А на самую вершину холма посажено огромное бетонное здание со сплошными, без единого окна стенами. На крыше здания тускло поблескивают турели крупнокалиберного оружия.
— Так это, значит, и есть тот самый завод, — негромко сказала Келли.
— Он самый. Чтобы прорваться на него силой, потребовалась бы целая армия.
Дженнингс встал, помог подняться Келли, и они пошли по тропинке к поляне, на которой Келли оставила свою машину.
— Так вы серьезно надеетесь, что эта зеленая тряпица поможет вам пройти на завод? — спросила Келли, опускаясь на водительское сиденье.
— В городе говорят, что как раз сегодня на завод повезут рабочих, и будет это где-то утром. На въезде грузовик остановится, всех рабочих проверят и, если все окажется в порядке, пропустят на заводскую территорию. По окончании рабочего дня — а они выполняют там самую простую, грубую работу — их выведут за забор, запихнут в грузовик и отвезут обратно в город.
— Ну и что, и вы тоже будете таскать там ящики, или чем уж они будут заниматься?
— Я окажусь по ту сторону забора, а дальше уж как получится, буду действовать по обстоятельствам.
— А как вы доберетесь до этого самого захвата? Он же должен стоять в каком-нибудь особом помещении.
— Мне откроет путь вот эта штука, — Дженнингс показал ей кодовый ключ. — Во всяком случае, я на это надеюсь.
— Он что, тоже был среди вашей дребедени? — Келли взяла ключ и покрутила его в пальцах. — Нам следовало получше проверить содержимое вашего мешочка.
— Нам?
— Нашей компании. Через мои руки прошел не один такой мешочек и не два. Ретрик не обращал на них особого внимания.
— Скорее всего, ему и в голову не приходило, что кто-то захочет тайком вернуться на завод. — Дженнингс забрал у нее ключ и опустил его в карман. — Так вы помните свои обязанности?
— Я жду вас здесь, в машине. Вы возвращаетесь и передаете мне свою добычу. Я везу ее в Нью-Йорк и жду вашего появления.
— Все верно. Я, пожалуй, пойду. — Дженнингс бросил взгляд налево, где за деревьями виднелась дорога — та самая, по которой возили рабочих на завод. — Очень не хотелось бы прозевать грузовик.
— А что, если они решат пересчитать рабочих?
— Что, что. Плохо будет, вот что, но приходится рисковать. Впрочем, я не слишком опасаюсь таких неприятных случайностей, он же загодя посмотрел, что и как будет, и убедился, что все кончится хорошо.
— Веселая вы парочка, вы и ваш предусмотрительный приятель, — улыбнулась Келли. — Я очень надеюсь, что он снабдил вас всем необходимым, чтобы не только пробраться на завод, но и вернуться назад, желательно с материалами.
— Правда?
— А что в этом удивительного? — пожала плечами Келли. — Вы сразу мне понравились. И вам это прекрасно известно — иначе вы не рискнули бы прийти ко мне с таким предложением.
— Поговорим об этом позднее — если все пройдет нормально. — Одетый в синий комбинезон и тяжелые рабочие ботинки, Дженнингс вышел из машины. — Впрочем, я почти не сомневаюсь в благополучном исходе, ведь меня берегут мои амулеты, — он похлопал себя по карману, — и нежная забота бесследно исчезнувшего приятеля.
Он повернулся и пошел к дороге, торопливо пробираясь среди редких, чахлых деревьев.
Деревья подступали к самой обочине дороги. Дженнингс остался под их укрытием из опасения попасться на глаза охранникам. Растительность на склонах холма была выжжена подчистую, так что каждый, пытающийся подобраться к стальной ограде, был бы мгновенно обнаружен. Однако можно было не сомневаться, что охрана не оставляет своим вниманием и более дальние подступы к заводу, о чем свидетельствовали многочисленные вышки с инфракрасными прожекторами.
Дженнингс присел в кустах на корточки и начал следить за дорогой. Чуть впереди от избранного им места виднелся блокпост — полосатый шлагбаум и будка охраны, а сотней метров дальше дорога упиралась в стальные ворота ограды. Он взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Грузовик мог появиться с минуты на минуту, хотя как знать…
В одиннадцать с небольшим из-за поворота донеслось одышечное завывание перегруженного на подъеме двигателя, вслед за чем на дороге показался тяжелый, набитый людьми грузовик.
Дженнингс вскочил на ноги и обвязал свою левую руку, чуть повыше локтя, полоской зеленой материи. Грузовик подъехал ближе, теперь можно было рассмотреть его пассажиров получше. В кузове стояли, дергаясь и раскачиваясь, люди в джинсах и грубых темных рубашках. Ну и конечно же, на левой руке каждого из них зеленела точно такая же, как у него, повязка. Пока что все шло по плану.
Грузовик начал тормозить и остановился в считаных метрах от шлагбаума. Один за другим работяги соскакивали на дорогу — к выгоревшему от жары небу поднимались густые клубы пыли. Потом они принялись отряхивать пыль со своих джинсов и рубах, кое-кто достал сигареты. Из будки лениво, нога за ногу, вышли два охранника. Дженнингс напрягся; еще немного — и нужно будет действовать. Охранники двигались сквозь группу рабочих, проверяя их повязки, всматриваясь в лица; у двоих, наверное новеньких, проверили идентификационные бирки. Охранники вернулись в будку. Шлагбаум поднялся.
Низко пригибаясь, Дженнингс бросился из своей засады к дороге. Рабочие тщательно затаптывали окурки и помогали друг другу забраться в кузов. Водитель отпустил тормоза и начал разгонять мотор, потом колеса завертелись, отшвыривая назад комья земли и прошлогодние листья. Дженнингс бросился вперед и ухватился за задний борт отъезжающего грузовика.
Стоявшие сзади чуть раздвинулись, освобождая для него место. Грубые, мозолистые руки, обветренные, изборожденные глубокими морщинами лица. Люди тяжелого, однообразного труда на земле. Два высоких, кряжистых фермера, между которыми втиснулся запоздалый пассажир, не проявили к нему ровно никакого интереса. Суточная щетина на нарочно измазанном землей лице делала Дженнингса почти неотличимым от окружающих. Но если какому-нибудь чрезмерно бдительному стражу вздумается пересчитать… Ворота разошлись, пропуская их на территорию завода, и тут же с лязгом сошлись. Дребезжа и раскачиваясь, грузовик карабкался по крутому склону к громоздившемуся впереди бетонному параллелепипеду, затем он выбрался на ровную площадку, проехал еще метров двадцать и остановился. Высокие, тонкие створки дверей раздвинулись, и Дженнингс увидел какое-то просторное, ярко освещенное помещение. Вот только пустят ли их внутрь?
Рабочие начали спрыгивать на землю. Из дверей завода вышли двое в синих рабочих комбинезонах.
— Что будет делать эта бригада? — спросил один из них.
— Копать. Внутри. — Второй ткнул пальцем куда-то вниз. — Они там опять копают. Заводи их внутрь.
Внутрь! Дженнингс чуть не запрыгал от радости. Сверхплоскую камеру, висевшую у него на шее на манер детского нагрудника, вряд ли кто заметит — он и сам-то едва мог прощупать ее сквозь грубую, толстую рубашку. Похоже, все будет значительно проще, чем ему думалось.
Помещение, куда их завели, оказалось огромным цехом — везде станки и сборочные стенды с какой-то малопонятной техникой, с высокого потолка свисают тросы и крюки подъемных кранов, в воздухе стоит непрерывный гул голосов и механизмов. Пропустив последнего из поденщиков, створки дверей наглухо сошлись. Дженнингс начал осторожно осматриваться. Ну хорошо, он попал на завод, но где здесь межвременной захват, где зеркало?
— Сюда, — сказал бригадир, и поденщики послушно побрели направо, к грузовому лифту. — Сегодня работаем внизу. Кто умеет обращаться с перфоратором?
Поднялось несколько рук.
— Научите остальных. Мы будем снимать землю перфораторами и пожирателями. Кто-нибудь работал раньше с пожирателем?
Ни одной руки.
— Покажу, дело нехитрое.
Между тем Дженнингс продолжал рассматривать оборудование цеха. Не здесь ли работал он эти два года? Такая возможность не сулила ничего хорошего: его вот-вот узнают, и тогда… О дальнейшем не хотелось и думать.
— Шевелитесь, что вы все как неживые! — нетерпеливо прикрикнул бригадир.
Все поденщики, в том числе и Дженнингс, затолкались в большую обшарпанную кабину лифта, и она начала падать в какие-то неведомые глубины. Спуск продолжался довольно долго; судя по количеству уровней, пролетевших за крошечным окошком, завод был огромен, куда огромнее, чем можно бы подумать по внешнему виду.
Лифт остановился, его двери разъехались, и Дженнингс вместе с бригадой поденщиков вышел в длинный, широкий коридор. Пол здесь был кафельный, густо усыпанный каменной пылью, а воздух буквально сочился влагой. Дальний конец коридора упирался в стальную дверь, рядом с которой…
Ретрик разговаривал с группой техников.
— Пошли, — скомандовал бригадир.
Теперь Дженнингс по возможности держался за спинами остальных. Стоит Ретрику его заметить, и все будет кончено, и не спасут ни «амулеты», лежащие в левом кармане комбинезона, ни миниатюрный пистолет «Борис», лежащий в правом.
Ретрик разговаривал с группой техников.
— Пошли, — скомандовал бригадир.
Теперь Дженнингс по возможности держался за спинами остальных. Стоит Ретрику его заметить, и все будет кончено, и не спасут ни «амулеты», лежащие в левом кармане комбинезона, ни миниатюрный пистолет «Борис», лежащий в правом.
— Сюда.
Бригадир подвел их к своего рода узкоколейке, тянувшейся по краю коридора; рабочие начали рассаживаться по вагонеткам. Дженнингс не отрывал глаз от своего бывшего шефа. Судя по всему, Ретрик был не слишком доволен собеседниками: он что-то раздраженно выкрикнул, повернулся, протянул руку к широкой стальной двери, и та открылась.
У Дженнингса замерло сердце.
В просторном ярко освещенном помещении стоял межвременной захват. Ошибки быть не могло. Зеркало, длинные металлические штанги с клешнеобразными захватами на концах — все в соответствии с теоретической моделью Берковского. Только это устройство было вполне реальным.
Ретрик вошел в лабораторию, а за ним и его свита. Защитный экран межвременного захвата был частично снят, в его внутренностях копалась целая бригада техников. Засмотревшись на эту сцену, Дженнингс остался последним, кто не сел в вагонетку.
— Эй ты, — окликнул его подошедший бригадир. Стальная дверь закрылась, скрыв из виду и захват, и Ретрика, и его команду.
— Извините, — очнулся Дженнингс.
— Ты что, забыл, что любопытных здесь не любят? Подожди, подожди, — бригадир всмотрелся в его лицо, — что-то я тебя не помню. Дай-ка взглянуть на твою бирку.
— Бирку?
— Твою идентификационную бирку. Эй, Билл, принеси-ка мне табель! — крикнул он в сторону и снова окинул Дженнингса взглядом. — Сейчас, красавчик, мы проверим тебя по табелю. А пока стой, где стоишь.
К ним уже спешил человек с табельной доской в руках.
Ну, сейчас или никогда.
Под отчаянные вопли бригадира и табельщика Дженнингс бросился в ближний, тупиковый конец коридора. Добежав до двери, за которой скрылся Ретрик, он левой рукой приложил к ней кодовый ключ, а правой выхватил из кармана пистолет. Там, за этой дверью, был межвременной захват. Несколько снимков, несколько прихваченных со стола чертежей и схем, и тогда, если удастся отсюда уйти…
Дверь не открывалась. Это был не тот ключ.
Почему? Зеленая повязка окончательно подтвердила, что его догадка верна, а значит, значит… Значит, это ключ от какой-то другой двери. Но от какой, от какой? — затравленно оглядывался Дженнингс.
Слева была голая стена, справа — полуоткрытая дверь с обычным механическим замком. Дженнингс забежал в нее и оказался в какой-то кладовой. Голоса преследователей приближались. Он защелкнул замок и поставил его на предохранитель. Снаружи доносились крики: «Охрана! Позовите охрану!» Скоро набегут вооруженные охранники, дверь выломают… Так это что же, тупик? Неужели отсюда нет другого выхода?
Дженнингс заметался по кладовой, обрушивая штабеля каких-то коробок и ящиков. В самом дальнем, темном углу обнаружился узкий незапертый люк. Он едва сдержал желание выбросить треклятый ключ. Ну что от него толку, что им открывать? Но с другой стороны, ведь «он» же знал, как все это будет, посмотрел заранее во всех подробностях. Подобно всеведущему Богу, «он» не мог ошибиться. Или все-таки мог?
А что, подумал он с ужасом, если будущее может изменяться? Что, если когда-то этот ключ был правильным, а теперь уже нет?
От двери донеслось характерное шипение — ее резали автогеном. Не задумываясь больше ни о чем, Дженнингс протиснулся через люк в низкий, едва освещенный проход с мокрыми бетонными стенами, сильно смахивавший на канализационную трубу. Пробежав по проходу метров двадцать — тридцать, он остановился в том месте, где от него ответвлялось несколько других. Ну и куда же теперь? После секундного раздумья он решил свернуть из главного коллектора в самое широкое из ответвлений. Вход в эту трубу зиял прямо над его головой. Дженнингс уцепился за край отверстия, подпрыгнул и подтянулся, моля Бога, чтобы преследователи не догадались сделать то же самое. Осторожно, стараясь не шуметь, он полз по трубе навстречу потоку теплого, душноватого воздуха. Большой диаметр этого вентиляционного канала ясно показывал, что он ведет в какое-то очень просторное помещение. В конце концов путь ему преградила решетка, сквозь которую в трубу лился свет.
Дженнингс приник к решетке лицом и задохнулся от радостного изумления.
Там была лаборатория, мельком увиденная им какие-то минуты назад, только теперь он смотрел на нее с другого, дальнего от двери конца. Межвременной захват находился в каких-то метрах от вентиляционной решетки, и никого рядом с ним не было. Оглушительно выла сирена, у двери бестолково метались техники и охранники. А где же Ретрик? Вот он, в правом дальнем углу. Сидит за столом, кричит что-то в трубку видеофона.
Захват. По счастью, решетка крепилась не винтами, а в пазах, и снять ее было совсем просто. Затем Дженнингс соскользнул на пол, выхватил из кармана пистолет и быстро осмотрелся. Нет, никто не бежит ловить злоумышленника, никто ничего не заметил, чему немало способствовал захват, почти полностью закрывавший этот угол от остальной лаборатории. У дверей все так же кипела суматоха.
А вокруг — все, с избытком, необходимые материалы: зеркала, таблицы данных, схемы, чертежи, синьки. Дженнингс распахнул комбинезон, включил камеру и почувствовал, как она дрожит, снимая кадр за кадром. Затем схватил со стола несколько схем. Подумать только, ведь вполне возможно, что именно с ними работал он пару недель назад!
Но предаваться раздумьям было некогда, и Дженнингс начал торопливо рассовывать бумаги по карманам. Пленка в камере кончилась, так что пора было и уходить. Он залез в вентиляционное отверстие и протиснулся до конца воздуховода. В бетонированном коридоре было по-прежнему пусто, но откуда-то издалека доносились звуки торопливых шагов и возбужденные крики: его искали, и искали всерьез, методично обшаривая этот лабиринт коридоров и труб.
Дженнингс побежал, не выбирая направления, а только стараясь держаться главного прохода, не углубляясь в бесчисленные боковые ответвления. Коридор явно шел под уклон, но он не особенно задумывался, что это значит. Все это время голоса и шаги преследователей доносились откуда-то сзади, но когда Дженнингс остановился, чтобы перевести дыхание, его ухо различило какие-то новые голоса, определенно звучавшие впереди. Он снова извлек из кармана пистолет и медленно, чуть ли не на цыпочках двинулся по коридору. Дойдя до крутого поворота направо, он взял пистолет наизготовку и осторожно заглянул за угол.
В нескольких метрах от него стояли, лениво перебрасываясь словами, два охранника, за их спинами виднелась массивная дверь с кодовым замком. А сзади все громче и громче доносились крики и топот — преследователи нашли-таки верный коридор и будут здесь с минуты на минуту.
Дженнингс шагнул из-за поворота и вскинул пистолет.
— Руки вверх! Бросить оружие!
Охранники — белобрысые, коротко стриженные мальчишки в новенькой, с иголочки униформе компании — разинули рты и испуганно попятились.
— Оружие. Спокойно, без резких движений уроните на пол.
Два тепловых ружья дружно громыхнули о бетон. Сосунки, улыбнулся Дженнингс, жизни не видели. Их сапоги сияли умопомрачительным блеском.
— Откройте дверь, — сказал Дженнингс. — Мне нужно пройти.
Охранники молчали и не двигались. Звуки погони нарастали.
— Шевелитесь! — Он начинал выходить из себя. — Откройте эту чертову дверь, иначе мне придется…
— Мы… Мы не можем.
— Чего?
— Мы не можем. Там кодовый замок. А ключа у нас нет, ну честно, мистер. Нам его не дают.
По смертельно бледным, перепуганным лицам мальчишек было видно, что они не врут. Впрочем, сложившаяся ситуация пугала и Дженнингса. Сзади доносился вполне уже отчетливый топот многочисленных ног. Бегал, бегал, а под конец все равно оказался в ловушке.
Так уж и в ловушке?
Дженнингс рассмеялся, повергнув охранников в окончательный ужас, а затем бросился к двери.
— Вера, — сказал он, вынимая из кармана ключ. — Вера — это то, чего нельзя терять. Никогда.
— Ч-ч-что?
— Вера в себя. Уверенность в своих силах.
Легкое прикосновение ключа, дверь распахнулась, и в бетонную караулку хлынул поток солнечного света. Он был далеко за пределами завода, у самых ворот. Три охранника пораженно пялились на пистолет в его руке. У ворот и совсем недалеко от леса!
— С дороги!
Несколько длинных импульсов — и стальные брусья вспыхнули, оплавились, лопнули.
— Держите! Не дайте ему уйти! — кричали сзади выбегавшие из темного коридора охранники, но было уже поздно.
Дженнингс бросился к бреши в воротах, пролетел сквозь пламя и дым, упал, покатился по склону и со всех ног побежал к спасительным деревьям.