– Почему тебе прежде не посоветоваться с Трейси?
– Ее это не касается, – решительно сказал Майкл.
– Если ты действительно уедешь – а я умоляю тебя тщательно все взвесить, ибо сейчас ты не в состоянии принимать ответственные решения, – в таком случае ты дашь мне знать, где тебя можно найти? Не так у меня много друзей, чтобы позволить лучшему из них раствориться без следа в джунглях Америки.
– Конечно, я дам о себе знать, – мягко сказал Майкл. – Я не в силах отказаться от удовольствия слышать иногда твою игру.
– Майкл, ты самый благородный и верный друг, какого я имел в жизни! – с пафосом произнес Антуан.
– Когда твоя речь перестанет напоминать буквальный перевод из Расина? – грубовато сказал Майкл, стараясь скрыть, как сильно тронули его слова Антуана. – А теперь выметайся отсюда, доктор говорит, что мне вредно много болтать.
Антуан встал:
– Все, убираюсь. Пожалуйста, поскорей выздоравливай и оставайся прежним Майклом, какого я знаю.
– Au revoir, месье Ферно.
Антуан направился к двери, и Майкл заметил, что походка у француза изменилась, стала менее разболтанной, словно он больше не слышал внутри себя синкопированную музыку, под которую двигался раньше.
Усталый, но довольный, Майкл опустил голову на подушку. Визит Антуана здорово его подбодрил, но совсем иначе, чем он ожидал. На самом деле он сам подбодрил себя. Вопросы Антуана натолкнули его па решение, с которым он и так слишком затянул.
– Я собираюсь бросить работу и уехать из города, – повторил он шепотом, укрепляясь в своем намерении.
Майкл блаженствовал, откинувшись на подушку; не спеша, с наслаждением он обдумывал, куда поедет после того, как скажет Корнуоллу, что им придется подыскать нового человека на его место.
Порыв ветра колыхнул занавеси на окне, которое Майкл всегда просил оставлять приоткрытым. Он повернул голову и увидел улицу. За окном медленно кружились большие влажные хлопья первого снега. Майкл улыбнулся. Ну конечно, подумал он. Эта часть решения принята за него. На свете полно снежных мест, а у него есть время решить, какие горы он почтит своим присутствием.
Обретя уверенность в том, что теперь его жизнь наладится, Майкл, страстный приверженец зимы, умиротворенно заснул.
Через три дня, когда Трейси отвозила его из больницы в гостиницу, у Майкла уже созрело окончательное решение. Окинув взглядом прошлое, он понял, что самым спокойным и здоровым периодом его жизни были месяцы после Стэнфорда, когда он работал инструктором по горным лыжам в небольшом городке Грин-Холлоу в Вермонте. Конечно, там все могло измениться, как изменился он сам, но в качестве отправной точки это место казалось Майклу подходящим. Почему-то он ни разу туда не возвращался – вероятно, из-за боязни разрушить очарование нескольких прекрасных месяцев своей молодости. К тому же, поступив на службу к Корнуоллу и Уоллесу, он стал часто ездить на запад, где трассы гораздо более сложные и опасные, чем в Вермонте. Сейчас, по крайней мере, в ближайшее время, он не стремится к риску, думал Майкл, надеясь, что не обманывает себя и зима в Вермонте, где остались старые добрые друзья, поможет отдышаться после нью-йоркской жизни.
В такси он сказал Трейси, что бросает работу и уезжает из города. Она кивнула, словно ожидала этого.
– Я вымотался до предела, – сказал он, и Трейси снова кивнула. – За десять дней, проведенных в больнице, я успел многое обдумать. Мои нервы сдали, но лавры кулачного бойца меня не прельщают.
– Ты был как маньяк, – тихо сказала Трейси. – Когда ты встал и пошел на них, я с трудом тебя узнавала – ты казался безумным, меня испугала радость, которой ты светился. Знаешь, я думаю, если бы они достали ножи и револьверы, тебя бы это не остановило. Я в жизни не испытывала такого страха. Мне казалось, что никогда прежде я не понимала тебя лучше. Тебе на самом деле безразлично, жив ты или мертв. Не очень приятно открыть это в человеке, которого любила. – Она замолчала.
Он был не в силах переубедить Трейси или облегчить ее страдания. Возможно, она не ошиблась. Если бы они вытащили оружие, Майкл все равно не смог бы остановиться. Поэтому он ничего не ответил Трейси.
Они молча проехали часть пути, дважды останавливаясь на красный свет. Затем Трейси сказала спокойным тоном:
– Отдохни получше. Тебе это необходимо. Если что-нибудь понадобится, звони мне.
– Спасибо. Когда устроюсь на новом месте, сообщу тебе адрес, на тот случай, если понадоблюсь тебе в связи с… – неуверенно выговорил он, – ну, в связи с разводом или еще зачем-нибудь.
– Я не настаиваю на разводе, – сказала она, – если только ты сам не хочешь.
Он покачал головой.
– Я не могу жить с кем-то другим, – еле слышно прошептала она. – По крайней мере пока. И с тобой я тоже не могу жить. – Она с трудом улыбнулась. – Чудесное положение, правда?
Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
– Не говори ничего, – попросила онa, – ты сейчас очень слаб, я тоже чувствую себя неважно. Лучше не спешить и идти каждому своей дорогой. Помни, доктор советовал избегать физического и умственного переутомления и эмоциональных стрессов.
– Доктора у меня уже вот где сидят…
Она усмехнулась:
– Представляю. Ты можешь их не слушать, но позволь мне это делать.
Такси остановилось у гостиницы, Трейси презрительно посмотрела на входную дверь.
– Лучше места ты не мог найти?
– Работа в двух шагах, – объяснил он. – Зайдешь выпить?
Трейси поколебалась мгновение.
– Нет, – ответила она, – боюсь, это чревато стрессом.
Он захлопнул дверцу такси и пошел к столику за ключом. Его ожидала пачка корреспонденции, но Майкл попросил портье все выбросить. Он не хотел читать письма.
– Слышал, что с вами стряслось, мистер Сторз, – сказал портье. – Какой кошмар!
– Это самое счастливое событие моей жизни, – бодро отозвался Майкл.
Портье проводил его удивленным взглядом, Майкл пересек холл и вызвал лифт.
Когда он вошел в номер, ему показалось, что там пахнет, как в склепе. Он распахнул окно настежь и стал перед ним, глубоко вдыхая холодный воздух. Повернулся лицом к комнате. Если в первый момент, когда Майкл открыл дверь, мебель дрожала у него в глазах, то сейчас он видел все ясно и отчетливо. Он прошел в ванную, зажег свет и посмотрел в зеркало. Увидел там только одно лицо. «Я победил», – сказал себе Майкл.
Двумя днями позже, упаковав большую часть своих вещей в чемодан и оставив его в подвале гостиницы, Майкл сел в «порше» и поехал на север. Был ясный ветреный день. Впереди высились горы, а на полях уже белели пятна снега.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 10
Он миновал границу Вермонта и остановился, чтобы перекусить, в местечке, знакомом ему еще с той поездки в Грин-Холлоу, которую он совершил четырнадцать лет назад. В старой чистой гостинице колониального стиля пахло дымком и лимонной политурой для мебели, а залитый зимним солнечным светом ресторан прорезали причудливые тени деревьев. За столиками сидело всего несколько человек – пожилая пара и трое молодых людей, которые говорили о недвижимости, и по обрывкам их беседы Майкл решил, что это бизнесмены из соседнего городка. Ни сегодня, ни в обозримом будущем Майкла не ждали деловые обеды, поэтому он заказал мартини и стал медленно потягивать его в ожидании блюд, чувствуя себя школьником, который по случаю отличной погоды решил прогулять уроки.
Корнуолл воспринял новость лучше, чем ожидал Майкл. Когда Сторз сказал старику, что собирается покинуть Нью-Йорк, Корнуолл огорчился, но отнесся к его решению с пониманием.
– Все от чего-то бегут, – заметил он. – Выдерживают немногие. Счастья тебе. Сколько ты у нас проработал?
– Двенадцать лет.
– Я тут тридцать, – сказал Корнуолл, – и пока никуда не бегу. Правильно делают в университетах. Каждые семь лет человеку предоставляется отпуск на год. Зарядить батареи. Вот что я тебе скажу – считай это годичным отпуском. Без сохранения содержания. – Он чуть заметно улыбнулся. – Но когда он кончится, ты сможешь вернуться, и мы ни о чем тебя не спросим. Твое место останется за тобой.
– Я не уверен, что вернусь.
– Позвони мне через двенадцать месяцев, – сказал Корнуолл, взял из бара бутылку и налил обоим виски. Впервые Майкл пил со стариком в конторе.
– За тебя! – Корнуолл поднял бокал. – Не ввязывайся больше в драки.
В кабинете Корнуолла было так же тепло и душно, как у Майкла. Распахнуть окна не мог даже хозяин. Попрощавшись, Майкл с облегчением вышел на улицу и вдохнул почти по-зимнему холодный воздух.
Любуясь в одиночестве голыми деревьями, черневшими на фоне тонкого снежного покрова, Майкл ел тушеную солонину с овощами – гостиница славилась этим блюдом – и удивлялся Корнуоллу, сумевшему остаться живым и человечным после тридцати лет, в течение которых он пять раз в неделю поднимался на свой тридцать шестой этаж.
Любуясь в одиночестве голыми деревьями, черневшими на фоне тонкого снежного покрова, Майкл ел тушеную солонину с овощами – гостиница славилась этим блюдом – и удивлялся Корнуоллу, сумевшему остаться живым и человечным после тридцати лет, в течение которых он пять раз в неделю поднимался на свой тридцать шестой этаж.
В сумерках под ровное урчание «порше» Майкл въехал в окрестности Грин-Холлоу. Из приемника, настроенного на волну какой-то станции в Новой Англии, лилась мелодия «Полета валькирий» в исполнении симфонического оркестра. Он улыбнулся и придавил педаль газа. Старый добрый Вагнер, подумал Майкл, задолго до автомобильной эры сочинил музыку, будто специально предназначенную для дороги.
Когда Майкл увидел в зеркале «мигалку» полицейской машины, стрелка спидометра стояла возле цифры «восемьдесят пять». Он знал, что «порше» легко уйдет от погони, но тогда Майклу пришлось бы проскочить Грин-Холлоу, поэтому он, как подобает всякому уважающему законы гражданину, сбавил скорость. Полицейская машина обогнала его, завывая сиреной, и он покорно остановился на краю дороги.
Полицейские не спеша вылезли из машины и взяли «порше» в клещи. Слева шел совсем молодой парень с густыми рыжими усами, отпущенными, видимо, для солидности. Его заметно портило косоглазие, он смотрел в точку, расположенную где-то над головой Майкла. Сторз непроизвольно улыбнулся и пригляделся к нему внимательнее. Он узнал полицейского, несмотря на усы. Четырнадцать лет назад, когда Майкл проводил зиму в Грин-Холлоу, он поймал рыжего десятилетнего мальчишку, который бросал ледышки в его машину, и отшлепал озорника. Майкл усмехнулся. Он даже вспомнил, что звали парнишку Норман Брюстер. Отец его держал бензоколонку в городе.
– Вы куда так несетесь? – спросил Норман Брюстер голосом, полным значительности.
– Спасаюсь бегством, – вежливо ответил Майкл, подумав: «Это моя плата за въезд в город».
Он увидел, что рука Нормана Брюстера потянулась к кобуре. Полицейский многозначительно взглянул на товарища, человека средних лет, который стоял со скучающим выражением лица справа от «порше».
– От кого спасаетесь? – спросил Норман Брюстер.
– От скуки, – ответил Майкл, предвкушая тот момент, когда напомнит Брюстеру, как отшлепал его.
– Попрошу без шуток, – воинственно сказал полицейский.
– Правда, я бегу из Нью-Йорка. Нью-Йорк, индекс 212, город развлечений, Большое Яблоко. Нашу шайку там все знают.
Второй полицейский приоткрыл дверцу, чтобы его было слышно, и сказал:
– Вам известно, что вы ехали со скоростью восемьдесят пять миль в час?
– Честное слово, не заметил. Наверное, не посмотрел на спидометр. Меня Вагнер завел.
– Какой еще Вагнер? – Норман Брюстер с опаской заглянул в машину. – Где он?
Майкл указал на радио:
– Музыка. Рихард Вагнер. Горячит кровь.
– Выключите эту чертову балаболку.
Майкл повернул ручку приемника.
– Ваши права.
Майкл вытащил водительское удостоверение, протянул его Норману и подумал, что старший полицейский не вмешивается в разговор, чтобы поглядеть, как Брюстер справится один. Брюстер стал разглядывать права в свете карманного фонарика.
– Отметок нет, – разочарованно протянул он. – Повезло. Это ваше первое нарушение?
– Инспектор, я не хотел нарушать правила, – мягко сказал Майкл. – Дорога пустая, вот и поддался соблазну. У меня сегодня особый день. У вас бывают особые дни?
– Вы пили, мистер? – спросил Брюстер, направив луч Майклу в лицо.
– Еще как!
– А, – торжествующе сказал Брюстер, довольный, что дело приняло серьезный оборот. – Управление автомобилем в состоянии опьянения.
– Если честно, – сказал Майкл, – четыре часа назад я выпил перед обедом бокал мартини, а потом еще две чашечки кофе. Между прочим, с кем имею честь?
– Инспектор Брюстер. У нас нет времени препираться с вами целый вечер.
– Норман, – зевая, сказал старший полицейский, – он не похож на государственного преступника.
– Фред, – обиженно отозвался Брюстер, – вы же сказали, чтобы я сам разобрался.
– Ладно, ладно, – сказал Фред.
– Дайте техпаспорт, – приказал Брюстер.
Майкл порылся в перчатнице, но не нашел документа.
– Извините, – сказал он, – видно, я оставил его в Нью-Йорке.
– Куда вы ехали? – угрожающе спросил Брюстер, точно подозревая Сторза в намерении пересечь канадскую границу.
– В Грин-Холлоу. Я слышал, это чудесное место с чистым воздухом и честной полицией.
– Мне не нравится ваш тон, – с важным видом сказал Брюстер. – В Грин-Холлоу вас кто-нибудь знает?
Майкл чуть не поддался соблазну сказать, что его знает Норман Брюстер, но решил еще немного продлить комедию.
– Да вроде никто.
– Вы готовы дать кровь на анализ? – сказал Брюстер голосом, который ему, видно, ставили в полицейской школе.
– При виде крови я падаю в обморок, – ответил Майкл.
Второй полицейский вздохнул.
– Норман, через десять минут нам сдавать дежурство, – напомнил он.
– Вы же сказали, я сам должен все выяснить, я это и делаю, – произнес Брюстер и добавил: – По инструкции.
– По инструкции чертовски долго, – сказал Фред, – ну ладно, продолжай.
Брюстер вытащил резиновый шарик.
– Вы согласны подвергнуться алкогольно-респираторному анализу? – еле сдерживая себя, сказал он и метнул свирепый взгляд в сторону товарища.
– Право не дышать гарантировано конституцией, – с ехидством произнес Майкл.
– Выйдите из машины, – заорал Брюстер.
– Норман, Норман, – мягко сказал старший полицейский.
Майкл вылез из автомобиля.
– Пройдитесь по прямой, – рявкнул Брюстер.
Майкл сделал несколько маленьких шажков.
Разочарованный Брюстер закусил губу.
– Хорошо. Теперь прочитайте на память алфавит в обратном порядке.
– Не выношу салонных игр. В том колледже, где я учился, ни один профессор философии не был в состоянии это сделать. А вы сами смогли бы?
– Это к делу не относится, – раздраженно сказал Брюстер. – Меня ваши профессора не интересуют.
– Давайте послушаем вас, – вежливо, но настойчиво предложил Майкл. – Если сумеете, ставлю каждому по бокалу.
– Он какой-то чокнутый, – сказал старший полицейский. – Выпиши ему штраф, и поехали.
– Вы слышали, что он сказал? – громко спросил Брюстер. – Обещал нас угостить, если мы его отпустим. Может, он еще деньги начнет совать? А потом жди «телегу». Ну и плевать, что поздно. По-моему, если он не пьян, значит, накурился травки или еще чего-нибудь, это я выясню.
Он повернулся к Майклу, который лениво облокотился на крышу «порше».
– Вы, мистер, кажется, любите рисковать?
– Забавно, – улыбнулся Майкл, – вы повторяете слова моей жены. Бывшей. Почти бывшей.
– Я вам докажу, что нельзя безнаказанно дурачить инспекторов. Слыхали когда-нибудь о жестокой полиции?
Майкл с удовлетворением отметил, что Брюстер понизил тон до сарказма.
– Только не на горнолыжном курорте, – заметил Майкл. – Здесь я самый дорогой и желанный гость – турист.
– Фред, – сказал Брюстер, – я отвезу его в участок и хорошенько погляжу, что он везет в своей шикарной машине.
– Дерьмо, – выдвинул предположение Фред, отставший от Нормана на целый век.
– Руки, – приказал Брюстер и вполне профессионально защелкнул наручники. – Вы арестованы, мистер.
– Это интересно, – произнес Майкл.
– Я посажу его к себе, – сказал Брюстер, – а вы поезжайте в этом игрушечном автомобильчике.
– Пожалуйста, не перепутайте скорости, – бросил через плечо Майкл, когда Брюстер подтолкнул его к полицейской машине. – Вам доводилось управлять машиной без автоматической коробки передач?
Чистейшее мальчишество, радостно подумал Майкл, вспоминая школьные проделки, и полез в заднюю часть полицейского автомобиля, отгороженную решеткой от сиденья водителя. Брюстер, задыхаясь от праведного гнева, сел за руль, завел мотор, тронулся; Фред последовал за ним в «порше». Они проехали щит с надписью «Добро пожаловать в Грин-Холлоу, штат Вермонт», и Майкл сказал:
– Триумфальное возвращение.
Брюстер, чертыхнувшись себе под нос, просигналил – по середине дороги ехала девчонка на велосипеде. Майкл усмехнулся и весело помахал ей скованными руками.
Оказалось, что полицейское отделение переведено в новое здание. Когда Майкл жил в Грин-Холлоу, оно находилось в другом месте. Небольшой симпатичный домик в колониальном стиле соседствовал с городским банком. В нем не было угрюмой мрачности, типичной для любого нью-йоркского полицейского участка, служившего архитектурным воплощением всего разнообразия совершаемых преступлений, а также суровости и изощренности наказаний.