Бондарева опустила глаза и тряхнула своими потрясающе красивыми, похоже, сегодня покрашенными и уложенными стилистом волосами.
– О мертвых говорят только хорошее. Я с самого утра в колебаниях, все мучилась: идти к Варваре или нет? С одной стороны, неохота доносить, с другой – молчать невозможно. Посоветоваться не с кем, у меня тут, кроме тебя, подруг нет.
Я медленно отодвигалась от Бондаревой. На основании чего Света решила, что мы с ней приятельницы? Этаких подружек у меня целый магазин. Вежливое «Здравствуй. Как дела?» и ничего не значащая беседа в кафе не имеют ни малейшего отношения к настоящей дружбе.
– Я стала тебя искать, – жалобно ныла Бондарева, – но нигде не нашла. Пошла капучино выпить, в голове от него всегда светлеет, но не успела сделать глоток – Галка несется с новостью про Катьку. Я чуть кофе не облилась! Опоздала, нельзя на покойницу стучать.
Я попыталась вежливо отделаться от прилипалы.
– Видимо, у тебя сегодня не простой день. Сходи снова в кафешку, закажи латте, а я побегу, дел выше носа.
Света схватила меня за плечо.
– Степа, мне очень нужен твой совет! Ой, ты рукав разорвала… Видела? Очень жалко, красивое платье. В Париже купила? Там, говорят, все намного дешевле. Везет некоторым с работой, катаются за счет фирмы по всему миру…
– А ты испачкала юбку, – парировала я.
– Где? – расстроилась Бондарева, выпуская мою руку.
– Чуть пониже талии. Смотри, серое пятно и вроде с блестками, – уточнила я.
– Черт… – протянула Света, трогая отметину и показывая мне след на подушечке пальца. – Ну вот, теперь на химчистку придется тратиться. Разговаривала с Танькой, мы с ней около тестеров стояли, и я, наверное, измазалась перламутровыми тенями. Надо попробовать замыть.
– Сейчас почти все тени водостойкие, попытайся убрать пятно средством для демакияжа глаз, – посоветовала я. – Возьми синего цвета, оно не на масляной основе.
– Вот поэтому мне с тобой и надо посоветоваться, – зачастила Света, – ты умная, много чего знаешь. Идти мне к Варваре? Это касается Катьки. Степочка, помоги! Сходи к Грязновой и расскажи, что я видела. Я ее боюсь, она начнет задавать вопросы, разозлится.
Не сдержавшись, я возмутилась:
– Светлана, не знаю, что ты видела, но…
Бондарева прижала ладонь к губам.
– Ой, тише!
Я прислонилась к стене, а Света, забыв о том, что не следует вторгаться в личное пространство человека, придвинулась ко мне так близко, что я уловила запах ее губной помады, и принялась быстро говорить.
…Вот уже несколько дней, как у Бондаревой болит живот, и она очень часто бегает в сортир. В очередной раз она закрылась в кабинке, и в тот момент в туалет кто-то вошел. Женщина, которую Света не видела, сделала весьма распространенную ошибку – убедилась, что в сортире никого нет, и начала откровенную беседу по телефону. Продавщица сразу узнала голос Екатерины Фурсиной. Мой вам совет: если решили потрепаться в общественном туалете по сотовому, всегда загляните в кабинки, вдруг там затаилась любопытная особа вроде Светочки и сидит тихо, звуков не издает, бумажкой не хрустит, на слив не нажимает, а подслушивает вашу беседу. Катя удовлетворилась лишь осмотром «предбанника».
– Дорогой, – устало сказала она, – ты ее сделал? Почему? Нет, я не нервничаю, но время бежит, деньги нужны срочно. Да, отлично знаю их стоимость, но можешь сбавить цену. Хорошо, дай мне два миллиона. Нет, за кольцо отдельно. Сколько? Дорогой, ты поступаешь некрасиво. Вот здорово! Если б я могла, то пошла бы в скупку. Ты используешь мое безвыходное положение. И какая сумма? Нет, дорогой, забудь о нашем разговоре. Спасибо, сейчас же приду и возьму вещи. Я знаю, что ты через пятнадцать минут закрываешься. Мне только дорогу перейти, не опоздаю. Нет, дорогой, меня устроят два миллиона за ожерелье и пол-лимона за перстень. Меньше – никак. Я тебе все объяснила, думала, ты поможешь. Но кое-кто элементарно решил нажиться. Мне очень плохо, я наделала глупостей, боюсь, что рано или поздно полиция обо всем догадается. Так страшно, что сердце холодеет, хочу уехать. Если не раздобуду денег, покончу с собой. Я не вынесу позора, выброшусь из окна. Лучше смерть! Жди, я иду.
Раздался хлопок двери.
Светлана вылетела из укрытия и, забыв помыть руки, бросилась за Фурсиной.
Катя спокойно покинула бутик, ни разу не оглянувшись, пересекла проспект и вошла в большое офисное здание. Света ринулась туда же и растерялась. В башне много этажей, в холле восемь лифтов. Рабочий день заканчивался, народ бурлил перед постоянно подъезжающими и уезжающими кабинами. Фурсина успела воспользоваться каким-то подъемником, а выяснить, куда она направилась, не представлялось возможным. За все время телефонной беседы Екатерина ни разу не назвала имени человека, с которым говорила. Светлана лишь поняла, что это мужчина.
Бондарева решила подождать. Вдруг Катя и таинственный незнакомец вместе покинут здание? Тогда она потихоньку их сфотографирует на мобильник…
– Зачем? – перебила я.
Светлана обомлела.
– Козлова, ты не поняла? Фурсина просила какого-то нелегального скупщика взять у нее кольцо и колье. Хотела получить за них два с половиной лимона. Барыги всегда за товар меньше дают, Катька знала, что колье стоит пять лимонов, а колечко на один тянет.
– По твоему мнению, Фурсина украла драгоценности? – протянула я.
– Степа, ты с утра попила тормозной жидкости? – схамила Света. – А кто ж еще? Ей очень удобно было пакет подменить. И упаковки в распоряжении Катьки навалом, и наш фирменный бантик она отлично вяжет, знает, куда бумажную лилию клеить. Ясно теперь, почему Катька вниз сиганула – она денег не получила! Похоже, бабки ей жуть как нужны были. Может, в долг брала, да вовремя не вернула, вот и пошел процент на процент накручиваться. А серый ломбард ей ни фига за украденное не дал, в цене не сошлись.
Я, пытаясь хоть чуть-чуть увеличить дистанцию между собой и Бондаревой, сдвинулась в сторону.
– Ну и что? С одним перекупщиком не срослось, можно к другому пойти.
Продавщица опять нависла надо мной.
– Козлова! Ты не дослушала!
– Продолжай, – велела я.
…Бондарева дождалась Фурсину, но та появилась одна. Лицо ее было красным, взволнованным, и Светлана поняла, что она поругалась с барыгой.
Катя вышла на улицу и встала на бордюре тротуара, поджидая, пока красный сигнал светофора сменится зеленым. Света находилась чуть поодаль и заметила, что на плече девушки висит небольшая сумочка на длинном ремешке.
Сначала Екатерина стояла одна, затем у перехода начал скапливаться народ, и Бондарева потеряла ее из виду. Вспыхнул зеленый, толпа зашевелилась, раздался вскрик, люди пошли через проспект, Катя осталась на месте. Она озиралась по сторонам, и сумочки у нее не было.
Пару секунд Фурсина не двигалась, затем кинулась догонять пешеходов, хватала их за руки и что-то говорила. Поток машин вновь понесся по дороге, Светлана не успела перебежать проезжую часть. А когда наконец перешла на другую сторону, увидела Катю на автобусной остановке, на скамеечке. Лицо ее окаменело, глаза были красными, нос распух.
Бондарева вмиг сообразила, что случилось. Не стоило Катюше злить перекупщика. Тот свистнул кому надо, и у Фурсиной отобрали сумку, в которой лежали драгоценности.
– Вор у вора дубинку украл, – подвела итог Света. – Вот почему она с верхотуры сиганула, поняла, что не будет бабла. Вчера вечером ей за ювелирку фигу дали, а потом и вовсе ограбили.
– Отчего ты сегодня прямо с утра не рассказала эту историю Илье Михайловичу? – удивилась я.
Светлана скривилась.
– А он мне поверит? Я первая на подозрении и вдруг прихожу с таким докладом… Лапин вызовет Катьку, та круглые глаза сделает и заявит: «Бондарева врет, я никуда не ходила. Кто, кроме нее, меня видел?» Я заинтересованное лицо, и получается, будто отмазаться хочу, Фурсину нарочно очерняю. Очень у меня сегодня трудный день – я мучилась сомнениями, тебя искала, посоветоваться хотела. Кто ж предполагал, что Катька покончит жизнь самоубийством? А сейчас она покойница, ни подтвердить, ни опровергнуть ничего не может. Прикинь мое положение! Точно все подумают, что я вру, лью грязь на мертвую. Вот поэтому и прошу: сходи к Варваре и передай ей эту историю от себя.
Я прищурилась.
– Соврать, что это я сидела в туалете, а затем следила за Фурсиной?
– Да, да, – с радостью подтвердила Бондарева. – Мне не поверят, а тебе сразу.
– Почему же? – протянула я.
– Все знают про ваши отношения с Антоном, – заулыбалась Светлана. – Катька умерла, колье с кольцом у нее украли, нет никаких доказательств того, кто вор, а на мне висит подозрение. Помоги, пожалуйста, спаси лучшую подружку. Я потом отблагодарю тебя.
– Как? – поинтересовалась я.
В глазах Светланы вспыхнула радость.
– Вдруг ты сама попадешь в дерьмо? Тогда я помогу.
Я подперла подбородок кулаком, как сказочница.
Я подперла подбородок кулаком, как сказочница.
– «Не ешь меня, Иван-Царевич, – молвил серый заяц, – я тебе еще пригожусь…» Нет, Бондарева, ничего подобного я делать не стану. Во-первых, мы с тобой вовсе не близкие подруги, а во-вторых, я не готова тонуть в водовороте лжи. Варвара мигом отправит меня в полицию, а там поймут: Козлова придумала эту историю. Сама иди к Грязновой. Или топай к Лапину. Я не участвую в твоей затее.
– Вот ты какая, – тоном обиженной первоклассницы заканючила Светлана. – А ведь пора вспомнить, кто все это замутил! Кто колье мерил, а? Может, Катька бы и не решилась на воровство, да ты ее соблазнила!
Я пожала плечами, собралась уходить, но не успела сделать и трех шагов, как Бондарева вцепилась в рукав моего платья и, понизив голос, затараторила:
– Ладно, не настаиваю, не ходи к Варваре. Но молчи. Никому не рассказывай про то, что я видела. Я тебе ничего не говорила. Поняла?
Она дернула тонкий материал, и дыра на бедном рукаве, уже травмированном Марией Горской, стала еще больше.
– Блин! – воскликнула Светка. – Слушай, я не хотела.
– Оставь меня в покое, – крикнула я, закатывая один рукавчик, чтобы спрятать прореху, и другой для симметрии.
– Давай тетю Марину попрошу, она тебе новую шмотку выдаст, – засуетилась Света.
Наш бутик делает постоянным клиентам презенты. Приобрели товар на две тысячи? Получите косметичку с пробниками. Отнесли в кассу пять? Вместе с товаром вам дадут полотенце. Естественно, с логотипом «Бак». Есть у нас халаты, домашние тапочки и простые белые платья. Похоже, Светлана намерена притащить мне одно из них.
– Кого ты попросишь? – запоздало удивилась я, закатывая второй рукав. – Какую тетю?
– Тимофееву, завскладом, – смутилась Света. – Сбегаю к ней, а ты никуда не уходи.
– Не сдвинусь с места, – пообещала я.
Света бросилась в сторону коридора. Я шла к центральному выходу и недоумевала. Бондарева зовет неприветливую бабу «тетя Марина»? Вот уж новость! До сих пор я слышала лишь прозвище, данное сей мадам продавщицами: «Змея в шоколаде». Тимофеева злая, ухитрилась поругаться почти со всеми, кто стоит ниже ее на иерархической лестнице фирмы, зато с вышестоящими Марина Ивановна слаще меда.
Глава 20
Очутившись на улице, я медленно шла по тротуару, пытаясь разобраться с информацией, которую получила от Варвары Семеновны и Светланы.
Выходит, я ошибалась в отношении Екатерины? Ей не нужно было избавляться от Ирины, чтобы занять ее место. Для Фурсиной Роман Глебович открыл новую ставку. То, что Катя пришла к нам в офис после того, как в пакете у Ирины обнаружили кубок, – простое совпадение. Фурсина готовилась к переходу в дом «Рикардо», и работа в «Баке» для нее всего лишь способ получить необходимый стаж. И понятно теперь, откуда у Кати деньги на дорогие вещи – Звягин постоянно выписывал ей премии. Нет, она не могла устроить аферу с кубком, это ей не нужно. И не подставляла Розову, не доносила на нее Роману. Так кто это сделал?
Я дошла до бокового входа в «Бразилию» и вошла внутрь. Ладно, пусть Катерина не имеет ни малейшего отношения к пропаже приза. Но колье и кольцо? Светлана рассказала занятную историю про телефонный разговор в туалете, поход Фурсиной к барыге и кражу сумки на переходе. Вероятно, Катя хотела продать драгоценности своей покойной матери. А вдруг нет?
Неужели все-таки именно она утащила ювелирку? Незачем дочери миллиардера совершать поступок, за который можно попасть в тюрьму. Стоп, Варвара говорила, что Екатерина с отцом не общается. А вдруг Фурсина подсела на наркотики, увлеклась тотализатором, просадила кучу денег на игровых автоматах или содержала любовника? Я о Кате ничего не знаю. Что, если ей элементарно не хватало денег?
Варвара характеризовала Фурсину как честную и милую, но это не значит, что Катерина таковой и являлась. Она постоянно крутилась около меня, присутствовала при примерке колье. Была рядом, когда я, упав, выпустила из рук коробку с кубком. Может, и в самом деле преступление совершила Катя? Скажем, на ней висит большой долг, вот ей и понадобилось украсть еще и кубок. Но зачем подсовывать его Ирине? Раньше я считала, что она хочет занять место Розовой. Однако сейчас ясно: это не так. Тогда в чем дело?
Ира и Екатерина из-за чего-то крупно поссорились, и вторая решила отомстить первой? Украшения Фурсина присвоила из-за долгов, а украв приз, решила насолить Ирине? Это возможно?
Мне надо найти кого-нибудь, кто хорошо знает Фурсину, и задать свои вопросы. Пока, кроме Кати, другой кандидатуры на роль похитительницы кубка нет. Необходимо выяснить, каким человеком она была, могла ли совершить кражу, чтобы навредить Розовой, нуждалась ли в деньгах?
– Таня! – донесся до меня голос одной из кассирш, мимо которой я как раз проходила. – Тут у женщины подарочная карта на три тысячи, а она хочет купить набор за четыре сто. Как пробивать?
– Пробей сумму с карты, а остальное добавит покупательница, – ответила ей другая кассирша, полная брюнетка.
– Одна единица всего! – уточнила первая.
– Ну так пусть ей подпишут чек, – посоветовала Татьяна.
Я замерла.
Наверное, вы знаете, что почти в любом приличном магазине можно приобрести пластиковую карту разного номинала и подарить ее кому-нибудь, ну, допустим на день рождения. Это удобно: именинник потом сам купит, что ему понравится. Если человек выберет вещи, на которые не хватит суммы презентованной карточки, не беда – часть товара он оплатит при помощи нее, за остальную отдаст свои кровные. Но иногда покупатель берет один презент, допустим, сумку. Цена ей пять тысяч, на подарочной же карте лишь четыре. Вроде ничего сложного, кладем сверху тысячу и получаем чек. Увы, не все так просто. Чтобы совершить такую операцию, требуется одобрение кого-то из местного начальства, скажем, завсекцией. Это чистая формальность, но без нее кассирша и пальцем не шевельнет. Не знаю, во всех ли торговых точках существует такое правило, но в бутике «Бак» заведено именно так. И, судя по разговору, только что услышанному мной в «Бразилии», у наших заклятых друзей те же порядки.
И тут мне вспомнился случай, произошедший весной.
Накануне первого мая ко мне в офис пришла Катя вместе с симпатичной рыжеволосой женщиной и сказала:
– Простите, пожалуйста, Степанида. Это моя лучшая подруга Майя. У нее пятого числа день рождения.
– Вот почему вас так назвали, – улыбнулась я спутнице Фурсиной, – в честь весеннего месяца.
– Я купила Майечке в подарок макияж у визажиста, – сказала Катя. – Вот карта, я приобретала ее в начале апреля, она тогда стоила две тысячи. Сегодня подарила ее. Майя решила сразу сесть в кресло, но нас со стенда прогнали.
– Что за чушь? – возмутилась я.
– Стилист сказал, что теперь его услуги стоят три тысячи, – вмешалась Майя. – Две было в апреле, а сейчас надо доплатить.
– Я готова отдать деньги, но в кассе их не берут! – воскликнула Катя. – Дурдом какой-то. Получается, я не подарок Майке сделала, а лишних хлопот доставила.
– Сейчас разберусь, – пообещала я и помчалась наводить порядок.
Через час Майя с Катериной снова возникли у моего стола.
– Спасибо, – поблагодарила меня Фурсина, – Майке сделали суперский макияж. Извините, что мы к вам обратились, но…
– Пустяки, – отмахнулась я и повернулась к похорошевшей женщине: – Это вы нас простите. Визажисты не штатные работники бутика, у некоторых из них звездная болезнь. С днем рождения вас! Вот, возьмите небольшой презент, там наш новый аромат.
– Как мило с вашей стороны, – обрадовалась Майя и протянула мне визитку. – Я работаю администратором в кафе «Африка», приходите, всегда хорошую скидку сделаю. И разрешу свой алкоголь прихватить, если вечеринку затеете.
Я положила карточку в ящик стола и благополучно о ней забыла. Теперь могу взять ее и позвонить Майе. Очень надеюсь, что подруга Фурсиной не сменила номер телефона и мне удастся вызвать ее на откровенность. Вернусь к себе и свяжусь с ней, а сейчас надо выполнить малоприятное поручение Варвары Семеновны…
Увидев на пороге приемной незнакомку, секретарь Иосифова тут же заявила:
– Владимира Яковлевича нет и не будет, скоро конец рабочего дня. На часы смотрели?
– Меня прислала Варвара Семеновна, управляющая бутика «Бак», – пояснила я.
– Все равно господин Иосифов отсутствует, – ледяным голосом произнесла тетка. – Он уехал, сегодня уже не вернется. Не маячьте перед глазами.
Я вышла в коридор и позвонила Грязновой.
– Он обещал сидеть на месте! – завозмущалась она. – Но уж что поделать… Спасибо, Степа, извини.
– Пожалуйста, Варвара Семеновна, – ответила я, страшно довольная тем, что ее затея с Иосифовым сорвалась и можно спокойно уйти.
Я двинулась в сторону лестницы и внезапно поняла, что нахожусь на том самом месте, откуда упала вниз Катя.
Ноги помимо воли поднесли меня к балюстраде, я прислонилась к покрашенным серебряной краской перильцам и после небольшой паузы глянула вниз. До чего надо довести человека, чтобы он, забыв про инстинкт самосохранения, прыгнул вниз? Тут очень высоко. Мне внезапно стало зябко, по спине побежали мурашки.