Слегка оглушенный, взрывная волна все-таки догнала меня, не сразу понял, что стрельба, которая до сих пор стояла у меня в ушах, не прекратилась, а наоборот, еще больше усилилась. Были слышны даже пушки.
Заставив меня вздрогнуть, над головой пронесся не единожды виденный «мессершмит», через секунду тройка «лаптежников» со своими хорошо узнаваемыми неубирающимися шасси.
«Низко пролетели, к дождю».
– Фу-у-у! Я уж думал, опять куда-то в другой мир перенесся, – одновременно с мыслями облегченно выдохнул я.
Присев в тени старой березы, отряхнул голову, стряхивая мусор. Вокруг стоял чисто русский лес, и судя по звукам вокруг, находился я где-то в глубине. Не на опушке точно.
Первым делом осмотрел то место, через которое попал сюда. Ни портала, ничего подобного не было. Весь осмотр занял минут десять, за это время можно было подумать.
«Ошметки салона есть, однако обивки сиденья или чехлов нет. Подумаем… А что если я сам от испуга создал вокруг себя что-то вроде капсулы перемещения?.. Хм, тогда все сходится. После перемещения капсула исчезала, а через не успевший закрыться портал проскочили еще и эти ошметки. Хм. Вроде сходится!»
– Так что у меня с собой? – уже вслух пробормотал, проверяя карманы.
Был я в парадной форме, ну сейчас-то ее особо парадной не назовешь, после моих кувырканий. Фуражки не было, она лежала на сиденье рядом. У меня не было привычки ездить в ней, всегда бросал рядом, так что она осталась в машине. Царство ей небесное. Из оружия только пистолет. Причем под френчем. Почему-то на парадку сверху кобуру не надевают, можно только под нее. Достав ТТ, быстро проверил и сунул его в карман галифе. Пощупав голенище левого сапога, только поморщился. Порвано, жаль, хорошие сапоги.
В карманах, кроме запасного магазина, сунутого наспех, носового платка и чайной ложки, ничего не было. Удостоверения, немного денег и расческа не в счет. Все мои вещи остались в камуфляже, в многочисленных карманах. Знал бы где упасть, соломки бы подстелил. Мобила тоже осталась в машине на приборной панели. Да и вряд ли бы тут ловило. Вышки только в Москве и в Казани.
«Рация? А где рация?»
Пощупав пустой чехол, только сморщился, припомнив, что ее тоже положил рядом с телефоном, когда проверял связь.
Пока я проводил инвентаризацию всех четырех карманов, стрельба пошла на убыль. Звон в ушах прекратился, и слух возвратился в нормальное состояние, так что слышно было хорошо.
Насколько я знал, в данный момент наши войска используют политику маневренной обороны, уничтожая из засад кадровые части вермахта. Но все равно стоило поберечься. Как бы не нарваться. Тут главное что? Выйти к своим, предъявить удостоверение и ждать, когда меня вывезут.
Приведя себя в порядок, я осторожно двинулся в сторону полностью стихшей стрельбы.
На опушку вышел через полкилометра. Осмотрев открытое пшеничное поле с густыми дымами вдали, явно от горящей техники, только передернул плечами. Выходить мне категорически не хотелось, поэтому хотел было развернуться и углубиться в лес, как заметил несколько движущихся точек неподалеку. Присмотревшись, понял, что это люди, скрытно двигавшиеся к моему лесу. Только войти они в него должны дальше метров на шестьсот.
Шли они осторожно, приседая и замирая.
– Танкисты, что ли? – с легким недоумением спросил сам у себя. Продолжая выглядывать из-за толстой сосны, я разглядывал приближающихся бойцов. Теперь сомнения не было. Ребристые шлемофоны на головах, синие комбинезоны – у двоих были черные комбезы и пилотки – и два пулемета с круглыми блинами дисков наверху. Быстрый подсчет показал, танкистов оказалось восемь человек.
– Похоже, попались наши немцам на закуску, сплоховал Воронов, не уследил.
Приметив, где танкисты должны войти в лес, я быстро побежал им наперерез.
Пришедшая мысль-догадка заставила перейти на шаг, а после и совсем остановиться. Задрав голову, я с недоумением посмотрел на солнце, стоявшее в зените.
– Не понял?
Когда я ехал на дачу к Сталину, был поздний вечер, солнце только краешком светило из-за горизонта, а тут явно обеденное время. Да и жарило сильно. В Москве жара уже спала, прохладно становилось вечерами.
– Что-то все это странно, – пробормотал, осматриваясь, – непонятки какие-то. Может, тут широта другая? Да нет, чушь… Ладно, потом разберемся.
Тряхнув головой, последовал дальше, нужно посмотреть, что это за «танкисты».
Танкисты оказались настоящими, еще на подходе услышал командные нотки:
– …овалев, в охранение, остальным отдыхать. Через полчаса двигаем дальше.
Стараясь не выдавать своего присутствия, пригляделся к лежавшим людям. Это точно были наши. Командовал ими невысокий командир, звания не было видно, но то, что он контужен, было понятно, слишком громко командовал.
Один из бойцов поднялся и, подхватив пулемет, встал у опушки, тревожно поглядывая на дымы.
Выйти я не успел, часовой вдруг крикнул:
– Товарищ лейтенант, там наши!
– Уверен?
– Да. Товарищ лейтенант, вроде старшина был.
Подбежавший командир выглянул наружу, те из бойцов, кто еще мог встать на ноги после бега, тоже подошли, и всмотрелись в поле.
– Где?
– Вон там, в овражек они спустились. Вроде раненого несут.
Тут-то я и выбрал время, чтобы появиться. Специально громко хрустнув сухой веткой, на которую наступил, выходя на открытое пространство, и дождавшись, когда ко мне все обернутся, хмуро спросил:
– Кто такие?
Первым пришел в себя тот командир, которого часовой назвал лейтенантом. Подскочив ко мне, он вытянулся и, отдав честь, быстро затараторил:
– Товарищ майор госбезопасности. По приказу командира танкового батальона майора Степанова охранял автоколонну, следующую в тыл к железнодорожной станции Жеребьевка. По пути следования мы были атакованы моторизованным патрулем противника, в результате скоротечного боя все машины были уничтожены, мой танк подбит. Смогли выбраться из горящей машины, собрав вокруг себя уцелевших бойцов, отвлекая внимание противника, пошли на прорыв. При отходе из-за численного перевеса мы потеряли половину бойцов, но смогли вырваться. Доложил командир танкового взвода сорок первой танковой дивизии лейтенант Быков.
– Ясно, более подробно расскажете потом… Лейтенант, какое сегодня число?
– Двадцать пятое, товарищ майор госбезопасности.
– Какое? – не поверил я.
– Двадцать пятое… июня. Что-то не так, товарищ майор госбезопасности?
– Да нет, все так… Просто, оказывается, это я два дня без сознания пролежал, – задумчиво ответил лейтенанту, слегка солгав. Не говорить же ему правду.
Пока мы беседовали, бойцы построились в шеренгу, поправляя обмундирование.
– Лейтенант, пошлите людей в помощь… Кого вы там видели? – взмахом руки распуская людей, не до них пока.
– Техник-старшина Лясов, из нашей техроты, товарищ майор госбезопасности. Разрешите выполнять?
– Выполняй и выстави еще одного часового. Через час отправимся дальше. И да, лейтенант, обращайтесь ко мне армейским званием. Полковник. Вам так привычней будет.
– Есть, – козырнул он, после чего побежал к своим бойцам. А я, присев в тени ближайшего дерева, стал изучать карту, которая была у запасливого Быкова.
«Украина, мать ее! Брянский фронт, выходит? Или он еще не сформирован? А, точно. Киевский Особый военный округ».
Судя по точке, где отмечена станция Жеребьевка, мы находились севернее города Владимир-Волынский. А его немцы в это время уже захватили, это я точно помню. Название города запомнилось при аналитической справке, которую составлял еще в свое время перед отправкой. Точно помню, что взяли его двадцать третьего.
Отложив карту в сторону, задумался о своем положении. Судя по всему я снова в сорок первом, только теперь в другом мире. Тут мне пришла в голову цветная картинка:
«…– Здравствуйте, Иосиф Виссарионович, – чуть склонив голову, поздоровался Сталин, сверкнув своими тигриными глазами.
– Здравствуйте, товарищ Сталин, – ответил второй Иосиф Виссарионович, пожимая руку своему прототипу из параллельного мира…»
Представил эту встречу, и меня пробил нервный смех, его я старательно давил, чтобы бойцы не заметили.
Пока я предавался размышлениям о своих дальнейших планах, прерываемым непроизвольными смешками – встреча товарищей Сталиных до сих пор стояла перед глазами, – вернулись трое бойцов, которых Быков послал в помощь старшине.
– Лейтенант! Старшина! Подойдите! Садитесь, – велел им, когда они подошли.
– Вот, товарищ полковник, – положил передо мной планшет лейтенант, – это планшет и документы командира автоколонны капитана Ермолина.
– Старшина, представьтесь, – отложив планшет в сторону, приказал я.
Пока они устраивались напротив, стал изучать их. Сперва лейтенанта. Сбив шлемофон на затылок, на меня смотрел юный курносый паренек с сажей на щеке. Он, кстати, контужен не был, просто оглушен. Старшина был худощавого телосложения, лет тридцати. Руки в нем выдавали автомеханика. Со въевшимся маслом и большими ладонями. Простое открытое лицо, легкие залысины под пилоткой и роскошные усы, явный предмет гордости старшины. Оба они были в комбинезонах, только у лейтенанта синий, а у старшины черный, видимо, те двое из отряда Быкова тоже техники.
Пока они устраивались напротив, стал изучать их. Сперва лейтенанта. Сбив шлемофон на затылок, на меня смотрел юный курносый паренек с сажей на щеке. Он, кстати, контужен не был, просто оглушен. Старшина был худощавого телосложения, лет тридцати. Руки в нем выдавали автомеханика. Со въевшимся маслом и большими ладонями. Простое открытое лицо, легкие залысины под пилоткой и роскошные усы, явный предмет гордости старшины. Оба они были в комбинезонах, только у лейтенанта синий, а у старшины черный, видимо, те двое из отряда Быкова тоже техники.
– Техник-старшина Лясов, Викентий Львович. Отдельная рота технического обеспечения восемьдесят второго танкового полка сорок первой танковой дивизии.
– Хорошо, старшина. Представлюсь сам. Демин Александр Геннадьевич, майор госбезопасности, можно обращаться ко мне как к полковнику. По армейскому званию. Доложите, что произошло при нападении на автоколонну.
С интересом слушая старшину, я анализировал ситуацию, и чем больше говорил старшина, тем больше мрачнел. Теперь точно стало известно, что это другой мир. Всего я не знаю, но из вырвавшихся слов старшины было понятно, правит Сталин, уже хорошо, и немцы прут – это плохо. Судя по ситуации, все идет ближе к истории моего мира. Потеряны приграничные районы, наши отступают. Что творится вокруг, оба командира не знали. Их подняли по тревоге три дня назад и отправили занимать позиции. Теряя танк за танком из-за заболоченной местности и постоянных поломок устаревших Т-26-х, дивизия, раздерганная по кусочкам, стала охранять тылы.
Взвод Быкова из трех танков отправили охранять мост, усилив подразделение местной комендатуры. Доехали только два танка из трех, один попал на зуб паре охотников. В результате металлический хлам, двое убитых и один раненый. У моста взвод простоял всего сутки, при ночном налете на город на мост упала – видимо, случайно – бомба. От близкого взрыва второй танк перевернуло, и он тоже вышел из строя. Прихватив на броню экипаж, который уцелел, отсидевшись в противовоздушных щелях, направился к месту дислокации, пока не был перехвачен капитаном Ермолиным из их же дивизии, и ими в приказном порядке усилили охранение автоколонны. Дальше понятно, выстрелы из-засады, чудом успевший выскочить экипаж, а дальше просто бегство.
– Он, товарищ полковник, один бронетранспортер успел подбить, а потом из пулеметов прикрывал наших, когда они уходили, – заступился за лейтенанта Лясов.
– А вы как задержались?
– Нашу летучку перевернуло, пока выбирались, пока пытались понять, что случилось, все и кончилось. В машине нас трое было, водителя убило, из-за этого машина и кувыркнулась на ходу, мы в кузове были. Я и красноармеец Маркелов. Заметили, как группа товарища лейтенанта отходит в поле, и за ними. За теми бойцами, что в другую сторону уходили, мы не пошли. В стороне капитана Ермолина увидели и бойца рядом. Капитана наповал, а боец живой был, оглушен только. Там снаряд рядом рванул, их и накрыло, все осколки на себя капитан принял, бойца только контузило.
– Серьезно?
– Да, тащить пришлось, у него ноги заплетались.
– Ясно, сейчас определимся с нашими дальнейшими планами и пойдем знакомиться с бойцами. Лейтенант, у меня знания несколько другие, так что назначаю тебя своим замом. Если в бою что не так скомандую – не стесняйся, скажи, что именно не так. Помни, от этого зависят жизни бойцов. А сейчас давайте по карте определимся. Я так понимаю, мы вот тут? – ткнул пальцем в зеленое пятнышко.
– Да, товарищ полковник. Вот дорога, на которой нас побили, – показал Быков.
– Понятно. Теперь главное определиться, где немцы.
– Они дальше пошли, я видел, товарищ полковник, – вскинулся старшина и тут же стал показывать на карте, – в эту сторону двинули. Мы их не заинтересовали, даже патрули вдогонку не выслали, торопились, похоже.
– Много их?
– Пехоты с роту будет, а танков десяток. Две пушки еще видел.
– Хорошо…
Обговорив маршрут, мы встали и направились к бойцам.
– Смирно! – скомандовал Быков.
Вглядываясь в эти молодые лица, я пытался понять, что они чувствуют в первые дни войны, понимают ли, что происходит. Пройдя шеренгу, понял, понимают, но еще думают, что ситуация исправится и «наши вдарят».
– Бойцы, прежде чем познакомиться, я немного расскажу о ситуации на фронтах, – развернувшись на каблуках, громко начал я. – Сейчас вы видите, что происходит вокруг, как немцы, взламывая нашу оборону, двигаются вперед. Как мы теряем один населенный пункт за другим и пятимся назад. Как некоторые несознательные бойцы и даже командиры, впечатленные мощью противника сдаются. Все это так, не отрицаю, теперь небольшая политинформация. Наши войска к границе располагаются тремя эшелонами. Первый эшелон – приграничные войска, это вы, сейчас они фактически разбиты и деморализованы. Это тоже так. Почему все это происходит? Именно поэтому. Немцев меньше, чем нас. Это факт. Но они бьют нас именно поодиночке. С первым эшелоном они фактически закончили, теперь на подходе второй. Сейчас пытаются наши войска перехватить инициативу, но когда это еще будет. Дальше! Все мобилизационное оружие и обмундирование сосредоточено на границе или рядом. Поэтому при мобилизации вновь сформированные дивизии вооружать просто нечем. Кто в этом виноват, меня и послали разбираться из Москвы. Но, к сожалению, двадцать третьего числа, вечером, самолет, на котором я летел, был сбит. Что происходило дальше не знаю, очнулся несколько часов назад у обломков самолета в лесу. Как сообщил ваш командир, лейтенант Быков, без сознания я был почти два дня. Наши действия на данный момент, это сформировать боевую часть из окруженных частей и с боем, по пути уничтожая немецко-фашистских захватчиков, выйти к своим. У меня все. Вопросы?
Несколько секунд длилось молчание. Бойцы несколько ошарашенно смотрели на меня. Мое откровенное вранье про двухдневное бессознательное состояние пролетело незаметно на фоне остальных откровений.
– Кхм, товарищ полковник, а как же вперед, бои на чужой территории?
– Не нужно цитировать Тухачевского. Уверен, что многое успели натворить и в годы его командования. Те же мобилизационные склады тоже работа недобитков. Я скажу прямо, война эта не на неделю или месяц, а на год, а то и более. И это не мои слова, а генерала Жукова. Как он сказал: просрали мы начало войны.
– Все ясно, товарищ полковник, – за всех сказал старшина. Быков задумчиво кивнул.
– Я вот что скажу, товарищи бойцы. Война эта – на уничтожение. Уже были зафиксированы нечеловеческие обращения противника с военнопленными. Например, захваченный ими двадцать второго июня в Бресте полевой госпиталь полностью уничтожен. Огнеметами прошлись. Так что мой вам совет, не воспринимайте их как друзей-рабочих. Это враги. Они пришли на нашу землю и убивают наших друзей и родственников. Пользуйтесь любой возможностью выбить кадровые части из строя, помните, тем, кто придет вам на смену, будет легче. Сейчас противник, прошедший Французские и Польские кампании, это опытный зверь, и надо пустить ему кровь.
Моя несколько пафосная речь, придуманная буквально на коленке, имела успех. Бойцы восприняли ее близко к сердцу. После некоторого колебания невысокий боец спросил, задал, видимо, больной для всех вопрос:
– А где наша авиация? Где сталинские соколы, товарищ полковник?
– Нет ее. Первым налетом уничтожены практически ВСЕ приграничные аэродромы. Так что в первый день уцелело где-то тридцать процентов всей нашей приграничной авиации, добили ее на следующий день. А так как вся наша авиация располагалась именно у границы… Думаю, сами догадываетесь, сколько понадобится времени, чтобы перегнать свежие части из внутренних округов, но и они на ситуацию уже повлиять не смогут. Так что поддержки с воздуха нет и в ближайшее время не будет. Я ответил на ваш вопрос, сержант?
– Да, товарищ полковник, – со вздохом подтвердил боец.
Как будто вторя моим словам, на высоте с полкилометра проползла тройка «ишачков». Не могли позже пролететь. Все проводили их недоуменными взглядами, после чего посмотрели на меня.
– Видимо, успели одну часть перебросить… Лейтенант. Старшина, познакомьте меня со своими бойцами.
– Есть, – снова козырнул Быков.
В шеренгу бойцы выстроились по росту. Первым стоял здоровый боец в черном комбинезоне. Русоволосый, без пилотки, видимо, потерял где-то, без оружия.
– Где оружие?
– В машине сгорело, товарищ полковник.
– В бою добудешь.
– Есть.
– Лейтенант, приступай.
Русоволосый был из подразделения старшины. Младший сержант Пирогов. Электрик. Вторым стоял заряжающий в машине Быкова, красноармеец Троянов. Третий, командир второго танка старший сержант Мирзоев. Четвертый, его механик-водитель, сержант Муртазин. Пятый, механик-водитель Быкова, младший сержант Мальцев. Шестой, оружейник из подразделения старшины Лясова, красноармеец Пименов. Седьмой, заряжающий из экипажа Мирзоева, красноармеец Смелов. И еще двое пришедших со старшиной. Это красноармейцы Маркелов и Григорьев. Маркелов – моторист, а Григорьев – водитель полуторки.