядя при этом на меня со всё возрастающим уважением. — Когда же ты всё успел?
— Да, трудновато приходилось, — признался я. — Свободного времени почти никогда не было….
— И что, — продолжил допытываться офицер, — Часто за вами охотятся в ваше свободное от работы время?
— Если мне не изменяет память: первый раз в жизни!
— А может вы не совсем правильно… — но свой вопрос офицер так и не закончил. Один из полицейских принёс трубу мачты моего виндсерфинга, с которой свисало несколько обрывков паруса. И на одном из них была видна круглая, ровная дырочка. И по всем признакам было понятно, следствием чего она является.
— Давайте всё-таки проедемся в комиссариат и всё запротоколируем. Возможно там и узнаете некие подробности, связывающие эти два события.
— Давайте мы сначала заедем в яхт-клуб за моей одеждой, — предложил я.
— Первый раз вижу нудиста, который стесняется своего тела! — невинно удивился Мартин.
— А я первый раз вижу полицейского, который привык, что нудисты его не стесняются! — не остался я в долгу и миролюбиво добавил: — Согласен, согласен! В свои выходные ты вправе отдыхать, как хочешь!
Мартин даже чихнул, не то от возмущения, не то от резкого ветра, поднимающего песок с пляжа, но тут же заулыбался вместе со всеми, и мы двинулись (хорошо хоть не спеша) черед пляж, недоступный для автомобилей, через лес, туда, где Мартин оставил свою служебную машину. Я бы не отказался сократить время нашего пути на вертолёте, но того уже давно и след простыл. Рванул на поиски рыбаков-водолазов, а возможно и джипа с его ретивыми пассажирами.
У яхт-клуба меня ожидал приятный сюрприз. В виде Карлоты! Она чуть не бросилась мне на шею и сдержалась, вероятно, лишь от присутствия Мартина, да незнакомых для неё полицейских. Зато я не растерялся! Как ни в чём не бывало, чмокнул её прямо в губки и деловито спросил:
— Давно ждёшь, сладкая? — её большие глаза выражали одновременно и раскаяние, и испуг, и переживание.
— Очень давно! Но… — она бросила вопросительный взгляд на полицейских, потом вернула его мне: — Где твой виндсерфинг?
— Увы! — я грустно возвёл очи к небу. — Не выдержал маленького столкновения с большой сушей и, добитый безжалостным морем, приказал долго жить. Сейчас оденусь и сдам обратно лишь маленькую его часть в виде небольшого обломка с впаянной в него пластинкой с номером.
Видно было, что Карлота распереживалась ещё больше. Но не сказала ни слова. Только всё время не отходила от меня — ни на шаг. Даже помогала одеваться. Но когда я сдавал комбинезон, который был в довольно-таки плачевном состоянии, почувствовал на своей талии её руку. Мне захотелось пошутить, но лишь я к ней повернулся: сразу же осёкся. Карлота была бледная, и губы её дрожали.
В полицейскую машину она вообще села первая и с таким видом, будто это сам вице-премьер (не меньше!). Мартин вопросительно взглянул на офицера, но тот так поднял недоумевающе плечи и сопроводил это такой отчаянно-безнадёжной мимикой, что стало понятно: он готов её не замечать, лишь бы не нарваться на что-нибудь эдакое.
Зато в комиссариате её очень грамотно от меня отшили и оставили сидеть в комнате ожидания. Сделано это было с помощью старого служаки, которому несвойственны были ни колебания, ни сомнения. Когда он вызвал меня для составления протокола и увидел, что вперёд проходит Карлота, строго спросил:
— Так кто из вас Андре?
— Разумеется, он! — она указала на меня, пытаясь одновременно проскользнуть мимо внушительной фигуры, загораживающей проход.
— Вызывали только его! Всем остальным оставаться на местах! — сказано это было так безапелляционно, что Карлота, уже готовая поднять шум, так и замерла на полуслове. Проходя мимо, я успел шепнуть ей на ушко:
— Не расстраивайся, солнышко! Я не надолго!
Но вышел только через полтора часа! В этот момент, она уже чуть не плача, отчаянно пыталась прорваться мимо охраняющего дверь полицейского. Тот стоял непоколебимо, как скала, но когда я взял Карлоту за плечико и повёл к выходу, снял фуражку, вытер вспотевший лоб и вздохнул с таким облегчением, что я понял: заслон готов был пасть, в любую минуту. Правду говорят: вода и камень точит.
На улице нас ждал Пабло, присевший на крыло своего автомобиля, и прикуривающий сигарету. Увидя как мы вышли, весело поздоровался и протянул мне пачку, угощая.
— Спасибо, я не курю! — твердо сказал я.
— Ого! — удивился мой дружок. — С каких это пор?
— Да уже…. — я посмотрел на часы. — …Семь с половиной часов! Последнюю выкурил в девять тридцать.
— Серьёзная заявка на успех! — похвалил Пабло. — Береги здоровье смолоду! Пример достойный подражания. Но почему так вдруг?
— Понял: как иногда могут быть дороги одна-две секунды! Подвези нас, надо поговорить и всё рассказать. Ты уже свободен?
— Разумеется! Николя потом сам подъедет, когда закончит работу.
Мы ехали в машине, и Карлота крепко прижималась к моему боку, чем основательно взбодрила весь мой организм. К моему рассказу она прислушивалась с таким вниманием и напряжением, что её ушки стали пунцово-красными. Мне хотелось похвастаться перед ней ловкостью и проворством, но краски я не сгущал. В свете случившегося я и так выглядел героем. Важнее было посоветоваться с Пабло: всё-таки опыта у него было намного больше чем у меня.
Когда мы прибыли на место и уселись за стол на внутреннем дворе усадьбы, Карлота лишь спросила:
— Хочешь есть? — и хоть я ответил утвердительно, осталась сидеть с нами, опасаясь пропустить хоть одно слово. Я как раз излагал сведения, полученные в полиции.
— Оказывается, вчерашний убитый в скалах здесь рядом, это матрос одной из яхт, зашедшей в порт несколько дней назад по довольно странным причинам. Она направлялась из Южной Америки в Англию, где у владельца были некие важные дела. Но в одну из ночей вахтенный матрос разбил все приборы, вывел из строя двигатель и сбежал со всеми своими вещами на шлюпке. Когда другой матрос с трудом разбудил капитана (вероятно тему подсыпали снотворное) тот с ужасом обнаружил, что яхта находится в плачевном состоянии и дрейфует в морском течении не так уж далеко от берега. И как раз примерно в том месте, где я сегодня наткнулся на водолазов! Естественно, капитан, он же и владелец, завёл яхту для починки в порт и заявил о пропаже матроса. А вчера, выяснилось, он лишился и второй половины своего экипажа. Но если первый матрос сбежал, то второго попросту убили. Да и капитан яхты, Макс Билландер, ведёт себя в последние дни очень странно. А когда узнал об убийстве, вообще закатил жуткий скандал в комиссариате. Обзывал всех полицейских никчемами и бездельниками и выкрикивал, угрожая, что если что-нибудь ещё случится, он за себя не ручается и пойдёт на крайности. Какие именно крайности имелись в виду, он не уточнял, но это всем очень не понравилось.
— Как говоришь имя владельца яхты? — спросил Пабло, набирая номер на своём мобиле. Я повторил. — Алло! Николя? Ты ещё на месте? Тогда будь добр и загляни в компьютер. Достань там самую полную информацию о Максе Билландере. Всё, всё что можешь! И сразу вези сюда, мы ждём…. Что?.. Да, он здесь!.. Да, слухи подтвердились: подался в нудисты! Приглашал и нас! Всё, заканчиваю, а то меня топчут кулаками по голове!
Я действительно наподдал ему по лысине, что бы меньше паясничал, а потом спросил:
— А как там по моему вопросу?
— Посадили «птичку» высматриваем, — ответил он зашифровано, бросив осторожный взгляд на Карлоту. Но та была вся внимание.
— О чём это вы говорите?
Я подумал, что лучше иметь в ней союзника, чем подозревающего.
— Видишь ли, — стал объяснять, конечно, не всё. — Мои друзья, электронщики и им не составило особого труда установить мини-телекамеру на одном из столбов для наблюдения за усадьбой Фергюссонов.
— Зачем? — недоумевала она.
— Мальчик! Всё-таки там что-то не так! Уж больно его поведение подозрительно и не укладывается ни в какие рамки.
— И что? — этот вопрос она адресовала уже только Пабло.
— Да ничего! — он скривился, раздумывая и глядя поочерёдно то на меня, то на Карлоту. — Почти! Ибо за всё время из дому выходила два раза женщина, видать та самая. Но оба раза она выходила из боковой двери и шла за угол, на внутренний двор. К сожалению, не удалось заснять её лицо. И больше на этом участке не наблюдалось ничего интересного.
— На этом? — переспросил я.
— Да! Так как на соседнем, за забором, разделяющим территории, замечен ещё один наблюдатель.
— Да ну? И кто же?
— Некая особь. — Пабло заулыбался. — С пречудеснейшими кудряшками, шустрейшая девчушечка лет шести, семи. У неё там, в кроне дерева, нечто вроде домика и она постоянно, из замаскированного окошка что-то высматривает в подзорную трубу.
— Это Виктория! — просветила нас Карлота. — Действительно, резвее и любопытнее ребёнка трудно найти на всём побережье.
— Ты её хорошо знаешь? — поинтересовался я.
— С самого рождения! И мы с ней прекрасные друзья.
— А не могла бы ты, — я провёл рукой в воздухе, изображая волну. — Этак деликатно узнать у своей подруги: что её так заинтересовало у соседей?
— Прямо сейчас?
— Ну, естественно!
— Нет! Сначала ты должен поесть! — при её словах я сразу понял причину моего дискомфортного состояния и сообразил, что я действительно зверски голоден. Поэтому сразу же согласился.
— Не возражаю! Только вот что: в моей палатке всего много, да…
— Здесь тоже не умрешь с голоду, накормлю! — пообещала она. И не знаю, по какой причине: то ли не хотела, что бы мы с Пабло о чём-то секретничали без неё; то ли не желая со мной разлучаться, скомандовала: — Пойдёшь со мной! Поможешь накрыть на стол!
Желания возражать у меня совершенно не нашлось, и я покорно пошёл за ней в дом, сопровождаемый насмешливым и понимающим взглядом своего товарища. Попробуй поспорь с любимой да ещё и на пустой желудок! Не знаю как кто, но я на такое неспособен.
На кухне я попытался поймать её за талию и притянуть к себе. Но Карлота ловко вывернулась и, встав на безопасное расстояние, строго сказала:
— Хочу тебе кое в чём признаться!
— А-а! Давно хотел послушать! — я примерно уже догадался, что она хочет сказать, но решил воспользоваться этим моментом и уточнить одну, очень волнующую, меня, деталь. — Интересно будет узнать всё о твоём женихе и о ваших отношениях.
Карлота немного смутилась, но потом отрицательно замотала головой и объяснилась без единой паузы.
— Говорю тебе со всей откровенностью: мы с ним просто хорошие друзья и между нами никогда, ничего не было. А женихом я его иногда представляю (по нашей взаимной договорённости) для собственной солидности: ведь не пристало такой красавице как я, не иметь поклонника. Хотя бы одного! Или я не права?
— Хм… В этом случае права! — согласился я.
— Но я хочу признаться в совершенно другом.
— Я весь — внимание.
— Сегодня утром я повела себя очень глупо…
— Согласен! — успел я вставить одно слово.
— …И очень об этом жалею! — продолжала она с нажимом в голосе. — Больше такое не повториться! Пообещай мне, что не будешь вспоминать об этом случае, ни при каких обстоятельствах.
Мне, конечно же, хотелось обговорить этот случай поподробнее и подвергнуть её действия полной и безжалостной критике, но! Она и так молодец, сама всё поняла и осознала, и я сказал:
— Уже и не помню, о чём ты говоришь… А память у меня слабая: если что забываю, то навсегда! Например, в данный момент в моей голове только два воспоминания: первое — хотел тебя поцеловать, второе — что-нибудь перекусить.
— Начнём со второго! — сказала Карлота, ловко вставляя в мои протянутые к ней руки большую кастрюлю. — Зажги газ и подогрей это. Потом нарежь хлеб! Потом нарежешь ветчину, а я сделаю салат.
— И почему всё не по порядку? — тоскливо вздохнул я ставя кастрюлю на плиту. — Не как у людей…
— Если бы всё было по-твоему, — заулыбалась Карлота. — Человечество давно бы вымерло! От голода!
— Зато из-за таких как ты, — возразил я. — Человечество может вымереть сразу по двум причинам.
— По каким именно?
— От переедания, — стал я перечислять. — И от уменьшения количества…
— А ты бы уже и не ел! — с сарказмом возмутилась Карлота. — Лишь бы увеличивать народонаселение!
— Да! — я, скромно потупив глаза, стал медленно, бочком, к ней приближаться. — На хорошее дело, я всегда готов!
Карлота выбрала самый большой и красный помидор и, подкидывая его на ладони, вкрадчиво спросила:
— В тебя томатами когда-нибудь стреляли?
— Нет! Бог миловал! — при этом я остановился.
— Тогда режь хлеб! И не ходи туда-сюда по кухне!
Пришлось, при таких угрозах, подчиниться. Но я заулыбался, представив себе наступающий вечер, чем Карлота сразу заинтересовалась:
— Чему радуешься?
— Тому, что после «второго», обязательно должно наступить «первое».
— Совсем необязательно! — она поставила на поднос стопку тарелок, стаканы, приборы и вышла из кухни. А я приступил к твёрдой ветчине, думая вслух: — Да нет, всё-таки обязательно!