Она мне: как самочувствие, Боренька? Прикинь – Боренька, это тебе не халам-балам, ласково называет, словно я ей как минимум любовник. Оказалось, гораздо хуже. Лежим, короче, она гладит меня по груди, мурлычет, – сейчас в училище съездим, папа отвезет, документы получишь, в аэропорт за билетами, потом в ЗАГС, заявление подадим, мама быстро все устроит, как раз до вылета к твоим, это значит к моим в Нижний. Успеем и расписаться, и свадьбу справить. Ну, думаю, попал по самое не могу. Это получается, я обещал ей жениться. Вообще-то она ничего такая, красивая, фигуристая, но… жениться-то я не собирался.
А тут мужик какой-то врывается в спальню. Проснулись, голубки? Нашел голубков. Девица: да, папа, проснулись, сейчас встаем. Он: ванна готова, кофе тоже, мы с мамой в столовой ждем. Свалил. А подружка тут на меня навалилась: хочу, дорогой, сил нет! Ну, честно говоря, и я был не против перепихнуться, раз возможность есть. В общем, ударились в секс. Тут она такое стала вытворять, что я подумал: нет, девочка, найди ты себе в муженьки какого-нибудь лоха.
Соболь облизнул губы:
– А чего, Боря, вытворяла?
– Все, что можно придумать.
– Ты имеешь в виду…
– Да, именно это я и имею в виду. Секс у нас вышел разнообразный, развратный, девочка оказалась совершенно без комплексов.
– Ништяк, – проговорил Соболь.
– Вообще-то кайф обалденный, но это тогда, а что было бы после свадьбы?
– Да, – проговорил Жилин, – в спецназ бы точно не попал.
– Почему это? – поинтересовался Смирнов.
– А как бы ты с ветвистыми рогами служил? А рога тебе эта девочка наставила бы знатные.
– Если в этом смысле, базара нет. И я, кстати, смекнул тогда: надо делать ноги.
Старший лейтенант устроился поудобнее.
– Ушла подружка в ванную, я – к креслу. Нет, сначала трусы нашел, забились у задней стенки кровати. Потом – к форме. Документы на месте, деньги тоже, это те, что оставались, в финчасти отпускные еще не получал. Вроде в удостоверение никто не заглядывал. Да заглядывали, ничего не увидели бы. В смысле семейного положения. Я же холостым был.
– Как будто сейчас женат, – сказал Соболь.
– И сейчас холостой. Ты будешь слушать или перебивать?
– Давай, давай, Боря, – подбодрили другие.
– Как узнал, как зовут-то ее?
– Узнал просто: отец ее назвал Галиной.
– И что дальше?
– Она вернулась из ванной, я ей: тебе, Галь, не надо бы ездить в училище, внутрь не пустят, а я в штабе могу часа на два-три задержаться.
– Ничего, я подожду. А скажи, когда мне надо будет загранпаспорт сделать? Тут уж я охренел, какой, думаю, загранпаспорт, чего наплел насчет службы? Не знаю, говорю. А она: «Я узнавала, военным советникам служебные выписывают и их женам тоже». Во как? Значит, набрехал, что куда-то военным советником еду служить. Спорить не стал, может быть. «А ты, говорит, впервые меня по имени назвал, я уж думала, не помнишь». Я ей: «Как не помню, все прекрасно помню». Она:
«И даже то, что у нас ночью было?» А что было? Хрен его знает, ушел от ответа, мол, память у меня хорошая. «Ты много пьешь», – она мне. Я, само собой: это было всего один раз, вообще-то типа не пьющий. Она смеется. «Ничего, – говорит, – главное, что не болеешь с утра». Ага, не болею, да я бы с радостью похмелился, только никто не наливает. После ванной оделся. Прошли с «невестой» в столовую. Мамаша с папашей так и вьются вокруг нас: «Какая пара! Какая пара! А еще говорят: не бывает любви с первого взгляда».
Жилин усмехнулся:
– Ты ей лапши навешал, что влюбился с первого взгляда?
– А я помню? Наверное. Позавтракали, кое-как яичницу проглотил, кофе запил. Пошли во двор. Да, про хату не сказал. Хата метров под двести, мебель дорогая, техника тоже, евроремонт и все такое, небедные родственнички. А во дворе паханов «Лексус» новенький на солнце блестит. Эх, думаю, не будь Галка шалавой, лучшей невесты и не пожелаешь.
Соболь удивился:
– Это ты насчет шалавы сразу определил?
Смирнов взглянул на него:
– И ты бы определил. Но главное, мне потом ребята, что видели Галину у КПП, много чего интересного порассказали про нее. Она из курса в курс женихов обрабатывала, пока я ей не попался.
Ладно, поехали в училище. По дороге одна мысль: как свинтить? Правда, билет на самолет у меня уже был, еще за месяц заказал и оставил у Мирона, так что с этим порядок, а вот как из города улизнуть? Из училища? Придумал. Как приехали, я на территорию, в штаб, получил бабки, предписание, проездные – и в казарму. Смотрю, и Мирон там. Он: куда ты пропал? Объяснил, что к чему. Понял. В каптерке чемоданы оставались старые, взяли один из них, положили в него всякого барахла от подматрасников до подушки – полный получился. Мирон откуда-то полкирпича принес. Самое то по весу.
Выношу чемодан, чтобы все выглядело правдоподобно. Вот, говорю, здесь форма. Сейчас пойду в штаб, когда освобожусь – не знаю, но не раньше двух часов, там, мол, еще предписание не готово. Ну она не врубилась, что я должен получить, надо – подождем. Спешить некуда, всем, кому надо, папаша позвонил, мамаша тоже договорилась. Так что – вперед. Ну, я и дал вперед. В казарму, оттуда с Мироном через тыловые ворота, что у парка боевых машин, и – рысью в военный городок. У Мирона «Форд» был, он его у офицерского клуба оставил. Мы в тачку – и к нему домой. Загрузились и прямым ходом в Москву. Папаша с дочкой еще у ворот КПП ждали, когда мы уже за город выехали. И в Москве прямо к регистрации в аэропорт успели. И улетел я, даже не попрощавшись со своей невестой. Вот так, мужики, чуть не женился.
– Ну ты деловой, Боря, – проговорил Соболь, – я бы так не смог.
– Как так?
– Подло, – ответил майор Жилин.
– У меня был выбор, товарищ майор? Я потом узнал, что Галин папаша – заместитель председателя областной Думы, а крестный ее – начальник в областной ФСБ. Скажите, мне дали бы спокойно решить вопрос? По совести, по чести? Хрен там. Силком в ЗАГС уволокли бы или в загородный коттедж, куда вызвали бы сотрудника ЗАГСа. И документы за время отпуска папаша переделал бы. Наверняка и начальника училища знал. И остался бы я в училище взводным, потом ротным и ходил бы, тут вы, командир, полностью правы, задевая рогами троллейбусные провода.
– Ладно, это дело личное, но какова девушка?
Смирнов усмехнулся:
– Ага, девушка – та еще! Ничего, подцепила наверняка лейтенанта следующего выпуска. Или до сих пор ловит. Надоест самой, папаша лоха найдет. Не пропадет. Но в постели, надо признать, Галка неповторима. Секс с ней – просто шикарный.
– Все, – повысил голос командир группы, – послушали – и хватит.
– А чего? Могу рассказать еще про один случай, когда меня тоже хотели женить. И почти женили.
– В следующий раз. Думай лучше о задании.
– А чего о нем думать, командир? Пойдем в район. Там задачу решим, первый раз, что ли?
– В такой ситуации – в первый.
– Ну и ладно, все когда-то приходится делать впервой.
– Помолчи.
– Есть помолчать. Да и надоело мне базарить.
– Тебе? – изобразил удивление Жилин.
– Представьте себе.
Смирнов, несмотря на то, что считался балагуром, рубахой-парнем, являлся отличным профессионалом. Ни при каких обстоятельствах не терял самообладания, умел принимать единственно верные решения, казалось бы, в безвыходных ситуациях. Примером тому – операция на Кавказе, когда группа локализовала банду. Нужна была разведка, и к лагерю боевиков отправился Смирнов. «Духи» откуда-то узнали о нем, взяли в кольцо, оттеснив к старой кошаре. Шансов у Смирнова не было, ну если только один из тысячи. Но он нашел выход. Прикинулся, что сдается, вышел из укрытия. Бандиты торжествовали, группа действовать не могла. А Борис, изобразив из себя испуганного бойца, работал, как всегда, без знаков различия, захватил главаря. Им и прикрылся. С ним же и вышел из окружения. Так что не только сам спасся, но и главаря банды взял, после чего группа провела успешный штурм. Жилин знал, что на Смирнова всегда может положиться в любой ситуации, как, впрочем, и на всех остальных бойцов группы.
Полет продолжался один час десять минут.
В 11.10 «Ми-8» благополучно совершил посадку на территории бывшего аэродрома местных авиалиний. Полоса была разбита, но подходящую площадку командир экипажа все-таки нашел.
Встречали прибывших командир сирийской роты капитан Сабир и военный советник капитан Волченков. Недалеко от приземлившегося вертолета стоял топливозаправщик, единственный сохранившийся здесь из техники, и две БМП.
На бетонку по трапу спустились командир группы, Жилин и Володин.
Офицеры представились, поприветствовали друг друга.
Майор кивнул на БМП:
– Для нас?
– Так точно, – ответил Волченков.
– Да брось ты, капитан, так точно, никак нет, давай на «ты» и по имени, так проще будет.
– Согласен.
Жилин отдал команду по радиостанции:
– Всем на выход.
Спецназ построился у вертолета.
– Хреновая обстановка у Пальмиры? – спросил Жилин.
– Для нас?
– Так точно, – ответил Волченков.
– Да брось ты, капитан, так точно, никак нет, давай на «ты» и по имени, так проще будет.
– Согласен.
Жилин отдал команду по радиостанции:
– Всем на выход.
Спецназ построился у вертолета.
– Хреновая обстановка у Пальмиры? – спросил Жилин.
– Как сказать, – улыбнулся Волченков, – могло быть и лучше. В принципе сирийские войска укрепились неплохо, но и оборона «духов» – на уровне.
– Штурмовать не пытались?
– Пытались. Но на нашем направлении – безуспешно, можно сказать, продвижение вперед минимальное, а потери значительные.
– У меня комбат был в свое время. Он в Египте служил, когда случилась заваруха с Израилем. Он рассказывал, какие тут вояки.
– Ну, я бы не сказал, что сирийцы никудышные воины. Конечно, не российская армия, но дерутся неплохо, а главное, в них злость есть. На бандитов, занявших страну и устроивших на их родине полигон смерти.
Майор кивнул:
– Злость – это хорошо, но мало. Ладно, выбирать не приходится. Слышал, иранцы вам приданы?
– Да, взвод. Те воюют лучше.
– Это понятно. Отборная гвардия. Место расположения для нас подготовлено?
– Само собой.
Жилин неожиданно улыбнулся:
– По русской водке не соскучился, капитан?
– А что, есть?
– Да взяли немного. Несмотря на все высочайшие запреты.
– Не откажусь, да и сирийский друг не откажется, ведь так, Адан?
– Ни в коем случае, – ответил Сабир.
– Ну и ладненько. Примем понемногу, как приедем в район дислокации роты, чтобы думалось лучше.
Жилин повернулся к бойцам:
– К машинам!
Офицеры двинулись к БМП.
– По местам!
Группа заняла места в десантных отсеках.
Командир роты, советник и командир группы устроились на броне БМП. Двинулись в поселок.
Жилин предложил остановиться у базара.
– Давай тормознем. Говорят, здесь много чего интересного купить можно. А у нас и валюта имеется.
– В Сааре небольшой рынок, но сувениры взять можно. Адан!
Волченков взглянул на командира роты. Тот кивнул и передал по связи механику-водителю: у въезда на базар – стой!
БМП остановилась рядом с полуразрушенным домом.
Из люка тут же появилась голова Смирнова:
– Чего встали? Проблемы?
– Базар, – ответил Жилин, – желающие могут прогуляться, но не по одному, затариться сувенирами, кто знает, попадем еще на местный рынок или нет.
– Так в Пальмире много разных ценностей.
– Те не для нас. Это мировое наследие.
– Ну конечно, если мировое наследие, значит, ничье. С базаром хорошая мысль, попробуем местной водки.
– Не советую, – усмехнулся капитан Сабир, – не понравится.
Жилин отдал команду:
– Всем к машинам!
Спецназ покинул БМП.
Бойцы экипировались еще в вертолете, за десять минут до посадки, все имели штатное оружие, но пока не надевали бронежилеты. И без них жарко. Пойти на рынок пожелали не все. Решивших остаться Жилин определил в охранение. Группа разбилась на тройки. Майор приказал на рынке не терять друг друга из вида, представляться в случае чего гуманитарным конвоем, сбросившим груз в Эр-Катуре. В подробные разговоры с местными не вступать.
Смирнов оказался вместе с прапорщиком Соболем, к ним присоединился лейтенант Опарин из группы авианаводчиков. Пошли к рынку пока еще пустой улицей.
Смирнов взглянул на Опарина:
– Все хотел спросить тебя, лейтенант, чего ты сюда приперся? Молод еще. Или у вас напряги со специалистами?
– Можно сказать и так. Но я сам изъявил желание полететь в Сирию.
– Адреналина дома не хватало или бабки срубить захотел?
Военнослужащие российской армии в Сирии получали неплохие командировочные.
– Ни то и ни другое, просто проверить себя захотел в реальной войне.
– Ты это серьезно?
– Вполне.
– Ну и дурак. Нашел проверку. Лучше бы с бабами после службы развлекался, пока молодой.
– Я женат.
– Женат? – искренне удивился Смирнов. – И давно?
– Уже два года.
– В училище еще женился, что ли?
– В академии.
– Скажи еще, что и ребенок у тебя есть?
– Жена на восьмом месяце.
– Совсем хорошо. Куда ж ты ломанулся от семьи-то?
– По-моему, я все объяснил.
– Да, чудаков у нас в армии всегда было с избытком.
– Но ты же полетел? Вместо того чтобы с женщинами в Москве развлекаться.
– Ну ты, лейтенант, сравнил. Мне приказали, я и полетел. У вас же наверняка выбор был.
– Был.
– Вот и говорю, чудак ты. Если б мое мнение спрашивали, то я бы ни за какие бабки сюда не полетел бы.
Прапорщик прервал друга:
– Кончай, Борь. Чтобы ты да откосил?
– Кончают, Соболь, знаешь куда?
– Знаю. Не пудри мозги лейтенанту.
– А что, разве я не прав? Ну ладно был бы холостой или с женой разлад, тогда понятно. А так: дома все хорошо, жена ребенка ждет, а он в командировку. Да не куда-нибудь, а в Сирию. И кем? Наводчиком, которому придется в тылу «духов» работать.
– Вместе с нами, – напомнил прапорщик.
– Но мы-то для этого и существуем, а, лейтенант?
– Хорош базарить. Рынок, а народу немного.
– Главное, торговцев много, а людям откуда взяться? Они только возвращаются к своим очагам.
На базаре действительно торговых точек было много, а покупателей мало. Но и те и другие вышли встречать русский спецназ. Окружили, жали руки, благодарили. Особенно радовался один сириец, уже немолодой, лет под сорок, у него не было ноги, потерял в боях с ИГИЛ. Он что-то быстро говорил, размахивая руками. Спецназовцы поприветствовали и его.
И тут произошло то, чего не ожидал никто.
Откуда-то хлопнул выстрел, и радовавшийся инвалид-сириец упал на асфальт с пробитой головой.
Народ метнулся к торговым рядам, к зданиям.
Жилин подал команду:
– В укрытие.
Хлестнул второй выстрел, пуля ударила в брусчатку в сантиметрах от ног Опарина.
– За мной, лейтенант, – крикнул Смирнов и буквально затолкал наводчика в нишу, уставленную стеллажами с сувенирами, прикрытую балахоном сверху и сбоку.
– Снайпер, мать его, – проговорил Смирнов.
– Почему в сирийца выстрелил, непонятно, мог и кого-нибудь из нас завалить, ведь видел, что мы русские, – проговорил Соболь.
– Потому, что сириец слишком активно показывал свою радость. Кто-нибудь заметил, откуда стрелял этот шакал?
– Я заметил, – ответил Опарин.
– Ты?
– Я.
– И когда же? Когда чуть в штаны не наложил посередине рынка?
– Потому и стоял, чтобы определить позицию снайпера.
– Ты еще скажи, что ждал второго выстрела?
– Нет, но я боковым зрением заметил первую вспышку.
– И откуда?
– Отсюда третье здание, наполовину разрушенный четырехэтажный дом. С балкона или террасы третьего этажа.
– Точно?
– Точно.
– Ну, смотри.
Соболь взглянул на Смирнова:
– Ты что задумал, Боря?
– А ты не догадываешься? По нам стреляют, а мы молчим? При нас сирийца эта тварь пристрелила за то, что вышел встречать нас, чуть лейтенанта не завалила.
– Так он уже наверняка свалил с позиции? Не идиот же сидеть на месте после обстрела?
– Если бы хотел свалить, то свалил бы после первого выстрела, а снайпер ждал. Сто пудов он и сейчас на позиции. Это опытный стрелок, а опытные не мечутся, имея путь к отходу, а в полуразрушенном здании таких путей навалом. А может, и смертник работал. Их сейчас тоже полно у игиловцев. Короче, надо проверить этот дом. И проверить должны мы, так как мы к нему ближе всех.
– Без приказа?
– Надоел ты мне, Соболь.
Смирнов вытащил радиостанцию:
– Первый! Я – Четвертый.
Командир группы ответил тут же:
– На связи! Вы в порядке?
– В порядке. С нами наводчик, он вроде как засек, откуда бил снайпер.
– Откуда?
– Здание рядом с нами.
– Считаешь, что снайпер остался на позиции?
– Да! Но, естественно, в готовности отойти.
– Предлагаешь нейтрализовать его?
– Можно попытаться и взять, если застанем.
– Проверить дом надо, да и вообще посмотреть район, если в поселке группа снайперов, то и мирных жителей побьет много, и нам без потерь не выйти. И как стрелок тут не по нашу душу сидел?
– Нет. И не группа действует – одиночка. И не мы его цель. Зачем тогда валить сирийца, когда можно было нас троих положить? Но хлопот этот урод доставить действительно может много. Значит, я с Соболем иду в дом. Лейтенанта-наводчика оставлю.
– Давай, но аккуратно, остальные бойцы прочешут прилегающие развалины.
– Принял, работаю!
Он отключил станцию, посмотрел на Соболя:
– Вот тебе и приказ. Что еще угодно, господин прапорщик?
В разговор вступил лейтенант Опарин:
– Я пойду с вами.
– Нет, – отрезал Смирнов, – вас, наводчиков, и так мало, да и нет у тебя боевого опыта. Брать «духов» – это наша работа.
Рядом заговорил владелец торговой точки.
– Что? – переспросил старший лейтенант, хотя ни слова не понимал по-арабски.
Но Опарин неожиданно ответил: