— Это сейчас, — произнесла она с тяжелым вздохом. — А потом будем смотреть на тех друзей, кто не успел с нами одновременно, как на тупых и грязных обезьян… которыми и мы были совсем недавно. То есть вот сейчас.
Я обнял ее снова и баюкал в объятиях. Насчет обезьяны не оскорбление, человек — один из видов обезьяны, просто наиболее продвинутый, наиболее разумный и живущий в наиболее сложном обществе. А вся человеческая деятельность, как и культура, политика, религия, — это все есть и у обезьян, только в более примитивной форме.
Так что зачеловек не будет отличаться от человека, как человек от обезьяны, а будет отличаться, как человек… от муравья. Нет, от амебы. Потому что уже никаких первобытных инстинктов человек себе не оставит… Или оставит? Скорее всего, сперва оставит, но когда наделает себе массу эмоций высшего порядка, что ничего общего не имеют с человеческими, то наверняка отбросит «человеческое» уже не как устаревшее, а как слишком мелкое и ничтожное, недостойное зачеловека.
Глава 9
Гулько долго присматривался, как Тимур ведет дело, наконец пришел ко мне и начал мямлить, что и у него есть идея, но для реализации нужны большие бабки.
— Я дам, — прервал я. — Без всяких процентов.
Он пробормотал:
— Не знаю, когда сможем выйти на прибыль…
— Когда сможешь, — сказал я, — тогда и отдашь! Никаких сроков. Тарас, мы же друзья, столько лет вместе! Я тебе доверяю.
Он смотрел исподлобья, словно надеялся на другую реакцию. Я ждал с нетерпением, мне бы еще пару помощников разгребать завалы, что-то компьютеризация не успевает за нашими темпами роста.
— Знаешь, Володя, — проговорил он непривычно тонким голосом, чуть ли не дискантом, — давай без вокруг да около…
— Давай, — согласился я. — Только это ты вокруг да около.
— Я, — ответил он печально. — Знаешь…
— Знаю, — прервал я.
Он помялся, сказал иначе:
— Понимаешь…
— Понимаю, — снова прервал я.
Он виновато развел руками:
— Да знаю-знаю, что это хамство начинать фразу со слов «знаете ли…» или «понимаете ли», но все время слышу это по каналам для дебилов, вот и прилипло. Короче говоря, я, как и Тимур, жидковат в коленках. Идей много, но нет во мне твоей крутости.
Я изумился:
— Это я крут?
— Ты, — сказал он уверенно. — Ты вроде бы мягкий, никогда не повышаешь голос, но у тебя там стальная болванка внутри, обтянутая мягкой выделанной кожей! Потому и ведешь наш корабль недрогнувшей дланью. И команда тебя слушается.
Я смерил его удивленным взглядом.
— Что за сомнения? Ты сам вон какой! Тебя попробуй не послушаться!
Он криво усмехнулся одной половинкой рта:
— Я просто громадный и потому на первый взгляд грозный. Но меня женщины с лету раскусывают, а потом и мужчины… Внутри я, увы, трусливый зайчик. Подраться могу, с парашютом прыгаю, в боях без правил побеждал, но командовать не могу… Потому, чтобы не занимать твое время, уже вижу, каким зверем смотришь да на часы косишься, давай я подготовлю материал насчет полусамостоятельного отделения, как у тебя с Тимуром?
Я поинтересовался, глядя ему в глаза:
— То есть, когда все хорошо, то ты — король, а если что не так, то отвечать мне?
— Ага, — подтвердил он простодушно. — Ты же наш вождь?
Я откинулся на спинку кресла, Тарас смотрит в самом деле верно и преданно, как могучий воин на мудрого вождя, который научит, прикроет и спасет в трудную минуту.
— Правильно было бы, — сказал я медленно, — послать тебя… ты знаешь адрес, но мы в самом деле команда. Готовь, что ты задумал, а я приму решение. Но сразу говорю, ничего не обещаю!
Он просиял, словно сквозь темные тучи прорвалось яркое солнце и осветило его лицо, таким мощным рывком вскочил со стула, что почти подпрыгнул.
— Шеф, мы все на тебя рассчитываем!
Из-за того, что мы блеснули с «Виртуальной Москвой», как-то само собой сложилось мнение, что мы в группе лидеров по производству откровенных развлечений. Потому и клинику пластической хирургии взяли уже без внутреннего протеста, хотя раньше с негодованием отвергли бы такое предложение, дескать, Сэлинджера читаем, а вы нам предлагаете письки модифицировать, как вам не стыдно!
Гулько задумал тюнинг кукол для секса поставить на поток. Большинство покупателей, конечно, вполне довольны и теми, что приобретают в магазине, это как с автомобилями, но энтузиасты переделывают под свой вкус, добавляют проги, а то и заменяют некоторые части. Подстройка кукол под индивидуальные вкусы обходится подороже, чем тюнинг «жигулей» под «мерс», но желающих хватает, чтобы Гулько додумался объединить таких специалистов под одной крышей.
— Цены снизим, — уверял он, — зато поставим на поток, вырастут заработки!
Я смотрел довольно скептически, но клиника пластической хирургии обещает всего за пару лет окупить отданные за нее деньги плюс модернизацию, дальше пойдет чистая прибыль, отделение Тимура уже ее приносит, а Тарасу денег на помещение и оборудование нужно даже меньше, чем на клинику.
— Хорошо, — сказал я. — Готовь смету. Посмотрим, что за чудовищ натворишь.
— Владимир, — обиделся Гулько, — ты ж мои вкусы знаешь!
— Так то твои, — сказал я.
Я как в воду смотрел: первыми серьезными заказчиками стали как раз садомазохисты. Для них пришлось готовить специализированные наборы для истязания бедных кукол, потом Гулько приобрел сложную и дорогую аппаратуру, с помощью которой приглашенные серьезные актеры записывали жуткие крики боли и страха.
В кукол впрыскивали под кожу эмульсию красного цвета, имитирующую кровь, она выбрызгивается особенно эффектно, когда тело рассекает кнут или удар ножа. При этом кукла издает такие крики, что и сам маркиз де Сад поседел бы, слушая отчаянные вопли, а Дракула улетел бы на край света и больше не показывался в родные края.
Конечно, сами куклы тоже подвергались изменениям, хотя не слишком серьезным: просто-напросто у Гулько в мастерской убирались все эмоции радости, а освободившиеся места как на харде, так и в моторике заменяли гримасами боли и ужаса.
Гулько краснел и бледнел, но оправдывался, что жаждет поскорее выплатить долг и начать приносить прибыль.
Я осмотрел этих прикованных к стене красоток, сердце дрогнуло, хоть это и куклы, я бы этих садистов выстроил в колонну, а затем развернул бы перед ними отряд автоматчиков.
— Нравится?
Гулько сказал торопливо:
— Посмотри вон там! Видишь?.. Мы им всобачили весь тантрический и ведический секс, а также расширили амплитуду движений. Не хочешь попробовать?
— Нет, — ответил я.
— Ох, извини, — сказал он поспешно, — я уже привык общаться с заказчиками…
— Понял, — сказал я саркастически. — А ты сам уверен, что предлагаешь качественный товар?
— Ну да…
— Лично проверил?
Он понял, насупился:
— Сейчас не то время, чтобы ломалось на каждом шагу. На все дается гарантия на двадцать лет, хотя понятно, что заменят через год-два на новую модель. Меня другое удивляет…
— Что?
— Поступили какие-то странные заказы…
— Что именно?
Он помялся, развел руками:
— Просят горбатых, кривоногих, толстых…
Я сказал обнадеживающе:
— Таких будет все больше. Готовься фабриковать уродов.
— Неужто в самом деле?
— Сладкое надоедает, — объяснил я. — Если кормить одними тортами, захочется селедки или соленого огурчика. Придется тебе красоток разбирать, как ни жалко, и переделывать в уродин. Дорогое удовольствие, конечно, но прибыльное! Так что нас ждет взлет!
Он нахмурился:
— Никогда не пойму, когда шутишь, а когда брякаешь всерьез. Если так пойдет, то… может быть, бросить все на фиг?
Я сказал строго:
— Не вздумай! Парни в белых шляпах должны уметь делать все то, что делают парни в черных! И делать это еще лучше. Мы должны показать этим крутым, что и такие ботаники, как мы, в состоянии конкурировать и даже побеждать на их поле и по их правилам!
Он задумался, вздохнул, лицо стало несчастным. Я смотрел без всякой жалости, я же стальная болванка, как он сказал, так что я весь из себя непреклонность.
— Да все верно, — пробормотал он, — да только…
— Что?
— Не станут ли наши шляпы тоже черными?
Я развел руками:
— Тарас, я тоже полагал, что нормальных будет больше. Но если не мы, то все равно кто-то беспринципный будет это делать? И хватать большие деньги? А потом глумиться над нами, чересчур чистенькими? Беда в том, что все мы называем слова Диоклетиана «деньги не пахнут» циничными, но в реале уверены, что в самом деле не пахнут! Потому, чем отдавать такой лакомый кусок беспринципному, лучше перехватить тебе, принципному… И хрен с ними, тупыми, что не различают нас, дураки набитые! Как сказал главврач той клиники: хорошие девочки должны делать все то же, что и плохие, чтобы не давать плохим преимущества.
— Какой?
— А ты не знаешь? — спросил я. — Что от нас требовали в аддонах? Красотки приелись, баймеры начали трахать эльфиек — светлых, темных и даже древесных, троллих, гномочек, великанш, кентавров… А потом уже и вовсе лягушек, осьминогов, рыб… доказывая свою демократичность и толерантность! Мы за это даже премию и золотой диплом получили от Всемирного комитета по борьбе с ксенофибией, помнишь?
— Помню, — пробормотал он несчастным голосом. — Значит, мне этих милых куколок превращать в чудовищ?
Я сказал утешающе:
— Думаю, скоро наладят и их массовый выпуск. Тебе придется только модифицировать да тюнинговать.
Он прорычал зло:
— Какую-нить гадость придумают еще круче!
Через пару месяцев вспыхнул и разгорелся неприятный скандал по делу «мадам Коноплевой». Она заказала нам тюнинг куклы, Гулько вздохнул с облегчением, требовалось стандартной модели всего лишь придать несколько другой облик, поменять грудь, расширить бедра и еще по мелочи, что спецы нашей фирмы сделали быстро и качественно.
На другой день хозяйка вышла на прогулку с сопровождающей ее куклой, причем кукла ползла за нею на коленях, что вообще-то дурной вкус, но скандал возник из-за того, что кукле мадам Коноплева придала внешность своей соседки, с которой постоянно ссорилась, да еще и одела в характерные для той одежды.
Оскорбленная соседка засняла эту прогулку на видео и подала в суд. Адвокаты с обеих сторон потирали руки, прецедента еще нет, есть возможность показать себя во всем блеске. На первом же заседании адвокат Коноплевой заявил, что сходство не есть тождественность. Где грань, отделяющая сходство от несходства, можно ли неоспоримо утверждать, что эта кукла — злая карикатура на соседку, если та не ползает по тротуару на коленях и прочее-прочее, и на каком основании истица утверждает, что ей нанесен вообще ущерб, да еще и требует за него возмещения в сотни тысяч долларов!
И, несмотря на то что на Марс отправилась первая экспедиция с людьми, все средства массовой информации все первые страницы уделяли именно скандальному судебному процессу.
К счастью, лично мы сумели отмазаться в самом начале: Гулько предъявил полную видеозапись заказа, где мадам Коноплева заказывала просто куклу с такой внешностью, нигде не проронив ни слова, что придает ей внешность соперницы.
Суд начал заслушивать прения сторон, что обещали растянуться на много лет, но в Госдуме с невероятной спешностью было принято постановление, запрещающее придавать куклам внешность живых людей и даже мертвых, если на это не получено от них соответствующего документа, заверенного нотариусом. В случае умерших — есть ли разрешение в завещании.
Гулько сбледнул и похудел за время процесса, первую неделю вообще ходил ополоумевший от ужаса.
— Так они, гады, — признался он испуганным шепотом, — могли и президента скопировать!.. Или еще хуже, кого из силовиков, не всех же знаем… а то и вовсе олигарха! А для того киллеров послать — раз плюнуть…
— Бизнес — рискованное дело, — утешил я. — Если убьют, такие похороны забабахаем, закачаешься! И памятник отгрохаем.
— Представляю, — проворчал он, — что будет на постаменте…
— Как что? — сказал я подбадривающе. — Ты в производственной обстановке. Как можно реалистичнее.
На другой день Тимур сказал тревожно, что Гулько совсем упал духом, я заглянул в свой календарь встреч и решил, что после работы нагряну к нему домой.
Плохая грунтовая дорога вывела к десятку особняков вокруг небольшого озера. Гулько, как и все наши директора, живет за городом. Первая волна бегства из Москвы началась в начале века, вторая — через десять лет, Тарас попал в третью, когда вокруг Москвы все земли были разобраны, а опоздавшие могли приобрести где-то на сотом километре от МКАД.
К счастью, доля дохода от фирмы по модификации кукол дала возможность перекупить у реселлера готовый коттедж, построенный еще в первую волну.
Мне даже показалось, что его коттедж больше моего, а когда подъехал ближе и рассмотрел фасад, убедился, что вместительнее моего раза в полтора, если не в два.
Вообще-то голод на жилые просторы держался несколько лет только после краха Советской власти. За десять-двадцать лет все наелись и брали не больше, чем нужно. Чрезмерно большую площадь надо отапливать, убирать, мыть полы, на нее требуется больше электричества…
Гулько вышел на крыльцо, огромный и красивый, словно молодой культурист на взлете славы, еще не ставший губернатором Калифорнии.
— Шеф, — сказал он радостно, — я даже не знаю, где и что тебе постелить…
— Падать не собираюсь, — сварливо предупредил я. — Давай веди в хоромы. Корми, ублажай, развлекай, смеши…
В прихожей нас встретила шикарнейшая из женщин, безукоризненное лицо, роскошный бюст, гладкая кожа… Конечно, из одежды только туфли на высоком каблуке.
Она наклонилась снять с меня туфли, ее роскошные груди с сосками, как у коровы, задевали меня ласково и нежно, а когда я вошел в приемную, с дивана встали еще две красотки: жгучая брюнетка и блондинка, обе с такой нежностью ко мне и преданностью в глазах, что стало неловко.
На кухне еще две быстро передвигаются от плиты к столу, я оглянулся на Тараса.
— А я думал, на фига такой дом?.. Они и в бильярд играют?
Он довольно кивнул:
— Конечно.
— Хорошо?
— Как настрою, — пояснил он. — Думаешь, я в восторге, если приходится всякий раз проигрывать?
— Читер, — сказал я с презрением.
— А зачем они, — сказал он, оправдываясь, — если не для наших удовольствий? Иногда смотрю, как играют друг с другом.
— И кто побеждает?
Он пожал плечами:
— У кого первый ход. Как и в шахматах. Садись, сперва выпьем, у меня есть и безалкогольные коктейли.
— Серьезно?
— Зато дерут так, словно неразбавленного спирта глотнешь!
Глава 10
После аперитива пошли опробовать его бассейн, Гулько похвалился, что установил новую версию, еще не всех женщин приучил плавать, но работает, работает…
Вода прозрачная, ароматизированная, я пару раз проплыл взад-вперед, выбрался и лег на краю бассейна. Гулько неутомимо резал от борта и до борта кролем, три девушки плавали бессистемно, плескались, визжали, хохотали и норовили ухватить его за гениталии.
Одна подплыла ко мне, на кукольном личике беззаботная улыбка, в глазах интерес.
— Устал? — спросила она таким нежным музыкальным голосом, что у меня дрогнуло сердце. — Размять тебе спину?
— Давай, — разрешил я.
Она оседлала мои ноги, а руки умело и мощно начали перебирать мышцы. Я опустил голову на скрещенные руки, приятно чувствовать, как оживают участки, почти омертвевшие у ботаников, кровь струится быстрее, похрустывают суставы под умелыми пальцами.
— Повернись на бок, — скомандовала она.
Я послушно повернулся и терпел, пока она буквально выворачивала мне суставы, заставляя двигаться, как положено в моем возрасте, а не как у того, каким буду через двадцать лет.
— Теперь на спину…
Снова начала с рук, перешла к ногам, разминая каждую мышцу, даже самую мелкую, я терпел, но болевые ощущения были только вначале, потом все приятнее и приятнее…
Я приподнял голову.
— Эй-эй, оставь в покое мой пенис!
Она спросила озадаченно:
— Почему? Не нравится массаж?
— Это уже не массаж, — сказал я.
— Массаж, — повторила она. — Это массаж.
Я махнул рукой:
— Ладно, продолжай… Откуда тебе знать, что, кроме массажа, было всякое, что не массаж, но под его видом: тантрический, ведический, индийский и прочий-прочий, даже не знаю, на фиг столько названий, когда просто дрочат…
Я не ожидал ответа, у кукол не настолько сложные программы, но эта неожиданно ответила:
— Это мышца. Она должна работать.
— Ладно, — буркнул я, — давай, работай.
Из бассейна вылезла еще одна и тоже молча присоединилась к первой. Мужчины, мелькнула ироническая мысль, всегда мечтали о бабах, о множестве баб. В древности мечта воплощалась в царствах амазонок, в девичьих царствах и прочих местах, где одни женщины и только женщины. Думаю, это все-таки мечты тех мужчин, кто опасается конкурировать за женщин с другими мужчинами и захотел бы оказаться в таком месте, где женщины вообще не знаются с мужчинами, и там они будут, понятно, нарасхват. С любой длиной пениса.
В старое время грезы превращались в фантастические романы и кинофильмы о планетах, населенных женщинами и только женщинами. У меня на диске пара сот фильмов на эту тему, но так как я их не собираю специально, то, думаю, их намного больше.
И вот теперь наступило время, когда женщинами на любой вкус можно населить целый дом… Наверное, Тарас — счастливый человек. Зря Тимур за него беспокоится.