– К тебе уже не прорваться, скоро записываться на прием придется. – Илья Сергеевич, отодвинув секретаршу в сторону, прошел в комнату, волоча за собой большой кожаный чемодан.
– А что, может, и придется, – самодовольно развалился в кресле будущий мэр. – А ты никак переезжать собираешься?
– Нам и здесь неплохо, – не отреагировал на шутку брата Степанков. – Вот тебе деньги на голоса избирателей. – Он с трудом взвалил на стол чемодан и открыл замки.
– Через два дня нужно будет еще столько же, – напомнил старший брат, разливая по рюмкам дорогущий коньяк.
– Могу сказать еще приятную новость: наши молодые героиновые конкуренты обезврежены, – доложил Степанков. – Ты решил вопрос с их главным, ну а я «замел» весь оставшийся «мусор».
– Да, Хлыста я развел на раз, – довольный собой, вспомнил Обносов, – теперь ему светит лет двадцать строгого режима за двойное убийство.
– Не пойму только, зачем ему нужно было убивать мэра с женой. Да и как он смог, у них же охрана? – удивленно покачал головой Илья Сергеевич.
– Да, может, он их и не убивал, – огорошил собеседника Кузьма Сергеевич. – Просто он встал у нас на пути, вот я его и решил сделать козлом отпущения.
– Но как? – не смог скрыть изумления младший брат.
– Договорился с ним, что разрешу ему торговать своим героином на одной-двух точках, если он поможет мне в важном деле – обнаружить тела Малахитовых. Дальше я рассчитывал обвинить его в их убийстве и продемонстрировать фотомонтаж с камер наблюдения, которые покажут вход Хлыста в дом Малахитовых накануне исчезновения, погрузку завернутых тел в их машину и вывоз трупов.
– Но как это было бы на камерах? – словно на выступлении фокусника, открыл рот до ушей Степанков.
– Да все просто, – снисходительно улыбнулся Обносов. – Я вызвал в загородный дом Хлыста, якобы для того, чтобы обо всем договориться. Он зашел на территорию. Время года и суток совпадало с датой исчезновения практически один к одному, ведь прошел почти год. Затем я попросил его помочь загрузить в хозяйский джип два старых ковра, в которые были завернуты мешки с мусором, и две гири, и попросил его вывезти все это и выбросить на свалку. Затем я склеил записи видеокамер и перебил на них дату на день исчезновения хозяев. Этот материал я, с помощью программиста, загнал в компьютерный файл, и теперь, чтобы окончательно засадить Хлыста, нужно только, чтобы следователь изъял эту запись.
– А чего же менты раньше не взяли записи? – недоумевал Степанков.
– А после исчезновения хозяев я снял две из пяти камер наблюдения, как раз одну с внутренней стороны калитки и вторую у запасного выхода. Так, на всякий случай. Вот он и пришел. – Обносов был доволен своей проницательностью.
– А почему Хлыст не расскажет о том, что ты просил его тебе помочь? – поинтересовался Илья Сергеевич.
– Не может, слишком много на нем трупов, – уверенно произнес Кузьма. – Ты же представляешь, сколько людей он на тот свет отправил, работая в этой молодежной самообороне у Николая. Он же не сможет сказать: дескать, это не Малахитовы, это другие люди, я же знаю, кого я убивал…
Кузьма Сергеевич, довольный собой, засмеялся.
– Я просто горжусь, что у нас с тобой один отец. – Восхищенный Степанков поднял в знак почтения рюмку с коньяком.
– Спасибо, – чокнулся с братом Обносов. – Теперь осталось немного: засадить Хлыста, оформить родительское наследство на Николая и через четыре года, после мэрства, баллотироваться на пост губернатора.
– Еще час назад посмеялся бы, – признался Илья брату, – но теперь верю, что если ты захочешь, то сможешь добиться и этого.
Не успели братья отпраздновать маленькую победу, как секретарь доложила, что звонит прокурор города.
– Соедини, – кивнул Обносов.
Пока ему что-то говорил прокурор, Кузьма молчал и лишь многозначительно посматривал на брата. Наконец он положил трубку и, торопливо налив себе рюмку коньяка, махнул ее залпом.
– Это ты сглазил, – сказал он брату, – прокурор говорит, что у него на столе запись с признанием Хлыста в том, что это я дал ему золото, чтобы он повесил на утопленников. Меня вызывают на допрос.
– Это опасно? – встревожился Илья.
– Да, приятного мало, но я что-нибудь придумаю, – озабоченно потер затылок Обносов. – Главное, что мне сейчас на выборах этот скандал совсем не нужен. Ты это понимаешь?
– Еще бы, – озадачился начальник ОБНОНа. – Столько денег вложено!
– Я тебя попрошу по своим каналам подкинуть информацию следствию, что не весь материал с видеокамер был изъят из дома Малахитовых. Пусть поторопятся забрать доказательства против Хлыста.
– Сделаю, – кивнул Степанков, – оформлю как агентурные сведения, полученные от своего доверенного лица.
– Иди, прямо сейчас и оформляй, – прибавил твердости в голосе Кузьма Сергеевич, – нет времени прохлаждаться.
В дверях Степанков столкнулся с Николаем Малахитовым, который пришел к своему мажордому поинтересоваться предвыборными делами. Узнав, что дела идут хорошо, он равнодушно кивнул, по его виду было видно, что причина его прихода была другой.
– Ну, что на этот раз? – догадался, что хозяин чем-то обеспокоен, его управляющий.
– Анжела забеременела, – открыл свою озабоченность Малахитов.
– И что? – Обносов не знал, как на это реагировать, поэтому отделался уточнением.
– Я не хочу ребенка. – Николай был серьезен как никогда.
– Ну, наверное, нужно было бы сказать об этом самой Анжеле, – предположил Обносов. – Сказать, что не готов стать отцом, что вы еще слишком молоды, чтобы брать на себя такую ответственность. Сказать, что дети могут быть, но не сейчас.
– Я никогда не захочу иметь детей, – уточнил Николай.
– Но сказать – не сделать; главное, чтобы ты добился того, чего хочешь, – пожал плечами Кузьма.
– Я и так добьюсь, – уверенно заявил Ник. – Ты мне, если что, поможешь?
– А куда я денусь, – развел руками управляющий. – Мы же с тобой теперь надолго вместе связаны.
Николай понял подтекст его слов, но они его не напрягли, а наоборот, добавили уверенности, что все будет нормально. Выйдя на улицу, он направился прямиком в цветочный магазин и купил дорогой букет. Приехав домой, он поднялся на второй этаж и со словами извинения подарил цветы своей девушке. Анжела растаяла. Для нее подаренный Николаем букет значил намного больше, нежели просто извинение за недавнюю грубость.
– Спасибо, Ник, – прильнула к нему девушка. – Я знала, что ты меня любишь, что все поймешь и не бросишь меня в таком положении.
– Ну конечно, дурочка, я же без тебя не смогу жить, – признался Николай.
– Значит, ты больше не сердишься на меня? – продолжала ластиться к нему девушка.
– Нет, только ты должна мне пообещать, что в дальнейшем будешь во всем меня слушаться, – поставил условие Малахитов.
– Хорошо.
– А это небольшое недоразумение мы быстро исправим, – перешел к важному разговору Николай, – на ранних сроках от этой проблемы избавляют за час.
– Проблемы? – ужаснулась девушка. – Что ты называешь проблемой, нашего ребенка?
– Твоего, – уточнил Ник. – Я никакого ребенка заводить не собирался. Не правда ли?
– Ну, раз так получилось, – стала умолять его Анжела. – Он же твое продолжение, он будет наследником того, что ты успеешь создать при жизни. Как и ты. Ты же являешься наследником своих родителей.
– Вот именно, – грустно кивнул Малахитов, – ребенок будет являться моим наследником, а это значит, что ему будет выгодна моя смерть.
– Почему? – растерялась девушка.
– А ты что, не видишь, что происходит? – оскалился в злобной улыбке Ник. – Дети убивают своих отцов за имущество, они при живых родителях уже мечтают быстрее принять наследство. И ты мне предлагаешь такую участь?
– И что же теперь делать? Я не собираюсь делать аборт, я буду рожать нашего ребенка, – сжалась в ожидании его ответа девушка.
– Ты окончательно решила противоборствовать мне? – угрожающе спросил Малахитов.
– Ну хорошо, я готова родить ребенка и сама его воспитывать, не требуя от тебя ничего, – решилась на последнее средство Анжела. – Мало того, ни одна живая душа не узнает, что ты его отец. У него будет другая фамилия.
– Уж не поповского ли сына фамилию ты решила ребенку дать? – стал выходить из себя Николай.
– Нет, при чем тут это? Мою фамилию будет носить.
– Я же тебе сказал, что не смогу без тебя жить, – попытался взять себя в руки Малахитов. – Поэтому мы не расстанемся. Но это недоразумение нужно устранить, и я до завтра буду ждать от тебя согласия.
– А если я не соглашусь?
– Такого не должно быть, – ушел от ответа Николай и, выйдя из комнаты, закрыл ее снаружи на два оборота ключа.
– Ты что делаешь, открой! – стала колотить закрытую дверь Анжела, но вскоре поняла, что оказалась запертой, словно пойманная птица в клетке.
– Ты что делаешь, открой! – стала колотить закрытую дверь Анжела, но вскоре поняла, что оказалась запертой, словно пойманная птица в клетке.
Слезы стали душить ее, и она разрыдалась.
Капитан Фролов зашел в кабинет к следователю за пять минут до очной ставки. Ему не терпелось увидеть выражение лица Кузьмы Сергеевича, когда тот услышит показания Хлыстова. Следователь, молодой лейтенант юстиции, с порога продемонстрировал оперативнику только что полученный видеоматериал с камер наружного наблюдения, которые ранее отсутствовали в материалах уголовного дела.
– Откуда это? – просмотрев действия Хлыста на видео, поинтересовался капитан полиции.
– Была получена агентурная информация одной из оперативных служб, что в доме Малахитовых находятся видеозаписи с камер наружного наблюдения, которые не были изъяты в ходе первого осмотра и могут быть уничтожены, – пояснил следователь. – Пришлось срочно проводить изъятие.
– Сразу после того, как Хлыст дал показания на Обносова, – усмехнулся Фролов, – словно эти записи держались про запас.
Следователь пожал плечами.
– Надо проверить, не монтаж ли? – продемонстрировал свое недоверие к новым доказательствам оперативник.
– Проверим, – равнодушно кивнул следователь.
В дверь постучали, и в кабинет вошел Обносов.
– О, даже Фролов здесь? – сделал удивленное лицо Кузьма Сергеевич. – Пришли поддержать своего подопечного?
– О чем вы? – недовольно поморщился оперативник.
– Ну как же, вы спите и видите меня за решеткой, – пустился в атаку тот. – Вашими же стараниями была сделана компрометирующая меня запись с этим уголовником, как его? – Обносов притворился, что не помнит даже фамилию Хлыста.
– Хлыстов, – напомнил следователь.
Фролов отвернулся к окну, давая понять всем своим видом, что эти нападки на него не действуют.
Привели Хлыста. Тот, увидев Обносова, укоризненно посмотрел на Фролова, который обещал ему разговор без протокола. Он уже знал о записи их разговора, поэтому, припертый обстоятельствами, решил спасать свою шкуру, несмотря ни на что. После формальных протокольных процедур следователь попросил Хлыстова повторить свои показания о роли Обносова в обнаружении трупов Малахитовых и о золотых украшениях. Хлыст нарочито развязно, чтобы скрыть свой страх, повторил все практически дословно.
– Что вы можете сказать по поводу услышанного? – обратился к Обносову следователь.
– Это ложь, – спокойно опроверг нападки Хлыста Обносов. – Никаких трупов я обнаруживать не просил и золотых изделий, принадлежащих убитым, ему не давал.
– Да чего он лжет! – стал возмущаться Хлыст. – У меня свидетелей два человека! Я когда к нему для разговора о наркоте приезжал, со мной в машине были Рогатый и моя баба.
– О наркоте? – уточнил следователь.
– Ну да, я оперу об этом уже рассказывал, – кивнул Хлыст. – Так вот, когда вышел, я не удержался и показал часы Рогатому, сказал, мол, все круто и этот удод ими от меня якобы от страха откупился. Ну, это так я соврал для того, чтобы меня мои пацаны уважали и боялись больше. Ну, типа как босса наркомафии. А вечером не выдержал и крестик бабе своей показал; так она мне всю ночь спать не давала, все просила ей его отдать. Я, может, из-за нее золото и не стал на утопленников вешать.
– То есть ты продемонстрировал часы сразу после того, как вышел из дома Малахитовых, – уточнил следователь, занося ответ подозреваемого в протокол.
– Нет, не сразу. Меня этот дядя припахал по хозяйству, – уточнил Хлыстов, – попросил какой-то хлам на свалку отвезти, и две шестнадцатикилограммовые гири тоже почему-то выбросить попросил.
– А мусор не в ковры ли завернут был? – моментально среагировала оперативная смекалка Фролова.
– Ну да, – кивнул задержанный. – Хорошие еще ковры, а он говорит, старые, молью поеденные. Одним словом, у богатых свои причуды.
– И вы вывозили гири с коврами на машине Малахитовых? – многозначительно перемигнулся со следователем оперативник, делая это намеренно, чтобы видел Кузьма Сергеевич.
– Да, он говорит, твою машину во двор охрана не пустит, поэтому бери джип и вывези все это за ворота, а там уже перегрузишь на свою. – Хлыст уже вполне освоился изобличать Обносова и чувствовал себя уверенно.
– На какую свалку вывез ковры и гири? – задал последний интересующий его вопрос Фролов.
– Я что, похож на Рокфеллера? – удивился Хлыстов. – Ковры я отвез в наш штаб молодежной самообороны, ну а гири – к себе домой.
Фролов, к своей радости, увидел на лице Обносова багровые пятна негодования. Кузьма Сергеевич с трудом сдерживался, чтобы не растерзать Хлыста, который создавал ему огромные проблемы. Его даже прошиб пот.
– Вы подтверждаете данные показания? – обратился к Обносову следователь.
– Я не буду отвечать на этот вопрос без своего адвоката, – процедил Обносов.
– А что же вы пришли без адвоката? – поинтересовался лейтенант.
– Так мой адвокат, Борисенков, сказал, что является его защитником, – Обносов кивнул на Хлыста, – и поэтому не сможет вести мое дело.
– Да, у вас и Хлыстова неразрешимые противоречия, – согласился следователь.
Хлыстова отвели назад в камеру.
– Я – на обыск и выемку за коврами и гирями, – не пытаясь скрыть своего торжествующего вида, встал капитан Фролов.
– Годится, – кивнул следователь, переведя взгляд на Обносова, словно проверяя его реакцию.
– С вами я не прощаюсь, Кузьма Сергеевич, – чтобы окончательно добить неприятного для себя человека, обратился к Обносову капитан полиции. – Думаю, мы теперь часто будем встречаться с вами, пока в деле об убийстве мэра и его жены не будет поставлена жирная точка.
В дверях Фролов обернулся к следователю:
– А Хлыста надо будет, после обысков и допросов указанных им свидетелей, все же отпускать. Слава Богу, что его место на шконке в тюрьме не успеет остыть. – Это было равносильно контрольному выстрелу в голову Кузьмы Сергеевича Обносова.
Выйдя от следователя, Обносов первым делом позвонил полковнику Нефедову, но его телефон не отвечал. «Нет, сначала надо снять стресс и успокоиться», – решил кандидат в мэры города и направился в свой ночной клуб, где у него все было под рукой.
В клубе к нему ринулись его многочисленные помощники по выборам, докладывая текущую обстановку, но он равнодушно устранился и заперся в своем кабинете наедине с бутылкой французского коньяка. Спокойно оценив сложившуюся обстановку, Обносов пришел к выводу, что хорошо спланированная операция провалилась и грозит похоронить его под своими обломками. Чтобы оставаться на плаву, необходимо было срочно предпринять какие-нибудь шаги.
– Ну что же, приступаем к запасному варианту, Кузьма Сергеевич, – чокнулся со своим отражением в бутылке Обносов. – Я никогда не сяду на шконку, господин Фролов, кишка у вас тонка…
Полковник Нефедов нарочно не взял телефон, когда на нем определился номер Обносова. Начальник городского отделения полиции понимал, что после активности капитана Фролова ему сразу перезвонит недовольный кандидат в мэры и будет кричать про заказ его конкурентов по выборам. Несмотря на свое отсутствие на работе, он был полностью в курсе происходящего в городе. Каждый час обстановку в городе ему докладывал дежурный по ГОВД. А обстановка складывалась все хуже и хуже. За сутки в дежурной части раздавалось до сотни вызовов жителей с жалобами на бесчинства молодежи, которая, чувствуя свою безнаказанность, устроила террор взрослому населению. Опьяненные пивом и чувством стаи, молодые ребята и девушки, словно распоясавшиеся футбольные болельщики, совершали рейды по городу, напоминающие погромы черносотенцев. Только теперь вместо евреев жертвами молодежи становились взрослые, которые имели неосторожность сделать им замечание или даже косо посмотреть в их сторону.
Группы бесчинствующей молодежи только на первый взгляд казались стихийно организованными. На самом деле во главе каждого сборища был предводитель из числа омсовцев, который и руководил действиями группы в соответствии с отработанными заранее планами. Эти планы разрабатывались и корректировались в штабе омсовцев. Их разрабатывал адвокат молодежной организации и согласовывал с Николаем Малахитовым. Деятельность общественной организации, возглавляемой Ником, стала переходить в заключительную стадию, задачей которой был захват полной неформальной власти в городе и подчинение своей воле всех городских служб и ведомств.
Начальник полиции был даже рад, что оказался на больничном. Будь он на рабочем месте, ему пришлось бы принимать решения и потом нести за них ответственность. Не успел он об этом подумать, как очередной звонок дежурного известил его о начавшихся погромах в центре города.