А в это время хан Тохтамыш, будучи уверенным, что «зачистил» свой улус и наказал Русь основательно и надолго, уже начинал подготовку к решению еще более важной политической проблемы — отношениям с Тамерланом, который становился для него на тот момент самым главным кошмаром. Как, впрочем, и для Руси.
Глава третья. УДЕЛЬНЫЕ ОТЧИНЫ
В истории события, которые меняют весь ее ход, иногда происходят внезапно. Для большинства людей эпохи Куликовской битвы таким событием стала кончина великого князя Московского — Дмитрия Ивановича Донского. Это произошло в мае 1389 года. Князь прошел земной путь длиною почти в 40 лет. Не мало по тем временам, но и не много.
К счастью, произошло это в тот момент, когда главные проблемы существования крепнущего Владимирского (Московского) княжества были в основном решены. Самые сильные внутренние враги были уже повержены. Разногласия с Ордой почти преодолены.
Русь не вела в тот момент глобальных войн. Происходило то, что можно было бы назвать всеобщим устроительством. К тому же здравствовал еще духовный покровитель Московии — преподобный Сергий Радонежский.
Дмитрий Донской успел обзавестись, как мы уже знаем, большой семьей. Он знал — есть кому оставить наследство.
Кто же были они, наследники великого дела — объединения всех русских земель и завершения процесса определения их в самостоятельное государство, не зависящее от воли хана-царя, не выплачивающее дань и не ожидающее кары за свои ослушания?
Сыновья-наследники победителя Куликовской битвы
Из «Слава о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича»: «Сий убо великий князь… огради всю землю Русьскую. От востока до запада хвално бысть имя его, от моря и до моря, от рек и до конецъ вселенныя превознесеся несть его… окаанный же Мамай от лица его побеже… и бысть тишина в Русьской земли».
* * *Большая княжеская семья не была в те времена диковинкой. По сути, она должна была быть таковой. Чем больше детей, тем вероятнее, что не прервется род, останутся достойные наследники. Мы уже говорили о том, что в княжеских родословных, составленных сегодня исследователями, есть много белых пятен, пропусков и даже неточностей. На самом деле имена детей и внуков представляют большой интерес. Бывает и так, что по прошествии времени в трудах ученых появляются… новые родственники князей или даже меняются их имена.
А с родословными боярскими — вообще непочатый край работы. Требуется тщательная проработка документов, различных договоров или грамот, где могут упоминаться эти исторические лица, а затем — сверки с уже известными фактами, чтобы определить какую-то канву в каждой биографии или людские связи.
Относительно семьи великого князя Московского Дмитрия Ивановича Донского и Евдокии Суздальской дело обстоит намного удачнее. Почти все наследники нам известны. По дошедшим до нас письменным источникам, всего у них было 12 детей, включая девочек, которые с точки зрения наследства не брались «в счет». Некоторые из отпрысков быстро умирали. А на момент составления князем окончательного варианта завещания сыновей оставалось лишь пятеро.
Старший — Василий (родился в 1371 году вторым после умершего первенца Даниила), затем — князь Юрий (1374, он был третьим сыном Дмитрия, но на момент составления завещания стал вторым по праву наследования), Андрей (1382, пятый сын), Петр (1385) и младший (по завещанию) Иван († 1393).
За четыре дня до кончины у князя Дмитрия родился еще один сын — Константин, но отец не успел включить его в завещание, отметив лишь: «А даст ми Бог сына, и княгини моя поделит его, возмя по части у болшие его братьи».
О каждом из сыновей можно было бы написать отдельную книгу. Мы же ограничимся здесь лишь некоторыми дополнительными сведениями о братьях Юрия, которые могут нам в чем-то помочь для дальнейшего повествования.
Василий Дмитриевич рожден был зимой 1371 года. Летопись уточняет: «Toe же зимы по Рожестве Христове месяца декабря в 30 день, на память святого апостола Тимона, князю Дмитрею Ивановичю родися сын, и наречено бысть имя ему князь Василеи». Современный читатель может подумать, что данное событие попало прямо на новогодние торжества, но это совсем не так. Ведь начало церковного (календарного) года в те далекие времена не попадало на 1 января.
Дедом Василия, соответственно, был князь Иван Красный, а прадедом — Иван Данилович Калита.
Полученное младенцем династическое христианское имя воспринимается понятно и однозначно. Оно дано ему было исходя из даты его рождения. Тезоименитым покровителем отрока стал святой Василий Великий, память которого отмечается как раз 1 января (все даты даны по старому стилю). Есть летописи, которые вообще относят его рождение именно на 1 января, день в день (что, видимо, не так). В дальнейшем князь Василий поместил на свою печать лик святого Василия, под которым можно было прочитать подпись: «Васил».
Детство его проходило, как и детство Юрия, в Москве, Он был живым свидетелем всех основных событий 1370-х — начала 1380-х годов. И все было бы хорошо, в особенности в связи с тем, что по старшинству он становился наследником великокняжеского престола, если бы не произошло уже упомянутое нами ужасное для биографии отрока событие.
В 1383 году (как мы уже знаем) великокняжеские родители были вынуждены отправить своего сына в Орду — непосредственно к хану Тохтамышу, в качестве заложника, за обещание — выплатить положенную дань в 8 тысяч рублей серебром. Формально это было подано так, что необходима была тяжба о великом княжении. Княжич совершил путешествие через Владимир по течению рек Клязьмы и Волги.
Вернется в Москву он уже зрелым юношей, через четыре года. И выпадет ему не только много опасностей, но и немало приключений, вплоть до путешествий в разные дальние края. Подобными поездками по миру никто из его ближайших родственников похвастать бы не смог.
Подробностей о том, как он выживал в Орде, фактически нет. Да и он не любил об этом вспоминать. Однако обходились с ним не худшим образом. Хан ведь желал получить свой выкуп-дань.
Ордынская эпопея закончилась для Василия не выплатой долга, а… обыкновенным бегством. Вернее, не совсем обычным. Во всяком случае, в 1386 году ему удалось убежать из Сарая, что казалось совершенно невозможным и даже фантастичным.
С этим побегом связана и такая история. Предполагалось, что он пытался сделать это дважды. Первый раз неудачно. Был пойман и затем под угрозой оставлен всерьез не тронутым. Хотя по возвращении его пред очи Тохтамыша он все-таки получил наказание, как отмечено — «приат за то от царя истомление велие».
Во второй раз побег удался. Но внимательное чтение исторических текстов выявило удивительную вещь. Оказалось, что княжеских отроков Василиев Дмитриевичей, попавших в качестве заложников в Орду, было двое! Вторым тезкой являлся один из сыновей другого русского князя, также заложник.
Таким образом, побег не совершался Василием дважды. Просто два Василия Дмитриевича бежали почти одновременно. Один был пойман и получил угрожающие предостережения и наказание — «истомление», граничащее с возможным физическим воздействием, вплоть до смерти. Другой — исчез из Орды.
Как ему это удалось?
Говорят, для того чтобы перехитрить погоню, Василий выбрал путь самый дальний. Побежал не в сторону Руси, а прямиком — в южные Подольские земли, где властвовал молдавский воевода Петр. Из Молдавского господарства он попадет к немцам, в Пруссию, и во владения великого князя Литовского. Тогда им был Витовт. Окажется сын Дмитрия Донского даже среди рыцарей Тевтонского ордена. То есть — повидает немало.
Есть предположение, что Литва фактически была конечным пунктом его путешествия. Так как сам побег был организован при помощи литовцев. Таким образом выстраивалась новая политика. Витовт думал о будущем, мечтая расширять свои земли в сторону Руси. Да и с Ордой у него все равно ничего не складывалось.
Находясь при литовском дворе, юный Василий (а ему уже почти исполнилось 15 лет, зрелый возраст для любовного придворного романа, коими славилась западная элита) познакомился с дочерью Витовта — Софьей. А может, его познакомили и даже заранее предупредили: плата за побег — будущая свадьба.
Поговаривают, что между ними даже случилась любовь. Отчего они были обручены. Немудрено, ведь Софья была девушкой шустрой, совершенно отличающейся от восточных — ордынских — или среднерусских девиц на выданье. Легко скакала верхом на лошади, могла до упаду танцевать на веселом пиру, наравне с мужчинами охотилась на лесного зверя.
Уже тогда было ясно, что такая женщина способна не просто быть женой, но и управлять в своем будущем доме. Витовту это было на руку, А Василий, давно сам себе не принадлежавший, попавший из заложников в женихи, мечтал только об одном — вернуться, наконец, к родителям, в безопасный отчий дом, в Москву. И был ради этого согласен на все.
Князья ударили по рукам. Будущая супруга Василия Дмитриевича уже была назначена, выбрана и приготовлена. Оставалось только ждать благословения родителя — Дмитрия Ивановича. А вот оно-то как раз оказалось камнем преткновения.
Не потому ли и свадьба Василия и Софьи состоялась только после кончины Дмитрия Ивановича?! Опытный политик и полководец, Донской как будто чувствовал — что влечет за собой этот брак для выстроенной им Руси, и слегка придерживал развитие событий. Ведь великий князь Литовский уже тогда называл себя также и «великим князем всея Руси». И благодаря браку он затем с помощью Василия получит еще и Смоленск со всеми землями этого княжества, оторвав его от общерусской — Московской — «пуповины».
Но мы забегаем вперед повествования. Об этом подробнее — чуть позже.
Однако «литовские позывы» на династическое «породнение» с Русью в это время уже проявлялись, и даже помимо Василия. Еще в 1384 году предполагалась свадьба литовского князя Ягайло с одной из дочерей Дмитрия Донского («великому князю Дмитрию Ивановичу дочь свою за него дати, а ему, великому князю Ягайло, быти вь их воле и креститися в православную веру и христианство свое объявити во все люди», — гласит документ). Поразительно, но и тогда фигурировало имя Софьи, правда, другой — из московского семейства. Той самой Софьи, что выйдет потом замуж за одного из сыновей великого князя Рязанского, так как женитьба Ягайло на православной — не состоялась.
В результате, год спустя, наметился брак Ягайло на польской королеве Ядвиге. В 1386 году, когда Василий Дмитриевич бежал из ордынского плена, был подписан акт — знаменитая польско-литовская уния. Ягайло стал королем, принял католическую веру и сыграл свадьбу с Ядвигой. Началась новая, совсем другая страница литовской истории. Восточная Европа и «всея Русь» окончательно раздвоились — на католиков и православных.
Именно в этот самый момент и появился здесь беглец из Орды — Василий, и обручился с Софьей Витовтовной…
Только в 1387 году Дмитрий Донской направит в Полоцк депутацию из старейших бояр московских, чтобы организовать встречу возвращающегося на родину сына. Заложник и беглец, наследник и жених — он въезжал через кремлевские ворота к себе домой уже зрелым мужем, политиком и совершенно погрязшим в обязательствах и интригах человеком.
До вступления его на великокняжеский престол оставалось всего два лета.
* * *Прямо перед отъездом Василия в Орду родился его брат — Андрей. Это означало, что, кроме Юрия, есть еще один потенциальный наследник, который может исполнить свой семейный долг при любых обстоятельствах. В будущем Андрей Дмитриевич станет последовательным соратником своего самого старшего брата.
Пока Василий был в плену, в семье великого князя Московского появился на свет Петр. Мальчик также выживет (среди некоторых других, скончавшихся в малолетстве) и сыграет свою роль в будущих междоусобицах.
Жив тогда еще был затем рано ушедший из жизни Иван Дмитриевич, которого называли «странным», из-за чего можно предположить, что он родился неполноценным в умственном (психологическом) развитии. Возможно, он нуждался в постоянной опеке. Известно также, что он ушел (или был отправлен) в монастырь, приняв иноческое имя Иоасаф, да в 1393 году в духовной обители и скончался.
Самого младшего сына — Константина князь Дмитрий Донской увидит только в пеленках, то есть он все-таки узнает о его рождении, уже не успев внести никаких исправлений в свое завещание, связанных с его именем. Потому можно предположить, что последние месяцы перед кончиной великий князь находился в некотором болезненном и даже недееспособном состоянии. А значит, сыновья уже были приготовлены к тому, что произойдет некоторое деление наследства и возможны изменения в жизни Русского государства.
И они стали происходить. Быстро и решительно.
Завещание Дмитрия Донского
Из «Наставления отца к сыну» XIV столетия: «Сын мой, когда на рать с князем едешь, то езди с храбрыми впереди — и роду своему несть добудешь, и себе доброе имя. Что может лучше быть, если перед князем умереть доведется… Все новое хорошо, но старое — всего лучше и крепче».
* * *В мае 1389 года летописи отметили печальное событие: скончался великий князь Дмитрий Донской. Собирая многие годы воедино русские земли, талантливый правитель был вынужден, незадолго до своей кончины, вновь делить их в своем завещании между сыновьями.
Видимо, уже предполагая такой исход, Дмитрий Иванович продиктовал духовную грамоту, где определил — что, кому и сколько достанется из наследников.
Однажды он уже делал подобное, составив духовную перед событиями 1375 года и перед походом на Тверь, когда впервые русские подняли меч против Орды. Та духовная грамота частично сохранилась (отсылаю читателей в раздел «Приложения» данной книги, где помещены тексты обоих завещаний князя Дмитрия).
Двое его сыновей, как мы уже знаем, тогда были еще в малолетстве. Василию стукнуло четыре года, а Юрий только появился на свет в Переяславле-Залесском. Но почему великий князь не написал духовной раньше, ведь сын-наследник у него уже был?
Факт, что Дмитрий Иванович определит наследство только после рождения Юрия, Таковы были обстоятельства, да и только. Но если попробовать обратить на это особое внимание, если поразмышлять на эту тему? И вот что получится.
Один из сыновей великокняжеской семьи, как известно, скончался в малолетстве (как читатель помнит, Юрий был третьим сыном). Значит, подобное могло произойти и в дальнейшем. О том, что когда-то в будущем появятся и другие мальчики, — никто еще и не ведал. Человек ведь только предполагает…
Князь Дмитрий поступал мудро и делал все вовремя. Он диктует текст, по которому главные отчины уже тогда отдает старшему — четырехлетнему Василию. «А что буде прикупил сел, или примыслил, или починков, или которая будуть села отца моего великом княженье купля, или моя села купленая, или брата моего села, княжи Ивановы, те села и починки сыну моему, князю Василью, и моей княгини, и моим детем».
Формула «сыну моему, князю Василью, и моей княгини, и моим детем» — повторяется в грамоте неоднократно. Тогда князь еще не определился окончательно — отдавать ли в подробностях все только старшему сыну или же оставить на усмотрение всех детей — под руководством великой княгини, которая могла бы мудро рассудить любые возникающие споры. Упоминание Василия первым еще не обозначало конкретно, что он получит всю полноту власти и основную собственность. Оставалась некоторая неопределенность в дележе всего наследства между детьми. Но какими «детьми»?
Под фразой «моим детем» можно понимать, например, дочерей. Но обычно так не делалось. Указывались мальчики. А Юрий на тот момент и был таковым. Множественное число предполагало, конечно, возможное появление и других сыновей — пока грамота не будет переписана. Но известных нам младших братьев Василия и Юрия тогда не было еще и «в проекте».
При диктовке завещания присутствовал митрополит Алексий, повесивший на грамоту свою печать. Также и свидетели, о которых написано: «А послуси на сю грамоту: Тимофей околничий…, Иван Родивонович, Иван Федорович, Федор Ондреевич. А грамоту писал дьяк Нестер».
До следующей духовной (второго и последнего варианта завещания Дмитрий Донского) оставалось 14 лет.
* * *Духовные грамоты — завещания — писались в важнейшие и не простые моменты жизни, когда что-то могло угрожать жизни того или иного князя. Причин было много: состояние здоровья, возраст или предстоящие походы и войны. В таких случаях всегда было необходимо позаботиться о наследстве. В результате данные документы стали важным источником по русской средневековой истории. Они, в частности, показывают, чем владели князья, иногда — как они приобрели те или иные свои владения. По ним мы можем проследить процесс становления, собирания и объединения или раздробления земель различных княжеств.
Когда завещания подписывались, то присутствовали свидетели — «послухи», список которых затем мог включаться в текст. Среди них могли быть весьма уважаемые и пользующиеся авторитетом бояре или княжеские слуги. Так, благодаря документам, мы можем себе представить и состав княжеского двора того времени.