Наконец аэроплан перестал кружить и исчез за горизонтом. Небо снова очистилось.
Коул, шатаясь, поднялся на ноги, вытер лицо. Тело болело. Он пару раз сплюнул, пытаясь очистить рот. Аэроплан передаст, что никто не выжил. Его больше не будут искать. И куда теперь идти?
Направо тянулась зеленая горная цепь. Возможно, получится туда добраться. Коул побрел по направлению к горам. Нужно быть осторожнее. Они следят за ним, и у них есть оружие невероятной мощи.
Ему повезет, если он доживет до темноты. Упряжка, повозка, весь инструмент сгорели. Коул с надеждой пошарил в кармане: пара отверток, ножницы, моток проволоки, припой, точильный камень, нож, принадлежащий хозяйке зеленого дома.
Всего ничего. Остальное безвозвратно пропало. Зато без повозки его труднее поймать, теперь они набегаются.
Коул ускорил шаг — впереди лежала ровная местность.
Новости не заставили себя ждать. На экране возникло лицо Диксона.
— Новая информация, комиссар. — Диксон изучал инфопластину. — Человека из прошлого обнаружили на тринадцатом шоссе, он ехал в сторону от Питерсвилля со скоростью десять миль в час. Завидев повозку, пилот немедленно сбросил бомбу.
— Он мертв?
— Пилот передает, что не обнаружил никаких признаков жизни.
Сердце почти перестало биться. Рейнхарт откинулся в кресле.
— Значит, мертв.
— Мы не узнаем наверняка, пока не исследуем останки. К месту взрыва уже отправлены войска. Скоро мы получим полный отчет.
Рейнхарт отключил видеофон. Неужели ему снова удалось ускользнуть? Неужели они никогда его не поймают? Разве может человек быть так проворен? А тем временем вычислитель не выдает никаких прогнозов.
Рейнхарт глубоко задумался, с нетерпением ожидая окончательного доклада.
Наступил вечер.
— Отдай! — вопил Стивен. — Кому сказал, отдай назад!
— А ты поймай меня!
Эрл убегал все дальше: мимо холма, военных складов, забора из неотекса, пока не очутился на заднем дворе миссис Норрис.
Стивен с ревом несся вслед за братом.
— Отдай назад! Сейчас же отдай!
— Что он у тебя отобрал? — строго спросила Салли Тейт, неожиданно вырастая у Стивена на пути.
Мальчик остановился, пытаясь отдышаться, грудь ходила ходуном.
— Он забрал мою видеорацию! — Личико Стивена сморщилось от гнева. — Пусть отдаст!
Эрл возник откуда-то справа, почти неразличимый в теплых вечерних сумерках.
— А вот и я! — крикнул он. — И что ты со мной сделаешь?
Стивен не спускал яростного взгляда с квадратной коробочки в руке Эрла.
— А ну отдай! А то расскажу папе.
— Заставь меня! — рассмеялся Эрл.
— Папа заставит!
— Отдай ему, — сказала Салли.
— Сначала поймай меня! — выпалил Стивен.
Он отпихнул Салли с дороги и кинулся на брата. От резкого толчка Эрл не устоял на ногах. Коробочка выпала на тротуар и врезалась в фонарный столб.
Братья медленно поднялись с земли.
— Смотри, — захныкал Стивен, — смотри, что ты сделал!
— Это не я. Ты сам меня толкнул!
— Нет, ты!
Стивен наклонился, поднял разбитую коробочку, затем присел под фонарем и принялся рассматривать игрушку.
Эрл с неохотой подошел и встал рядом.
— А нечего было меня толкать!
Быстро темнело. Холмы над городом уже поглотила тьма. Загорелись фонари. Стоял теплый вечер; где-то хлопали дверцей машины; в небе гудели снующие туда-сюда флаеры; усталые рабочие возвращались в пригороды с громадного подземного завода.
Томас Коул осторожно подкрался к трем подросткам, стоявшим под фонарем. От усталости и боли он еле передвигал ноги. Стемнело, а он так и не нашел надежного убежища.
Коул держался из последних сил. Он прошел пешком огромное расстояние и умирал с голоду.
В нескольких футах от фонаря Коул остановился. Дети не замечали его, поглощенные коробочкой, лежавшей у Стивена на коленях. Внезапно они замолчали. Эрл поднял глаза.
В тусклом свете фонаря фигура Томаса Коула выглядела зловеще. Длинные руки свисали по бокам, лицо расплывалось в темноте. Громадная бесформенная статуя нависла над подростками всего в нескольких футах.
— Кто вы? — осевшим голосом спросил Эрл.
— Что вам нужно? — подхватила Салли.
Подростки сбились в кучу.
— Уходите.
Коул слегка подался вперед. Свет фонаря упал налицо. Нос, длинный и тонкий, словно клюв, тусклые голубые глаза…
Стивен прижал коробочку к груди.
— Кому говорят, уходите!
— Постой, — криво усмехнувшись, прохрипел Коул. — Что это? — Он показал на коробочку длинным тонким пальцем. — У тебя в руках.
Подростки молчали. Наконец Стивен решился.
— Это моя видеорация.
— Только она не работает, — добавила Салли.
— Эрл ее сломал. — Стивен бросил на брата недовольный взгляд. — Бросил на землю, и она разбилась.
Коул присел на край тротуара, перевел дух. Он шел слишком долго, тело ломило от усталости. А еще он проголодался и смертельно устал. Некоторое время Коул просто сидел, стирая пот с лица и шеи, не в силах разговаривать.
— Кто вы? — спросила Салли, осмелев. — Почему на вас такая чудная одежда? Откуда вы пришли?
— Откуда? — Коул поднял глаза и помотал головой, чтобы прояснить мысли. — Издалека. Я пришел издалека.
— А какая у вас трудотерапия? — спросил Эрл.
— Терапия?
— Чем вы занимаетесь? Где работаете?
Коул набрал воздуха в легкие и медленно выдохнул.
— Я починяю вещи. Любые. Все, что захотите.
Эрл фыркнул.
— Никто не починяет вещи. Когда они ломаются, их выбрасывают.
Коул его не слушал. Неотвязная мысль заставила его резко вскочить на ноги.
— Где тут найти работу? Я умею чинить часы, пишущие машинки, холодильники, сковородки и кастрюли. Заделаю крышу. Все, что попросите.
— Почините вот это. — Стивен протянул ему рацию.
Стало тихо. Глаза Коула с трудом сфокусировались на коробочке.
— Что это?
— Мой передатчик. Эрл сломал его.
Коул осторожно взял коробочку, перевернул, поднес к свету, нахмурился. Длинные тонкие пальцы нежно ощупали поверхность прибора.
— Сейчас он его украдет! — выпалил Эрл.
— Не украду. — Коул покачал головой. — Я не вор.
Чувствительные пальцы нашли штифт, скрепляющий половинки прибора. Коул легко отжал пружинку. Коробочка открылась.
— Он открыл ее, — потрясенно прошептала Салли.
— Верните! — воскликнул струхнувший Стивен и протянул руку. — Верните, это мое!
Трое подростков со страхом смотрели, как Коул шарил в кармане, вытаскивал отвертки и складывал в ряд перед собой. Возвращать прибор он явно не собирался.
— Верните, это мое! — прохныкал Стивен.
Тусклые голубые глаза всмотрелись в трех хмурых подростков.
— Я починю вашу рацию. Вы же сами захотели, чтобы я ее починил.
Стивен переминался с ноги на ногу.
— Верните. — Мальчишку грызли сомнения. — А вы сможете? Она снова заработает?
— Да.
— Тогда ладно.
Лукавая улыбка тронула губы Коула.
— Давай так. Я починю ее, а ты принесешь мне еды. Я не занимаюсь починкой задаром.
— Еды?
— Еды. И немного кофе.
— Ладно, — кивнул Стивен.
Коул смягчился.
— Вот и славно, вот и хорошо. — Его внимание снова переключилось на прибор, лежащий на коленях. — Не сомневайся, будет работать.
Тонкие пальцы порхали, вертя проводки и реле, исследуя принцип работы видеорации.
Стивен проскользнул в дом через заднюю дверь. Ступая на цыпочках, прошел на кухню. Наугад нажал кнопку. Сердце выскакивало из груди. Плита загудела, пробуждаясь к жизни. Счетчик начал отсчитывать время приготовления.
Спустя некоторое время духовка открылась, поднос с дымящимися тарелками выехал наружу. Плита выключилась, и снова стало тихо. Стивен сгреб тарелки и через заднюю дверь выскочил во двор.
Несмотря на темень, Стивен умудрился донести до фонарного столба свою ношу в целости и сохранности.
Завидев его, Томас Коул встал.
— Вот, еда. — Стивен, задыхаясь от натуги, поставил тарелки на тротуар. — Готово?
Коул протянул подростку рацию.
— Готово. Пришлось немного повозиться.
Эрл и Стивен не сводили с рации округлившихся глаз.
— Неужто работает? — не поверила Салли.
— Еще чего! — заявил Эрл. — Как она может работать, если…
— А ты включи! — Салли пихнула Стивена в бок. — Давай проверим.
Поднеся рацию к свету, Стивен нажал на самую большую кнопку. Загорелся индикатор.
— Включился, — сказал Стивен.
— А теперь скажи что-нибудь.
Стивен поднес прибор к губам.
— Говорит оператор шесть-зет-семьдесят пять. Меня слышно? Это оператор шесть-зет-семьдесят пять. Вы меня слышите?
Стивен поднес прибор к губам.
— Говорит оператор шесть-зет-семьдесят пять. Меня слышно? Это оператор шесть-зет-семьдесят пять. Вы меня слышите?
Неподалеку от фонарного столба Томас Коул молча склонился над тарелкой. Он ел с аппетитом, пища была вкусно приготовлена и хорошо приправлена. Поев, осушил коробку апельсинового сока и незнакомого сладкого напитка. Коул ел такое впервые в жизни, но ему было все равно. Он слишком вымотался и проголодался, а впереди была долгая дорога. Нужно затеряться в холмах до рассвета. Инстинкт подсказывал ему, что в глуши безопаснее, насколько тут вообще может быть безопасно.
Коул так сосредоточился на еде, что ни разу не поднял глаз. Наконец он медленно встал и вытер рот тыльной стороной ладони.
Трое подростков по-прежнему стояли под фонарем, поглощенные своей игрушкой, не замечая ничего вокруг.
— Ну что, работает? — спросил Коул.
Стивен поднял глаза. На лице застыло странное выражение. Мальчик медленно кивнул.
— Да, работает. Лучше, чем раньше.
Коул хмыкнул.
— Вот и славно. — Он отвернулся и побрел в темноту. — Вот и хорошо.
Подростки молча глазели ему вслед. Когда сутулая фигура затерялась в темноте, подростки посмотрели друг на друга, затем перевели взгляды на прибор в руках Стивена. В их глазах застыло изумление пополам с зарождающимся страхом.
Наконец Стивен очнулся и зашагал к дому.
— Покажу папе, — прошептал он ошеломленно. — Он должен знать. Кто-то должен знать.
III
Эрик Рейнхарт вертел приборчик в руках.
— Даже бомба его не берет, — неохотно признал Диксон. — Наверняка спрыгнул с повозки перед самым взрывом.
Рейнхарт кивнул.
— Он снова оставил вас в дураках.
Отложив приборчик в сторону, комиссар резко обернулся к мужчине, который мялся у стола.
— Еще раз, как вас там?
— Эллиот. Ричард Эллиот.
— А как зовут вашего сына?
— Стивен.
— Это случилось вчера вечером?
— Около восьми.
— Продолжайте.
— Когда сын вернулся домой, я заметил, что он ведет себя странно. В руках он держал этот прибор. — Ричард Эллиот показал на стол. — Стивен был взволнован. Я спросил, что случилось. Сначала сын не хотел говорить, но я видел, что он расстроен. Затем отдал мне рацию. — Эллиот судорожно выдохнул и затараторил: — Я сразу понял, с ней что-то не так. Я сам инженер-электрик, вскрывал рацию раньше, менял батарейку, поэтому представляю, что должно быть внутри, — Элиот запнулся. — Комиссар, там все изменилось: некоторые детали исчезли, некоторые были заменены на детали старинного образца, а большинство проводов подсоединены по-новому. А потом случилось то, что заставило меня вызвать службу безопасности. Видите ли, комиссар, рация работала.
— И что с того?
— Понимаете, это ведь просто игрушка. Радиус действия рации — пара кварталов. Дети переговариваются, сидя в разных комнатах. Такое портативное видеоустройство. Комиссар, когда я нажал на кнопку и заговорил в микрофон, мне ответил космический линкор, боевой корабль, несущий службу рядом с Проксимой Центавра! В восьми световых годах от Терры! Прибор работал как обычно. И тогда позвонил вам.
Некоторое время Рейнхарт молчал, затем постучал по лежащему на столе приборчику.
— Вы поймали боевой линкор? Вот этим?
— Да.
— Как выглядят обычные видеорации?
— Обычно они размером с двадцатитонный сейф, — ответил Диксон.
— Так я и думал.
Рейнхарт нетерпеливо махнул рукой.
— Можете идти, Эллиот, спасибо за информацию.
Сотрудник службы безопасности вывел инженера из кабинета.
Рейнхарт и Диксон молча смотрели друг на друга.
— Плохи наши дела, — заметил Рейнхарт. — Чтобы сотворить такое, нужен гений. И подумать только, откуда он взялся! Из начала двадцатого века, незадолго до мировых войн. Время творчества! Время открытий и промышленного роста. Эдисон. Пастер. Бёрбанк. Братья Райт. Время изобретений и создания революционных механизмов. Что они вытворяли с техникой! Люди прошлого обладали своего рода интуитивным пониманием машин, которого лишены мы.
— Вы считаете…
— Я считаю, что появление такого человека в нашем времени опасно само по себе, не говоря об условиях военного времени. Он слишком отличается от нас, у него иное мировоззрение. Этот человек обладает навыками, которые нам недоступны. Эта его способность чинить все подряд голыми руками ставит нас в заведомо проигрышное положение. Кажется, я начинаю понимать, почему машина не может его просчитать. Нам не понять его мотивов. Уинслоу говорил, он искал работу, любую. Утверждал, что может починить все, что угодно. Вы понимаете, что это значит?
— Что?
— Кто из нас способен хоть что-нибудь починить? Никто. Каждый компетентен только в своей работе. Общество развивается в сторону узкой специализации. Накопление знаний сделало невозможной роскошью возможность разбираться в иных сферах. Что мне до того, кто сидит за соседним столом? Мы утратили способность видеть дальше своего носа! Этот человек другой. Он способен починить все на свете. Его подход ненаучен, не основан на знании. Его ведет интуиция, его сила — в руках, не в голове. Мастер на все руки. Руки художника, творца. И этими руками он режет нас без ножа. А главное, сейчас он прячется где-то в горах. И неизвестно, когда нам удастся его оттуда выкурить. Он умен и хитер как зверь. Поймать его будет нелегко.
Отослав Диксона, Рейнхарт сгреб со стола дюжину новых докладов и направился в лабораторию.
Дверь была опечатана, перед охранниками, уперев руки в бока, тряс бородой Петр Шериков.
— Что происходит? — налетел он на Рейнхарта. — Почему мне не разрешают взглянуть на цифры?
— Прошу прощения, — Рейнхарт сделал знак охранникам расступиться. — Ступайте за мной, я все объясню.
Дверь за ними захлопнулась, и ее снова окружили сотрудники службы безопасности.
— Зачем пожаловали? — спросил Рейнхарт.
Шериков пожал плечами.
— Вас навестить. Мне сказали, вы заняты. Я решил, что-то случилось. Что?
— Сейчас узнаете. — Рейнхарт подозвал Каплана. — Вот, новые данные. Загрузите прямо сейчас. Я хочу, чтобы машина их обработала.
— Будет сделано, комиссар.
Каплан загрузил информацию в машину. Вычислитель зашумел.
— Сейчас, — пробормотал Рейнхарт.
Шериков подозрительно смотрел на комиссара.
— Узнаем что? Да говорите же! Что случилось?
— У нас проблемы. Вот уже двадцать четыре часа машина не показывает никаких цифр. Пустота, абсолютная пустота.
На лице Шерикова изобразилось недоверие.
— Это невозможно. Хоть какие-то данные есть всегда!
— Машина не в состоянии их обработать.
— Почему?
— Переменная величина. Фактор, с которым машина не справляется.
— А почему бы машине не отбросить его? — усмехнулся Шериков. — Просто проигнорировать?
— Нельзя. Эта величина меняет баланс данных. Проигнорировать ее значит получить заведомо ложный результат.
Шериков задумчиво оттянул бороду.
— Что ж это за величина, сбивающая вычислитель с толку? Я считал, ему по силам обработать любые данные, поступившие за последние годы.
— Вот именно, за последние. Отдел исторических исследований переусердствовал: внутри пузыря времени оказался человек из двадцатого века. Человек из прошлого.
— Так вот оно что. — Поляк нахмурился. — Человек, живший двести лет назад. Человек с иным мировоззрением, которого ничто не связывает с современным обществом. Неудивительно, что вычислитель завис.
Рейнхарт усмехнулся.
— Завис? Можно сказать и так. Машина не способна обработать новые данные и выдать прогноз. А ведь мы поставили на него! От прогноза вычислителя зависит успех войны.
— Словно гвоздь из подковы. Помните старинный стишок? «Не было гвоздя — подкова пропала. Не было подковы — лошадь захромала…»[2]
— Так и есть. Единичный фактор, единственный индивидуум свел на нет все наши усилия. Кажется немыслимым, что один человек оказался способен потрясти основы целого общества, но приходится признать, что это так.
— Что вы предприняли?
— Силы безопасности проводят массированную операцию по его обнаружению.
— И каковы результаты?
— Вчера вечером он исчез в горах, и вряд ли мы найдем его в течение ближайших сорока восьми часов. Нам остается только сровнять с землей горный массив, а возможно, прихватить окрестные территории. А тем временем…
— Готово, комиссар, — перебил Каплан. — Новые цифры. Машина завершила обработку новых данных. Рейнхарт и Шериков поспешили занять места перед вычислителем.
Несколько секунд ничего не происходило. Затем на экране возникли цифры.