Через некоторое время в кабинет вошел нарком.
Сам хозяин кабинета в это время с интересом изучал запись боев на УРах, что проходили вчера, на огромном экране плазменного телевизора.
– Товарищ Сталин, ваш приказ выполнен. Выпуск бронекатеров увеличен на двадцать процентов. Торпедные катера – на тридцать. Заканчивается переоборудование двух лайнеров во вспомогательные крейсеры зенитного прикрытия.
– Хорошо, Владимир Владимирович. Как семья?
– Все в порядке, товарищ Сталин… и спасибо.
– Договоренность мы выполнили, хоть и пришлось подыграть вам немного, – чуть усмехнулся хозяин кабинета, шевельнув усами.
– Все равно спасибо.
После того как новый нарком ушел, оставив доклад по своему наркомату, Верховный связался с наркомом Берией.
– Лаврентий, что-нибудь слышно?
– Нет, товарищ Сталин, второй месяц ни слуху ни духу, – послышался ответ.
– Будем надеяться, что он и в этот раз вернется. А пока вышли мне полный аналитический доклад по РФ, пора нам вмешиваться или нет.
– Сейчас вышлю, товарищ Сталин, и я думаю, что да, пора.
За два месяца до последних событий. Москва. Кремль. Кабинет ИВС. Август 1941 года
– Ну что ж, передайте нашим белорусским друзьям запрос на данное оборудование тоже. На первое время этого должно хватить, но для массового использования стоимость килограмма продукта, – Сталин ухмыльнулся, произнеся это слово, – великовата. Пусть еще ваши люди поищут по другим направлениям, проработают другие варианты. Возможно, удастся найти старое списанное оборудование где-нибудь на складах или даже в других странах. Выкупайте. Стоить должно недорого – для них это будет явно позавчерашний день, а у нас такого качества исполнения никто не сможет добиться еще годы. И проконтролируйте работу химиков – состав красителей должен быть неотличим…
Нью-Йорк. Дешевая итальянская забегаловка. Подсобное помещение. Октябрь 1941 года
Доминик Дженовезе находился в сложной ситуации. Он не понимал, что за человек находится перед ним, кто стоит за ним и что с ним делать. Лет через пятьдесят состояние, испытываемое главой одной из пяти Семей, назвали бы «когнитивным диссонансом». Возможно, эти слова уже существовали в лексиконе психоаналитиков, но положа руку на сердце, скажи кто ему об этом, он бы только рассмеялся – что ему за дело, какие мудреные слова могли придумать всякие там еврейские мозгокруты. Но человек, что сидел напротив, не вписывался в картину мира!
Во-первых, он говорил на идеальном британском английском, что нечасто встречается в Нью-Йорке. Настолько идеальном, что иногда начинало казаться, что он специально выставляет британизмы на вид, чтобы именно они и запомнились собеседнику. Но одет он был как-то неуловимо иначе, не так как одеваются ребята, приехавшие с Острова. И у него была какая-то ДРУГАЯ манера оглядываться по сторонам – то, что этот человек не расстается с оружием даже ночью, Дженовезе, понял сразу, как говорится «рыбак рыбака…». Но взгляд его цеплялся за другие точки, двигался он как-то невыразимо иначе, по-другому держал руки. Короче, это был целый букет каких-то неуловимых черточек, которые не проникали в сознание каждая по отдельности, но создавали смутное ощущение, что что-то с этим человеком не так.
Во-вторых, неправильным был способ появления этого человека. Его не представил ни младший, ни консильери. О нем никто не знал и никто не предупреждал. Человек просто пришел сюда, в пиццерию и просто в лоб попросил находившегося там капореджиме передать фотографию и сложенный листок бумаги Толстяку Доминику Дженовезе. После чего сел в угол за столик и стал ждать, когда его позовут. Его позвали. Довольно быстро – на фотографии был его погибший два года назад младший брат. На листке всего пять слов: «Я знаю, кто это сделал». Его провели в подсобку, которая таковой была только на пожарном плане, а по сути была одним из рабочих кабинетов босса Семьи. Он сел напротив и молча протянул папку. Доминик быстро просмотрел ее и спросил:
– Что вы хотите за это, мистер…
– Зовите меня Бонд, Джеймс Бонд. – Человек улыбнулся, как будто сказал что-то смешное. – Ничего. Считайте это небольшим подарком, чтобы показать искренность наших… намерений.
Гость выделил последнее слово, явно показывая, что представляет не только себя одного.
– Хорошо, мистер Бонд, тогда что вы хотите мне предложить?
И ответ стал этим самым «в-третьих».
– Деньги, мистер Дженовезе, деньги. Очень. Много. Денег, – по частям проговорил собеседник.
Начало ноября 1941 года. Южная Сицилия. Ночь
Берег был скалист, и причалить к нему могли только небольшие лодочки рыбаков. При свете керосиновых фонарей между камнями проходила очередная лодка. Ее зацепляли крюком, подтаскивали к небольшим мосткам и сразу с нее начинали перебрасывать тяжелые тюки. Через минуту лодка отчаливала и уходила в сторону стоящего на рейде транспорта под хорватским флагом, а на ее место подходила следующая. Один из тюков уронили, и то ли он был плохо завязан, то ли был надорван, но на мокрые камни высыпалось несколько тяжелых брикетов. При желании в слабом свете луны можно было с трудом различить какой-то портрет и надпись «Zwanzig Reichsmark». Немецкие рейхсмарки. Там были и более мелкие надписи, но разобрать в такой темноте, что именно там было написано, было гораздо сложнее…
Ноябрь 1941 года. Германия. 120 км восточнее Берлина. Высота 14 тысяч метров
– Внимание всем бортам, я полста-второй, начинайте сброс по готовности!
В эфире прозвучали подтверждения.
Три минуты спустя.
– Я полста-второй, Третий, расходимся. Твоя зона южная. Встреча через двенадцать минут над КарлМарксШтадтом
– Понял, прием.
Еще пять минут спустя у шести 22-х ТУшек и восьми ИЛ-76 открылись бомболюки и оттуда на два рабочих пригорода Берлина пошли «подарки». Как ни странно внизу их уже ждали – слухи о том, что вчера такое уже было, быстро разошлись по городу, и люди высыпали на улицы, задрав головы кверху. Тем более что отдельные, так и не найденные впоследствии полицией лица очень точно называли время и место. Их ожидания не обманулись – очень скоро с неба посыпались деньги. Купюры в десять, двадцать и даже пятьдесят рейхсмарок, как весенний листопад, сыпались с неба.
«…вбрасывание в экономику огромного количества фальшивых оккупационных марок и рейхсмарок в период октября-ноября 1941 года подорвало доверие к финансовой системе рейха как в оккупированных странах, так и в самой Германии. Качество подделок не позволяло отличить их от настоящих, а количество наличных фальшивых денег только за ноябрь превысило всю наличную денежную массу в номинальном исчислении, находящуюся в обороте в Третьем рейхе. Большая часть денег ввозилась в Германию через нейтральные Швецию и Испанию, а также с помощью отрядов Народной Армии Сицилии (в то время часть Республики Италия). Но наибольшим психологическим эффектом обладали «волшебные ночи» – когда деньги разбрасывались над городами. Преимущественно целями для таких акций служили оккупированные города Советского Союза, Польши и наиболее доступная часть Германии – Восточная Пруссия. Но одна из крупнейших акций была проведена в Берлине, когда на протяжении недели на рабочие пригороды столицы рейха было сброшено порядка 2 миллиардов рейхсмарок. Уже в августе 1941 года началась гиперинфляция и процесс стал неуправляемым. Были подорваны товарно-денежные отношения внутри немецкой экономики. Падение производства в декабре-январе составило по разным оценкам от 30 до 50 процентов…»
БСЭ изд. 1994, Нью-Сталинск, СССР.
Окрестности Минска. Линия Сталина. Минский укрепрайон. Август. Полдень
Генерал Гудериан без особого интереса осматривал внутренний дворик артиллерийского дота, который его солдаты взяли буквально накануне. Бои за город настолько вымотали и истощили его части, что генерал серьезно подумывал обратиться к фюреру с просьбой о выводе его войск на пополнение и отдых. И это несмотря на постоянные звонки из Берлина и истеричные вопли генералитета штаба. Ладно хоть сам «бесноватый», как его прозвали в русских листовках, особо не связывался с «быстроходным Гейнцем», свалив все на своих подчиненных из Генерального штаба. Сейчас его внимание было привлечено больше к Украине. Где войска непобедимого Третьего рейха хоть и тяжело, но двигались вперед.
«Быстроходный Гейнц. Два месяца. ДВА! Мы бились об эти укрепления. Как, черт возьми, они смогли привести их в такое состояние?» – мысленно вздохнул генерал, припоминая свое прозвище.
«Это во Франции или Польше я был быстроходным, а здесь… М-да, русские как всегда приготовили сюрприз. Все-таки я был прав, не стоило недооценивать противника, они скрупулезно изучили мои действия в прошлых кампаниях и нашли противодействие. Хорошее противодействие. Эти их АОПы просто чудо. Много немецких танкистов поломали свои зубы, пытаясь взломать эти артиллерийские опорные пункты!»
Момент самобичевания бы прерван подбежавшим связным.
– Герр генерал. Сообщение от генерала фон Хубицки, – отрапортовал он, протягивая «быстрому Гейнцу» конверт с посланием.
Генерал только стиснул зубы со злости. Разведка до сих пор не смогла узнать причину отказа всех радиостанций. То, что их что-то подавляет, и так было понятно, но на все запросы представители разведки только невнятно отвечали, что ведутся поиски. Немногочисленные пленные тоже молчали, так как сами не знали. Так и приходилось использовать вестовых.
Разорвав конверт, генерал извлек лист бумаги.
– Шайсе! Гилберт, наш резерв к генералу фон Хубицки! Немедленно! – приказал он своему адъютанту.
– Есть!
– Машину к выезду.
Через десять минут два бронетранспортера под охраной «тройки», пыля по разбитой траками и колесами полевой дороге покатили к начавшейся канонаде севернее Минска.
Спустя два часа танковые бригады Особых армий, сломив немногочисленное сопротивление войск Гудериана, рванули вперед, на Минск. Впереди ожидало освобождение Бреста и других городов. Военная машина Красной Армии стала набирать свои обороты.
Наблюдая за ловкими движениями русского медика, который бинтовал его ногу, генерал Гудериан, грустно смотрел на колону пленных немецких солдат, которую вело в тыл подразделение противника. Многие солдаты отворачивались, не смея взглянуть на своего командира, сидевшего на подножке подбитого бронетранспортера.
– Мы проиграли это войну – не начав ее, – вздохнув, произнес «Быстрый Гейнц».
Ноябрь. 2011 год. Мир Александра
Экстренный выпуск CNN
На фоне полощущегося красного знамение с пятью звездами в углу появились слова: China Crisis. Civil War!
«…Добрый день. Это СиЭнЭн и с вами Сьюзан Кандиотти. Мы продолжаем следить за развитием ситуации в Китае. Куда, как вы знаете, неделю назад прибыл человек, выдающий себя за Мао Дзэдуна, лидера китайской революции более чем полувековой давности. Несмотря на то что он прибыл на личном самолете президента бывшей советской республики Белоруссия, он, вместе со всей правительственной делегацией этой республики, был немедленно арестован в аэропорту, в присутствии огромного количества иностранных журналистов… сейчас вы видите кадры его ареста. Буквально немедленно в городе вспыхнули беспорядки, уже на следующий день переросшие в крупномасштабные столкновения после того, как на сторону этого „Мао «стали переходить части внутренних войск и полиции. Еще день спустя самозванец был освобожден из правительственной тюрьмы армейским спецназом и возглавил силы восставших.
А прямо сейчас включение из Пекина нашего корреспондента Терри Митчелл. Терри, мы на связи. Расскажите, что сейчас происходит в Китае и как изменилась обстановка за прошедшую ночь?
– Доброе утро Сьюзан, спасибо. Всю ночь в городе стреляли, ситуация продолжает оставаться напряженной, но интенсивность перестрелок была гораздо ниже, чем раньше. Похоже, бои действительно стихают. По непроверенным данным, руководство КПК, не признавшее возвращение Мао, было арестовано и даже немедленно и бессудно расстреляно. Пока мы не можем представить никаких доказательств, кроме вот этих фотографий…
…На экране идут фотографии тел со следами пулевых ранений.
…– Их выложил в Интернете некто, назвавшийся Li Wan и утверждающий в подписи, что принимал участие в расстреле, а потом сфотографировал тела на телефон. Ни выяснить, кто такой Li Wan, ни связаться с ним по телефону или электронной почте нам пока не удалось.
Здесь в Пекине и, по слухам, в нескольких приморских городах еще продолжают оставаться очаги сопротивления частей, оставшихся лояльными законному правительству, но похоже, ситуация уже переломлена. К сожалению, у нас есть картинка только из Шанхая, где обстановка относительно спокойная – там бои закончились еще два дня назад. Как только мы получим что-нибудь еще – сразу передадим в эфир…»
Bloomberg TV
«…Продолжается мощнейший обвал на финансовых рынках мира. Из-за постоянных приостановок, торги в основных секциях практически нигде не проводятся, но мы можем судить о настроениях участников на внебиржевом и фьючерсных рынках. А настроения там ужасные. Также в глубоком пике находится доллар США относительно практически всех валют: падение относительно Евро за последние два часа составило 18 %, фунта – 9 %, йены – 12 %. Доллар падает также относительно сырьевых валют – канадского и австралийского долларов на 14 и 8 процентов соответственно. Доллар упал также к швейцарскому франку, турецкой лире и шекелю. Единственная из валют Старого Света, показавшая сегодня снижение к доллару, это российский рубль —13 %. Волатильность остается крайне высокой и движения…»
Бизнес ФМ
«…То, что сейчас происходит на рынке, иначе как коллапсом не назовешь. Уже очевидно, что вызвало его опрометчивое решение Федрезерва отказать Китаю в начале погашения имеющихся у него госбондов. Но похоже, любое решение ФРС привело бы к сходным результатам. Слушайте через полчаса „Диалоги в траншее «с Бигваряном: какие были бы последствия для глобальной экономики, если бы США выполнили требования Китая…»
Эхо Москвы. «Экономика»
«…не только не удалось отойти от кризиса 2008-го, но мы сорвались в совершенно беспрецедентный экономический штопор. 29-й год отдыхает…»
За две недели до этого. Москва. Кремль. Кабинет ИВС
– Лаврентий, тут у товарищей возникла интересная мысль. Похоже, наши китайские товарищи в том мире показали себя не очень хорошими товарищами и плохими друзьями Советского Союза. Как только их поманили империалисты, они предали своих советских товарищей, помогавших им в борьбе. А позже вообще переродились в буржуазную партию. – Сталин лукаво ухмыльнулся, глядя на наркома, и продолжил: – Но во многом это следствие наших собственных ошибок, повлекших в будущем такие катастрофические последствия и для нашей страны тоже. И как настоящие большевики мы должны признавать и вовремя исправлять наши ошибки. Я думаю, что товарищ Мао не тот человек, который должен возглавлять коммунистическое движение в Китае в нашем мире. Но с другой стороны, раз уж ТАМ он возглавлял строительство нового Китая, то ТАМ и сейчас он может оказаться очень полезным. Какими бы спорными они ни были, мне кажется, что китайское руководство отошло от его идей и заветов. Вот пусть сам и исправляет свои ошибки. Нужно обеспечить его доставку ТУДА. Причем сделать это нужно так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что это действительно он…
Берия встал и уже собрался выходить, когда Сталин сказал:
– И вот еще что, Лаврентий. Мы любим Китай. Мы очень любим Китай. Пусть его будет больше. Пусть будет два Китая или три. А может, даже четыре… – Берия улыбнулся, ему тоже запомнилась забавная фраза про Германию из краткого историко-политического справочника по Земле-один.
– Хотя Восточно-туркестанская и Маньчжурская ССР тоже хорошее дело… – добавил Сталин задумчиво.
Если кто думает, что последнее, что я помню, это как в меня летит снаряд гранатомета и все… то вы ошибаетесь, последнего не было. То есть сознания я не терял, и все, что произошло, запомнил хорошо.
После тарана меня оглушило, и я несколько мгновений просидел в машине не шевелясь, просто не понимая, что происходит. Перестрелка как-то прошла мимо сознания. Нет, стрельбу, конечно, помню, но сознанием ее не фиксировал, так, посторонний фон. В себя пришел, когда боковым зрением заметил, как справа встает силуэт человека с гранатометом на плече. Так ладно бы он встал и куда-нибудь пальнул, так нет, этот гад выпустил снаряд именно в меня.
Так что сами понимаете, единственным моим желанием было оказаться как можно дальше от этого летящего предвестника смерти, поэтому меня несколько ошарашило произошедшее дальше.
Судорожно дергая ручку открытия двери, которую, видимо, заклинило от удара, я вдруг кубарем полетел по лесной траве в огненном облаке и куче ошметков, бывших некогда машиной, прикрыв руками самое дорогое… Нет, не пах, голову.
На самом деле особо как таковых обломков не было, так, обивка салона да несколько пластиковых щепок от приборной панели и куски стекла. То, что именно панели, я понял, выдернув острый кусок пластика из голенища сапога, меня каким-то чудом не задело. Разве что только пришлось тушить рукав френча.
Первым делом вскочив, сбил пламя с рукава и быстро огляделся, пытаясь понять, куда я попал. На портал, то есть то место, где он должен был быть, глянул мельком. Ничего там не было, ни портала, ничего. Воздух да трава, поэтому я больше крутил головой, определяясь со своим положением.
Слегка оглушенный, взрывная волна все-таки догнала меня, не сразу понял, что стрельба, которая до сих пор стояла у меня в ушах, не прекратилась, а наоборот, еще больше усилилась. Были слышны даже пушки.