«Священнослужитель» держал в руках прозрачный шар, маленькую стеклянную сферу, внутри которой покачивалось нечто крошечное и хрупкое. Присмотревшись, можно было различить микроскопические остроконечные башенки — сложную, колышущуюся в полости шара паутину сплетенных шпилей… Словом, Город.
Эрик положил сферу в портфель, защелкнул замок и скомандовал:
— Уходим!
Они вновь торопливо зашагали через мертвую рощу, тем же путем, каким пришли к Городу.
— Переоденемся потом, во флаере, — сказал на бегу «священнослужитель», — а пока лучше оставаться так. Нам еще могут встретиться местные.
— Скорей бы! Прямо не терпится надеть привычный костюм, — проворчал Ян. — В куцых марсианских штанах у меня совершенно дурацкий вид.
— А у меня что, лучше? — задыхаясь от бега, фыркнула Мара. — Я просто окоченела в этой так называемой одежде!
— Обычный свадебный наряд марсианской невесты, — ответил Эрик, крепко сжимая в руках портфель. — По-моему, очень красиво.
— Спасибо! — отозвалась девушка. — Может, и красиво, но жутко холодно.
— Интересно, какие версии по поводу исчезновения Города будут у марсиан… — сказал Ян. — Наверное, решат, что Город разрушен. Даже наверняка.
— Скорее всего, — согласился Эрик. — Подумают, что его взорвали. Нам это на руку. Чертовски важно, чтобы именно так они и думали!
— Флаер где-то здесь, — сказала Мара, сбрасывая темп.
— Нет, дальше, — возразил Эрик. — Вроде бы за тем холмиком, в овраге, у деревьев. Трудно понять, где мы сейчас… Темнотища — хоть глаз выколи!
— Может, зажечь что-нибудь? — предложил Ян.
— Ни в коем случае! Поблизости могут быть патрули, которые…
Умолкнув на полуслове, он резко остановился. Ян с Марой застыли рядом.
— Что… — заговорила девушка.
Впереди мелькнул тусклый огонек, а следом донесся тихий шорох.
— Быстро! — сквозь зубы скомандовал Эрик.
Низко пригнувшись, он зашвырнул портфель подальше в кусты и тут же напряженно выпрямился.
В темноте замаячил чей-то силуэт, вслед за ним показались новые тени — марсиане-солдаты. В глаза беглецам ударил ослепительно яркий луч света. Эрик зажмурился, а луч уже метнулся к Яну и Маре: пара стояла молча, крепко взявшись за руки. Наконец луч опустился и заскользил по земле, очерчивая круги.
Вперед выступила высокая фигура в черном — лейтер. За его спиной толпились солдаты с оружием наготове.
— Эй вы, трое, — заговорил марсианин, — вы кто такие? Не двигайтесь! Стойте, где стоите.
Буравя Эрика взглядом, лейтер медленно приблизился; грубое лицо марсианина ничего не выражало. Он осмотрел «священнослужителя» со всех сторон, проверил одежду, ощупал рукава.
— Прошу вас… — дрожащим голосом начал было Эрик, но лейтер оборвал его:
— Спрашивать буду я. Кто вы и что здесь делаете? Отвечай громко и внятно.
— Мы… м-мы возвращаемся в родную деревню, — пробормотал «священнослужитель», опустив глаза и сцепив руки. — Мы были в Городе, теперь идем домой.
Один из солдат что-то сказал в микрофон переговорного устройства и, отключившись, убрал аппарат.
— Идите за мной, — приказал лейтер. — Мы вас забираем. Да пошевеливайтесь!
— Куда? Снова в Город?
Солдаты захохотали.
— Город сгинул, — ответил кто-то из марсиан. — Все, что от него осталось, уместится в ладони.
— Да что случилось? — пролепетала Мара.
— Если б мы знали! Ну давайте, поторапливайтесь!
Где-то в темноте зашелестели шаги — навстречу отряду выскочил солдат.
— Сейчас придет высший лейтер, — доложил он и исчез в ночи.
— Высший лейтер!
Солдаты почтительно вытянулись в струнку. Спустя миг в луче света показался высший лейтер — облаченный в черное древний старик с худым, похожим на птичье лицом. Настороженный взгляд живых глаз скользнул по Эрику, потом по Яну.
— Кто эти люди? — строго спросил он.
— Крестьяне, возвращаются домой.
— Никакие они не крестьяне. Даже держатся по-другому. Крестьяне еле ноги передвигают — от голода, от скверной пищи. А эти… нет, не крестьяне. Я сам из горных районов, я-то знаю.
Он вплотную подступил к «священнослужителю», пристально глядя ему в глаза.
— Так кто ты? Обратите внимание на подбородок… Этот человек никогда не брился заточенным камнем! Что-то здесь нечисто… — В руке старшего лейтера тускло сверкнул огненный жезл. — Город исчез, а с ним по меньшей мере и половина Совета высших лейтеров. Крайне странно… Вспышка, жар, ветер… И ни малейших следов взрыва! Я действительно озадачен! Р-раз — и Города нет. Пусто. Лишь впадина на песке.
— Ничего, заберем этих так называемых крестьян с собой, — сказал другой лейтер. — Взять их в кольцо! Убедитесь, что…
— Бежим! — выпалил Эрик.
Рванувшись вперед, он выбил из рук лейтера жезл, и все трое помчались прочь. Солдаты с криками бросились следом, включая на бегу фонари, то и дело сталкиваясь друг с другом во всеобщей неразберихе.
Эрик упал на четвереньки и ринулся в кусты, отчаянно пытаясь нащупать заветный портфель. Наконец пальцы коснулись ручки. Схватив драгоценную ношу, он крикнул на родном языке:
— К флаеру! Быстро!
«Священнослужитель» устремился вниз по склону, наугад в черноту. По пятам, спотыкаясь и падая, мчались солдаты-марсиане. Один из преследователей налетел на Эрика, чуть не свалив его с ног. Пока Эрик отбивался, где-то сзади раздалось шипение — загорелся участок склона: поработал жезл лейтера…
— Эрик! — крикнула Мара.
Он бросился к девушке, но неожиданно поскользнулся и упал на камень. Вокруг царила суматоха, полыхал огонь, отовсюду неслись взволнованные крики.
— Эрик, ты, что ли? — Ян схватил его за плечо и помог подняться. — Флаер… должен быть поблизости. А Мара где?
— Тут я, — громко отозвалась Мара, — где-то возле флаера!
Эрик с Яном поспешили к девушке. От новой вспышки растущее неподалеку дерево превратилось в огненный столб. Нестерпимый жар опалил Эрику лицо. Мара внезапно сама схватила его за руку из темноты.
— А теперь флаер бы найти… — отдуваясь, пропыхтел Эрик. — Если марсиане еще до него не добрались.
Он скатился в овраг и, не выпуская портфеля, на ощупь двинулся вперед, шаря рукой по сторонам…
Наконец пальцы коснулись гладкого холодного металла — дверца флаера! Эрик облегченно выдохнул.
— Нашел! Ян, давайте внутрь. Мара, не отставай!
Он втолкнул Яна во флаер, следом скользнула миниатюрная Мара и умостилась рядом.
— Стоять! — рявкнул грозный голос. — Прятаться в овраге бессмысленно. Мы все равно до вас доберемся! Выходите и…
Шум голосов потонул в реве двигателя. Флаер сорвался с места и взмыл ввысь.
Эрик ловко уворачивался от тусклых огненных лучей — последних яростных атак лейтеров и их отряда; машина виляла из стороны в сторону, с хрустом ломая макушки деревьев.
Беглецы поднимались над рощей выше и выше, с каждой секундой набирая все большую скорость; горстка марсиан осталась далеко позади.
— К Марспорту, да? — заговорил Ян.
Эрик кивнул.
— К нему, к нему… Сядем за полем, на холмах. Там и переоденемся в нормальную одежду, как торговые агенты. Ч-черт… если успеем на корабль, это будет настоящее чудо.
— На последний корабль, — тяжело дыша, прошептала Мара. — А если не успеем?..
Эрик взглянул на кожаный портфель, лежащий у него на коленях, и процедил:
— Придется успеть… Просто обязаны!
За столом воцарилось долгое молчание. Тэчер не сводил глаз с Эриксона, а тот, откинувшись на спинку стула, потягивал виски. Ян с Марой не проронили ни слова.
— Значит, Город вы не разрушили, — заговорил наконец Тэчер. — И пальцем не тронули. Просто уменьшили и поместили в стеклянную сферу, в пресс-папье… А теперь опять выдаете себя за коммивояжеров, вооруженных лишь портфелем с образцами канцтоваров.
Эриксон с улыбкой вновь извлек стеклянный шар пресс-папье и, подняв его на свет, принялся разглядывать содержимое.
— Да, Город всего-навсего похищен. При проверке детектором лжи мы говорили правду. Нам действительно ничего не известно о разрушенном Городе.
— Но зачем? — удивился Тэчер. — Чего ради похищать Город? Его ведь можно разбомбить!
— Ради выкупа! — заявила Мара, рассматривая шар. Ее темные глаза возбужденно блестели. — Это самый крупный Город на Марсе, там половина Совета — и теперь они у Эрика, в полном его распоряжении!
— Марсу придется согласиться на все требования Терры, — кивнул Эрик, — и принять наши условия в сфере торговли. А войны, наверное, вообще не будет! Вполне вероятно, терране добьются своего без всякой драки.
По-прежнему улыбаясь, Эрик убрал шар в портфель.
— Да уж! Ничего себе история! — присвистнул Тэчер. — Любопытная процедура — уменьшение… Сжать целый Город до микроскопических размеров! Потрясающе! Неудивительно, что вы смогли улизнуть от марсиан. Нет, какая дерзость! Таких и правда ничто не остановит.
Он задумчиво взглянул на стоящий у стола портфель. Где-то внизу, урча, мерно подрагивали двигатели, межпланетный корабль мчался сквозь космос к далекой Терре.
— Ну вот мы и рассказали свою историю, мистер Тэчер, — заговорил Ян. — А лететь еще прилично. Может, расскажете о себе? Каков ваш профиль? Чем занимаетесь?
— Да! — подхватила Мара. — Чем вы занимаетесь?
— Чем занимаюсь? — эхом повторил Тэчер. — Что ж, если это интересно… Сейчас покажу.
Молодой человек сунул руку под полу пальто и вытянул нечто тонкое, блестящее, мерцающее… Огненный жезл.
Оцепенев от ужаса, диверсанты потрясенно уставились на оружие.
Тэчер небрежно взмахнул жезлом и направил его на Эриксона.
— Мы знали, что вы, трое, здесь, на корабле, — сказал он. — На сей счет сомнений не было. Но что стало с Городом? Мы терялись в догадках. Я с самого начала предполагал, что Город не разрушен. Аппаратура Совета засекла в том районе внезапное сокращение массы в размере, как раз равном массе Города. Значит, Город не уничтожили, а каким-то образом похитили! Увы, Совет лейтеров мне не поверил. Пришлось отправиться в погоню самому.
Чуть повернув голову, Тэчер кивнул сидящим у барной стойки мужчинам. Те поднялись и направились к столику.
— Да уж, на редкость интересную штуку вы придумали. Очень пригодится на Марсе. Возможно, теперь ситуация изменится в нашу пользу. Вот только вернемся в Марспорт, тут же начну над этим работать. А пока, будьте добры, передайте-ка портфель…
КОРОТКАЯ СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ КОРИЧНЕВОГО ТАПКА
© Перевод А. Жаворонкова.
— Сейчас ты увидишь такое… — Доктор Лабиринт достал из внутреннего кармана поношенного плаща спичечный коробок. — Поздравь меня, я сделал самое грандиозное открытие со времен изобретения колеса. Научный мир будет потрясен!
Было далеко за полночь, в окно монотонно барабанил дождь, и спать хотелось отчаянно.
— Ясное дело, док. — Я вплотную придвинулся к Лабиринту. — Так что у тебя на этот раз?
Док торжественно приоткрыл коробок.
На дне среди сухих травинок и хлебных крошек лежала медная пуговица.
— Эка невидаль — пуговица! Может, ты запамятовал, но твоему открытию не меньше двадцати веков.
Я протянул руку, но Лабиринт поспешно отдернул коробок.
— Это не простая пуговица, — сообщил он заговорщицким шепотом и поднес коробок к самым губам. — Давай же, давай! — заорал он во всю глотку. — Шевелись!
Ничего не произошло.
Лабиринт нахмурил косматые брови и подтолкнул пуговицу указательным пальцем.
— Лабиринт, в чем дело? Ты посреди ночи вваливаешься ко мне в дом, показываешь пуговицу в спичечном коробке и…
Потупив взгляд, Лабиринт откинулся на спинку дивана, закрыл коробок и с сокрушенным видом сунул его в карман.
— Безнадежно. Я ошибся. Пуговица мертва. Не выгорело.
— Что не выгорело? На что ты надеялся?
— Дай мне чего-нибудь, — Лабиринт обвел глазами комнату. — Дай мне… вина.
— Вот-вот, док, самое время утопить свои печали в алкоголе.
В кухне я нашел початую бутылку черри, от души плеснул в два стакана и с выпивкой в руках вернулся в комнату.
Некоторое время мы пили молча.
— Может, все-таки соизволишь объяснить, в чем дело? — наконец не выдержал я.
Док поставил стакан, поджал тонкие губы, рассеянно кивнул. Положил ногу на ногу, достал трубку и кисет. Пустив к потолку три аккуратных колечка, он вновь извлек коробок, одним глазом заглянул внутрь. Разочарованно вздохнул и сдался окончательно.
— Не вышло, — выдавил он. — Оживитель не работает. Принцип ошибочен. Я, как ты понимаешь, говорю об универсальном принципе достаточного раздражения.
— Это еще что за зверь такой?
— Принцип открылся мне совершенно случайно. Как-то погожим летним днем сидел я на берегу реки. Припекало изрядно. Я весь взмок и собрался уже домой, как вдруг вижу… В общем, камешек у моих ног зашевелился и отполз в тень. Понимаешь, полуденный зной раздражал его.
— Что-что? Камешек отполз в тень?!
— В эту самую минуту в моей голове и зародилось понимание универсального принципа достаточного раздражения. Вот, оказывается, где начало жизни! Миллионы лет назад частицы безжизненной материи что-то потревожило, да так, что они расползлись по всей Земле. Появилась жизнь. Значит, обзаведись я достаточно мощным источником раздражения, и мне, как Господу Богу, будет по силам создавать жизнь из мертвой материи. И я принялся конструировать. Прибор — плод многомесячных бессонных ночей — лежит сейчас в моем автомобиле. Я назвал его Оживителем. Да только выходит, что Оживитель не работает. Принцип не верен.
Док замолчал. Минут через десять, разодрав слипшиеся веки, я пробормотал:
— Послушай, док, время позднее, а мне завтра…
Лабиринт вскочил на ноги.
— Ты прав. Мне пора. До скорого.
Он направился к двери. Выглядит док на свои пятьдесят с гаком, но прыти в нем как у тридцатилетнего. Я ухватил его за рукав только у самого порога.
— Не теряй надежды, док. Попробуй еще разок, авось прибор и заработает.
— Прибор? — Док сосредоточенно наморщил лоб. — А, Оживитель. Глаза бы мои на него не глядели! Знаешь что, купи его у меня, ну, скажем, долларов за пять, и дело с концом.
За двенадцать лет нашего знакомства он выдавал пенки и похлеще, так что на сей раз я без труда сохранил на лице невозмутимое выражение.
— Всего за пять долларов, говоришь? А почему так дешево?
— Подожди, сейчас я его принесу.
Док выскочил за дверь, проворно сбежал по ступенькам крыльца растворился в ночном мраке. Я услышал, как он открыл дверцу автомобиля, затем охнул и выругался сквозь зубы.
— Сейчас помогу! — крикнул я и заспешил к нему.
Док силился стащить с заднего сиденья громадную железную коробку. Я ухватился за коробку с другой стороны, вместе мы благополучно отволокли Оживитель в дом и водрузили на обеденный стол.
— Так это и есть Оживитель? — спросил я, отдышавшись. — Вовек бы не догадался. Скорее, эта штука смахивает на электрическую духовку.
— А это и есть духовка… Вернее, была. Оживитель вырабатывает тепловые лучи и раздражает неживую материю. Но с оживлением покончено, я сыт этой проблемой по горло!
— Хорошо, док, хорошо. — Я достал бумажник. — Если Оживитель тебе больше ни к чему, я с удовольствием его покупаю. В хозяйстве все сгодится.
Я отсчитал пять долларов и протянул ему. Небрежно сунув деньги в карман, он объяснил мне, куда засовывать неживые предметы, как пользоваться регуляторами и переключателями, что обозначают цифры на многочисленных шкалах, затем надел шляпу и отбыл восвояси.
Я остался один на один с диковинным механизмом. Пока я ломал голову, куда бы приспособить свое приобретение, в комнату впорхнула жена в ночной рубашке.
— Что происходит? На кого ты похож? Мокрый с головы до ног, а тапочки так вообще хоть отжимай. Ты что, залезал под душ одетым?
— Не сердись, дорогая, под дождь попал. Взгляни-ка лучше, какую забавную штуковину я купил у дока всего за пять долларов. Док говорит, что…
Джоан, не отрываясь, глядела на мои тапки.
— Час ночи, а ты, как дитя малое, все не угомонишься. Ставь тапки в духовку и шагом марш в постель.
— Но, дорогая, это же не духовка. Это прибор для оживления…
— Поставь тапки в духовку и ложись спать, — раздраженно повторила Джоан, направляясь к лестнице.
— Иду, дорогая, иду.
Утром, когда я сидел перед тарелкой с остывшей яичницей с беконом и прикидывал, чем бы «заболеть», чтобы не ходить сегодня на службу, в дверь позвонили.
— Кого там черт принес в такую рань? — воскликнула Джоан.
Я поднялся, прошлепал в прихожую и распахнул дверь.
На пороге стоял док Лабиринт собственной персоной. Вид у него был неважнецкий: брюки измяты, лицо осунулось, под глазами круги; похоже, бедняга этой ночью так и не прилег.
— Держи свою пятерку. Отдай мой Оживитель.
Я удивленно пожал плечами.
— Как скажешь, док. Входи и забирай свое сокровище.
Он последовал за мной в комнату. Я ухватился за Оживитель. Прибор оказался теплым на ощупь.
— Оставь все как есть! — взревел док. — Сначала удостоверюсь, что ничего не сломано, а потом заберу Оживитель к себе в лабораторию.
Я послушно отошел от стола. Док любовно погладил свое детище, открыл дверцу и заглянул внутрь.
— Тапочек?
— Господи боже мой! — воскликнул я, живо припоминая события минувшей ночи. — Я же поставил туда сушить свои тапочки.
— Тапочки? Но здесь только один.
Из кухни появилась Джоан.
— Привет, док. Что, бессонница одолела?
Мы с Лабиринтом переглянулись.
— Только один? — Я тоже заглянул в Оживитель.
Внутри стоял грязный, но успевший просохнуть за ночь тапок.