Город встретил нас безудержной радостью. Из низких одноэтажных скворечников — а иначе эти приземистые домики с пологими крышами не назовёшь — высыпала тьма-тьмущая народа. Клыкастые женщины, клыкастые мужчины, ну и детишки с аналогичными стоматологическими проблемами.
От ярких одежд рябило в глазах, от беспрерывного гвалта закладывало уши, от любопытства, с которым местное население рассматривало мою персону, по спине бежали нервные мурашки.
Мой спутник, наоборот, наслаждался вниманием, грелся в лучах народной любви и лучился в ответ. Самодовольный и наглый, как и положено герою.
С одной стороны, было приятно оказаться рядом, а с другой… безумно хотелось выкинуть какой-нибудь финт. Сотворить что-нибудь эдакое — зрелищное и гадкое. Ровно так, как героине вроде меня положено.
Только фантазия взяла тайм-аут, а наглость, которая так восхищала в книжных попаданках, не проявилась вовсе. Более того, где-то в животе начал зарождаться тугой комок паники.
Тем временем домики-скворечники сменились особняками, толпа стала сдержанней и степенней. Состоятельные горожане выражали куда меньше восторгов, а на меня глядели с пренебрежением. Я в ответ на столь «радушный» приём скривилась. Фу-фу, гадкие снобы.
А впереди маячил дворец… Он возвышался над особняками этакой гигантской махиной. Башни, увенчанные куполами и шпилями, внушали уважение и лёгкий трепет. Ну и удивление — неужели мои явно диковатые «друзья» могли построить такую красоту?
Перед дворцом простиралась гигантская площадь. Голая, под стать степи. Никакой отмостки не наблюдалось, но земля была утоптана до состояния камня, кое-где виднелись чёрные следы кострищ. На фоне этой довольно жутковатой площади изящная резьба и позолота дворцовых ворот смотрелись как-то странно.
Когда ворота разверзлись, взгляду предстал белоснежный мраморный пол и колонны из золотистого мерцающего камня. Я до последнего не верила, что синеглазый направит своего коня-переростка внутрь, ан нет…
Ну а едва мы въехали в этот величественный зал, откуда-то из глубин донеслось:
— Гриаим![10]
Через несколько мгновений перед нами предстала орава бритоголовых парней в белоснежных жилетках и шароварах цвета беж. Они поклонились, как синхронистки со стажем, и тут же устремились к лошадям.
Воины резво спешивались, бросали поводья бритоголовым. Те, в свою очередь, торопливо уводили животных. В итоге из сёдел выпрыгнули все, кроме одного…
Страх навернуться с лошади сковал руки, и отцепиться от мускулистого торса я попросту не могла. После третьей попытки высвободиться из захвата синеглазый начал мерзко подхихикивать, но мне было глубоко плевать. Смерть — страшней!
— Сранн! — сквозь смех выдавил клыкастый. — Кррси!
— Да пошёл ты в пень! — не выдержала я.
Слова вождя народ воспринял с улыбкой, а вот моё заявление вызвало нездоровый ржач. Причём настолько дружный и громкий, что почудилось, будто сейчас потолок обрушится.
— Сранн, — повторил синеглазый.
Только новой попытки отцепить от себя перепуганную попаданку не предпринял. Вместо этого схватил за подбородок, заставив запрокинуть голову, и… поцеловал.
Ёлки-палки… Если не считать того, что я с испугу ударилась зубами о его клыки и проворонила ключевой момент — проникновение чужого языка… Короче, это было удивительно. И главная причина — привкус клубники, вспыхнувший во рту.
К своим двадцати двум годам я успела перецеловать тьму-тьмущую парней, причём при различных обстоятельствах. Вкус свежевыкуренной сигареты — один из самых мерзких, хуже только перегар, особенно утренний.
Ощущения от поцелуев после мороженого или молочных коктейлей, а также конфеток и прочей ерунды — не в счёт. Слишком незаметные, если честно. Поцелуи, перемежёванные поглощением клубники, в моей жизни тоже бывали, но привкус… Привкус был иным — просто кислинка и лёгкий аромат, исходящий не столько от губ, сколько от чаши с ягодами. А тут…
Вкус был до того ярким и насыщенным, будто не с парнем целуешься, а переспелую клубничину обсасываешь. Вернее, это она обсасывает. И нагло лезет в рот!
— Сранн, — оторвавшись от моих губ, выдохнул клыкастик.
Отряд одобрительно ухнул, а я нервно сглотнула.
Это что же получается? Я загремела в мир, где мужской пот пахнет как парфюм, а слюна… — фу-фу, но факт, именно слюна! — имеет вкус клубники?
— Игри даа, — послышалось откуда-то снизу.
Я оклик проигнорировала. Мотнула головой, стараясь не упустить скользкую, но категорически важную мысль. Что, если этот мир не просто позитивный, а… идеальный?
После перемещения моё тело преобразилось и, хотя с зеркалом ещё не встречалась, подозреваю, что лицо тоже изменилось к лучшему. Отряд, спасший от неминуемой смерти в степи, состоит из таких мужчин, рядом с которыми все спортсмены — хлюпики недоразвитые. Облобызавший меня клыкастик — минимум принц! Иначе что ему во дворце делать? А если сюда ещё и запахи добавить…
Ёлки-палки! Данных недостаточно, но я почти уверена — этот мир действительно идеален. Не вообще, а с точки зрения женского фэнтези, конечно.
И как бы проверить эту теорию?
— Игри даа, — повторил кто-то.
Вот теперь я отреагировала. Опустила глаза, чтобы увидеть очередного парня с белыми волосами и бесцветными радужками. Он тянул руки, явственно намекая, что хочет помочь мне спешиться.
Ладно, если этот мир и впрямь идеален, ничего дурного не случится.
Выдохнув, я отцепилась от синеглазого и прыгнула в объятия того, второго. Дикарь поймал и вполне бережно поставил на пол.
Босые ступни тут же ожгло холодом, но паниковать я не спешила…
— Пры фгрелм,[11] — спрыгнув со своей гигантской лошади, распорядился синеглазый.
Указание было адресовано бритоголовому парню, который дожидался возможности увести хозяйскую животину. Услышав приказ, парень отдёрнул руку от уздечки и отвесил кивок — сперва синеглазому, а затем и мне.
— Э… — единственное, что смогла сказать.
Бритый чинно развернулся и зашагал прочь, а меня толкнули в спину, как бы намекая, что нужно следовать за слугой.
Ну хорошо. Проследуем. Заодно дворец посмотрим. Ведь будущей правительнице нужно хотя бы примерно представлять, чем она вот-вот завладеет…
Глава 2
Мы шли довольно долго, но на обзорную экскурсию это путешествие никак не тянуло — бритоголовый практически сразу увлёк в коридор, где не было ничего, кроме мерцающих золотистыми искорками стен и редких факелов.
Пламя этих факелов сильно напоминало какую-то магию, но любопытства данный момент не вызвало. Мне хотелось увидеть что-нибудь более весомое, более интересное.
Минут через пять я заскучала. А через десять вообще скуксилась и демонстративно сложила руки на груди. Только слуга, который регулярно оглядывался, явно не желая потерять доверенную ему персону, перемену в настроении не оценил. Кажется, ему было глубоко плевать на то, что чувствует будущая хозяйка.
Подобное отношение немного задело, в итоге к высоким резным дверям, у которых остановился бритый, я подошла в довольно скверном настроении. Но выговаривать за неучтивость не стала — во-первых, качать права всё-таки рано, во-вторых, всё равно не поймёт. У нас же языковой барьер!
В итоге вместо гневной тирады я вздёрнула подбородок и, поколебавшись, вошла в несколько странноватый зал…
Если в коридоре царил полумрак, то здесь было очень светло — свет проникал сквозь прозрачный, выполненный в форме купола потолок. Пол был вымощен плитами из того же белого мрамора и заставлен огромными каменными кадками, в которых росли невысокие причудливые деревья.
Ещё здесь были кадки с цветами, но это так, мелочь. Куда больший интерес вызвал далёкий зелёный островок, напоминающий лужайку, и разместившиеся на этом островке фигуры в аляповатых одеждах. Интуиция милостиво шепнула, что это женщины.
— И кто такие? — хмуро вопросила я. — Лучшая половина местного дворянства?
А что? А куда ещё могли привести будущую правительницу?
Впрочем, может, мне грозит знакомство с королевой-матерью? Или, например, с сёстрами моего героя?
Пусть языковой барьер никто не отменял, но я всё-таки обернулась, желая продублировать вопрос провожатому. И сильно удивилась, обнаружив, что того и след простыл, а двери уже закрыты.
Ещё не веря в такое вероломство, я сделала шаг вперёд и уверенно потянула за массивную ручку. И вновь нахмурилась, обнаружив, что дверь не просто закрыта, а заперта. Ну вот…
Я обиженно поджала губы и сморщила нос. Всё понимаю, но такое поведение — это слишком. Нет, я совсем не против знакомства с местными леди, но ё-моё! Я же босая, без трусов и в рубахе с чужого плеча!
Что, спрашивается, обо мне подумают? И кем надо быть, чтобы поставить девушку в столь неловкое положение?
Что, спрашивается, обо мне подумают? И кем надо быть, чтобы поставить девушку в столь неловкое положение?
— Чурбан! — с чувством резюмировала я.
Потом глубоко вздохнула и снова повернулась к лужайке. Спешно одёрнула рубаху, поправила растрёпанные волосы и, натянув на лицо улыбку, зашагала навстречу будущим подругам.
Зелёное пятно, как вскоре выяснилось, действительно оказалось лужайкой. Вернее, разбитым посреди мраморного пола газоном. До моего появления леди сидели на этом газоне и, видимо, общались, а заметив гостью, медленно поднялись и дружно вытаращили глаза.
Они смотрели с выраженным удивлением, явно не понимая, как реагировать. Зато у меня проблем с линией поведения не имелось — я улыбалась и активно транслировала дружелюбие.
Впрочем, в какой-то момент всё-таки споткнулась. Просто всё оказалось немного не так, как ожидала…
Их было восемь. Все высокие, статные, укутанные в дорогие ткани. Пятеро — знакомая масть: с бесцветными волосами, белёсыми глазами и клыками, оттягивающими губы. Ещё трое выглядели совсем по-другому — волосы и глаза чёрные, словно пережжённый кофе. Причём глаза без белков.
Клыков у брюнеток не наблюдалось, да и лица имели несколько иное строение — более округлые щёчки, малюсенькие подбородки, низкие лбы, в то время как лица блондинок напоминали лошадиные морды.
Но ведь внешность — не главное! Внутреннее содержание куда важней! Именно поэтому я улыбнулась шире и, приблизившись, выпалила оптимистично:
— Привет!
Ответа, увы, не последовало — то есть языковой барьер действовал и здесь. Пришлось перейти к языку жестов — мило помахать рукой.
Вот теперь дамы точно сообразили, но среагировали совсем не так, как следовало. Все без исключения сощурили глаза и уставились враждебно.
Меня подобная реакция, конечно, удивила, но отчаиваться я не стала. Сказала с подчёркнутой симпатией:
— Очень красивый зал. Никогда подобной архитектуры не видела.
Интонации моего голоса даже не намекали, а прямо-таки кричали, что я на позитиве и полностью открыта для общения. Только представительницы местной знати опять-таки не оценили. Более того…
Более того — блондинка, которая стояла ближе остальных, качнулась вперёд и шумно втянула ноздрями воздух. Потом прошлась предельно недобрым взглядом по моим босым ступням, голым ногам и остановилась на подаренной клыкастым мачо рубахе.
Вот тут меня посетило дурное предчувствие и возникло чёткое подозрение — кажется, мы не подружимся. Однако ещё одну попытку наладить контакт я всё-таки предприняла…
— Я тут немного заблудилась, — сказала мягко. — Одежду потеряла, и вообще… Хорошо, что ваш главный меня подобрал. Иначе — всё. Умерла бы в той степи, и поминай как звали.
Точно знаю — мой спич не поняли, но почему лица стали стократ противнее, а блондинка, стоящая ближе всех, зашипела? Я едва не поддалась желанию отступить, но…
— Проблемы? — поинтересовалась осторожно.
Взгляд шипевшей блонди стал прямо-таки убийственным, и я невольно сглотнула. Понимала, что отступать нельзя, но всё-таки сделала полшага назад и ощутила лёгкий прилив паники. Сердце подскочило к горлу, а мозг принялся судорожно анализировать ситуацию.
Нет, принцессы или компаньонки королевы-матери так себя не ведут. Они должны быть скромней, а у этих какие-то совершенно хозяйские замашки. Значит, восьмёрка в пёстрых платьях относится к другому классу светской нечисти. Вот только к какому?
Дамы тем временем приободрились. Блонди что-то каркнула через плечо, а сама двинулась на меня. Я вновь инстинктивно попятилась и вот теперь поняла, какие ассоциации данная ситуация вызывает… В десятом классе я Лёшку у Анжелки из параллельного отбила! Когда Анжелка узнала, то выражение её лица было точь-в-точь таким.
Получается, что я… Так. Погодите. Куда я всё-таки попала?
В памяти тут же всплыл ещё один эпизод — поездка от места обнаружения моей скромной персоны до города. Я опять сглотнула, громче чем хотелось бы. Просто, если сопоставить диковатость синеглазого «спасителя» с уровнем его сексуальной активности, то вывод…
— Только не говорите, что я попала в гарем…
Мой стон разнёсся по огромному залу, но это так, ерунда. Главный ужас заключался в том, что блонди ринулась в атаку.
Она действовала стремительно, и времени сообразить у меня вообще-то не было. Тем не менее я успела — завизжала и рванула в сторону, чудом увернувшись от опасных объятий.
— Погоди! — взвизгнула я истерично. — Не надо!
Только клыкастая женщина слушать не желала. Она зашипела змеюкой и опять бросилась на меня.
Я всегда восхищалась героинями, которые в таких ситуациях поворачиваются к опасности лицом и начинают шинковать врага, как шеф-повар морковку. При чтении подобных эпизодов, у меня всегда адреналин зашкаливал и руки чесались. Я не раз воображала, как сама хватаю меч и встаю на защиту справедливости, но…
В этот раз адреналин тоже подскочил, только ударил не в голову, а в ноги. А вот мозг благополучно отключился, и тот факт, что я уподобилась болиду из «Формулы-1», дошел до него примерно на втором круге гонки.
Понимание, что на хвосте не только шипящая блонди, а вся расфуфыренная восьмёрка, тоже пришло не сразу. Зато, когда я сообразила, из горла вырвалось паническое:
— Помогите! Помогите кто-нибудь!
Тётки ответили на мой крик многоголосым рычанием, и стало совершенно ясно: поймают — убьют!
Но был тут и другой, абсолютно непонятный момент…
За что? Почему? Откуда и как? Как в моём позитивном, идеальном мире очутились эти фурии?!
До стены оставалось всего ничего, поэтому я заложила крутой вираж, уходя влево, на третий круг, — благо зал был большим и пространства для манёвров хватало. Но ровно в этот момент сработал закон подлости: последнюю из преследовательниц посетила здравая мысль — броситься наперерез.
Вот теперь мозгу пришлось очнуться, дабы оценить обстановку и рассчитать траекторию. Увы, этот расчёт привёл к неутешительным выводам — вероятность быть пойманной процентов сто.
Естественно, я завопила! Причём очень громко — гораздо громче, чем раньше.
Однако крик никак на происходящее не повлиял — стеклянный потолок не обрушился, напольные кашпо не потрескались, а разъярённые фурии не сбились с бега и ноги себе не переломали.
Наоборот! Тётки приободрились и ускорились! Все, включая ту брюнетку, которая летела наперерез.
Столкновение стало действительно неизбежным, и я приготовилась попрощаться с приобретённой в момент перехода гривой. А ещё с глазами, гладкой кожей и самой жизнью. Но за миг до катастрофы случилось непредвиденное. По залу пронёсся очень мощный писк:
— Ан рыя![12]
Брюнетка споткнулась и продолжила движение уже на пузе. Я же умудрилась перепрыгнуть через это скользящее по мрамору тело и помчаться дальше.
И только отбежав на добрую сотню шагов, осмелилась обернуться, чтобы узнать — фурии уже не преследуют, а кучкуются у одной из каменных кадок. А рядом с ними стоит ещё одна тётка — высокая и одетая во всё чёрное.
Пробежав ещё чуть-чуть, я подумала и остановилась. Повернулась к обитательницам гарема, одарила вновь прибывшую пристальным взглядом и тут же услышала строгое и опять-таки писклявое:
— Игри даа!
Смысл этой реплики я уже знала — мне явно предлагали подойти. Но… А кто эта «новенькая» вообще такая? Я точно могу ей доверять?
— Игри даа!
На сей раз писк прозвучал довольно агрессивно, а я устало вздохнула — как же этот языковой барьер достал! Затем сделала нерешительный шаг вперёд и замерла снова. Остановилась, чтобы услышать… нет, уже не писк, а натуральный рёв:
— Игри даа!!!
Да… какого фига? Я всё понимаю, но вон те дамочки в аляповатых одеждах за мною полчаса гонялись. Более того, они даже сейчас стоят и морды кривят, а мне предлагают просто взять и приблизиться?
Нет, я, конечно, могу… но будьте добры выдать мне для начала ружьё и связку гранат! Ну и пользоваться этим ружьём научите. А с гранатами как-нибудь сама разберусь, там вроде легко.
В общем, я поступила как самая разумная девочка — сложила руки на груди и упрямо помотала головой. Только пискля, которая, кстати, в бабушки нам всем годилась, жест не оценила.
— Драа…[13] — с подчёркнутой усталостью сообщила она. Потом выпрямилась и неспешно направилась ко мне.
И вот теперь я смогла отметить ещё один факт — фурии эту «леди» в чёрном явно опасались. Даже смотрели на неё с каким-то особым трепетом, словно… Хм, а может, это свекровь?
— Драа… — приблизившись, сокрушённо повторила старуха.
А в следующий миг на моём запястье сомкнулись цепкие, иссушенные временем пальцы. Ещё мне подарили зловещую клыкастую улыбку и взгляд, от которого по спине мурашки побежали.