Вот только я — не знал, что делать. Купить две машины — тут и любой дурак поймет, что в окрестностях высадилась диверсионная группа и ей нужен транспорт. А если не купить — тогда что делать? Угнать? Тогда мы сразу на себя полицейский хвост повесим — тем более что в окрестностях не так много машин, это не Нью-Йорк, и любой полицейский может просто остановить и спросить — а что это вы делаете в машине такого-то, господа хорошие.
— Мой пра-пра какой-то там дедушка бежал с Юга, давным-давно, сэр. У него с детства была коммерческая жилка, и поэтому он не хотел быть рабом. А тут — он встретил подходящую пра-пра бабушку, и вот — вуаля.
От такой самопрезентации — я не мог не улыбнуться.
Вообще — просто удивительно. Городок небольшой — но у Тома на гравийной стоянке стояли два десятка машин на продажу, да еще и мастерская была. На что же он живет — я не поверю, что тут найдется так много покупателей на машины.
Как же поступить… Ага, вот!
— Мой друг не очень любит говорить попусту… — я кивнул на Тома, который молча осматривал машины — а вот я говорю за двоих, понимаете, сэр?
Негр осклабился
— Сэр, да я и сам такой. Мы с вами родственные души.
— Именно, Том, именно. Скажите, а вы не можете выписать на купленное нами накладную установленного образца, а? Ну… знаете.
— Конечно, сэр. Все что вам угодно. Некоторым лесорубам лесозаготовительные компании спонсируют покупку пикапов, чтобы они добирались до работы со всем своим снаряжением и ездили по лесу. Все что угодно, да, сэр.
— Хорошо, Том. А как насчет цен?
— Обсуждаются в широких пределах, сэр.
Я улыбнулся — так же, как Том
— Вы меня не поняли, Том. Вот, скажем, такая ситуация. Нам на голову дополнительно повесили двух придурков — начальников, которые будут смотреть, что мы делаем, проверять, сами в этом ни хрена не понимая и давать ценные указания. Неприятно, да?
— Еще бы, сэр. Я поэтому только сам на себя работаю.
— И возникает вопрос, на чем этим двоим придуркам ездить, а? Нужны две приличные, большие машины, потому что если у парня маленький… ну сам понимаешь, то ему в качестве компенсации хочется ездить на большой машине, верно?
Том расхохотался
— Сэр, а вы не пробовали продавать машины? У вас бы это получилось.
И в самом деле. Какого хрена я не пошел что-нибудь продавать в молодости, а? Там врешь — так хоть себе в карман.
— Так я кое-что другое продаю. И покупаю. Но начальство мне не платит за мои таланты, у них все строго, чек каждые две недели, и точка. И прикинь — вот если, например машина стоит пятнадцать тысяч фунтов. Или двадцать. Я скинул с цены пятерку. А мне то с этого что? И этим придуркам — какая разница, ездить на машине за пятнадцать тысяч или за десять, главное, чтобы она была большая, верно…
Том заговорщически посмотрел на меня. Потом дружески расхохотался и хлопнул меня по плечу.
— Сэр, я вас понял. Вопросов нет.
— Ну, а если нет — пойдем смотреть машины.
Машины были именно те, которые нужно. Для местных дорог, для местного бензина, точнее соляры, которую сливали с лесовозов и пускали налево. Лучше и не придумаешь.
Никаких малогабаритных, популярных в Нью-Йорке каров, никаких «танк-седанов», которые покупали те, кто хотел косить под служащих федерального правительства. Пикапы, внедорожники и еще что-то типа вэнов, но не вэны. Удлиненные внедорожники, у которых вместо задних сидений — грузовой отсек с глухими боковинами, на таких любили ездить инженеры и мастера.
Следом за Майком, я прошелся мимо стоящих в две линейки на гравии машин. Самые популярные здесь марки — Акадиан — та же ДжиЭмСи, Фарго, тот же Рэм, и Бритиш Форд, которые даже в Германии работал как Форд, а не под местной маркой. Пикапы, кабины либо квад-кэб, либо кинг-кэб, то есть либо полуторные, либо двойные. Есть один пикап с одинарной кабиной, и, судя по выпуклости на капоте — усиленным мотором. Такие — здесь используются в качестве спортивного купе, этакий «шик лесоруба».
Выделялись только два АМС — единственная фирма в САСШ, выпускающая полноприводные седаны и универсалы, этакий гибрид нормальной машины и внедорожника с постоянным полным приводом. На них была надпись — скидка. Типичных и популярных в России больше чем в САСШ Интеров — не было вовсе, марка не работала на Канаду, ей России хватало.
— Покупают? — ткнул я пальцем в АМС
— Если кто для дочери, сэр. Или для жены. Но она как раллийная, на дороге держится, и проходимость на удивление хорошая. Только вот постоянно по плохим дорогам ее гонять нельзя, ходовая не выдержит. А этим — что сделается…
— Майк, что думаешь?
— Вот эти две — выглядят нормально.
Действительно — хороший выбор. Первый — Акадиан ХХЛ, полный аналог североамериканского Субурбан, популярного в Мексике и среди спецслужб, так называемого «техасского лимузина». Черный, в хорошем состоянии, сделан на базе пикапа, так что миллион километров пройдет, если надо.
Подошел, посмотрел. Так и есть — дешевая комплектация Heavy Duty, в багажнике вместо третьего ряда сидений — две откидные лавки параллельно бортам, вместо кожи на сидения — легко моющийся, но довольно приличный на ощупь кожезаменитель. Открыл капот — Камминс, шесть с половиной литров, тяга как у тепловоза. Десять и даже двенадцать человек — влезет, если потесниться, по Мексике проведено. И не всякая пуля такой локомотив остановит.
— Заведите, сэр. Послушайте. Движок совсем новый.
Завел. Послушал. Действительно, работает без посторонних звуков. У дизеля легко запороть топливный насос высокого давления, а деталь дорогая и ремонт дорогой — но тут вроде все нормально. И сама машина ухоженная, в салоне видно, даже не курили.
— Сколько?
— Пятнадцать…
Я махнул рукой — без торга. Было бы странно торговаться — с таким хорошим, понятливым человеком и за чужие деньги. Я на другом заработаю — а эти деньги от фирмы, мне на них наплевать. Тысячей больше — меньше…
Вторая. Это Фарго, достаточно интересная машина. У Крайслера был завод в Мексике, они выпускали типичные только для Латинской Америки внедорожные купе. Берется пикап Рэм, причем не длинный, а короткий и из него делается внедорожник, длинный — но только трехдверный. Почему то такие машины популярны в Латинской Америке, их берут мафиози, наркоторговцы и прочие. Я видел такие машины в охране — средний ряд сидений удаляется, люк на этих машинах всегда очень большой — и на месте среднего ряда сидений ставят пулеметчика, а то и двух. А третий ряд сидений делают в багажнике, перевернутый спиной к ходу движения и там сажают автоматчиков. При погоне — третья дверь откидывается — и автоматчики открывают огонь. Получается прекрасная машина сопровождения, обстрел и наблюдение на триста шестьдесят градусов.
Но у нас таких не было, мы переделанными Субурбанами и Фордами пользовались. Так вот, когда началось все это дерьмо в Мексике — Крайслер начал производить нормальный, большой внедорожник наподобие Субурбана на базе длинного пикапа Рэм, в основном для охраны и спецслужб, они там несколько подрядов больших выиграли, машина называлась на армейский манер Рэм — Кэрриолл, вези все. Или везу все. А потом — и Фарго на своем канадском производстве начало Кэрриолл клепать. Вот такой Кэрриолл, причем зеленого цвета стоял перед нами. Зеленого — это цвет хаки. Из армии, что ли налево пустили…
Сунулся внутрь — так и есть. Следы от рации между сидениями, нормального подлокотника нет. Посмотрел наверх — еще и крепления от оружия обнаружил. Так военные делают, у полицейских оружие между сидениями стоит, а военным так нельзя, у них там рация. А оружие так крепить — пошло еще с банановых войн, потому что при внезапном нападении — оно должно быть под рукой, не дальше, чем ты можешь дотянуться и дотянуться быстро. И под руками при езде не мешаться.
Под капотом — Детройт Дизель, мотор для легких грузовиков, еще мощнее, чем Камминс. Тоже — под лесовозную соляру рассчитан.
Завел, послушал — нормально.
— И сколько?
— Двадцать, сэр.
Вот, обнаглел человек…
— Документы то есть хоть на нее?
— А как же. Все честь по чести, списана.
Ну, что делать…
— Окей, оформляем…
Единственной проблемой были деньги. Британские фунты, наличные. Однако, придуманная мной легенда прошла и тут — снабженцы с приисков или с лесозаготовительных компаний оперируют наличными, потому что в такой глуши банкоматов не сыщешь и чеки мало где принимают. Да и простоват местный народ — какое им дело до чека, пусть и на большую сумму. А вот осязаемые, которые можно потрогать и пересчитать бумажки с профилем Королевы Виктории — тут дело совершенно другое. Заслуживающее всяческого одобрения и понимания.
Я обнаглел и потребовал документы на сорок пять тысяч фунтов стерлингов. Каковые мне и были незамедлительно выписаны. Тут же, на столе достал и отсчитал сорок пять тысяч, тридцать пять отдал за машины, десять положил себе в карман — заработал, мол. Три тысячи — на глазах у торговца автомобилями, грязного Тома — не стесняясь, отдал Майку. Все правильно — пока я гешефт делал, он ушами хлопал. Потом и доля там его — меньше.
Прикинул — что еще одну покупку не потяну. Все-таки — наличка не бесконечна, тем более что при мне были североамериканские доллары.
Ладно, прокатит.
— Удачной дороги, сэр! — напутствовал меня грязный Том, который только что положил в карман, наверное, месячную выручку, если учесть, что частники машины в кредит берут — и пошли все начальники в…
— Вашими бы устами…
Конечно же, в лесной глуши был магазин Field and stream. Товары для охоты и рыбалки. Его не могло не быть, потому что в местных лесах должно было быть зверье, даже несмотря на вырубку, а дальше — и вовсе заповедник. Поверить не могу, что не браконьерят.
Магазин был из средних — это если считать крупным универмаг Аберкромби и Фитч в Нью-Йорке, где товары для охоты, спорта и активного отдыха продают на четырех этажах. Но тем не менее — здесь можно было купить все — от наживки для ловли на крючок до винтовки Винчестер-семьдесят калибра.458 для охоты на аляскинского медведя-гризли.
Все же опасаясь, мы оставили машины в проулке, заперли их, пошли пешком — магазин мы приметили, пока искали лавочку грязного Тома. Лучше оборвать концы — пока их свяжут, мы сделаем дело и уберемся восвояси.
Заведовал торговым делом в магазине не приказчик, а явно сам хозяин, неумеренно красный нос которого вызывал подозрения. Над дверью магазина висел колокольчик — чтобы не проспать клиента.
Как залегендировать покупку костюмов Гилли и маскировочных сетей? А вот, послушайте.
— Сэр, добрый день — на сей раз, я принял роль этакого интеллигента
— Добрый день, джентльмены. Хотите что-то приобрести?
— Хотелось бы… — я презрительным, долгим взглядом окинул сойку с ружьями — прежде всего, средство против комаров. Ну, для рыбалки.
Хозяин достал требуемое и выложил на прилавок — спрей и гель.
— Вот это, пожалуйста. Четыре упаковки. А вы знаете о том, что использование спреев наносит ущерб озоновому слою земли?
Хозяин заведения понял, что перед ним за птица. Скривился — но покупатель есть покупатель. По-видимому, здесь их не так много.
— Что-то слышал такое, сэр.
— Вы знаете, что за последнее десятилетие заболеваемость раком кожи возросла на сорок пять процентов? Все это из-за фреона, который находится вот в этих баллонах! Мы сами губим свою среду обитания, сэр.
— Да, это прискорбно, джентльмены. Что-то еще?
— Пайки. Сухие пайки есть? Охотничьи.
— Да, конечно.
— И без мяса.
Владелец магазина посмотрел на меня как на дурака.
— Попробую найти что-то для вас, сэр.
Поняли? В лесу могут быть не только охотники и лесники. В лесу могут быть и экологи. Которые могут заниматься и подрывными действиями — например, вбивать специальные клинья в деревья, чтобы ломать пилы. Или портить лесорубочную технику. Или просто фотографировать, чтобы потом потрясать этими фотографиями на экологических конгрессах. И таким экологам может понадобиться и костюм Гилли, и маскировочная сеть. Потому что если их в лесу поймают лесорубы… Ну, говорю же — нравы здесь патриархальные.
Владелец вернулся с двумя пластиковыми коробками. Так называемый Рацион-А, его используют в зонах стихийных бедствий и гуманитарных катастроф. Он не армейский, а поэтому — гораздо вкуснее.
— Рис с черносливом, сэр. Подойдет?
— Хорошо. Беру все, что у вас есть. Мы сюда надолго.
— Хорошо, сэр.
Самое главное — выдерживать тон. Агрессивная неуверенность и вызов, тон человека, которому пришлось побывать в роли побитого камнями пророка, и который это запомнил — но не сдался и продолжает борьбу.
А вы как думали? Нас учили подрывным действиям в глубоком тылу противника. Раствориться в толпе, стать таким же, как все, завербоваться в чужую армию, устроиться на важный оборонный завод, сделать бомбу из материалов, которые продаются в хозяйственном магазине, навести на цель стратегические бомбардировщики, распускать слухи, сеять панику, распространять дезинформацию, организовывать группы сопротивления. Мы — везде и нигде. Потому что мы — спецназ.
Когда владелец магазина вынес охапку рационов — он увидел, как я неуверенно показываю Майку на охотничий костюм Гилли, который ничуть не хуже армейского.
— А было бы неплохо. А то помнишь, как в прошлый раз…
— Ваши рационы, сэр — хозяин бухнул на прилавок рационы.
— А вон это… это что такое?
— Это костюм для охоты на уток, сэр. Маскирует на местности.
— Боже, какая мерзость — убивать ни в чем неповинных птиц. А у вас есть костюмы нашего размера?
— Сэр, этот костюм идет в трех типоразмерах, подгоняется по фигуре. Полагаю, найдется.
— А сколько стоит?
— Триста девяносто девять фунтов, сэр.
— Тогда — нам две штуки. И вон те — камуфлированные спальные мешки — тоже.
— Да, сэр.
— И маскировочные сети. Так, чтобы хватило… как можно больше, сэр. Мы покупаем.
На прилавке появились два костюма Гилли, мешки и маскировочная сеть. Много маскировочной сети — а она никогда лишней не бывает.
— Палатку. Большую, и чтобы был полог от комаров.
На прилавке появилась упакованная палатка.
— И еще… пленка для фотоаппаратов есть? Для съемки со вспышкой.
— Боюсь, что нет, сэр. Придется вам зайти в супермаркет, он на той стороне улицы, выйдете и сразу увидите.
— Двухэтажное здание?
— Да, сэр, оно самое.
— Хорошо, зайдем. Спасибо, вам. Хотя я бы все же перестал продавать патроны и стал продавать пленку. Заработаете больше.
— Да их и так никто не покупает уже… — пожаловался со вздохом хозяин, производя окончательный подсчет — как стали добывать нефть севернее нас, так зверье из лесов пропадать стало. Да, сэр.
Лучше бы он этого не говорил.
— Вот! Вы сами признаете, что мы варварски относимся к природе, губим ее — и в то же время торгуете тем, что помогает убивать животных и птиц — я жестом Цезаря обвел стойку с ружьями — но мы собираемся прекратить все это, сэр. Мы снимем, что происходит с вашими ручьями и деревьями, снимем, во что здесь превратилась земля, потом покажет это по телевизору. И добьемся слушаний в Парламенте по этому вопросу, сэр, вот вам мое слово, добьемся!
— Верю вам, сэр.
— Верите, но в то же время сами…
Нет, этот не сообщит. Если кому и сообщит — так вечером за кружкой пива бригадиру лесорубочной бригады, что в округе появились чертовы экологи и теперь надо ждать проблем. И если даже сюда приедет контрразведка, пока она поймет, кто же все-таки мы, военные, экологи или вороватые снабженцы с нефтяных приисков — нас здесь уже не будет.
Ловите конский топот. Да, сэр.
21 июля 2012 года Британская Канада Семьдесят миль от точки А
Наше возвращение — с двумя как нельзя более подходящими машинами и кучей всякого добра — произвело фурор. После рассказа Майка в своем кругу о том, как мы все это добыли — на меня начали поглядывать с опаской, точнее даже с опасливым уважением. Североамериканцы — люди большей частью простоватые, честные, так перевоплощаться по несколько раз за час они не могут. Видимо, только сейчас до них начало доходить, с кем бы им пришлось иметь дело, начни они воевать против нас. В японском языке, очень образном, один из терминов, обозначающий разведчика — человек с тысячей лиц. Вот и я — человек с тысячей лиц.
В тот же день мы переехали намного ближе к объекту, но не так близко, чтобы вызывать подозрения. Под вечер — уже расположившись, и создав новое гнездо — запустили легкий беспилотник и произвели, как смогли доразведку местности, нанеся полученную информацию на карту. Теперь, с беспилотниками, это было делать проще — а к самому объекту мы не совались, только оглядели окрестности.
Заодно — мы увидели совершенно непредставимую вещь. Оказалось, что заложники пользуются какой-то степенью свободы. Я не поверил, и даже переспросил — но морские пехотинцы — наблюдатели видели выезжающую машину с женщиной за рулем, и видели играющего за пределами периметра мальчика. Получается, что режим содержания заложников был не таким строгим, как мне представлялось.
Тем хуже для них.
Этому — кстати есть объяснение, вполне разумное. Первое — что рано или поздно заложников придется возвращать, и британцы хотят оставить себе хоть какую-то лазейку. Да, мы захватили их — но мы не причинили им вреда и хорошо с ними обращались, все равно, что они были у нас в гостях. В наших общих интересах не поднимать шума, тем более что мы вам их возвращаем в целости и сохранности. Второе — аристократы всего мира все-таки связаны некоей общностью между собой, аристократия наднациональна. Захват в заложники супруги Правящего Монарха и Наследника Престола — сам по себе вопиющий акт. Еще более вопиющим он станет, если выяснится, что с ними плохо обращались. Это вызовет возмущение даже британской аристократии — и правительству придется пойти на неприятный разговор в Палате Лордов. А это — никому не надо.