Вот только они просчитались. Просчитались, что русские это просто так оставят. И будут ждать, пока нам добром вернут Наследника и Ее Величество. Нет, господа, хорошие, шалите. Что наше — то с руками оторвем!
Доразведка произведена, теперь надо было установить контакт с теми, кто находился внутри, с пленниками. И я знал, как
Я столкнулся с дамой, делавшей покупки на выходе из дешевого торгового центра маленького провинциального городка, рядом с которым располагался объект, известный как «точка А». Просто столкнулся в дверях торгового центра, простого и примитивного, как и все в этом городе — двухэтажный стеклянный кубик. Вообще, чем дольше я пребывал здесь, в канадской глуши, вдалеке от разразившейся войны — тем больше мне этот городок напоминал Твин Пикс. Вымышленный североамериканский городок из гениального североамериканского сериала, который смотрели и в Империи. Тихий, патриархальный городок, в котором под покровом ханжества клокочет даже не грязь, а вселенское зло….
Моника Джелли, или, как теперь ее звали Ее Величество, Государыня Мария чуть отшатнулась, пакет с покупками упал на асфальт. Чистый, как и все в этом городке.
— Извините, мэм.
Она посмотрела на меня, нечесаного, с наметившейся бородой — и в глазах ее промелькнул страх.
— Александр…
— Тихо… — предупредил ее я, вручая пакет — следят со всех сторон. Мобильник в пакете. Включите музыку в машине. Езжайте медленнее. Еще раз прошу прощения, мэм. Вы, кстати, новенькая здесь?
Последние два предложения я сказал довольно громко. Моника Джелли не была бы актрисой, известной всему цивилизованному миру, если бы не поняла, и не приняла игру.
— Вы невоспитанный нахал, сударь! Извольте!
Пакет с покупками перекочевал из рук в руки. Прекрасная дама резко развернулась и пошла к своей машине. Я стоял на тротуаре, сраженный ее красотой и смотрел вслед.
Когда мы только начинали наблюдение, нам важно было понять, как осуществляется наблюдение. Камеры? Снятые напрокат номера и дома, соглядатаи из четырнадцатого спецотдела Скотланд-Ярда, которых не увидишь, пока не станет слишком поздно. В маленький патриархальный городок не внедришь разом большое количество посторонних людей, они будут выделяться как бельмо на глазу. Чужие машины, чужие люди, закупающие большое количество продуктов, приставания к местным женщинам и связанные с этими неприятности. Мы осторожно, по одному, под видом проезжающих выходили в город присматривались, прислушивались — важно было не переборщить, любой посторонний человек мог стать поводом того, что Высочайших пленников немедленно заберут отсюда. Но ничего подобного не было — город жил, как и жил, и порядок тут охраняли всего лишь местные королевские констебли, не более.
Потом мы поняли. Сам городок — это и есть и ловушка, и охранная система вместе взятые. Здесь все друг друга знают. О любом подозрительном чужаке сообщат местному констеблю немедленно. Местный констебль сообщит куда следует. Программа «Соседский пригляд» — соседи стучат на соседей. Для Российской Империи это выглядит дико, здесь же — является цивилизованной нормой.
Играя игру до конца, я побежал к лавке, где в витрине были выставлены цветы. Сраженный стрелой Амура должен был сделать именно это.
— Умоляю… лучший букет… что у вас есть! — заявил я, вытаскивая и кидая на столик смятые банкноты с профилем Ее Величества — новые банкноты, с профилем Его Величества сюда еще не доходили.
Продавец, он же хозяин лавки, как это бывает в местных городках, взглянул на отъезжающий внедорожник, усмехнулся в усы. Это был пожилой, много повидавший на своем веку и безусловно по-житейски мудрый человек.
— Приспичило что ли, парень?
— Быстрее. Умоляю.
— Как знаешь…
Расставшись с несколькими фунтами стерлингов, я получил взамен букет из роз, лучший, что был в лавке и выбежал на улицу как раз тогда, когда солидный Фарго тронулся в путь, направляясь к северному выезду из города.
Опоздал.
Повесив нос, я вернулся в лавку торговца цветами. Черт, надо было мне не на писательской, а на актерской стезе себя пробовать. Может быть — сейчас стоял бы на сцене Императорского и аплодисменты благодарной публики принимал — а не рисковал жизнью на британской территории.
— Уехала? — хозяин подвинул в мою сторону лежащие на прилавке деньги.
— Уехала… — я положил рядом букет, но деньги брать не торопился — кто она? Она местная?
— Не знаю, парень. Бывает здесь, покупает продукты и уезжает. В горах живет, там есть места. А сам-то ты кто?
— Да я тут приехал… Слышали, дальше на север прииски, там нефть в карьерах добывают?[28]
— Инженер, что ли?
— Да нет. Я финансовый аналитик, Северо-западная поисковая компания. Due diligence[29] провожу…
Насколько я знаю такие городки — людей, работающих финансовыми аналитиками, и проводящими due diligence не уважают — здесь уважают тех, кто может и умеет работать руками, а не занимается финансовыми спекуляциями. Так что меня — разом опустили в социальной иерархии до самого низа, но сообщить куда следует — не сообщат. Сообщают о тех, кто вызывает подозрения или непонятно, кто это.
— А… Ну, работай, парень.
— Вы ее не знаете? Когда она здесь бывает? — я начал выкладывать на прилавок новые десятифунтовики, соответствуя своему образу.
— Каждый день она здесь бывает. Парень. Хочешь — рискни. А деньги забери. У нас тут не любят незаработанного.
— В это же время?
— Да в это же, в это же… — хозяин лавки уже начал злиться.
Оставив деньги на прилавке — сорок семь фунтов[30] — я выбежал из лавки…
Конечно, хозяин может сообщить обо мне куда следует. И сдать деньги на экспертизу отпечатков пальцев — семь фунтов, пятифунтовая и две бумажки по фунту. Но вот сорок семь фунтов — он вряд ли сдаст. Пожалеет.
А если и сдаст — то ничего не найдет. Потому что на пальцах у меня — слой канцелярского клея, искажающего отпечатки пальцев. Да и найти нормальные отпечатки на захватанной руками купюре — задача не из легких.
Так что — хрен поймаете. Не тот уровень…
Да, и кстати. «Прогнав» такую легенду, я залегендировал и все последующие появления в городе. Пусть рискованно, но залегендировал. Сраженный стрелой Амура мужчина поджидает свою даму сердца. Просто и понятно.
Только не переборщить. Не привлечь внимания.
Пробежав какое-то время, я ввалился в машину, за рулем которой сидел опять-таки Майк, морской пехотинец, который наконец-то вырастил себе на голове что-то похожее на нормальную гражданскую прическу и перестал походить на огородное пугало. В нормальном виде морской пехотинец — он и без формы морской пехотинец, видно сразу, можно даже не маскироваться.
— Поехали!
— Куда, сэр?
— Северная дорога! И не гони!
— Да, сэр!
Я поднял стекла — они были тонированными, как на всех американских и канадских машинах. Акадиан, солидный внедорожник, на котором мы ехали — вполне мог принадлежать и нефтедобывающей компании, и крупному банку, занимающему размещением акций.
Телефон. Номер… черт, только бы они не поставили микрофон в салоне. То, что там есть радиомаяк, отмечающий положение машины на спутниковой карте — это к гадалке не ходжи, он есть, это гражданское оборудование, все машины для прокатных и прочих бизнес-флотов[31] с такими маяками выпускаются, тут нет проблем. Маяк покажет и несанкционированную остановку и будут вопросы — сразу по возвращении, а вопросы это само по себе плохо, если есть вопросы — будут и ответы, нет вопросов без ответов. Даже если заглушить разговор музыкой — отфильтровать все равно можно, да и мобильный телефон при звонке вызывает специфические помехи в работе звуковоспроизводящего оборудования, опытный человек это поймет сразу, даже без сложной работы по фильтрации звуков. Черт, возьми же трубку…
Моника взяла трубку после третьего звонка.
— Александр?
— Это я. Ведите машину и говорите тихо.
Я слышал, что Моника, как я ей и сказал, включила музыку, причем громко. Моцарт, Вольфганг Амадей, шестая симфония. Молодец.
— Хорошо. Вы…
— В машине есть микрофон?
— Не знаю.
— Где Павел?
— У них.
— В здании?
— Да.
— Цел? Кто-то пострадал при захвате?
— Нет. Вас прислал Николай?
— Да.
— Господи… — в микрофоне трубки послышался вздох
— Держитесь. Мы вытащим вас.
— Как?
— Вытащим. Павла отпускают гулять?
— Да, он бегает по лесу.
— С охраной?
— Нет… Александр, господи…
— Не время. Началась война. Где вас держат? Где вы спите?
— Второй этаж… комната… окнами на дорогу.
Моника взяла трубку после третьего звонка.
— Александр?
— Это я. Ведите машину и говорите тихо.
Я слышал, что Моника, как я ей и сказал, включила музыку, причем громко. Моцарт, Вольфганг Амадей, шестая симфония. Молодец.
— Хорошо. Вы…
— В машине есть микрофон?
— Не знаю.
— Где Павел?
— У них.
— В здании?
— Да.
— Цел? Кто-то пострадал при захвате?
— Нет. Вас прислал Николай?
— Да.
— Господи… — в микрофоне трубки послышался вздох
— Держитесь. Мы вытащим вас.
— Как?
— Вытащим. Павла отпускают гулять?
— Да, он бегает по лесу.
— С охраной?
— Нет… Александр, господи…
— Не время. Началась война. Где вас держат? Где вы спите?
— Второй этаж… комната… окнами на дорогу.
— Вместе? Павел с вами?
— Да… я просила.
— Сколько человек вас охраняет?
— Восемь… не знаю.
— Одновременно восемь?
— Да…
Значит — не меньше чем двадцать четыре человека на объекте. Вооруженных, скорее всего из SAS. Отряды по восемь человек, значит, получается одна дежурная смена, одна бодрствующая, одна отдыхающая. Возможно, даже что смен не три, а четыре — одна в резерве. Черт, ублюдки.
— Вооружены?
— Да, все вооружены. Автоматами.
Моника Джелли играла в боевиках, североамериканских боевиках, и знала, что из себя представляет автоматическое оружие, пусть и в теории.
— У здания есть какие то скрытые средства безопасности. Мины, датчики движения?
— Не знаю… что это?
— Как обеспечивается безопасность? Они вас отпускают одну?
— Да… Если я вне дома, выезжаю за покупками, Павел остается с ними. Если Павел выбегает поиграть в лес, или во двор — в доме остаюсь я.
Англичане… ублюдки, твари проклятые… педерасты… надо было давно их с лица земли стереть. Твари скотские… получается, что они… Господи, до какой же низости надо дойти, чтобы шантажировать мать — сыном. Чтобы похищать Царствующую Особу и Наследника, и шантажировать этим отца.
Ничего… До всех доберемся…
— Александр…
— Да.
— Вас тут много?
— Достаточно, Ваше Величество.
— Тогда… Павел побежит гулять… Берите его и уходите. Меня оставьте здесь.
— Не говорите глупости. Мы вытащим вас…
— Нет, не вытащите. Берите Павла и уходите, я вам приказываю. Я все-таки ваша Императрица, Александр.
— Мне может приказать только Николай. Выбросьте телефон в окно, сейчас же и езжайте так, как ехали, до самого дома. Мы придем за вами. Скоро.
Я отключил телефон, немедленно вынул аккумулятор. Больше им пользоваться нельзя.
21 июля 2012 года Британская Канада Точка А
Командир специальной группы, назначенной на точку А, виконт Александр де Вальмонт из обедневшего, но родовитого рода де Вальмонтов, стоя на третьем этаже деревянного терема, так называемой izba[32] — смотрел в бинокль на приближающийся по узкой горной дороге внедорожник. Смотрел — в весьма расстроенных чувствах.
Виконт де Вальмонт, третий сын одиннадцатого графа де Вальмонта, старого французского дворянского рода, бежавшего в Англию еще во времена революционной резни был крепко сложенным молодым на вид человеком тридцати семи лет от роду. Он получил приличное домашнее образование, затем пошел в армию. Служил в полку Герцога Йоркского, затем — прошел отборочный курс и был зачислен в САС. Двадцать второй полк, эскадрон А. Участвовал в борьбе с терроризмом в Северной Ирландии, сначала как прикомандированный специалист, потом перешел в так называемый SAS Counter Revolutionary Warfare (CRW). Отряд контрреволюционной войны, который между своими назывался «отряд Пагода». Этот отряд официально специализировался на борьбе с терроризмом и захватом заложников, на самом же деле — занимался подрывной деятельностью, террором и политическими убийствами во славу Британской Короны. Там, где сил не хватало у СРС — в дело шли они. Несколько лет провел в Британской Индии, занимался заброской диверсионных отрядов в Персию, сам дважды побывал в ней, получил ранение. Сейчас его, и еще троих из спецотряда Пагода перебросили сюда, в глушь Британской Канады — охранять Высочайших Пленников, которых перед этим похитили из Североамериканских соединенных штатов.
По сравнению с адом городских боев Вашингтонской агломерации здесь работенка была — не бей лежачего. Женщина и маленький ребенок, англоязычные оба, особой опасности не представляют. Восемь человек в патруле, один специалист из САС (всего их было четверо), остальные — из парашютистов или морской пехоты Его Величества. Сильно укрепленный особняк с подземным этажом, распложенный на господствующей над местностью точке, всего одна дорога, простреливаемая насквозь, забор в пятнадцать футов высотой. Размеренная и нехитрая служба — восемь часов ты стоишь на посту или ходишь в патруле, еще восемь — занимаешься хозяйственными или личными делами, еще восемь — давишь на массу, дрыхнешь, нагуливаешь жир. И так — день за днем. Заняться тут было особенно нечем, однообразный пейзаж действовал на нервы, виконт, ставший командиром отряда после гибели предыдущего командира в Персии — запретил выезжать в город, чтобы не нашуметь и не нарваться на неприятности. Их снабжали машиной, привозили даже пиво, настоящее холодное пиво, нектар для любого пехотинца. Чего было еще желать.
Вот только была небольшая проблема. Виконт полюбил.
С первой подружкой, с которой они жили вместе — он расстался потому, что армия и жизнь женатого человека, по крайней мере на первом этапе, когда «разрешите бегом» — малосовместима. Вторую, на какое-то время ставшую ее супругой — он нашел в госпитале, где его латали после жуткой перестрелки в Лондондерри — ее звали Мелдинда, и она совершенно не прочь была стать супругой виконта. Потом оказалось, что любви то и нет, а звание виконтессы де Вальмонт и деньги — все что было нужно Мелинде. Расстались со скандалом, виконт остался без жилья и вынужден был кантоваться в общежитии для офицеров, пока не съездил в Персию. Вернувшись, с боевых купил дом, небольшой, но уютный в Дерри, просто чтобы вложить деньги и чтобы было куда вернуться. Больше о свадьбе он даже не помышлял — Мелинды хватило.
Остальных своих женщин он даже не помнил. Лица, тела… все тонуло в алкогольном угаре, в сигаретном дыму прокуренного паба, в дыму горящих машин на серпантине и в ярких, цветных картинках восточных городов приходивших ему во сне — ярких, цветных и страшных. Стандартный набор — девица, выбравшаяся в паб за новыми впечатлениями, да и просто перепихнуться, журналистка, задумавшая получит горячий репортаж, расплатясь за него не менее горячим собственным телом, медсестра, просто патриотка, решившая облегчить немного жизнь доблестному британскому томми. Все это не имело никакого значения — имели значения только друзья, живые и те, кого убили у него на глазах, да враги, которых они отправили на тот свет — а бабы это так, проходной эпизод. Новое задание — похитить женщину с ребенком — он воспринял совершенно нормально, потому что точно так же воспринимал любые приказы командования, это было то, для чего он служил Ее Величеству. Похитили, переправили сюда, остались здесь чего-то ждать. И вот тут-то он понял, чего не давало ему покоя — с тех пор, как перед ним в Герефорде — положили на стол фотографию темноволосой, очень привлекательной женщины в вечернем платье.
Он влюбился. По-настоящему влюбился в актрису Монику Джелли, ставшую Ее Величеством, Императрицей Российской. И сделать с этим — ничего не мог.
Если брак с Мелиндой родители не одобрили потому что та была простолюдинкой, а не аристократкой — то тут были свои проблемы. Во-первых — неравнородность тут была, получается уже вверх, даже если они завоюют проклятую Россию, прервут династию Романовых — Моника Джелли навсегда останется не североамериканской киноактрисой — а императрицей, и матерью Наследника. А род графов де Вальмонт хоть и родовитый — но совершенно не подходящий для такого мезальянса. Второе — он понимал, что это невозможно. По многим причинам. Хотя бы потому, что Британия находилась в состоянии войны с САСШ и почти что в состоянии войны — с Россией. У этих отношений не могло быть ни начала ни продолжения ни конца. Ничего не могло быть.
Но Романов-то ее бросил — услужливо подсказало подсознание — все это знают. Он ее бросил, она переехала сюда, вместе они не живут. Почти что разведенная женщина, только запись сделать осталось. Дерзай! Ты же не урод, и не дурак.
— На дороге чисто! — доложил стоящий рядом снайпер, державший дорогу под прицелом винтовки пятидесятого калибра.
— Отбой. Иди вниз.
— Есть.
Внизу — машине открывали ворота…