«Будто бы я вхожу в тот же ресторан где и она, но со сногсшибательной молоденькой блондинкой. Да! Именно молоденькой. Лет восемнадцати — двадцати. Пусть она почувствует свой стареющий возраст и пусть лопнет от зависти. И что б в ресторане меня знали музыканты и упросили что-то спеть из своего репертуара. И я бы спел! И посвятил бы песню любящей меня блондинке. А Карлота бы кусала ногти и с тоской взирала на сцену с явным сожалением об утраченном! А я бы ещё и сделал вид, что не узнал её. И даже, если бы она напомнила, долго делал вид, что вспоминаю и, наконец, воскликнул бы: — А! Помню! С вашим отцом я пил его лучшее вино. Передайте Фернандо от меня самый сердечный привет! — А потом ушёл бы, безразлично повернувшись к ней спиной!»
Уже почти стемнело, и поредчавшие автомобили проносились с включёнными фарами. Но я этого не замечал. Как не замечал и того, что мои брюки и рубашка всё больше и больше покрывались фиолетовыми пятнышками от сока переспевшей ежевики. Я кормил своё тело ягодами, а помутнённый любовными переживаниями рассудок, несбыточными детскими фантазиями.
Поэтому, я даже сразу не обратил внимания на остановившийся на дороге автомобиль. Но когда тот сдал задом и заехал в заезд между участками, а потом погасил фары — я замер.
А вдруг, это владелец ежевики? Хотя вряд ли. Скорее это кто-нибудь из соседей. Но прошло минуты три — никаких движений и звуков.
Мгла сгущалась прямо на глазах, и я ужаснулся, представив, как буду выбираться обратно на дорогу среди торчащих со всех сторон колючек. Я уже было пришёл к мысли, что это какая-то влюблённая парочка заехала в укромный уголок, как вдруг дверь открылась, и со стороны водителя вышел здоровый мужчина. Он мне сразу показался знакомым и, внимательно вглядевшись, я узнал в нём «самурая», с которым мы столкнулись сегодня утром. Только и не хватало, что бы он предъявил мне претензии в нарушении чужой территории!
А тот постоял с минуту, чутко прислушиваясь и внимательно оглядываясь по сторонам. Потом, к моему облегчению, подошёл к калитке и открыл её ключом. Заглянул во внутрь усадьбы и вернулся, неожиданно, к машине. Опёрся грузным задом на заднее крыло, достал сигарету и закурил. Мне даже показалось, что он продолжает осматривать всё вокруг. Он был так близко, что я отчётливо уловил запах сигаретного дыма. Даже самому захотелось закурить. «Ладно, — подумал я. — Выберусь на дорогу, — закурю». А самурай согнутым пальцем постучал по заднему стеклу и сказал:
— Выходи!
На его команду задняя дверца открылась и вышла высокая стройная женщина в поблескивающем вечернем платье, шлейф которого волочился по земле. Она тащила за собой вяло упирающегося мальчонку лет восьми-девяти. Одет он был в спортивную футбольную форму. Пронесшийся по дороге автомобиль добавил резко освещения, и я содрогнулся, рассмотрев лицо ребёнка. Оно было как маска! Остекленевшие глаза бессмысленно блестели, а по подбородку, изо рта, текла слюна! Ребёнок явно был болен! А возможно, он был таким с самого рождения. Так вот почему они не хотят лишний раз показывать своё дитя на люди. Я даже проникся глубоким состраданием к самураю, как вдруг он сердито проговорил вслед женщине, уже вошедшей в калитку:
— Глаз с него не спускай и держи телефон постоянно при себе! — на что женщина зло ответила:
— Ты своё дело делай, а мне не указывай! — и закрыла калитку.
Самурай зарычал в ответ что-то нечленораздельное и сел в машину. Завёл мотор и поехал в сторону Нои.
А я стоял, не шевелясь, продолжая напряжённо думать. «Что-то здесь не так! Не чисто всё это! Явно отдаёт каким-то криминалом! Самурай — очень плохой человек, это видно сразу. Женщина тоже не подарок и совсем его не боится, а, скорее всего, даже ненавидит и презирает. А ребёнок? Почему он так странно выглядит? Он мог быть таким от рождения, но такого же эффекта можно ждать и от лекарств и от наркотических средств. Может быть? Может! В таком случае, возможно, что его похитили! Точно!»
Я даже запрыгал на месте от возбуждения и в результате больно укололся в нескольких местах. Это меня немного привело в чувство реальности, и я стал выбираться на дорогу. Но мыслить стал более трезво и взвешено: «Если это похищение, то достаточно просто дать запрос в полицию. Для меня это не проблема. Но если здесь всё в порядке? Как я тогда буду выглядеть? Полным идиотом! Значит надо первоначально выяснить о людях, живущих в этой усадьбе. И то — незаметно. У кого? Конечно же, у Фернандо! Он здесь должен всех знать. И дома он сейчас сам. Молодята (при этом воспоминании у меня неприятно заныло сердце) гуляют в ресторане, и будет вполне удобно зайти на чашечку кофе и выведать нужные сведения».
Придя к этому решению, я чуть ли не бегом, кинулся к усадьбе Фернандо. И был очень удивлён увидя во дворе оба автомобиля. «Значит, они уже вернулись? — мне не хотелось их видеть, но что поделаешь. — Дело, прежде всего!» — уговаривал я себя, обходя дом по слабо освещённой дорожке. И уже хотел выйти во внутренний двор, который был залит светом нескольких ярких фонарей, но остановился у самого угла как вкопанный, услышав фразу сказанною Карлотой:
— …Думала, мы отнесём сумки, вернёмся, и я ему скажу, что Мартин мой кузен.
— Никак не пойму, зачем такие розыгрыши? — раздался ворчливый голос Фернандо. — Ведь это глупо, и….
— Но ведь он прекрасно понимает все шутки! — перебила его Карлота капризным голосом. — Я даже себе представить не могла, что он так обидится и…
— Исчезнет, словно призрак! — продолжил за неё голос Мартина. — Хотя, я думаю, он просто поднял руку и сел в первую же остановившуюся машину. А раз его нет в своей палатке, значит сидит где-нибудь в баре и напивается с горя…
— Не суди всех по себе! — оборвала его Карлота. Потом, помолчав, с сожалением добавила: — А ведь мы хотели идти в ресторан…
— Мы? Хотели? — с иронией передразнил её отец. — Да он чуть ли не на коленях ползал, умоляя тебя согласиться!
— Папа! — чуть не слёзно возмутилась Карлота. — Ещё не хватало, что бы девушки сразу бросались парням на шею…
Но я уже не стал слушать дальше, а постепенно пятился, потом повернулся и бросился к дороге. Сердце моё от радости выскакивало из груди, мне хотелось кувыркаться, кричать, визжать и подпрыгивать. В меня словно вселился весёлый ураганный дьявол, и мне явно необходимо было время, что бы успокоиться.
«Какая удача, что я вернулся! Конечно, подслушивать нехорошо, но это редчайшее везение — получить такие карты в руки. Тем более, добиваясь взаимности у такой девушки как Карлота. Но она тоже хороша! Как ловко всё разыграла! — я даже ничего не заподозрил! Хотя нет! Мартин то мне понравился! Значит, я его правильно оценил и правильно к нему отнёсся…. А её не раскусил только потому, что потерял чувство юмора. Да! Надо всем и всегда можно посмеяться и тогда бы я как дурак не лазил по кустам, а сидел в ресторане. Хотя…. ежевики наелся! И мальчик!» Я, вспомнив о ребёнке, тут же посерьёзнел, принял деловой вид и быстрым шагом направился на внутренний двор.
Вся троица молча сидела за летним столом, на котором лежали остатки ужина и почти нетронутая бутылка вина.
— Добрый вечер! — громко поздоровался я, выходя на свет из-за дома и принимая удивлённый вид. — А я думал Фернандо, ты один. Думал, Карлота и Мартин сидят в доме и… смотрят телевизор.
— Добрый вечер, дружище! — обрадовался хозяин усадьбы. — Присаживайся, я тебя познакомлю…
— Если кто-то скажет хоть слово, — угрожающе зашипела Карлота, глядя то на отца, то на заулыбавшегося Мартина. — То я за себя не ручаюсь!
— А я что? — стал отнекиваться Фернандо. — Просто хочу угостить старого друзяку своим лучшим вином, — и обращаясь ко мне: — Где же ты пропадал?
— Разыскивал так рекламируемые тобой ежевичные места, — поведал я, присаживаясь на свободное место возле его дочери. — И действительно, здесь можно собирать отменные урожаи.
— После тебя — вряд ли что осталось! — Карлота оглядывала меня с ног до головы. — У тебя такой вид, будто ты съел всё что мог, а то, что не смог, тщательно вытоптал! — и сделала вид, что весело смеется.
Но её никто не поддержал. Мужчины только улыбнулись, да и то в мой адрес, как бы извиняясь за плохое поведение своей родственницы. Я же вообще, грустно посмотрел ей в глаза и печально произнёс:
— Раз мне не пришлось поужинать в ресторане, пришлось пополнять жизненною энергию спелой и вкуснейшей ежевикой. Но хочу, сеньорита, вас утешить: ягод осталось ещё очень много. Вы, со своим женихом, — я сделал вежливый кивок в сторону Мартина. — Сможете собирать по несколько вёдер в день.
Теперь мужчины уставились выжидающе на Карлоту, своим молчанием явно осуждая её действия. А та тоже молчала, видно не в силах сообразить, как деликатнее выйти из сложившейся ситуации. Я же продолжал, как ни в чём не бывало:
Теперь мужчины уставились выжидающе на Карлоту, своим молчанием явно осуждая её действия. А та тоже молчала, видно не в силах сообразить, как деликатнее выйти из сложившейся ситуации. Я же продолжал, как ни в чём не бывало:
— Здесь совсем недалеко, через четыре поворота, мне попался заброшенный участок, чуть ли не сплошь покрытый зарослями ежевики. Даже удивительно: никто там ничего не благоустраивает, как, например, на соседнем участке: прочный красивый забор с оригинальной калиткой, ровная асфальтная дорожка, аккуратный, но довольно большой серый дом, а на зелёном газоне ни единой не скошенной травинки. Вот где образцовый порядок!
— А, знаю, знаю! — вступил в разговор Фернандо, так как Карлота продолжала упорно молчать. — Это усадьба Фергюссонов. — и следующим своим предложением ликвидировал все мои дальнейшие расспросы: — Там всегда такой идеальный вид. Жаль только, что у них дома несчастье: ребёнок серьёзно болен, трудноизлечимая форма детского паралича. Они его, поэтому и вывозят редко, не хотят теребить душу ни себе, ни соседям.
— А мне Тереза говорила, что ребёнку вроде лучше? — с сочувствием спросила Карлота. Фернандо в сомнении покачал головой:
— Процесс очень длительный. Надо время и время. Дай то бог, что б им повезло. А то совсем, бедные, измучились.
Вопрос был выяснен. Мальчика никто не похищал! Так что мои домыслы и догадки оказались беспочвенны. Хорошо, что я не высказался вслух о своих подозрениях. Тогда бы точно стал полным посмешищем! Особенно для Карлоты. А интересно! Как она собирается выкручиваться? Теперь только это меня интересовало. Её отец и кузен, ею предупреждённые о молчании, наверняка тоже ждут, что она скажет, и явно не спешат ей на помощь.
Неожиданно Мартин, до этого лишь молчавший да сочувственно кивавший головой, спросил равнодушным тоном:
— Не знаете, Тереза уже здесь, или только завтра приедет?
— А чего тебе от неё надо? — с подозрением спросила Карлота.
— Да так, просто спрашиваю.
— Просто спрашиваешь? — в её тоне было явное осуждение. Мгновение она молчала, а потом, словно решившись, обратилась ко мне: — Знаешь, Андре! Я просто пошутила. Мартин мой двоюродный брат и я бы тебе сразу сказала об этом, но ты так быстро отправился на сбор ежевики…
— Очень жаль, — я придал себе удручённый вид. — Но уже ничего не получится.
— Что… не получится? — Карлота была в явной растерянности и чуть ли не в отчаянии.
— Уже поздно! Да и в таком виде, — я показал руками на мой затрапезный вид. — Меня вряд ли пустят в ресторан. Даже с тобой. — Фернандо стал хихикать, а я протянул руку заулыбавшемуся Мартину. — Ещё раз рад познакомиться! Несмотря ни на что, — я скосил в глаза в сторону Карлоты. — Ты мне сразу понравился!
— Это было отчётливо видно по твоему выражению лица, — засмеялся и Мартин тоже. — Когда ты в первый раз пожимал мне руку, оно было счастливым и безмятежным!
— Какой наблюдательный! — похвалил я от всей души.
— Ну, ещё бы! — с гордостью вставил Фернандо. — Мартин у нас работает в полиции и это его, так сказать, профессиональная необходимость.
— Да ну! — чистосердечно удивился я. — Никогда бы не подумал, честное слово. Ты скорее напоминаешь мне какого-нибудь артиста, ну или работника сферы искусства, или…
— Завсегдатая дискотек? — продолжил, смеясь, Мартин.
— Да! И это тоже, — согласился я. — С такой пышной причёской… Тебя начальство не преследует?
— Где только и как только может! — признался он. — Но я держусь. Да и моей девушке нравится.
— У тебя опять новая девушка? — всплеснула ладонями Карлота.
— Ведь знаешь, девушка у меня та же самая.
— Если та же, то мог бы нас с ней познакомить! — Карлота явно была настроена поругать Мартина.
— Но ты прекрасно знаешь Терезу! — удивился тот. — Зачем вас знакомить?
— Её то я знаю, — подтвердила она. — Но также и знаю, что она давно не твоя девушка!
Фернандо деликатно прокашлялся и, потерев ладонями, сменил тему разговора:
— А что же мы всё разговорами нашего гостя потчуем? Доця, сходи, пожалуйста, и принеси чистый стакан для Андре.
Карлота вопросительно на меня посмотрела, и я кивнул:
— Не откажусь ещё раз попробовать знаменитого вина из урожая собранного твоими ручками, — она улыбнулась, вставая, а я вдруг вспомнил о своём виде: — И, если можно, я бы хотел помыть руки.
— Да и лицо б не помешало! — пристыдила меня Карлота. — Идём, я покажу, где ты можешь умыться.
«Как же я забыл про лицо?! Оно наверняка тоже, как и руки, с синими пятнами. И никто меня до сих пор не высмеял? Хотя она и говорила о моем непритязательном виде. Да! Стыдно!» — думал я, идя вслед за девушкой на кухню. Она включила свет и спросила:
— Пойдёшь в ванную или здесь?
— Конечно, здесь! — я подошёл к крану и стал мылить руки. Карлота достала из шкафчика небольшое полотенце и положила возле меня.
— Вытрешься им! — а сама отвернулась к буфету и стала доставать что-то из посуды. Вот она приподнялась на цыпочки, доставая стакан с верхней полки, а я, очарованный её фигуркой так и замер. Внутри меня всколыхнулось что-то неподвластное, инстинктивное и мне дико захотелось обнять её, повернуть к себе и поцеловать. Благо на мои руки лилась холодная вода, и это меня сдерживало. Карлота, словно почувствовав мои желания, резко обернулась, чуть не уронив стакан.
— Ты чего?
— Ничего.
— А что так на меня уставился?
— Нравишься ты мне! — после некоторой заминки выпалил я. — Очень!
— Мало ли я кому нравлюсь! — ответила она с высокомерием. — Это не значит что…
— …Что можно тобой любоваться? — перебил я её.
— Да!
Я тяжело вздохнул и снова взялся за мыло:
— Тогда носи паранджу и никому не показывайся!
— Не тебе указывать, что мне делать! — она демонстративно расправила плечи, и от этого её волнующие округлости выставились вперёд, ещё больше распаляя моё воображение. Я чуть не со стоном отвернулся и принялся энергично мыть лицо холодной водой. Это меня чуть успокоило и натолкнуло на новую мысль. Взяв полотенце и став вытираться, я предложил:
— А давай всё-таки где-то поужинаем! На кемпинге есть кафе, совсем рядом с палаткой, сменю свой вид на более пристойный. Как думаешь, ведь они работают допоздна, им нет смысла закрываться так рано? — увидя, что она колеблется, добавил: — Прогуляемся по берегу, туда и обратно. Я знаю короткою дорогу. Всё равно спать ещё рано…
— Твоё знание местности просто поражает! — делано удивилась она и задумалась. Я продолжал ожесточённо тереть лицо полотенцем, боясь ляпнуть что-либо ненужное. Хотя в душе, помня подслушанный разговор, был уверен в её согласии. Потом она нехотя проговорила: — Ну… не знаю. Разве что с одним условием.
— Если это зависит от меня, то с любым! — пообещал я торжественно.
— Мы пойдём ненадолго, и ты будешь вести себя идеально.
— Идеально? А это как? — я даже сразу не сообразил, что она выдвинула не одно, а целых два условия.
— А так: если мне не понравится твоё поведение, я тут же разворачиваюсь и иду домой. Понял?
Невозможно было понять, что она имела в виду под словом «идеальное», но я не стал ни выяснять это, ни спорить, а просто сразу же ответил утвердительно. Тем более что про её условия можно было поговорить и попозже. Самое главное — она согласилась!
Когда мы вышли во двор, Фернандо очень удивился, увидя нас с пустыми руками:
— Вы что, так и не нашли стакана?
— Да нет. Просто мы решили немного прогуляться и слегка где-то перекусить. На кемпинге есть кафе, да и на пляже «Чаек», тоже. Я видел.
— А! Ну, если так, то понятно! — заулыбался он.
— Мы ненадолго! — сказала Карлота равнодушным тоном. — Мартин, ты с нами?
Её кузен увидел мою разочарованную мимику и засмеялся:
— Что бы ты потом наговаривала на меня Терезе? Нет! Я лучше попользуюсь дядиной щедростью и попью его славного винца, — и добавил безобидно: — Тем более вы ненадолго. Пока допьём бутылочку, вы уже и вернётесь!
Карлота хотела что-то сказать, но передумала и стала спускаться к калитке. Стараясь держаться с достоинством, хоть мне и хотелось бежать вприпрыжку, я пошёл за ней следом.
Ночь была прекрасна. Хоть от луны виднелся лишь маленький серпик, всё вокруг отсвечивало каким-то волшебным, мягким светом, лишь между обломками скал залегли глубокие тени, да уходящий в гору лес чернел чуть шелестящей на ветру громадиной. Море, как всегда чуть неспокойное, фосфоресцировало небольшими волнами и мельчайшими всплесками. А как легко дышалось! Невозможно было не наслаждаться великолепным чистым воздухом, в котором смешивался и запах моря, и ароматы всех растений растущих на побережье. Кое-где, недалеко от берега, виднелись огоньки рыбацких баркасов и даже больших лодок, с которых велась ночная ловля. Рыбаки не спали, стараясь получить у моря максимум всевозможных даров, за свой нелёгкий труд и усердие.