Kord Роман Чужие крылья. - Корд Роман 12 стр.


Виктор поудобнее закинул парашют за спину и пошагал домой, словно бульдозер, разгребая снег унтами. Временами останавливался, проверял направление по компасу и, снимая шлемофон, слушал степь, мало ли что. Поход по зимней военной степи, отличается от вечернего променада по городской набережной. Но в степи было тихо, слышался только тихий шепот падающего снега.

До деревни добрался часов в девять вечера. Вымотался до предела, день был очень тяжелый и морально и физически, три воздушный боя и, на десерт, двухчасовой переход в унтах по снегу. Хотелось лечь и заснуть. Вот только голод донимал. Пока Виктор решал, что же сделать первым - направиться в столовую или доложиться начальству. Оставаться без ужина категорически не хотелось, но и командование на такое поведение могло крепко обидеться. Но, как говорится: - “на ловца и зверь бежит”, - начальство объявилось само. За углом ближайшего дома послышались голоса и объявился комиссар, в сопровождении в инженера полка, они шли ночной улице, подсвечивая дорогу фонариком и о чем-то тихо переговариваясь. Виктор, как и положено, по стойке смирно, чеканя шаг, зашагал навстречу. Идти строевым, в унтах да по свежевыпавшему снегу оказалось неудобно.

- Товарищ старший батальонный комиссар, сержант Саблин прибыл, после выполнения боевого задания.

Луч света мазнул по лицу Виктора и погас.

- Саблин? Живой? - Голос у комиссара был низкий, с придыханием, - Что с самолетом? Ну ка, давай детали!

- В ходе выполнения задания по разведке аэродрома Таганрог, самолет ведущего - капитана Шубина получил повреждения. Прикрывая отход ведущего, вел бой с четверкой мессершмиттов, сбил один истребитель противника в воздушном бою. Обеспечив выход из боя капитана, и получив в бою повреждения, ушел в облака, однако в районе аэродрома попал в сложные метеоусловия - сильный снегопад. Из-за плохой видимости аэродром не нашел, по выработке горючего произвел аварийную посадку в поле.

- Ты гляди, как по писаному. Молодец! - комиссар пожал ему руку, - Поздравляю со сбитым фашистским стервятником. Шубин уже давно сел, доложил. Молодец…

- Самолет сильно поврежден? - не удержался и влез инженер полка - Баженко. В отличие от комиссара голос у него был хриплый и скрипучий. - Где самолет?

- Из внешних повреждений: разбиты левый элерон и правый руль высоты, сломано левое шасси, но крыло вроде целое. Сзади-справа крупная пробоина в фюзеляже. А стоит он тут. - Виктор зашелестел разворачиваемой картой.

- Давид Соломонович, посветите, пожалуйста, - инженер склонился рассматривая. - Недалеко. Это хорошо.

- Юрий Алексеевич, вы людей лучше с утра пошлите. Я знаю ваш энтузиазм, поэтому сразу предупреждаю. Сейчас ночь, снегопад, заплутают еще в степи. А вам товарищ Саблин, объявляю благодарность.

- Служу трудовому народу! - Виктор вытянулся по струнке.

- Ладно, идите, отдыхайте, подкрепитесь хорошенько. Я командиру передам. Комэску своему, лучше доложите завтра, он сегодня… приболел.

Последняя фраза была произнесена с ядовитой интонацией, однако Виктор не обратил на это внимание. - “Нахрена мне его благодарность”, - думал он, - “лучше бы помог материально. Ну, там орденок подкинул, или медаль какую. Тут давно пора решать половой вопрос, а для этого надо произвести положительное впечатление на местных дам. На крутые тачки они тут не ведутся, как и на костюмчик от Хьюго Босса. Нет тут ни тачек, ни костюмов. Зато, на золотые и серебряные железки, прикрученные к гимнастерке, местные дамы должны клевать безотказно”. Улыбаясь собственным мыслям, Виктор пошагал к столовой.

Там, на кухне гремели посудой, одинокая официантка заканчивала мыть полы. Увидев Виктора, она уронила швабру и замерла, стрельнув глазами куда-то в сторону. Проследив за ней взглядом, он увидел на столе, где он обычно сидел, стакан, накрытый краюхой хлеба.

- О! - обрадованно, протянул Виктор, - это, как я понимаю, мое. Да?

Официантка, та, самая рыженькая, любовница майора Пруткова, задорно улыбнулась. Подойдя к Виктору, она, неожиданно встав на цыпочки, поцеловала его в губы и тихо произнесла: - Поздравляю вас с победой, товарищ Саблин.

Голос у нее был мягкий и чуть-чуть хрипловатый. Она звонко засмеялась, глядя как опешивший Виктор, пытается вдохнуть. Пока он приходил в себя от вкуса ее губ, от ее запаха, пока думал, что же ему делать дальше, официантка уже скрылась в недрах кухни. Он только успел крикнуть ей вслед: - Надеюсь, вы покормите усталого героя? - чем вызвал еще один приступ звонкого, озорного смеха.

Поминальная водка, оказалась какой-то слабенькой. В ожидании ужина, он махнул залпом все, что было в стакане, зажевал краюхой хлеба. Он уже забыл про свои переживания, про воздушные бои, про то, что сегодня сбил вражеский самолет и, возможно, даже не один. Из головы не шел образ рыжеволосой красавицы. - “Почему она меня поцеловала? Может, я ей нравлюсь? А как же тогда Прутков, он же, случить что, меня в асфальт закатает… или это такая шутка была”?

Видимо все же шутка. Ужин ему принесла уже другая официантка. Тоже молодая и симпатичная девушка из новеньких. Расставляя столовые приборы, она насмешливо посматривала на Виктора, в глазах так и мелькали бесенята, однако ничего такого не случилось. Он с аппетитом, съел и суп из концентратов и извечные, макароны, не торопясь выпил остывший, несладкий чай. Рыженькая, так и не появилась, а идти на кухню он постеснялся.

- “Вот чертовка”, - думал Виктор, выходя из столовой - “посмеялась, а я тут голову ломаю. Коза драная”. - Он зло плюнул в снег и зашагал домой.

Проходя мимо хаты командира, все же решил зайти - доложиться. Шубина дома не оказалось. Хозяйка дома, как было известно Виктору - Манька, крупная женщина, лет тридцати пяти, возилась у печки, однако на невинный вопрос о его местонахождении словно взбеленилась.

- Ты чого сюды прийшов? Ты чого его тута шукаешь? У сучек ваших пошукай, сволота кобелиная!

Насколько Виктор знал из полковых сплетен, отношения у нее с комэском были более чем близкие и, такая реакция любовницы Шубина, была непонятна. Майор Никифоров, Шубинский сосед, который тихо сидел в углу и с большим удовольствием слушал этот монолог, поймав гневный взгляд хозяйки, моментально стер с лица улыбку и сразу убрался в свою комнату. Хозяйка же продолжала бушевать:

- От же клоп блудливый. Щоб ноги його больше в моий хати не було. Так йому и передай. Кобелина похотливый.

Трясясь от злости, она схватила лежащий на полке фанерный чемодан и швырнула его в Виктора. Тот увернулся и чемодан, с треском открыв дверь, свалился на крыльцо. Манька силой вытолкнула Виктора на улицу и ногой зафутболила многострадальную фанерину в снег.

- И щоб ноги не було, - взвизгнула она, с грохотом захлопывая дверь у Виктора перед носом.

- “Это что еще за Шекспировские страсти в отдельно взятом авиаполку”? - недоумевал Саблин, поднимая избитый чемодан. - “Всего четыре часа отсутствовал, а тут такое”…

В тамбурочке задумчиво курил Шишкин, увидев Виктора, он с ревом кинулся обниматься:

- Я знал, я знал, что ты придешь! - он облапил его, обдавая запахом табачно-водочного перегара. Остальные летчики выскочили из комнаты на шум, присоединяясь к поздравлениям. Когда страсти немного улеглись, его огорошили новостью.

- А ты еще не слышал? - У Нифонта в глазах была плохо скрытая зависть. - Про бой над Миллерово?

- Нет, а что там?

- Вы улетели, а тут из дивизии давай пытать, кто над Миллерово дрался, требовали подробности. Оказалось, что ваш бой видел сам товарищ Хрущев - член Военного Совета фронта. Говорят, что приказал наградить всех участников. В штабе до сих пор на ушах стоят.

Вид у него был настолько печальный и завистливый, что Виктор рассмеялся.

- Да ладно тебе, Валера завидовать. Вот скажи, когда ты от Вальки своей выходишь, разве мы тебе завидуем?

Летчики чуть не подавились смехом. Смеялись все, даже Нифонт, немного помявшись, присоединился к веселью. Запах перегара усилился, смешиваясь с табачным духом и не выветрившимися самогонными парами, он создавал в комнате непередаваемое амбре.

- А что отмечали, - спросил Саблин, когда все отсмеялись.

- Да снова тэбя поминали - Вахтанг снова захохотал, прижимая к животу забинтованную руку. - Привычка такая, слушай.

- Ага, - к Нифонту вернулась его печаль, - а потом пришел комиссар и реквизировал последний литр самогона. И мы перестали отмечать.

- Ясно. А где мне Шубина найти? - Виктор потряс зажатым в руке чемоданом.

- А что это ты с его чемоданом? Его Манька выгнала? - летчики недоуменно переглянулись, послышались смешки и похабные комментарии.

- Третий дом с краю, - разрешил его вопрос Вадим, - может он там будет. Но смотри, командир сегодня, скорее всего… уставший.

…Комэск был пьян. Он расселся, на высокой кровати, прямо в нижнем белье, перед заполненным закусками столом. Выглядел Шубин неважно, серое от усталости лицо, глаза мутные. Вокруг него суетилась Галка, накладывала в тарелку самые вкусные кусочки, заботливо вытирая жирные губы платком. Она разоделась, накрасилась, голову венчала сложная, но очень красивая прическа.

- Ага, - к Нифонту вернулась его печаль, - а потом пришел комиссар и реквизировал последний литр самогона. И мы перестали отмечать.

- Ясно. А где мне Шубина найти? - Виктор потряс зажатым в руке чемоданом.

- А что это ты с его чемоданом? Его Манька выгнала? - летчики недоуменно переглянулись, послышались смешки и похабные комментарии.

- Третий дом с краю, - разрешил его вопрос Вадим, - может он там будет. Но смотри, командир сегодня, скорее всего… уставший.

…Комэск был пьян. Он расселся, на высокой кровати, прямо в нижнем белье, перед заполненным закусками столом. Выглядел Шубин неважно, серое от усталости лицо, глаза мутные. Вокруг него суетилась Галка, накладывала в тарелку самые вкусные кусочки, заботливо вытирая жирные губы платком. Она разоделась, накрасилась, голову венчала сложная, но очень красивая прическа.

-Да, подумал Виктор, - вот это красавица. Ее хоть сейчас можно на подиум выставлять. Запросто может в конкурсе Мисс-Россия участвовать. Как быстро она преобразилась.

- Витя! - казалось, что Шубин даже не удивился его появлению. - Садись! Галя налей ему. Больше давай, тута, до краев. Ну, давай!

- Ты Витя, молодец, - сказал он, когда они выпили и принялись неспешно закусывать, - срубил месса грамотно. Сразу видно - моя, тута, школа. Что с самолетом?

Выслушав ответ, вяло махнул рукой: - Херня. Завтра починят. Понял, тута каково оно в облаках? - Шубин устало потер виски. - А я уже думал все, бак разворотило капитально, хорошо, что в нем бензина мало оставалось. Разогнался и скольжением пламя сбил. Мотай тута, на ус, может, пригодятся когда. Когда в облаках летишь, на приборы смотри, им верь. Хотя с крылом дырявым даже мне такое тяжко… Ты из облаков вываливался - время потерял. Потом аэродром пролетел, а в снегопад и потемках, найти его, тута, дело гиблое. Галя давай еще, лей - не жалей. Он мне сегодня жизнь спас, так что грех не выпить.

Виктор увидел, что Галка наливая Шубину водку, незаметно разбавила ее водой. - Дмитрий Михайлович, вы кушайте, кушайте. Вот замечательные огурчики, картошечки вам положить? Кушайте… вот так. А что это, Витенька, у вас за чемодан? - обратилась она к Саблину.

- Дак это… - Виктор растеряно почесал затылок, - товарища капитана искал, зашел к нему домой, а там хозяйка разоралась как потерпевшая. Чемодан вручила, сказала, чтобы вы, товарищ капитан, там больше не появлялись.

Шубин, снова вяло махнул рукой: - Херня. К ребятам перееду.

Зато Галка всплеснула руками, заахала: - Как же так можно?! Ночью, на мороз, выгнать боевого командира. Ни капли совести. Как у нее язык не отсох, такое говорить. Ай-яй-яй. Как ее земля носит?

- Давай Витя, вздрогнем! За Победу.- прервал ее комэск. Галка быстренько сунула ему огурец, закусить, ловко вытерла мокрое лицо платочком. - Вам Дмитрий Михайлович, отдохнуть надо, вон как устали сегодня. Как же завтра летать будете?

Тот отмахнулся, достал из пачки папиросу, задымил: - Не будем летать. Погоды нет, бензина нет. Давай Витя еще. Наливай Галка… мне, тута, поменьше. Ты, Витька, меня держись. Тогда не пропадешь. Я научу. Эти, мудаки на КП окопались, ждут когда война кончится. Уроды. - он говорил тихо, зло, голос уже немного заплетался.

- Зачем вы так, Дмитрий Михайлович, - Галка подвинулась к нему ближе, принялась успокаивающе гладить Шубина по голове. - Вдруг скажет кто…

- Кто скажет то? - Комэск пьяно засмеялся. - Тут таких нет. Ты думаешь, они не знают? Да я им в лицо говорил! И ничего мне за это не было и не будет. Потому, что с ними, - он кивнул головой в сторону Виктора, - должен кто-то летать. Так что держись меня Витя, тогда, тута, не пропадешь. Ты боец зубастый, злой и головой думаешь. Таких мало. Ладно, давай по крайней и будем собираться. Хватит хозяйку обременять…

- Ой, что вы такое говорите Дмитрий Михайлович? Чем же вы меня обременяете? Куда вы на мороз, уставший - заливалась соловьем Галка. Она сидела с ним в обнимку, гладя его по голове и знаками, показывая Виктору, чтобы поскорее убирался. - Вы отдохните немного. Столько летать то, кто выдержит…

Виктор, все понял и тихо, по-английски, ушел. - “Вот баба, то, - думал он по дороге домой, - как все ловко провернула. И наготовила и приоделась, водкой где-то разжилась. И все ради комэска. Такой надо армией командовать или даже фронтом. Переманивание комэска - чем тебе не операция фронтового масштаба.”

На душе было хорошо. Выпитая водка грела, картошка давала приятную тяжесть желудку. Насыщенный событиями, день заканчивался.

- А не так уж в прошлом и плохо, - думал он, укладываясь спать, - сегодня и мессера сбил и даже, вроде как, к награде представили. Девушки меня любят - вон, какая красавица поцеловала. И вообще, люди здесь хорошие…

С этими мыслями он заснул.

Глава 6.

Второй день стоит нелетная погода. Серое свинцовое небо, часто срывается снег. Кажется, что низкие облака цепляются за верхушки деревьев. Летчики забились в землянку, здесь дымно и темно, только коптилка на столе светится тусклым желтым язычком. Все спят, прислонившись друг к другу, расположившись в самых живописных позах, добирают, после раннего подъема.

Заскрипела дверь, напуская внутрь холодный воздух и в землянку зашел комиссар. Крупного телосложения, одетый в коричневый летный комбинезон, Давид Соломонович напоминал вставшего на дыбы медведя. Он махнул летчикам рукой: - Сидите, сидите, - и, раздвинув Шубина с Петровым, уселся ближе к печке. Подбросил пару стеблей в буржуйку, подкурил папиросу от заботливо поднесенной Щубиным зажигалки и немного подумав начал беседу:

- Вот хочу поговорить с вами, не как командир, а как старший товарищ. Читали сводки? За неполные три недели наш фронт освободил сотни населенных пунктов, уничтожено больше двадцати тысяч фашистских солдат, захвачены большие трофеи. Тысячи советских людей бьются насмерть. А у нас что? Пьянство процветает буйным цветом.

- Вы товарищ комиссар несправедливы, - дипломатично начал Петров, - только за последнюю неделю, одна наша эскадрилья, без потерь уничтожила пять самолетов фашистов.

- Уничтожать противника это наша работа! Мы же истребители. А вот в моральном плане, вы, товарищи летчики, распустились окончательно. Кто позавчера ломился в дом к официанткам?

-Это не мы. Нет, не мы. Нет, - загудела эскадрилья вразнобой.

- Это из первой. Когда мы ломимся, потом никто не жалуется, все удовлетворены, - под общий смех подытожил Нифонт.

- А я вот, вчера был в Кубрино, - переждав смешки, продолжил комиссар. - Там ужас, что творится. Эвакуированные живут в подвалах, по двадцать человек, голодают, болеют от холода и сырости. Это всего двадцать километров отсюда. А вы тут зажрались, макароны есть не хотите, пьете. Курортники! Скоро и заболевания венерические пойдут. Так вот, с пьяницами будем бороться жестко. Посидит такой голубчик под арестом с неделю, поумнеет. А если не поумнеет, то и более жесткие меры найдутся. Вы меня знаете, мое слово крепкое, - он оглядел притихших летчиков и потряс внушительных размеров кулаком.

- Теперь дальше… о внешнем виде. Поглядел я на вас без комбинезонов и ужаснулся. Гимнастерки грязные, засаленные, подворотнички серые, сами комбинезоны тоже грязные в пятнах. Чуханы какие-то. Это, кстати ваша епархия, Дмитрий Михайлович. Почему у вас летчики выглядят как не пойми кто? Наказывайте. Я понимаю, что идет война, что тяжело, но это не повод распускаться.

Шубин согласно кивнул головой. Виктор только сейчас разглядел, что комэск аккуратно пострижен, а ворот его гимнастерки украшает ослепительно белый подворотничок.

- Вот Галка молодец, - подумал он, - взяла командира в оборот. Да, c такой бабой не пропадешь.

- Мне товарищи сообщили,- продолжал комиссар, - что в наш полк должен приехать репортер одной из ведущих газет. Будет освещать ваш, товарищ Шубин, позавчерашний бой. И я хочу, чтобы он действительно увидел героев-летчиков - геройского полка. Надеюсь, все поняли?

- Ну и напоследок, тут из дивизии звонили, приказали снова разведать дороги от Латоново. Решил сам слетать, размять старые кости. Но одному скучно, - комиссар весело подмигнул, - кто-нибудь, желает составить компанию?

- Я пойду, - вызвался Петров, - вспомню молодость, снова схожу у вас ведомым.

- Ну это дело, - обрадовался комиссар. - полетим через час, пока моторы прогреют, да и синоптики, обещают улучшение погоды к обеду. Ну ладно, готовьтесь, пойду я …

Сухой промороженный стебель подсолнечника уныло торчал посреди колхозного поля, рядом с тысячами точно таких же. Виктор ухватил его покрепче, пнул ногой под основание и положил в левую руку, к остальным, предназначенным в печку, собратьям. Процесс собирания дров был в самом разгаре. - Это хорошо еще, что поле большое, и нам и техникам и всем службам БАО пока хватает. Хотя, такими темпами, через пару месяцев придется снег разгребать, искать упавшие…

Сзади послышался скрип снега, подошел Игорь. Он беззаботным видом, размахивал сорванным стеблем, словно мечом сокрушая стоящие подсолнухи. Виктор поморщился, он второй день шарахался от Шишкина, стараясь избегнуть разговора, однако так долго продолжаться не могло.

Назад Дальше