Рядом с микроавтобусом остановился милицейский «Мерседес» с включенными проблесковыми маячками, из машины вышел высокий седовласый офицер с генеральскими погонами, за ним — отец Артема.
— Ты что здесь делаешь? — увидев сына, оторопел он от удивления.
— Да вот, колесо фортуны немного покрутил… А это что за маски-шоу?
— Я же тебе говорил, что не дам твоему Сабурову житья… Ты к нему ходил? Зачем?
— Послушать, как он зубами клацает…
Спецназовцы, казалась бы, сработали четко — уложили на пол охрану, перекрыли все пути-выходы. В результате операции боевых потерь не было, но при этом они умудрились потерять самого Сабурова. Перевернули вверх дном все казино, но его нигде не обнаружили. И с наркотиками они также оплошали — пытались найти, но даже понюшки кокаина разыскать не смогли.
Гончар-старший не скрывал своего разочарования.
— Как же так! Он должен был быть здесь!
— Должен и был, — кивнул Артем.
— И куда же он делся?
— Можно предположить, что вышел из казино через бар. Но тогда бы он уехал на машине.
«Гелендваген» Сабурова находился во внутреннем дворе казино, а его самого нигде не было. А это могло значить, что этот гад улизнул через какой-то тайный выход.
Глава 19
За окном — серый снег и мороз, а в машине тепло и сухо. А еще сытно. Только что Марат полакомился шаурмой, запил ее горячим кофе. Еще бы косячок дернуть, и был бы полный кайф. Впрочем, в сон его клонило и без этого. Глаза все Уже, а рот все шире — от зевоты…
Хоттабыч выходил из дверей продуктового магазина. Самодовольный, напыщенный, под руку с ним блондинка в норковой шубке…
— Э-эй! — встрепенулся Марат.
— Ты чего? — озадаченно глянул на него Рахмон.
Марат глянул в окно, но Хоттабыча нигде не было.
Точно, померещилось ему спросонья. Заснул, и тот ему приснился…
А если не приснился? Если они просто проехали мимо? Ведь машина двигалась, и Хоттабыч мог банально скрыться из вида.
— Сдавай назад!
Рахмон послушно дал задний ход, но сделал это так ретиво, что не смог справиться с управлением и столкнулся с выезжающей на дорогу машиной. Громкий гулкий стук, толчок от удара.
— Ну, ты, урод! — заорал он на Марата.
— Ну, ты, чурка дубовая! — вторил ему пострадавший водитель.
Он подскочил к машине, открыл водительскую дверь, схватил Рахмона за грудки:
— Я тебя урою, падла!
— Эй, эй, ты чего, не надо! — залебезил перед ним таджик. — Извини, брат, виноват! Давай платить буду!
— Платить?! Две зеленью, и разошлись!
— Эй, зачем две? Давай смотреть будем!
Рахмон был готов заплатить пострадавшему, лишь бы не доводить дело до конфликта. Но на беду потерпевшего Марат его опознал.
— Это Хоттабыч! — крикнул он.
И Рахмон резко изменил манеру поведения. Четким Ударом в солнечное сплетение он сложил Хоттабыча пополам. втолкнул в машину, передал на руки своему напарнику Сухбату.
— Точно Хоттабыч? — спросил Рахмон, усаживаясь за руль.
Ошибиться Марат не мог.
— Он.
— Что вы делаете, уроды? — простонал Хоттабыч.
Сухбат крепко и больно держал его за шею.
— Мы не уроды. Мы — твоя смерть! — обернувшись к нему с переднего сиденья, угрожающе прохрипел Марат.
Хоттабыч узнал его, но не смог выдавить и слова — настолько сильно парализовал его страх.
— Я за тобой, падла, с того света вернулся!
Рахмон уже гнал машину по шоссе в сторону Кольцевой автострады.
— И тебя с собой на тот свет заберу! И того урода, который в меня стрелял!.. Кто убил меня, Хоттабыч?
— Это не я! Это майор! Он от самого!.. — вне себя от суеверного страха выдал Хоттабыч.
— Что за майор?
— Майор?! Я когда в армии служил, у нас майор был, — спохватившись, включил заднюю Хоттабыч. — Майор Панкратов. Зверь-человек…
— Кто меня убил?
— А кто тебя убил? Живой ты, Марат!.. Я же вижу, живой… Что, с чурками связался?
Сухбат с такой силой сжал Хоттабычу шею, что тот от боли отключился.
В себя Хоттабыч пришел уже за городом. Рахмон свернул с шоссе на проселочную дорогу, остановил машину в безлюдном пролеске.
— Твой майор убил моих друзей, — сказал он, обернувшись к пленнику. — Теперь я буду убивать тебя.
— Да пошел ты. чурка!
Рахмон ударил его локтем в лицо.
— Твою мать! — заорал Хоттабыч, выплюнув на пол обломок зуба.
— Скажешь, как нам твоего майора найти, умрешь быстро. Если нет, пеняй на себя…
— Ничего я тебе не скажу, урюк ты гребаный!
После очередного удара Хоттабыч недосчитался сразу нескольких зубов. Но проклятия продолжал изрыгать с неменьшим остервенением.
— Щука ты, щурка!
— Ладно!
Рахмон загнал машину еще поглубже в лес. Ехал, пока не застрял в снегу. На пару со своим другом вытащил Хоттабыча из салона, стащил с него куртку, джинсы, достал из багажника веревку, связал за ноги, подвесил к дереву головой вниз. И уже тогда окончательно раздел его, трусами заткнул рот.
— Сразу снимем или отбивать надо? — на русском языке спросил он у напарника.
— Сейчас посмотрим. — Сухбат с видом знатока ощупал кожу на ребрах пленника. — Отбивать надо, чтобы легче снималась.
— Чтобы что легче снималась? — подыграл Марат.
— Чтобы кожа легко снималась, ее от мяса надо отбить, — важно сказал Рахмон.
Он достал из машины острый тесак, срезал ветку, изготовил из нее дубинку и стал охаживать ею бедного и несчастного Хоттабыча. Скоро к нему присоединился и Сухбат.
Хоттабыч мычал, дергался, но ничем себе помочь не мог. Его тело сплошь покрылось синяками, а Рахмон и Сухбат не унимались.
— Может, хватит? — опять же на русском спросил один.
— Попробуем с руки, — кивнул второй.
Сухбат взял нож, поймал Хоттабыча за руку и ловким Движением сделал надрез вокруг запястья. Пленник дернулся от ужаса и затих — или обморок, или разрыв сердца.
Хоттабыча привели в чувство, выдернули кляп изо рта.
— Скажешь про майора — быстро убьем, — сказал Рахмон. — Нет — кожу сдерем и на морозе оставим…
— Не надо, не убивайте!
— Про майора говори, ну!
— Это не звание, это кличка такая. Он на самого работает!
— На кого на самого?
— Да я не знаю, кто он такой! Слишком высоко! Знаю, что главный босс. А Майор его самого знает. Он с ним конкретно работает…
— И своих убивает, и чужих, да? — озлобленно спросил Марат.
— Там два «лимона» было на кону! А поставщик разовый, такого кинуть не грех… Ну, это Майор так сказал… В общем, и деньги себе оставили, и товар взяли. А то, что тебя, Маратка, так это главный босс. Он сказал, что ты ненадежный…
— Хорош пургу гнать! Главный босс про меня знать не мог. Ты меня приговорил. И пацанов… Я тебя, суку, лично задушу!
— Не задушишь, — покачал головой Рахмон. — Я не дам. Потому что у меня настроение хорошее. Если Хоттабыч найдет нам своего Майора, я ему жизнь подарю.
— А если нет?
— Тогда задушишь. Но после того, как кожу с него снимем…
— Не надо кожу! Я знаю, как Майора найти! — завизжал Хоттабыч.
Рахмон снял его с дерева, даже помог ему одеться, посадил в машину. И, обращаясь к Марату, спросил:
— Ты с нами?
— Само собой.
— Тогда хорошо. Если поможешь Майора взять, будешь с нами всегда. Как сыр в масле будешь… Смотри, дело опасное.
— Ничего, я к этому привычный.
Марат давно уже понял, что у него нет иного выхода, как вплотную примкнуть к таджикам. Поэтому ничуть не сомневался в правильности своего решения. И не затрепетал как лист на ветру, когда Рахмон полез в потайные глубины багажника и вытащил оттуда оружие — три пистолета «ТТ».
— Как мы возьмем твоего Майора? — спросил Рахмон у Хоттабыча.
— Не знаю. Звонить ему надо…
— Номер телефона есть?
— Да.
— Отлично, — кивнул Марат. — Позвони ему, скажи, что бандиты наехали, деньги за разбитую машину просят. Скажи, что встретиться надо, вопрос обсудить…
Он понимал, что Хоттабыч волнуется, переживает, а значит, его голос будет предательски дрожать. Но этот мандраж легко будет списать на проблемы с братвой. Лишь бы только Майор не привел с собой толпу своих бойцов.
Но Майор пришел на встречу с Хоттабычем один. Марат вышел к нему, не вынимая рук из карманов куртки, остановился.
Безлюдный сквер в спальном районе Москвы, холодный пронизывающий ветер, слегка разреженная фонарным светом темнота.
— Ты кто? — спросил Майор.
Высокий, плотного телосложения парень. Массивная челюсть была в два раза шире лба. Не человек, а пиранья какая-то… И голос знакомый. Именно таким голосом Разговаривал с Маратом «капитан спецназа». Именно этот человек стрелял в него.
— А что, не узнаешь? Марат я. Ты убил меня и закопал в карьере…
— А что, не узнаешь? Марат я. Ты убил меня и закопал в карьере…
— Чур тебя! — невольно шарахнулся Майор.
Страх у него был суеверным, ибо у парня и мысли не возникло сунуть руку под куртку, где у него мог быть пистолет. Ведь привидение застрелить невозможно.
— Меня в рай не принимают. Сказали, пока убийцу не найду, не пустят.
— Ты беса не гони, не надо, — попятился парень.
— Ты в меня стрелял. А кто деньги получил? Два «лимона»?
— Я же контрольный не сделал, — вспомнил Майор. — И тебя неглубоко закопали… Надо же, выбрался… Что тебе нужно?
Все-таки он сунул руку под куртку, но было уже поздно. Рахмон уже подкрался к парню сзади, ударил его рукоятью пистолета по голове.
Майора скрутили, сунули в машину, завезли в глубины Лосиного Острова. Там с ним можно было делать все что угодно — никто не поможет.
Марат вытащил из багажника новую, только что из магазина лопату, бросил парню под ноги:
— Копай!
— Давай, давай! — подтолкнул пленника Рахмон.
— З-зачем? — запинаясь от страха, спросил Майор.
— Могилу рой. Для Хоттабыча. И для себя.
— Э-эй, вы чего, мужики? — запаниковал парень. — Так нельзя!
— А меня убивать можно? — спросил Марат.
— Так это не я! Что мне сказали, то я и сделал!
— Кто сказал?
Майор с опаской посмотрел на связанного Хоттабыча. Хотелось бы на него вину свалить, да не получится.
— Да это, в общем-то, не важно.
— Не важно, как закапывать тебя будем, живым или мертвым… Кто сказал?
— Ну, Хоттабыч сказал… Сказал, что не будет от тебя толку, Марат…
— Да че ты гонишь? — вспылил Хоттабыч. — Это босс твой сказал всех мочить!
— Ну, сказал, — сдался Майор.
— Как нам твоего босса найти? — спросил Рахмон.
— Зачем?
— Шкуру с него спустим.
— Не выйдет, у него охрана…
— Плевать на охрану… Как его зовут?
— Не знаю… Для меня он просто Босс.
— И как связаться с ним, тоже не знаешь? — недоверчиво посмотрел на Майора Марат.
— Не знаю…
— Ну, не знаешь и не знаешь. С тебя спросим, тебя и зароем. Живьем. Давай копай!
— Эй, ты чего! Не буду я копать! — запротестовал Майор.
Марат подошел к нему сзади, приставил к голове пистолет, взвел курок.
— Ничего, Хоттабыч выроет. А ты молись. Три секунды у тебя… Раз… Два!..
— Да знаю я, знаю!.. Алмас его зовут!
— Деньги у него?
— Какие деньги?
— Два «лимона»?
— Для него два «лимона» — на один зубок! Он в деньгах меры не знает!
— Безобразие!
— Все на баб спускает!
— Ни в какие ворота!.. А ты цену деньгам знаешь?
— Да.
— Так давай твоего Алмаса скинем. А тебя на его место! — предложил Марат.
— А думаешь, я не хочу?.. Вы его сделайте, а я вам два «лимона» верну…
— И по «лимону» за каждого убитого брата! — подсказал Рахмон.
— Заметано!
Конечно же, Марат понимал, что Майор выкручивается. Не отдаст он деньги, когда займет место Алмаса. Да и не займет он ничье место, потому что в живых оставлять его нельзя. И Рахмон прекрасно это понимает.
— Ну и как нам сделать твоего босса?
— Как? Валить его надо. Он в казино заседает. Казино «Главный приз». К нему так просто не подобраться, но я знаю, что делать… Только давайте точно договоримся, что вместо Алмаса встану я!
— Конечно, дорогой! О чем разговор! — кивнул Рахмон. — Все сделаем, чтобы мерзавца наказать!
Марата мало волновало, хитрил азиат или нет. Что бы ни случилось, он все равно прикончит Майора. Он мог простить Хоттабыча или даже Алмаса, но человека, который стрелял в него, — никогда.
Глава 20
Ржавая клетка лифта со скрипом опускалась вниз. В тусклом свете лампочки под потолком было видно, как мелькают бетонные пролеты шахты. Артем невольно поежился, когда лифт остановился. Бункер гражданской обороны на глубине шестидесяти метров не вдохновлял его на приключения. Хотя, признаться, чувствовалось приятное щекотание нервов.
Прежде чем попасть в бункер, нужно было пройти самый настоящий контрольно-пропускной пункт, где на лавке, закутанная в старый тулуп, сидела пожилая женщина с недовольным лицом. Артем протянул ей билет, она с тяжким вздохом оторвала корешок — на этом их общение и закончилось. Хотя можно было бы поговорить о незавидной доле этой старушки, вынужденной прозябать в сыром холоде глубоко под землей.
Длинные, окованные металлом темные тоннели, арочные своды из чугунных болванок, закрепленных метровыми болтами; под потолками на толстых проводах — допотопные лампы без абажуров. Вдоль стен тянулись кабели коммуникаций, а также стенды с агитками в стиле шестидесятых годов прошлого века. Пол грунтовый, сырой и холодный, плесень по углам. Комнаты управления с несуществующими расчетами войск ПВО, телефонно-телеграфной связи, зал инструктажа дежурных смен, склады вооружения и продовольствия, комнаты радиационного и дозиметрического контроля… Целый подземный город…
Артему стоило усилий найти это сооружение, расположенное прямо под зданием казино «Главный приз». Когда-то оно называлось подземным бункером и было рассчитано на три месяца полной изоляции от внешнего мира. Обслуживал сооружение персонал из тысячи человек. А сейчас здесь размещался музей гражданской обороны, судя по всему, не пользующийся особой популярностью у жителей и гостей наземной Москвы. Артем прошелся по тоннелям и казематам, но только в «генеральском кабинете», центре управления комплексом, обнаружил хлипкую экскурсионную группу. Желания присоединиться к ней не возникло, поэтому он отправился в подземный кинотеатр, где сам по себе крутился проектор — выдавал на экран старинные ролики из серии «Защита граждан СССР от оружия массового поражения». Здесь же находился бар, где уже отогревались горячим чаем два замерзших туриста. Артем с удовольствием присоединился к ним.
До закрытия музея оставалось всего полчаса, но уходить он не собирался. И уже присмотрел место, где можно было спрятаться.
Пока что ему не удалось обнаружить дополнительный вход в подземный бункер, который мог оборудовать для себя Алмас. А он, возможно, существовал. Иначе как можно было объяснить, что Сабуров смог уйти от спецназа. Где-то в казино у него был тайный выход, а здесь — портал. В бункере было несколько закрытых дверей, которые неизвестно куда вели. Возможно, за какой-то из них находилось помещение, куда Сабуров мог спуститься из казино. А от какой-то другой у него мог быть ключ, и эта дверь могла вывести его, например, к станции метро. А это уже верный путь к спасению.
У Артема не было инструментов для взлома дверей, не имел он и отмычек, которыми так умело пользуются квартирные воры. Но все же он надеялся найти ключ к разгадке. Поэтому и спрятался в складском отсеке за ржавой вагонеткой.
Он очень надеялся, что свет в подземелье останется включенным. Прошло не меньше часа после закрытия музея, но тусклая лампа под потолком продолжала светить. Зато за дверью послышался подозрительный скрежет — кто-то с другой стороны закрыл ее на засов. Вот этого Артем никак не ожидал…
* * *Коля Майоров избегал смотреть в глаза. Это можно было объяснить его долгим пребыванием в местах не столь отдаленных — все-таки семь лет кряду за решеткой не могли не отразиться на его психике. Типичные зэки, как правило, стараются не смотреть в глаза собеседнику. Но дело в том, что Алмас хорошо знал Майорова. Он много раз общался с ним напрямую, поэтому его поведение показалось ему подозрительным.
— Зря мы с этим Гончаром связались, — стенал Коля. — Отец у него — большой человек.
— Это я уж и без того знаю, — кивнул Алмас.
Спокойным шагом он зашел к Майорову сзади, положил руки ему на плечи, раздул ноздри — как будто мог уловить носом запах измены.
Не было такого запаха. Но на стриженом загривке у Коли он заметил шишку с кровоподтеком.
— Спецназ позавчера зверствовал, — сказал Сабуров и подошел к столику, где стояла вскрытая бутылка коньяка, наполнил бокал, понюхал напиток. После обеденной дозы кокаина он обожал запах коньяка. Привычка.
— Надо в суд обращаться, — посоветовал Майоров.
— Ты обращался?
— Мне зачем? Меня спецназ не трогал… Но если скажешь, я все организую.
— Что ты организуешь?
Алмас снова подошел к Майорову сзади. На этот раз Коля попытался подняться с кресла, но он его удержал за плечи.
— Ну, адвокаты там, все такое.
— С каких пор ты занимаешься моими адвокатами?
— Ну, мало ли что…
— Ты занимаешься спецзаказами. Фигуриста сломали. А с Гончаром что?
— Как что? Ты же сам сказал, что надо сыр-бор переждать!
— Я сказал? Это ты посоветовал мне.
— Ну, так смысл все равно один. Нельзя трогать мента, пока все не уляжется. А лучше вообще от него отстать…