Великокняжеские духовные грамоты хранились достаточно бережно — как ценные и актуальные документы, ведь по ним определялось конкретное наследственное землевладение, и потому дошли они до нас относительно хорошо. Мы можем, например, прочитать комплекс духовных грамот великих князей Московских начиная с Дмитрия Донского.
Само завещание великого князя Дмитрия Ивановича породило в будущем все самые значительные события первой половины XV века. Борьба за наследство имела прямое отношение к духовной грамоте великого князя.
Две духовные грамоты Дмитрия Донского сильно различаются одна от другой. И это понятно — они написаны в разное время, в них отражены разные обстоятельства. Содержание завещания великого князя изменилось за годы.
Именно завещание отца (кроме других прочих летописных источников) спустя десятилетия привозил с собой князь Юрий Звенигородский в Орду для доказательства своих наследственных прав на Московский престол (то есть, судя по всему, он показывал ордынскому хану подлинник этого ценного документа). Именно этот источник и по сей день интерпретируется историками то так, то эдак.
Поговорим немного и о нем.
* * *Новый — второй — текст завещания, составленный в присутствии «игумена Сергия» (Радонежского), был более подробен и детализирован (возможно, были и другие варианты завещаний, но нам они не известны).
Исходя из содержания, подписание документа датируют временем между 13 апреля и 16 мая 1389 года. Так как именно 13 апреля из Москвы уехал митрополит Пимен (он, как мы видим, не участвует в составлении документа, а должен был бы, как митрополит). И, судя по тексту, в тот момент еще не появился на свет последний сын князя Дмитрия — Константин («а даст ми Бог сына…» — читаем мы в завещании). Родился же он 16 мая, за несколько дней до кончины Дмитрия.
Старший сын Василий получал «отчину великое княжение». Неожиданно для многих такой фразой князь Дмитрий впервые за время ордынского ига самостоятельно провозгласил передачу великокняжеской власти, добавив к этому и еще более серьезные определения: «А переменит Бог Орду, дети мои не имут давати выхода в Орду». Вот так правитель Москвы начал традицию постепенного отвержения монополии Золотой Орды на определение власти и дани на Руси.
Василию также отходила Коломна с волостями и половиной городских пошлин. «А дети мои, молодшая братья княжи Васильевы, — особо выделил князь Дмитрий, — чтите и слушайте своего брата старишего в мое место своего отця. А сын мой, князь Василий, держит своего брата, князя Юрья, и свою братью молодшюю в братьстве, без обиды».
Князя Юрия в своем завещании Дмитрий Донской выделил не случайно. Тот в эти годы явно подавал большие надежды на будущее — и образованием (что известно по источникам), и стремлением к воинскому поприщу, и необычным врожденным чувством справедливости, умением еще с детства улаживать отношения в семье. В отличие от старшего Василия, который был наделен чертами слабохарактерного и весьма тщеславного человека. И если другие сыновья получили свою долю: Андрей — Можайск и Бело-озеро, Петр — Дмитров и Углич, Иван — «не от мира сего» — несколько волостей, а народившийся Константин потом от братьев получит в дар Углич, то наследство, причитавшееся Юрию, будет оговорено с отдельными подробностями.
Текст грамоты гласил: «А се даю сыну своему, князю Юрью, Звенигород со всеми волостми, и с тамгою, и с мыты и с бортью, и с селы, и со всеми пошлинами. А волости Звенигородские: Скирменово с Белми, Тростна, Негуча, Сурожык, Замошъская слобода, Юрьева слобода, Руза городок, Ростовци, Кремична, Фоминьское, Угож, Суходол с Ыстею, с Истервою, Вышегород, Плеснь, Дмитриева слободка. А из Московских сел даю сыну своему, князю Юрью: село Михалевское, да Домантовское, да луг Ходыньский. А из Юрьевских сел ему: прикупа моего село Кузмыдемъяньское, да Красного села починок за Везкою придал есм к Кузмыдемъяньскому, да село Богородицьское в Ростове… А сына своего благословляю, князя Юрья, своего деда куплею, Галичем, со всеми волостми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с теми селы, которые тягли к Костроме, Микульское и Борисовское».
Под Галичем подразумевался Галич Мерьский, что был неподалеку от Костромы. Эти северо-восточные земли уже давно принадлежали Москве. Они были ценны тем, что здесь добывали соль, которая стоила немалых денег в те времена. Край, где проживал старинный народ «меря», исправно платил дань Руси.
Одним из известных городов той окраины Руси был также сохранивший в названии «соленый корень» град Солигалич. Однако даже в поздние времена часто путали, например, Звенигород Галицкий (имеющий отношение к Галицко-Волынскому княжеству) и уделы Юрия Дмитриевича — Звенигород и Галич, расположенные в Северо-Восточной Руси.
Свою супругу князь Дмитрий в завещании также не обделил. Он отдал Евдокии частично разные владения из наследования каждого из сыновей. Но главное, она оставалась старшей в вопросах разрешения различных внутрисемейных споров.
Это немаловажное заключение-заповедь в духовной грамоте подсказывает, что вопрос о престолонаследии возник как важный уже тогда. А через десяток с небольшим лет он станет камнем преткновения в отношениях между старшими сыновьями Дмитрия.
Например, было отмечено: «А по грехом, которого сына моего Бог отъимет, и княгини моя поделит того уделом сынов моих. Которому что даст, то тому и есть, а дети мои из ее воли не вымутся».
Но вот что было самым главным: вопрос о дальнейшей перемене власти. По этому поводу великий князь Дмитрий Иванович Донской написал: «А по грехом, отъимет Бог сына моего, князя Василья, а хто будет под тем сын мой, ино тому сыну моему княж Васильев удел, а того уделом поделит их моя княгини. А вы, дети мои, слушайте своее матери, что кому даст, то тому и есть».
Два важнейших утверждения, таким образом, находим мы в грамоте. Первое — князь Дмитрий подтверждает престолонаследие (еще со времен Ярослава Мудрого) от старшего брата к следующему по возрасту. Второе — вдова великого князя Евдокия становилась на время судьей в возможных разногласиях и спорах наследников.
Заключительные слова Дмитрия Донского — «А хто сю грамоту мою порушит, судит ему Бог, а не будет на нем милости Божий, ни моего благословенья ни в сии век, ни в будущий» — по сути являются его предсмертным приговором тому, кто начнет не только менять суть завещания, но и положит основание известной междоусобице и братоубийству. Речь идет о длительной распре между князьями Московского властвующего дома, которая по-настоящему началась через несколько десятилетий после кончины Дмитрия Донского и войдет в историю как период, названный «феодальными войнами» или междоусобицей. А как мы знаем, начал эту распрю именно старший брат Василий, нарушив строки завещания, хотя поздняя история утверждала, будто во всем виноват князь Юрий. Впрочем, о том, как летописи стремились возвысить потомков Василия и его самого, а заодно — умалить и предать забвению дела и помыслы Юрия, мы узнаем позднее.
Не случайно в одной из фраз завещания князя Дмитрия его сын Юрий выделен после Василия как бы отдельно, особо: «А сын мой, князь Василий, держит своего брата, князя Юрья, и свою братью молодшюю в братьстве, без обиды». Умирающий князь будто предчувствовал будущую несправедливость.
Можно предположить, что от более серьезных наследственных указаний по отношению к Юрию князя Дмитрия могла отвратить та самая, уже упомянутая нами странная болезнь, которая чуть не унесла жизнь Юрия в 1388 году. Отец вдруг понял, что и этот сын может неожиданно умереть. И он побоялся недуга юноши. И хотя «Бог милова его», завещание было уже составлено достаточно твердо. Ничего более, кроме особого выделения Юрия (в виде явного наставления-указания именно Василию), как брата, которого нельзя оставлять «в обиде», — в грамоте нет. Кстати, указание это намекает на уже тогда, видимо, непростые отношения между братьями. И, похоже, негатив исходил от старшего, что подтвердит время.
Известно, что в год кончины Дмитрия Донского ни один из его сыновей еще не был женат и не имел потомства. Вот почему было так важно детально расписать в завещании и порядок передачи власти. Многие дети князя умирали в разном возрасте. Кто на самом деле выживет и сможет управлять таким большим и неустойчивым государством, как Московская Русь, — вряд ли кто-нибудь взялся бы тогда прогнозировать.
* * *А теперь вернемся еще раз к самому главному. О том — кому и как завещал князь Дмитрий Донской будущую власть. Для чего я процитирую одно из современных исторических исследований.
«Предусматривая, что Василий может умереть, не оставив наследника, Дмитрий Донской писал: “а по грехом отымет Бог сына моего князя Василья, а хто будет под тем сын мой, ино сыну моему княж Васильев удел…”. Это распоряжение послужило поводом к длительной усобице между князьями московского дома, начавшейся почти через сорок лет после смерти Донского, и известной под названием Феодальной войны».
«Предусматривая, что Василий может умереть, не оставив наследника, Дмитрий Донской писал: “а по грехом отымет Бог сына моего князя Василья, а хто будет под тем сын мой, ино сыну моему княж Васильев удел…”. Это распоряжение послужило поводом к длительной усобице между князьями московского дома, начавшейся почти через сорок лет после смерти Донского, и известной под названием Феодальной войны».
В этой цитате мы видим намек на то, что позднее князь Юрий, не получив власть по наследству, не станет уступать Василию и попытается, по праву, вернуть ее себе.
«А по грехом отымет Бог сына моего князя Василья, а хто будет под тем сын мой, ино сыну моему княж Васильев удел»…
Почему данная строка из завещания трактовалась и трактуется заинтересованными лицами именно так, что в ней присутствует двусмысленность? Ответ прост: потому что кому-то надо или хочется трактовать именно так! Веками потомки Василия Дмитриевича делали это. Так почему же, по инерции, с упорством конформистов, не продолжать делать это и сегодня? И некоторые исследователи именно так и поступают.
А ведь написано в завещании, как говорится, «черным по белому»: «хто будет под тем сын мой, ино сыну моему княж Васильев удел». Есть ли еще туг хотя бы намек на то, что надо отдать власть, например, сыну Василия, а не его младшему брату? Есть ли намек на то, чтобы передать власть кому бы то ни было другому (например, внуку или племяннику), а не следующему по старшинству брату?
Ответ однозначен. Нет! Ни намека!
Зачем же трактовать завещание по-другому?! Ясно — зачем. Чтобы доказать правоту появившегося потом нового, неправого по завещанию властвующего великокняжеского семейного дома. Самое интересное заключается в том, что некоторые историки всерьез полагали и полагают, что наследование по принципу от отца к сыну, а не от брата к брату — было для Руси «движением вперед». Это странное и ничем не обоснованное утверждение (кроме эмоций и сравнений с другими странами, мол, раз у некоторых других это было, то почему бы и не на Руси) никак нельзя отождествить ни с укреплением единого государства, ни с изменениями в сфере удельно-вотчинного принципа его устройства. И тот и другой принцип наследования давал возможность государству «двигаться вперед»!
Завещание Дмитрия Донского, тем более — традиция наследования от брата к брату имели принципиальный характер, особенно для того периода русской истории. И вот почему.
Во-первых. Данный принцип существовал на Руси уже несколько столетий. И не выявлял признаков регресса или «движения назад». Он был более традиционен. Его положения и устои были всем понятны.
Во-вторых. Полагают, что наследование от отца к сыну формировало тогда важный постулат власти: то, что она становилась в глазах народа божественной, как и сама семья наследников. Однако, в этом случае, Богом избранные правители теряли связь со всей своей семьей, в ее полноте, с другой ее частью. Ведь остальные самые ближайшие родственники в этот самый избранный круг уже не попадали. Братья и сестры словно становились вне божественной избранности, отдельно, сами по себе. Такая позиция была удобна при борьбе за власть и очень сильно использовалась в более позднее Новое время, особенно в эпоху Российской империи. Но именно эта «система власти» и породила потом большой поток самозванцев — как бы «богоизбранных сыновей», особенно когда их реальных прототипов или не было в живых, или они просто не рождались на свет — по физиологическим причинам. А ведь наличие наследников с правовыми полномочиями из других братьев в правящей семье такую проблему закрывало бы полностью.
В-третьих. Если бы Дмитрий Донской не предвидел возможных распрей, он тогда бы мог действительно написать нечто «двусмысленное» в завещании. Но он продиктовал совершенно однозначный текст: от брата — к следующему по старшинству брату. Мудрый правитель точно предполагал, что нельзя баламутить Русь, следует твердо стоять на определенных позициях, дабы не создавать смуты. И как в воду глядел. Первое же нарушение порядка наследования привело к длительным распрям и войнам.
В-четвертых. Самое расхожее утверждение «интерпретаторов текста» завещания Дмитрия Донского в пользу потомков Василия, а не Юрия таково: великий князь никак не мог знать — будут у Василия дети или нет, а потому не мог отдать власть только ему одному. Вдруг, мол, скончается. Потому он и определял вариант перехода власти к его брату — Юрию. И только, мол, по этой причине великий князь прямо и не продиктовал: вся власть старшему брату и затем, только лишь его наследникам — сыновьям. То есть если бы у Василия были бы дети — наследники, то Дмитрий Донской написал бы так, что власть могла бы переходить от отца к сыну.
Над таким утверждением можно только посмеяться. Если так интерпретировать источники, то можно договориться и до того, что Дмитрий Донской тайно завещал Василию… Константинополь. То есть разве можно читать в текстах документа то, чего там вообще нет и не было!
В-пятых. Мы уже знаем, что великий князь Дмитрий Иванович очень хорошо относился к сыну Юрию. Возможно, и он, и многие бояре желали тогда видеть на Московском престоле именно его. Ну хотя бы из-за Литвы, с которой у Дмитрия всегда были напряженные отношения, а у Василия — самые радушные. Хотя бы из-за митрополита Киприана, с которым у Дмитрия были постоянные разногласия, доходившие до проклятий, а у Василия — единомыслие. Вместе с Василием приходила «новая волна» людей и идей. «Новая» не в смысле «передовая», просто «другая»! Но Дмитрий Иванович закон предков соблюдал с особой осторожностью и точно, и его бояре поддерживали во многом. Раз по традиции власть принимал старший сын, то будет старший, в данном случае — Василий. А Юрий — подождет своего, время для него еще придет.
И если мы верим тем словам в завещании, где великокняжеская власть передается от Дмитрия к Василию, то мы должны так же точно верить и тем словам, где заповедано Василию — передать затем власть Юрию (или, в случае смерти Юрия, другому брату, кто за ним будет старшим).
Вот только история распорядится по-другому. И в этом будет главная трагедия жизни героя нашей книги.
Власть и владения
Из духовной грамоты великого князя Ивана Калиты: «А завещаю тебе, сыну моему… братьев твоих младших и княгиню мою с меньшими детьми: после Бога ты будешь о них заботиться».
* * *Итак, вчерашние братья, совсем недавно игравшие друг с другом в одни игры и росшие бок о бок в одном доме, превратились не только в наследных князей, но и в правителей и владетелей обширных земель — крепких, устоявшихся, исторических княжеств. Вместе с собственностью и властью появились и главные различия между ними: старший брат именовался теперь князем великим, а остальные — удельными.
В чем было различие?
Для Древней и Средневековой Руси это имело принципиальное значение. Княжение как таковое порождало не только почитание, но и противоречия, доводившие до зависти. Оно становилось порой предметом долголетних разбирательств, споров и даже войн. Сделать так, чтобы все были довольны, — было почти невозможно. Всегда находился некто, утверждавший, что еще «во время оно» земли эти принадлежали такому-то и такому-то, а потому на них претендует тот-то и тот-то.
Устроитель Московии Иван Калита (по сохранившимся, уже нам известным духовным грамотам) делил сыновей на «большого» и «младших». «Большой», естественно, получал больше всех. В первую очередь по значимости земель, по их положению и стоимости. Но кроме этого он получал великое княжение. И если сама Москва, как город, делилась по частям между всеми сыновьями-наследниками (что осталось и при Дмитрии Донском, но в других пропорциях), то княжество Московское становилось под властью старшего сына.
Как понять и разобраться — какими функциями и возможностями обладал великий князь по отношению к князьям младшим, то есть — удельным? Отметим главное — он получал свою власть (и утверждение этой власти) не только по завещанию от своего отца (который, естественно, должен был быть также великим князем), но и от хана-царя Орды, выдававшего ему на это специальный ярлык (грамоту). Удельному князю такой документ не требовался. Он становился фактически вассалом князя великого и зависел уже от него.
Неутверждение Орды меняло статус великого князя. Хан мог своей властью передать великое княжение другому брату или даже, например, дяде.
Кроме того, хан мог сделать и такое: великому князю Тверскому передать ярлык на великое княжение Владимирское. То есть — как бы объединить два княжества в одно. Таким образом как раз и происходило медленное «укрупнение» русских земель.