Когда мы вышли, Лена в прихожей как раз отщелкнула крышку мобильника, я увидел через ее плечо на крохотном экране подвижное лицо молодой женщины. Она что-то говорила, Лена ответила с гримаской:
— Ну какой переезд?.. Да промчались бы…
Тимур крикнул с лестницы второго этажа:
— Поезда ждут?
— Да, — ответила Лена с неудовольствием. — Дисциплинированные! Там рядом можно проехать, минуя шлагбаум… Я всегда так.
— Дисциплинированные — это хорошо, — сказал Тимур глубокомысленно. — Я дисциплинированных вообще-то люблю…
Глава 12
Мы на кухне заправлялись кофием и лопали крохотные пирожные, когда ворота поднялись, на выложенную плитками площадку вкатился внедорожник. Правая дверца распахнулась, показалась длинная изящная нога в дивной туфельке с блестками. Следом появилась молодая женщина с развитой фигурой, короткая стрижка, милое хорошенькое личико, белая маечка с открытым животом, короткие шорты, все тело покрыто плотным загаром.
— Рая, — сказал Тимур. — Классная подружка, всегда веселая, никогда не унывает! С нею здорово.
Ее спутница возилась в машине дольше, мы видели сквозь лобовое стекло, как надевает туфли, наконец выбралась, ростом чуть повыше, сдобная такая пышечка, на вид моложе Раи, хотя я бы не решился определять их возраст даже приблизительно. Пластическая хирургия из семидесятилетней может сделать шестнадцатилетнюю, в то же время тинейджеры в сексуальных забавах искушены больше иных взрослых.
Лена вышла с широкой улыбкой на лице и широко распахнутыми руками. Они обнимались, целовались, а когда поднялись на широкую веранду, обнимались и целовались с нами. То, что в последний момент мы заменили Романа женщиной, их то ли не смутило, то ли не подали вида.
Потом со смехом и шуточками неспешно готовили барбекю. Лена разложила на столе салфетки и плоские тарелочки, Тимур взялся помогать, и уже через пару минут они лизались на краю бассейна, потом разогрелись настолько, что перешли к реальному сексу. Алла прижималась ко мне сперва только грудью, потом всем телом, наконец завела настолько реально, что я взялся за края ее маечки. Алла охотно вскинула руки, ткань поползла вверх медленно, дразняще, выпрыгнули упругие груди, имплантаты теперь ставят настолько ювелирно, что при всем желании не отыскать шрамики.
Она засмеялась, отодвинулась, давая осмотреть себя, женщины с такими фигурами это любят, не зря же вкалывали в фитнес-залах и лежали под ножом хирурга.
Как у Лены, у нее тоже красивые и безукоризненные груди, мне показалось, что мы запоздали с реакцией, от нас ждали, что уговорим раздеться сразу при выходе из автомобиля.
Алёна смекнула раньше меня и довольно бесцеремонно содрала с Раи шортики и трусики, оставив только туфли. Рая хихикала и прижималась к ней, как лоза к дереву.
— Да сгинет наука! — провозгласил Тимур ликующе. — Нам ум — не товарищ! Да здравствует хлюпанье мокрых влагалищ!
Лена хохотала, девочки повизгивали в восторге. Я оглянулся на Алёну и Раю, почему-то показалось, что будут лизаться и петтинговать, но Алёна поставила Раю на четвереньки и, крепко ухватив ее за пышные ягодицы, жестко драла пристегнутым старпоном. Рая постанывала и закатывала глазки, полные груди тряслись, прическа развалилась, волосы закрыли ее лицо.
…Потом мы все плескались в бассейне, вода хрустально прозрачная, теплая и с ароматизированными добавками. Рая льнула к Алёне, томно закатывала глаза и все норовила прижаться к ней, сесть на колени или хотя бы обнять за шею.
Алёна же, чисто по-мужски, потеряла к трахнутому объекту интерес, ей бы сейчас мощный ноут прямо в бассейн, к Рае относилась со снисходительным пренебрежением, что Раю ничуть не задевало, она щебетала и продолжала ласкаться.
Лена после короткого, но бурного секса чмокнула Тимура в щечку и вернулась к обязанностям хозяйки. Она оставалась, как и вначале, обнаженной, именно обнаженной, а не голой, так как профессия фотомодели приучила изображать перед камерой нужные эмоции и в то же время отучила от даже слабой мысли, что появляться голой перед людьми не совсем удобно. Она держалась совершенно так же, как если бы была одета в платье до полу и с воротником под самое горло, и мы с Тимуром тоже старались не обращать внимания на ее сказочно безукоризненную фигуру и весьма аппетитные сиськи.
Я вспомнил старое доброе время, когда это только начиналось. Когда вообще были сперва единичные случаи, потом пошло чаще и чаще, началось с кинозвезд, которые считали своим долгом якобы нечаянно показаться с голой грудью или пилоткой где-то перед как бы случайно оказавшимися теле- и фотокамерами. Вслед пошли певицы и прочие деятели шоу-бизнеса, а потом прорвало плотину: наконец-то решились те, кто хотел, но все ждал, «когда будет можно». Теперь в глазах рябит от обилия одинаково выбритых и подкачанных гелем пилоток, которые демонстрируют с унылым однообразием на улице, в транспорте, в магазинах, даже из витрин супермаркетов.
Точно так же все одинаково начали делать неимоверно раздутые внешние половые губы, и опять же стадо ломанулось все в одну сторону, никакой фантазии, все мыслят одинаково. Хуже того, куда ни глянь, везде эти назойливо распахнутые пилотки, но все сливки собрали те, первые, а сейчас, когда это стало массовым, только легкая и чуточку брезгливая жалость к опоздавшим. Лучше бы уж спрятали, не позорились. Все равно интерес не к этим, что выставляют напоказ всего лишь бритые или с нагеленными губами, а опять же к тем, кто решается на некие новые навороты, кто рискует, шокирует, ужасает…
Алла, поблескивая блестящими и неестественно тугими ягодицами, выбралась из воды и сбегала к ящику барбекю. Тимур заорал вслед, чтобы брала на всех, да побольше, побольше.
Лена тоже выбралась из воды, строгая и прекрасная, оглянулась:
— Там мартини, баккарди, шампанское…
— Мартини, — сказал Тимур.
— Баккарди, — сказала Алёна.
— Шампанское, — заказал я.
Рая прижалась к Алёне и проворковала:
— Мне тоже баккарди… или что Алёна велит…
Лена улыбнулась и пошла в дом, ровная и целомудренная, вообще не двигая бедрами, в то время как Алла раскачивала ими так, что едва не падала в траву с выложенной плитками дорожки.
Лена оставила несколько бутылок и кучу фужеров на краю бассейна, сама соскользнула в воду тихо, без всплесков. Тимур принял ее в руки так, словно она уже была его частью.
Алёна подплыла ко мне по-лягушачьи, загребая обеими руками и отталкиваясь задними лапами. В ее глазах было странное выражение, намокшие волосы прилипли ко лбу, на широких бровях блестят капельки воды, а из-под них на меня в упор смотрят темно-синие глаза.
— Ну как тебе?
— Хорошо, — ответил я. — На какое-то время можно поверить, что есть жизнь и без инета, компов, хай-тека…
— На какое? — спросила она.
— Не знаю, — ответил я честно. — Сказать по правде, я, как и Корневицкий, еще не бывал в отпусках и вообще не отдыхал…
— А что теперь?
— Не знаю, — повторил я. — Как будто что-то сломалось. Байма закончена, баги будет вылавливать и вылизывать движок уже команда попроще, а нам пора задумывать что-то грандиознее… но сейчас вот некая пустота.
— У тебя это будет недолго, — сказала она серьезно и вдруг засмеялась: — Сегодня же и закончится. Бросишься к ноуту. Ты же не забыл его дома?
— Ты что? — ужаснулся я. — Я без него даже спать не ложусь. На заднем сиденье!
Она засмеялась, продолжая двигать руками, чтобы удержаться на воде. Кроме головы, на поверхности только ягодицы, красивая спина прячет изящный изгиб, хотя даже волны не скрывают красиво очерченные крупные груди с широкими светло-розовыми ареолами и постоянно напряженными сосками.
— Вот видишь, — сказала она победно, — несчастные мы люди…
— Не знаю, — ответил я с неуверенностью, — но как-то не чувствую себя несчастным. Хотя мандраж есть. Но это из-за скорого ввода серверов…
Тимур прокричал с того конца бассейна:
— Эй-эй! Только не о работе!
Алёна засмеялась:
— Вот видишь!.. Ладно, пойдем отыгрывать свои роли.
Мне показалось, что в верхнем окне соседского особняка блеснуло, словно некто рассматривает нас в подзорную трубу или в мощный бинокль. Может быть, даже фотографирует…
Хрен с тобой, мелькнула раздраженная мысль, фоткай. Мы не голливудские звезды, чтобы такие снимки выкладывать в инет, а просто голых там давно пруд пруди. Таких, как вот мы, уже не помещают.
Открытость пришла, хотим этого или нет. И будет ее все больше. Уже давно чуть ли не в каждом из многоквартирных домов в городе находится любитель подглядывать, что устраивается с мощным биноклем и рассматривает, что делается в квартирах напротив.
Запретить смотреть нельзя, это их право, можно только либо всякий раз завешивать окна плотными шторами, либо махнуть рукой и сказать: хрен с вами, смотрите, мне не жалко. Но уже сейчас при том обилии усовершенствованных шпионящих гаджетов, что с каждым годом выбрасывается на рынок, никакие шторы не помогают, так что остается единственный выход: а, ладно, смотрите, хрен с вами.
Для того чтобы снизить ценность подсмотренного, большинство того, что удается добыть таким путем, объявляется вполне обыденной и неинтересной информацией. Ну, подумаешь, удалось заснять президента или кинозвезду на унитазе. Ну, выпучил глаза, тужится… И что? Что тут такого, что стоило подсматривать?.. Ах, на следующей фотке щупает не жену, а ее подругу? Да ерунда все, сейчас не те времена, когда за такое стрелялись, а слово «рогоносец» считалось тягчайшим на свете оскорблением.
Тимур положил Лену на краю бассейна вверх лицом и кормил ее ягодами. Когда она попробовала отказаться, он начал пихать ей в вагину, она от смеха едва не упала в воду и уже соглашалась есть из его рук все, что предлагал.
Правда, он не злоупотреблял, больше старался ее раскачать, вызвать желание, но она только смотрела большими насмешливыми глазами и говорила вкрадчиво, что вот сегодня она ну совсем фригидная, в том смысле, что ее хватает только на один оргазм…
Алла, напротив, уложила меня и умело разминала мышцы спины. Я блаженно похрюкивал, нежился, и только когда она полезла в задницу, запротестовал и перевернулся на спину.
— Вот и хорошо, — сказала она злорадно, — вот теперь ты и попался!
— Попался, — согласился я. — Только не откуси.
Как ни воспевались чистота и целомудренность хороших девушек, но во все века нас тянуло к «плохим». И хотя сами мужчины говорили, что плохие хороши как любовницы, а жениться будут на хороших, на самом деле на плохих и женились, убеждаясь, что с ними на самом деле не так уж и плохо.
Алла удовлетворенно посмеивалась, я наконец дождался, когда она оседлает, красивая и уверенная, как амазонка, скосил глаза в сторону Алёны. Наша валькирия снисходительно принимала чувственные ласки Раи.
Все было хорошо, пристойно и вполне консервативно. Можно сказать, в духе наших дедушек. Никакой групповухи, обмена партнерами, обошлись даже без ролевых сексуальных игр, без которых сейчас многие ни шагу. Просто хорошо провели время, отдохнули, послушали музыку, поплескались в бассейне, заодно и потрахались, но, опять же, это не главное, не за этим ехали, а после тяжелой рабочей недели расслабились в приятной компании достаточно взрослых и со здоровой психикой людей.
Мы провели там субботу и первую половину воскресенья. Дни выдались солнечные, с утра загорали, балдея под жгучими лучами, время от времени ныряли в бассейн, а когда перед обедом я зашел в коттедж, Алёна уже сидела перед раскрытым ноутом.
— А ты знаешь, — сказала она, не оборачиваясь, — здесь довольно приличный инет! Не думала, что у спутникового такая скорость…
— Ну и кто раньше устал от отдыха? — спросил я саркастически.
Она сказала, защищаясь:
— Это нечестно! Я только зашла!
— А где твоя Рая? — спросил я.
— Помогает Лене с обедом, — объяснила она. — Она такая домашняя, нежная, ласковая…
— Придушить еще не хочется? — спросил я.
Она улыбнулась:
— Нет, я люблю ласковых и нежных. Как и все, впрочем.
— А мужчин?
Улыбка на ее красиво очерченных губах стала шире, показав полоску зубов.
— Работа — самец или самка?
— Господи, — сказал я, — бедная наша работа. И ты тоже ее во все дыры… К счастью, она все еще отвечает нам взаимностью. Так что мы, в общем, счастливые люди.
Она покровительственно похлопала меня по плечу, как старшая сестра несмышленого мальчишку, которого еще учить и учить.
— А главное, она сквозь пальцы смотрит на эти невинные шалости. Только требует, чтоб не слишком часто. А то это начнет вредить работе. А она ревнива.
— Мы этого не допустим, — согласился я.
Она продолжала смотреть с интересом, в глазах плясали веселые чертики.
— А когда захотелось назад? Только честно.
Я огляделся и сказал, понизив голос:
— Вчера утром. Но потом сказал себе: раз уж приехал, надо брать всех радостей столько, чтобы из горла лезло!.. А то опять захочется.
— Тогда почему не берешь?
— Как не беру, беру!
Она покачала головой:
— Я видела, к тебе и Лена сексуалила…
— Я старомоден… — объяснил я. — Конечно, участвовал в групповухах, когда был студентом. Потом в какой-то слишком удачный день решил, что такое для меня слишком. И на Раю нет желания, хотя она такая сдобная булочка… Правда…
Она перехватила мой неуверенный взгляд, насторожилась.
— Что?
— Ты очень хороша, Алёна…
Она подобрала губы, взгляд стал строже.
— И Тимур хорош, не так ли?
Я заставил себя легонько улыбнуться.
— Прости, это была неудачная шутка.
Она кивнула:
— Извинения приняты, бить не буду. Сразу после обеда и выедем?
— Да, — сказал я с облегчением. — Тимур, наверное, останется, но не думаю, что в понедельник не явится. Он тоже старомоден, как и эти девочки.
Она чуть-чуть поморщилась:
— А ты знаешь их возраст?
— А ты?
— Я-то знаю. Но не скажу.
— Женская солидарность?
— Ну, все уже знают, — сказала она ровным голосом, — какова наша солидарность на самом деле. Только для анекдотов! Но с моей стороны это будет нечестно.
— Не хочешь пользоваться явным преимуществом?
Она сказала сердито:
— Ты хоть понимаешь, что говоришь? Брысь отсюда!
— Прости, — сказал я голосом, полным раскаяния, — ты мой боевой друг, а не женщина для траханья, это глупость, просто с языка сорвалась.
— На этот раз прощу, — сказала она мстительно, — но, если еще раз такое брякнешь, заставлю самого у меня отсасывать!
Глава 13
Российские нанотехнологии в мировом рейтинге со сто девяностого места переползли на шестое, но все это осталось в тени, средний человечек это вообще пропустил бы, если бы такую важную для нас новость и сообщили по общим каналам телевидения.
Зато по всей стране прошли грандиозные праздники с карнавалами и факельными шествиями ввиду великой и невероятной победы российской сборной по футболу, что впервые в истории, включая Российскую империю, СССР и нынешнюю Россию, вошла в финал, где, правда, уступила немцам, но и серебряная медаль — величайшее достижение Российской Федерации.
— Ага, — прокомментировал Тимур едко, — как же, а что вчера стартовала экспедиция на Марс — это так, фигней яйцеголовые маются. Деньги девать некуда.
Гулько подошел к окну и закрыл его поплотнее, затем включил защиту от шума с улицы.
— Вчера, — прорычал он раздраженно, — по жвачнику целый день крутили эти парады и народное ликование!
Роман поднял голову от расчетов и уставился на обоих, как на марсиан.
— Умные люди его вообще не включают. Я о себе, если кто еще не врубился.
— Почему? Хотя бы новости послушать…
— А меня как раз в новостях каждый раз оскорбляют, — пожаловался Роман.
— Как это? — удивился Тимур.
— А прощаясь, — объяснил Роман, — телеведущие всякий раз желают удачи!.. А желают удачи только придуркам, которые сами ничего добиться не могут, им может помочь только удача. Умным желают успеха. А я не хочу, чтобы меня обзывали идиотом прямо с экрана!
Скопа заметил мудро:
— Таким образом они всю аудиторию, смотрящую их телеканал, зачисляют в идиоты? Дескать, мы работаем на идиотов! Может быть, они так бахвалятся, у нас, мол, самая широкая аудитория! Наши зрители — от Москвы до бескрайних морей!
Тимур огрызнулся:
— Да мне неважно, сами они идиоты или на идиотов работают!.. Просто я не хочу быть идиотом.
Роман поинтересовался:
— А что смотришь?
— Голос Америки.
Роман ахнул:
— Врагов?
Тимур пожал плечами:
— А я представил себе, что мы уже в две тысячи сотом году. Тогда все будут шпрехать на английском. А то и вовсе шпикать.
— Если не на китайском, — сказал Роман предостерегающе.
— Ну, что-то мне подсказывает, — ответил Тимур, — что Китаю выйти из его границ не дадут. Штаты ненавидят нас и готовы изничтожить, но отдать наши восточные земли Китаю для них еще хуже. Так что нашим детям общаться между собой на англицком! А уж внукам — точно.
Гулько шумно почесал в затылке.
— А я и сейчас общаюсь, — признался он. — Для практики. Готовлюсь в коллаборационисты.
Тимур сказал укоряюще:
— Ну вот, среди нас уже есть предатель. Причем народа! Мы же народ? Народ. Предлагаю на очередную планерку уточненное расписание: пункт первый — доклад Тараса Гулько, пункт второй — расстрел предателей, пункт третий — концерт.
— Пункт четвертый, — сказал я, — запуск баймы. Что-то мы пять лет горели, будто на кислородном поддуве, а сейчас разом стихли. Выдохлись?
Тимур развел руками, вид донельзя озадаченный, потом почесал в затылке.
— Наверное, перегорели… Нет, байма сделана, сейчас все дело в вылавливании багов, а у нас же все творцы, мать вашу… Баги ловить неинтересно, хоть и надо. Потому раньше о работе, сейчас — о бабах.