Сегодня ему следует ехать в Салем-Ридж на первый день съемок передачи «Выпускной праздник».
Алекс отбросил одеяло и встал. Много лет назад в его офис пришла клиентка, выпущенная под залог. Когда он встал, чтобы поприветствовать ее, она воскликнула: «Боже, я и подумать не могла, что вы такой бесконечный!»
Бакли, рост которого достигал шести футов четырех дюймов, понял эту ремарку и рассмеялся. Сама женщина ростом была всего пять футов, что не помешало ей пырнуть ножом мужа во время семейной ссоры.
Направляясь сейчас в душ, он все еще вспоминал слова той женщины, однако быстро забыл о них, когда задумался о предстоящем дне.
Адвокат знал, почему решил принять предложение Лори Моран. Он читал о «Выпускном празднике», когда еще учился в Фордемском университете, и с живым интересом следил за этим делом, пытаясь вычислить, кто из выпускниц совершил преступление. Он был уверен, что это сделала одна из них.
Его квартира располагалась на Бикмен-плейс, вблизи от Ист-Ривер, где обитали делегаты ООН высокого ранга, а также богатые воротилы бизнеса, не желающие выставлять свою жизнь напоказ.
Два года назад он был в гостях в этой самой квартире и за обедом узнал, что хозяева выставляют ее на продажу. Алекс немедленно решил ее купить. Единственным недостатком он счел огромную, непрерывно мигающую красным светом рекламу «Пепси-колы» на здании в Лонг-Айленд-сити – эта реклама затмевала вид на Ист-Ривер.
В квартире было шесть больших комнат и жилье для прислуги. Алекс знал, что ему не нужно так много места, но, с другой стороны, рассудил он, в обеденном зале можно устраивать вечеринки, вторую спальню переделать в комнату для отдыха, и к тому же комната для гостей будет очень кстати. Его брат Эндрю, юрист по корпоративному праву, жил в округе Вашингтон и регулярно приезжал по делам в Манхэттен.
«Теперь тебе не понадобятся отели», – сказал Алекс брату.
«Я охотно оплачу по стандартным расценкам, – пошутил Эндрю и добавил: – Мне действительно надоели отели, так что это будет очень круто».
Купив квартиру, Алекс решил, что вместо приходящей раз в две недели домработницы будет лучше нанять одного постоянного служащего, который будет поддерживать квартиру в чистоте, устранять неполадки и готовить завтрак и обед, когда владелец квартиры работает дома. По рекомендации декоратора интерьеров, обставившей его новое жилье неброско и с хорошим вкусом, он нанял Рамона. Тот прежде работал на других клиентов декоратора, но, когда они переехали в Калифорнию, не последовал за ними. Бывшие работодатели Рамона были эксцентричной четой, которая вела беспорядочный образ жизни и снятую одежду разбрасывала по полу.
Рамон с радостью поселился в комнате студии с прилагающимся к ней санузлом. Это помещение располагалось за кухней и предназначалось для проживания постоянной обслуги. Рамону было шестьдесят лет, родом он был с Филиппин, давно уже разведен, единственная дочь жила в Сиракьюсе.
Личные дела Алекса Рамона совершенно не интересовали, и ему ни разу не пришло в голову сунуть нос в бумаги, которые адвокат оставлял на рабочем столе.
Рамон уже возился на кухне, когда Алекс, облаченный в обычный свой деловой костюм с белой рубашкой и галстуком, сел за столик в отведенной для завтрака нише. Рядом с его тарелкой лежали утренние газеты, но, поздоровавшись со слугой и пробежав взглядом заголовки, Алекс отодвинул их прочь.
– Прочитаю, когда вернусь домой вечером, – объяснил он Рамону, пока тот наливал ему в чашку кофе. – Есть там что-то интересное?
– Вы попали на шестую страницу в «Пост», сэр. Сопровождали мисс Аллен на премьере фильма.
– Да, помню. – Алекс все еще не привык к нежелательной публичности, которая прилагалась к статусу знаменитости, полученному им благодаря постоянному участию в телепрограммах.
– Она очень красивая женщина, сэр.
– Да, красивая.
И более того: едва он, будучи известным адвокатом и неженатым мужчиной, появлялся на публике с женщиной, как ему немедленно приписывали с нею связь. Элизабет Аллен была его другом, и ничего больше.
Алекс быстро разделался с кашей с фруктами и тостом, которые ему подал Рамон. Адвокат осознал, что ему не терпится попасть в дом Роберта Пауэлла и встретиться с хозяином этого дома и собравшимися бывшими выпускницами.
«Им уже исполнилось сорок один или сорок два года, – думал он. – Клэр Боннер, Элисон Шефер, Регина Коллари и Нина Крэйг». Согласившись стать ведущим программы, он провел тщательные исследования в отношении каждой из них и прочел все, что было напечатано в прессе во времена убийства Бетси Пауэлл.
Его просили приехать в особняк Пауэлла в девять утра. Пора было выезжать.
– Вы сегодня будете ужинать дома, мистер Алекс? – спросил Рамон.
– Да.
– У вас будут гости?
Бакли улыбнулся невысокому филиппинцу, вопросительно смотревшему на него.
«Рамон – такой перфекционист!» – уже не в первый раз подумал он. Слуга не любил расходовать продукты напрасно и, чтобы избежать этого, всегда старался узнать, будет ли Алекс приглашать на ужин гостей.
Адвокат покачал головой и ответил:
– Нет, гостей не будет.
Через несколько минут Алекс спустился в гараж при здании. Рамон позвонил в гараж заблаговременно, и спортивный «Лексус» уже был припаркован возле выездного пандуса, крыша машины опущена.
Алекс надел темные очки, завел мотор и выехал на Ист-Ривер-драйв. Он уже мысленно составил список вопросов, которые задаст шести людям, которые, насколько известно, находились в доме в ту ночь, когда Бетси Пауэлл была задушена во сне.
17
Лео Фэрли крепко обнял внука перед тем, как посадить его в заказной автобус от школы «Сент-Дэвид» до лагеря в горах Адирондак. Он старался не проявлять ни малейших признаков своей вечной тревоги относительно того, что Синеглазый может пронюхать о местонахождении Тимми.
– Ты отлично проведешь время с приятелями, – заметил Лео.
– Знаю, дедушка, – ответил Тимми, но потом на лице его отразился испуг.
Оглядевшись, Лео понял, что с внуком творится то же самое, что и со всеми его друзьями. Момент прощания с родителями и другими родственниками нескрываемо пугал их.
– Ладно, парни, все на посадку, – позвал один из воспитателей, сопровождавший ребят.
Лео снова обнял Тимми.
– Ты отлично проведешь время, – повторил он, поцеловав внука в щеку.
– А ты позаботишься о маме, да, дедушка?
– Конечно, позабочусь.
Лори позавтракала с Тимми в шесть утра, а потом на машине, присланной студией «Фишер Блейк», уехала в Салем-Ридж. Их прощание не обошлось без слез, но, к счастью, было кратким.
Когда Тимми побежал занимать очередь к двери в автобус, Лео подумал, что мальчик, которому теперь лишь время от времени снились кошмары о Синеглазом, по-прежнему осознает ужасную угрозу, нависшую над его родными. Угрозу, которую выкрикнул убийца его отца.
И в свои восемь лет он волнуется о том, что с его матерью что-то случится.
«Только не тогда, когда я на страже», – подумал Лео. Помахав на прощание отъезжающим в лагерь ребятам, он направился к взятой напрокат черной «Тойоте», которую припарковал кварталом дальше, на Пятой авеню. Он не хотел рисковать, что Лори заметит его знакомый красный «Форд»-седан. Лео включил двигатель и поехал в Салем-Ридж.
Сорок пять минут спустя он уже был на Олд-Фармс-роуд. В это же время лимузин, привезший первую из бывших выпускниц, свернул на длинную подъездную аллею к особняку Пауэлла.
18
Синеглазый всегда следовал инстинктам. В тот день пять лет назад он точно знал, что пришло время осуществлять месть. В тот вечер он последовал за доктором Грегом Мораном от их дома в жилом комплексе «Питер-Купер-вилледж» на Двадцать первой улице до игровой площадки на Пятнадцатой улице.
Глядя, как они идут, взявшись за руки, к месту будущей казни, он ощущал себя всемогущим. На оживленном перекрестке с Первой авеню доктор поднял Тимми и понес его. Синеглазый засмеялся при виде Тимми, со счастливой улыбкой обвившего ручонками шею отца.
На мгновение он задумался, не убить ли их обоих, но потом решил, что нет. Тогда останется только Лори. Нет, лучше подождать.
Но теперь была очередь Лори. Он знал о ней так много: где она живет, где работает, где бегает трусцой вдоль Ист-Ривер. Иногда он следом за ней влезал в городской автобус и усаживался рядом. «Если бы ты знала, если бы ты только знала!..» Ему было трудно не произнести это вслух.
Отсидев свой пятилетний срок и освободившись, Синеглазый взял себе имя Бруно Хоффа. «Очень легко сменить имя и получить фальшивые документы, выйдя из тюрьмы», – думал он.
Бо`льшую часть последних шести месяцев, с тех пор, как его выпустили из-за решетки вторично, он брался за такую работу, где всем плевать на твое прошлое, – работал на стройке или нанимался поденно.
Он не боялся тяжелой работы – напротив, любил ее. Как-то он подслушал чье-то мнение о себе – мол, выглядит и двигается точно крестьянин.
Синеглазый не только не разозлился на это, но и усмехнулся. Он знал, что коренастое телосложение и сильные руки обычно вызывают у людей ассоциацию с рытьем канав и тому подобными занятиями. Именно этого он и хотел.
Он знал, что даже в шестьдесят лет сможет убежать от любого копа, который попытается его поймать.
В апреле он прочитал в газетах, что студия «Фишер Блейк» намеревается воссоздать убийство на «Выпускном празднике» и что продюсером будет Лори Моран.
Именно тогда он понял, что каким-то образом должен получить работу в особняке Пауэлла – это позволит ему находиться там, не вызывая подозрений. Проезжая мимо дома Пауэлла, он заметил стоящий на аллее огромный грузовик с надписью «Идеальное поместье». Синеглазый разыскал эту компанию и нанялся на работу. В детстве он работал на одного садовода и усвоил все, что нужно для этой работы. Не нужно быть гением, чтобы стричь лужайку, подрезать изгороди и кустарники или сажать растения туда, куда скажет начальство.
Ему нравилась эта работа. И он знал, что, когда начнутся съемки, Лори Моран будет много времени проводить в особняке.
В первый раз он увидел Лори в доме Пауэлла в тот же день, как взялся за эту работу. Он узнал ее, как только она вышла из машины, и сразу же взял машинку для стрижки травы, чтобы оказаться поближе к комнате для отдыха, где Пауэлл всегда принимал деловых визитеров.
Синеглазый мог бы убить ее в тот же день, пока она шла обратно к машине, но решил подождать. Он уже ждал так долго, наслаждаясь страхом ее родных. «Что может быть лучше, чем дождаться того момента, когда она приедет сюда со съемочной бригадой? – спрашивал он себя. – Разве освещение ее гибели в СМИ не будет более драматичным, если общественность свяжет ее с шумихой вокруг съемок «Выпускного праздника»?»
Пауэлл сказал Арти Картеру, начальнику Синеглазого, что съемки начнутся 20 июня. Синеглазый опасался лишь, что Пауэлл прикажет, чтобы все работы в поместье – высадка цветов, стрижка газонов и изгородей и так далее – были завершены до того, как приедут телевизионщики.
Поэтому Синеглазый завел разговор с Арти девятнадцатого числа, когда они завершали работы по подстриганию травы и высадке цветов.
– Мистер Картер, – обратился он к начальнику, как обычно, хотя остальные рабочие называли того Арти. Синеглазый объяснил, что его учили уважать старших по работе, и чувствовал, что Картеру это нравится.
На самом деле Арти Картер ощущал, что с Бруно Хоффа что-то неладно. Тот никогда не ходил после работы пропустить с коллегами по кружке пива. Никогда не участвовал в спорах о бейсбольном сезоне, постоянно затевавшихся во время переездов с одного участка на другой. Никогда не жаловался на плохую погоду. По мнению Арти, Бруно здесь был не совсем к месту, но что с того? Он был лучшим работником во всей бригаде.
Осмотрев участок, Арти остался доволен. Даже такой взыскательный клиент, как мистер Роберт Пауэлл, не найдет, к чему придраться.
Именно тогда к бригадиру подошел Бруно Хоффа.
– Мистер Картер, у меня есть предложение, – начал он.
– В чем дело, Бруно? – День был долгий, и Арти не терпелось вернуться домой и выпить банку холодного пива. Или две банки холодного пива.
Бруно смотрел из-под тяжелых век куда-то в область подбородка Арти, узкие губы были растянуты в принужденной улыбке. Необычайно подобострастным даже для него тоном он с явной неохотой выдал запланированную речь:
– Вчера, когда я сажал цветы вокруг купальни, подошел мистер Пауэлл. Он сказал, что цветы красивые, но его раздражает, что съемочная бригада наверняка вытопчет траву. Он предполагает, что это неизбежно, но хотел бы что-то с этим поделать.
– Мистер Пауэлл – перфекционист, – отозвался Арти. – И наш самый крупный клиент. Насколько я понимаю, они будут вести съемки снаружи всю неделю. И что мы должны с этим сделать? – недовольно спросил он. – С завтрашнего дня нам не велено показываться в поместье.
Синеглазый сделал свой тщательно рассчитанный ход:
– Вот что я подумал, мистер Картер. Нам нельзя загораживать аллею своим грузовиком, потому что мистер Пауэлл будет недоволен. Но, возможно, вам следует предложить ему, чтобы я разместился с инструментами в купальне. Таким образом, если телевизионщики потопчут траву или наделают ям своей тяжелой техникой, я смогу все исправить, как только они уйдут. Кроме того, люди, которые снимаются в передаче, могут решить прогуляться по участку или устроить обед на свежем воздухе, и оставят за собой мусор. Я могу позаботиться и об этом. Если мистер Пауэлл согласится, я могу приезжать утром, а в конце дня, когда съемки закончатся, вы меня заберете.
Арти Картер обдумал это предложение. Пауэлл любит, чтобы все было идеально, и это должно ему понравиться. Кроме того, Арти знал, что Бруно умеет держаться в тени, так что не помешает никому из производственной компании.
– Я позвоню мистеру Пауэллу и предложу, чтобы ты был на участке во время съемок. Зная его, могу держать пари, что он согласится.
«Конечно, согласится, – думал Синеглазый, стараясь удержаться от торжествующей улыбки. – Лори, тебе уже недолго осталось горевать по мужу, это я тебе обещаю».
19
К невероятному раздражению Нины Крэйг, когда они регистрировались у портье в «Сент-Реджис», там уже лежало послание для ее матери.
Как Нина и опасалось, оно было от Роберта Пауэлла: он приглашал Мюриэль на завтрак в девять часов утра. Мюриэль довольно улыбнулась и помахала запиской перед лицом Нины.
– Ты думала, он играет со мной, – фыркнула она. – Ты не хочешь или не можешь понять, что мы с Робом всей душой любили друг друга. То, что он обратил внимание на Бетси Боннер, не означает, что он позабыл обо мне.
Нина осознала, что Мюриэль уже не держит себя в руках: в самолете она выпила рюмку водки и минимум два бокала вина, а в машине они поспорили, и мать кричала, как сильно она ненавидела Бетси.
Нина видела, что оба служащих за стойкой уже прислушиваются к речам Мюриэль.
– Мама, пожалуйста… – начала она.
– Избавь меня от своих «пожалуйста»! Прочитай, что писали обо мне в обзорах! Ты всего лишь статистка, ты никто. А вот меня та женщина остановила на улице и сказала, как чудесно я играла в ремейке «Случайной жатвы», помнишь?
Мюриэль все повышала голос, лицо ее раскраснелось.
– Что до тебя, тебе далеко до настоящей актрисы, – презрительно выкрикнула она. – Вот поэтому ты статистка, снимаешься в массовых сценах!
Нина видела, что портье положил ключи от комнат в разные конверты. Она протянула руку и тихо сказала:
– Я Нина Крэйг. Прошу прощения за сцену, устроенную моей матерью.
Если Мюриэль и услышала ее, то не подала виду. Она как раз завершала свою тираду:
– … а ты всегда пыталась меня принизить!
Портье оказался достаточно тактичным, чтобы не ответить Нине, а только пробормотать:
– Я скажу, чтобы ваш багаж был доставлен в ваши номера.
– Спасибо. Моя – вон та большая черная сумка. – Нина указала, какая именно, затем повернулась и прошла мимо Мюриэль, которая в этот момент только умолкла.
Испытывая ярость и стыд под любопытными взглядами посторонних, выстроившихся в очередь к стойке, Нина едва ли не бегом проследовала к лифту и сумела проскользнуть внутрь, прежде чем двери закрылись.
На шестом этаже она вышла и, следуя по указателю к комнатам с нечетным обозначением, поспешила найти свой номер 621, прежде чем Мюриэль тоже поднимется и попытается присоединиться к ней.
Войдя в комнату, Нина рухнула в ближайшее кресло, стиснула руки и прошептала:
– Я больше не выдержу. Я больше не выдержу.
Чуть успокоившись, она позвонила в службу доставки. Она не удивилась бы, если бы Мюриэль, занимавшая соседний номер, потребовала совместный ужин. Но этого не произошло. Нина и не намеревалась соглашаться на это требование, однако теперь лишилась удовольствия высказать вслух то, что просилось на язык: «Давай, сделай из себя завтра дуру. Я пыталась тебя предупредить. Ты Мюриэль Крэйг, актриса второго сорта, полностью не состоявшаяся ни как мать, ни как человек».
Надеясь услышать побольше, Джош договорился о том, чтобы забрать Нину и ее мать утром – может быть, удастся записать еще один их сердитый диалог.
В то утро Джош приехал на полчаса раньше обговоренных восьми часов. Но когда он позвонил в номер Нины Крэйг, та ответила:
– Мы сейчас спустимся.
Нина думала, что мать уже ничем не сможет вывести ее из себя, но быстро поняла, что ошибалась. Мюриэль желала прибыть к завтраку как можно раньше, чтобы провести время с Робертом Пауэллом до появления остальных. По крайней мере, на этот раз они ехали молча.