– Девушка, немедленно отойдите от края! – гаркнул за спиной бас.
Я от неожиданности пошатнулась, привалилась к перилам, и тут же кто-то схватил меня за плечи.
– Чем мы тут занимаемся? – спросил тот же голос.
Я обернулась, увидела мордатого охранника с беджем «Павел», сообразила, что передо мной ухажер нашей продавщицы Гали, и сердито сказала:
– Служебная инструкция позволяет вам трогать покупателей?
– На сегодня неприятностей через край, – буркнул секьюрити, – я испугался, что вы свалитесь.
– Если так орать на человека, можно его испугать, и он упадет, – укорила я Павла. – У вас тут перила низкие, ничего не стоит перевалиться.
– Так Владимир Яковлевич велел сюда никого не пускать, – сказал охранник. – Завтра ремонт начнут, вообще стену сделают. Меня поставили, чтоб никто сюда не прошмыгнул.
– Странно, но я не заметила вас, когда вышла из лифта, – удивилась я.
– Отходил на пару минут, – надулся Павел. – Не автомат я, живой человек, покурить охота.
– Скажите, когда Екатерина упала, в магазине было много народа? – спросила я.
Павел еще больше раздул щеки.
– Корреспондент? Из «Желтухи»? А ну вали отсюда! Ничего не скажу.
– Я не имею ни малейшего отношения к прессе, – заверила я и вытащила служебное удостоверение, – работаю в «Баке».
– Еще лучше! – запыхтел Павел. – Канай отсюда! Чего тут разнюхиваешь?
– Давайте обойдемся без скандала, – защебетала я. – Ваша любимая Галя работает у нас. Почему вы плохо относитесь к ее коллегам?
– Нет у меня никаких Галь! – возмутился охранник. – Спускайся вниз.
– Вот сейчас пожалуюсь вашему начальству, что гоните покупательницу, которая ничего дурного не сделала, – пригрозила я.
– А я расскажу, что ты шпионка, из бутика «Бак» подосланная, – отбил мяч секьюрити. – Обнаружил тебя не на торговых площадях, а в таком месте, где посторонним вообще делать нечего. Этот мостик ведет в кабинет Владимира Яковлевича, тут только свои ходят, обычным покупателям сюда незачем заглядывать. Пошла вон.
– Непременно расскажу Гале, какой хам ее молодой человек, – выдала я новую угрозу.
– Да плевать мне на твою болтовню, – заржал Павел. – Одинокий я, свободный, холостой.
– И эти слова Галине передам, – мстительно сказала я, – ей они точно не понравятся.
Павел схватился за рацию.
– Слушай, ты мне надоела своим придурством. Если сейчас не уметешься…
– То что? – ехидно поинтересовалась я. – Прекрасно знаю, как предписывается вести себя охране. Ты не имеешь права меня и пальцем тронуть. Небось тут повсюду камеры, какая-нибудь точно запечатлела момент, когда ты меня за плечи схватил и трясти начал. Настрочу жалобу – тебя уволят.
– Ошиблась, на мостике видеонаблюдения нет, тут слепая зона, – мерзко ухмыльнулся Павел, – могу тебе по морде надавать, и ничего мне не будет.
– Только сделай хоть шаг, заору так, что весь универмаг сбежится, – пообещала я и вытащила из кармана телефон. – Кстати, в трубке есть диктофон, я записала твои угрозы.
Сотовый неожиданно затрезвонил прямо у меня в руке, я увидела на дисплее имя «Антон», сбросила вызов и, гордо вскинув голову, направилась к эскалатору, спиной ощущая злой взгляд охранника. Непременно скажу Галине, с каким мерзким парнем она завела роман.
Но секьюрити произнес слова, которые заставили меня призадуматься. Зачем Катерина поднялась на мостик? Грубиян прав, обычному покупателю там совершенно нечего делать. Ладно, пусть Фурсина, наплевав на корпоративную этику, отправилась в «Бразилию» за косметикой. Ну, не нравится ей «Бак», вот и решила приобрести продукцию других фирм, кои в этом торговом центре представлены в изобилии. Но к чему ей идти к кабинету Иосифова?
Телефон опять ожил – меня упорно разыскивал Антон. Я снова нажала на «отбой». Ну уж нет, дорогой, мне с тобой сейчас совсем неохота трепаться.
Глава 21
На улице неожиданно начался ливень. Я выглянула из двери, потом вернулась в «Бразилию» и решила переждать непогоду в местном кафе.
Устроившись за крохотным столиком, в ожидании капучино я успела сбросить еще шесть вызовов от Антона и попыталась соединиться с Артемом. У Томилина сработал автоответчик. Сделав глоток кофе, я поняла, что он гаже некуда, и набрала номер Розовой. Но тоже услышала стандартную фразу: «Абонент не отвечает на вызов. Оставьте сообщение после звукового сигнала».
Я откашлялась и заговорила в трубку:
– Ириша! Ни на секунду не верю, что ты воровка. Кубок тебе подложили. Необходимо выяснить, кто это сделал, пожалуйста, позвони мне. Чем раньше, тем лучше. Я хочу, чтобы ты вернулась на работу. Если мое желание совпадает с твоим, то выйди из тьмы. Это была Степа.
Не успела я положить сотовый на стол, как он снова разразился мелодией вызова. Я схватила мобильник.
– Антон, перестань звонить! Я занята!
– Это Маша Горская беспокоит, – донеслось из трубки.
– Ох, прости, – опомнилась я. – Один приятель меня замучил, безостановочно набирает мой номер. А теперь, судя по звукам, которые я слышу, шлет эсэмэски.
– Это ты извини меня, – еле слышно произнесла Мария. – С катушек слетела, устроила истерику.
Я постаралась сделать вид, что ничего не помню.
– Да ну! Ерунду какую-то говоришь.
– Наорала на тебя… – извиняющимся тоном произнесла Горская. – Вообще-то мне не свойственно закатывать скандалы, а тогда прямо в глазах потемнело, тормоза отказали. Мне очень стыдно.
– Ничего не помню, – остановила я Машу. – И потом, на совещаниях всегда спорят. Один раз Йон Рево, наш главный парфюмер, француз, пытался объяснить художникам, как, по его мнению, должен выглядеть флакон для нового аромата. Отдел оформления у нас тупой до невозможности, руководит им Иван Беликов, апатичный, как кусок ваты. Рево ему про флакон в виде пирамиды талдычит, Ваня вроде соглашается, а рисует шар на подставке. Беседовали они, как пингвин с зеброй, минут десять, потом Рево не выдержал. На столе стояла корзина с мылом, после духов собрались о нем говорить, так Йон стал хватать куски и швырять в Ивана. А тот запустил в него степлером, попал французу в лоб. Рево упал со стула, его ассистенты ринулись на Беликова, естественно, вмешались помощники того, и пошла у них великая битва. В воздухе летали разные предметы, а охрана, как водится, где-то задержалась. Я хотела урезонить драчунов, но мой шеф, мсье Арни, он тоже француз, схватил меня за руку, запихнул под стол, сам устроился рядом и проникновенно произнес: «Тяпа, если хочешь совершить подвиг, например, вознамерилась прекратить войну, то никогда не кидайся в бой сразу. Медленно посчитай до двадцати одного, и совершенно точно за это время найдется человек, который совершит подвиг вместо тебя. Потом принесешь роскошный букет на его похороны. Как правило, герои погибают, разумная трусость совсем неплохое качество. Награды им посмертно обычно присуждают те люди, которые благоразумно сидели в тылу, а не лезли на линию огня. Не лезь очертя голову в битву со знаменем в руках и барабаном в зубах». Не успел Франсуа завершить фразу, как в кабинет влетела администратор Наташа, и ей прямо в голову угодила здоровенная пепельница, брошенная Рево в Беликова. Итог: Ната в больнице с сотрясением мозга, Йон с нервным срывом в психушке, помощники обеих воюющих сторон с разбитыми носами, комнату совещаний ремонтировали три месяца, целыми и здоровыми остались лишь я и Арни, предусмотрительно спрятавшиеся под столом. Вот это совещание! Вот это обсудили вопрос! А то, о чем ты сейчас рассказываешь, я и вспомнить не могу.
– Спасибо, Степа, – вздохнула Маша. – Прямо боялась тебе звонить. Помнишь, что завтра днем репетиция? Ты должна привезти…
– Лошадь! – в ужасе воскликнула я.
– Нет, – засмеялась Горская, – гениальная идея по поводу кобылы Диме разонравилась. Доставишь всего-то Чарлика.
– Тоже не самое большое удовольствие, – вздохнула я. – Но как вспомню, что это могла быть здоровенная кобыла, сразу понимаю: козлик очень даже неплохой вариант.
– Ага. В жизни всегда так, – согласилась Мария, – думаешь, ну и гадость со мной приключилась, а потом нечто новенькое на голову упадет, и до тебя доходит: вчерашняя оплеуха судьбы – пустяк, вот сегодня она тебя чугунной сковородой по башке огрела. Плохое может стать еще хуже, надо не забывать об этом правиле.
– А ты оптимистка! – засмеялась я. – Я знаю, что все ужасное непременно закончится, тьма сгущается перед рассветом, весна сменяет зиму, и если сейчас темно и холодно, то впереди свет и тепло. Завтра доставлю Чарли вовремя.
– Вот и отлично, – обрадовалась Горская. – В прошлый раз я сглупила, но сейчас заказала машину для перевозки животных, все уже оплачено.
– Здорово, – восхитилась я, – а то кататься с Чарликом в метро не очень удобно. Представляешь, едва колеса начинают стучать…
– Машка! – заорал в трубке незнакомый женский голос. – Сколько можно по телефону болтать?
– Здорово, – восхитилась я, – а то кататься с Чарликом в метро не очень удобно. Представляешь, едва колеса начинают стучать…
– Машка! – заорал в трубке незнакомый женский голос. – Сколько можно по телефону болтать?
– Сейчас скину тебе номер Насти, хозяйки зверинца, – скороговоркой произнесла Горская.
– Он у меня есть, – напомнила я.
– Мясо остынет! – вновь забушевала незнакомая тетка. – Я старалась, готовила, хватит языком молоть!
– До завтра, – шепнула Горская и отсоединилась.
Я пошла назад в бутик «Бак», пытаясь по дороге дозвониться до Артема и Ирины, но и у Томилина, и у Розовой постоянно срабатывал автоответчик. Зато Антон активно работал в эпистолярном жанре, сообщения от него шли нескончаемым потоком. «Ты где?», «Позвони срочно», «Нужен совет», «Почему не отвечаешь?», «Сидишь на совещании?», «Необходимо поговорить». Все эсэмэски были украшены грустными, рыдающими смайликами, что только разозлило меня. Сто раз повторяла Антону: терпеть не могу идиотские картинки! Не жди я звонков от Артема и Ирины, прямо сейчас отключила бы трубку.
Стараясь не скрипеть зубами от злости, я подошла к зданию «Бак». И, вот уж совпадение, столкнулась с продавщицей Галиной, которая курила неподалеку от центрального входа.
– Хороший сегодня денек выдался, – радостно заговорила она, увидев меня, – небольшой дождик его не испортил.
– В особенности все удачно сложилось для Екатерины Фурсиной, – не удержавшись, съязвила я и тут же прикусила язык. Галя же не виновата, что ее парень хам каких поискать.
Галина затянулась сигаретой, медленно выдохнула дым и ответила:
– Жаль Катю, но я ее совсем не знала, мы только здоровались. Нельзя переживать из-за каждого постороннего, никаких нервов не хватит. Ты смотрела комедию «Вечно женатый»?
Я встала так, чтобы на меня не шел табачный дым.
– Нет.
– Говорят, веселая, хотим сегодня с парнем сходить, – огласила свои планы на вечер Галя. – Десять минут до конца смены осталось, время тянется жвачкой.
– «Бразилия» позже нас закрывается, – напомнила я, – тебе Пашу ждать придется.
– Кого? – заморгала Галина.
– У тебя же роман с Павлом, их охранником. Кстати, я видела твоего красавца сегодня.
Галя швырнула окурок в урну.
– Откуда у тебя такая информация?
Я решила не скрывать источник сведений.
– Светлана сказала.
– Из ювелирки? – уточнила Галя. – Верь ей больше. С Павлом я недолго встречалась. Он на всю голову больной. Угостил паршивым салатом и решил, что теперь я его навечно. Совсем мне он не понравился.
– Зачем тогда отправилась с ним в кафе? – резонно спросила я.
– Внешне он ничего, – разоткровенничалась Галя, – а когда мы разговорились, стало понятно – он хам. И я быстренько свиданку свернула. Некоторым нравятся грубияны, но только не мне. Павел на следующий день приперся в наш бутик и давай со мной при всех так разговаривать, словно мы десять лет вместе живем. Представляешь, замечание сделал: «Какого черта морду раскрасила? Смой, мне не нравится. Моя девушка не должна размалевываться. И юбку подлиннее надень!» Девчонки рты поразевали, а я его конкретно послала. Так он пригрозил мне ноги оторвать. Потом месяц ходила и оглядывалась, не топает ли этот урод сзади.
– Значит, о смерти Екатерины тебе рассказал не он?
Галина вскинула подбородок.
– Нет, я с ним не общаюсь.
– Света утверждала, что о несчастье услышала от тебя, а ты вроде услышала от Павла, – удивилась я.
Продавщица скорчила гримасу.
– Светка – трепло. Набрехала.
– И зачем ей это? – протянула я.
Галя уперла руки в боки.
– Светке надо романы писать, фантазия из нее лавой льется. Вечно врет, и очень складно. Причем чаще всего без всякого расчета. Спросишь ее: «Свет, пробовала в кафе салат с лососем? Вкусный?» И услышишь в ответ: «Ой, я рыбу не ем. Моя мама отравилась до смерти, попробовав треску». Потом в подробностях живописует, как родительница на тот свет отъехала, отец в аварии погиб, брата в армии убили, а сестра в родах умерла… Мы ее сначала жалели, а потом узнали: мамашка Бондаревой живехонька, в Подмосковье у нее дом и огород, а отца с другими родственниками у нашей сказочницы в помине не было. Зачем плести небылицы? Я сама могу соврать, но с какой-нибудь целью. Недавно сказала Зинке, что зуб болит, та меня к врачу отпустила, а я с парнем на тусовку пошла. Но Светка просто так истории плетет. С ней у нас никто не дружит, одна Марина Ивановна.
– Заведующая складом? – поразилась я.
Галя сцепила указательные пальцы обеих рук.
– Бондарева с Тимофеевой вот так держатся. Словно Чип и Дейл, вечно друг другу на помощь спешат.
– Что может связывать Марину Ивановну со Светланой? – не успокаивалась я.
– Ты не знаешь? – хихикнула Галя. – Козлова, надо почаще в Москве задерживаться, а то по заграницам раскатываешь и не знаешь наших дел. Маринка ей родная тетка, сестра матери. Сидеть бы нашей врунье в своем колхозе – не помню точно, из какой она деревни, только название у нее миленькое, вроде Помойка или Грязюкино, – но добрая тетушка подсуетилась, вот Светка в элитном бутике и очутилась. Она за Тимофееву умереть готова. И за Лерку тоже. Один раз Валька из бухгалтерии покритиковала манеру Валерии одеваться, так Бондарева ее за шею ущипнула. Синяк здоровенный остался! А ты думаешь, почему Светку, несмотря на пропавшую ювелирку, сразу вон не выгнали? Настю Воронову, когда у нее коробку с парфюмерными наборами в количестве пяти штук под Новый год какая-то гадина умыкнула, сразу за дверь выставили. А у Светочки товара на миллионы исчезло, и ничего, ходит по бутику, нос задрав. Марина Ивановна сразу к Роману Глебовичу кинулась, защитила свою племяшку. И Звягин Тимофеевой навстречу пошел. Хотя драгоценности застрахованы, вернется в конце концов их стоимость.
Продавщица понизила голос.
– Знаешь, о Светке разное дурное болтают, но пока ей благодаря Маринке все с рук сходит.
– Например? – тоже тихо спросила я.
– Одно время слушок ходил, – зашептала Галина, – что Бондарева спит с Николаем Внуковым, администратором первого этажа «Бразилии», поэтому их торговый центр вечно нас опережает. Ну вот смотри! Наши придумали на тридцатое декабря фэшн-ночь. То есть бутик не закрыли, с полуночи до восьми утра следующего дня всем покупателям на любой товар, кроме ювелирки и бижутерии, скидка двадцать пять процентов, встреча со звездами, бесплатный макияж. За неделю до мероприятия по всей Москве предполагалось разместить баннеры, растяжки, рекламу в газетах. А двадцать пятого декабря – ба-бах! «Бразилия» с помпой объявляет свою фэшн-неделю, мол, торговый центр будет пахать круглосуточно до тридцать первого, и у них чего там только не запланировано. И кому мы с нашей жалкой фэшн-ночью оказались нужны? Помнишь засаду?
– Да уж, – поежилась я, – всем досталось. Звягин понять не мог, кто заклятым друзьям информацию слил. Акция готовилась в обстановке абсолютной секретности, простым сотрудникам о ней намеревались объявить только в момент появления в городе наружной рекламы.
Галина кивнула.
– Марина Ивановна Светке разболтала, а та со своим хахалем поделилась, за что от него машину получила. Дерьмовенькую, маленькую, но все же свои колеса.
– Ты уверена? – усомнилась я.
Девушка скрестила руки на груди.
– Стопудово! Наши так говорят. Иначе откуда у Бондаревой иномарка? И Светлану пару раз с Николаем видели, выходили они из дорогого ресторана ночью. Айфон тоже он ей купил.
– И почему об этом неизвестно Звягину? – возмутилась я.
Собеседница прищурилась.
– А кто ему настучит? Все жить хотят. Марина Ивановна узнает про это – и объявит человеку джихад. Нетушки, лучше промолчать!
Глава 22
Визитка Майи Филимоновой мирно лежала в ящике письменного стола. Набрав указанный в ней мобильный номер, я услышала:
– Алло.
– Здравствуйте, меня зовут Степанида Козлова, – представилась я, – работаю в фирме «Бак».
– Прекрасно вас помню, – чуть громче произнесла Майя.
– У меня к вам просьба… – завела я.
– Простите, я сегодня не работаю, – перебила меня Филимонова, – наверное, вы в курсе, Катя Фурсина умерла. У вас в фирме намечается какой-то праздник? Предполагаете снять наше кафе?
– Нет, речь идет о Екатерине, – пробормотала я. – Мне не хочется, чтобы о ней говорили гадости. И я чувствую себя виноватой – считала Фурсину доносчицей…
Майя молчала, а я говорила и говорила: пересказала историю про украденные колье и кольцо, сообщила о том, что видела и слышала Светлана, следившая за Катей. В конце концов я замолчала, и тогда Филимонова, неожиданно перейдя на «ты», сказала:
– Уже поздно, рабочий день завершился. Приезжай, побеседуем. Знаешь адрес Екатерины? Метро «Китай-город»…
Дом, где жила Фурсина, поразил меня великолепием подъезда, отделанного мрамором и украшенного хрустальными светильниками. Вместо бабушки-консьержки тут сидел швейцар в красной ливрее с золотыми пуговицами. Однако прежде чем попасть в роскошное великолепие холла, мне пришлось пройти через ворота металлоискателя и показать содержимое сумочки вежливому, но очень серьезному охраннику, у которого на поясе висела кобура с большим пистолетом.