Это было тревожно и больно. Письмо было написано шесть дней назад, кто знает, что произошло за это время? В каком Эмма состоянии? Для Реджины это было самым тяжелым в их переписке, не считая ожидания. Её убивало то, что они с Генри постфактум узнают о том, что происходит со Свон. Женщина чувствовала себя бесполезной, и это раздражало. Раньше, когда Эмма была дома и её мучили кошмары, Реджина бежала к ней, едва услышав крик или бормотание. Она садилась рядом и осторожно будила девушку, успокаивая, помогая вернуться в реальность. И они говорили о том, что ей снилось. А когда Эмме тяжело было рассказывать, Реджина брала её за руку, и они спускались на кухню, где брюнетка варила для гостьи какао. После второго кошмара Миллс уже, не спрашивая, добавляла в напиток корицу и взбитые сливки. А сейчас Реджина сиднем сидит в Сторибруке и никак не может помочь Эмме уснуть.
Но эта женщина не даром была мэром, ей потребовалась всего минута, чтоб придумать выход из положения. И внезапный поход в магазин был важной частью этого плана. Если она не может быть для Эммы ловцом сновидений, можно попытаться сделать пробуждения солдата более приятными. Реджина была не совсем уверена насчет порядков в форте, но надеялась, что её план сработает. Конечно, рецепт пришлось немного изменить, но она не сомневалась, что с сухим молоком и сливками какао получится отличным. Теперь осталось подобрать подходящую тару, и это на секунду озадачило мэра, но в отделе кухонной утвари она нашла то, что искала.
Пластиковый кувшинчик был в точности таким же, как тот, что стоял у нее на кухне. Реджина тут же представила его наполненным горячим какао с зефиром, сливками и корицей. Нужно будет на всякий случай завернуть его в пузырчатую плёнку. Брюнетка очень надеялась, что начальство Эммы не посчитает это контрабандой. Не хватало еще, чтоб из-за неё у девушки были неприятности.
- Генри! – услышав подозрительное шуршание, Реджина обернулась и увидела, что сын, сидящий на сидении тележки, пытается разгрызть упаковку с зефиром.
- Пожа-а-алуйста? – просительно протянул Генри.
Покачав головой, Реджина отобрала пакет с зефиром и переложила его в самый дальний угол тележки, прислонив к кувшину. Посмотрев на мальчика, она подняла бровь. Генри понял, что это было последнее предупреждение и спорить не стал. Открыв сумочку, женщина достала пакет сока и пачку марантавого печенья.
- Меняемся? – она протянула вкусности Генри.
- Ага! - просиял мальчишка и немедленно воткнул соломинку в пачку, делая приличный глоток. – Спасибо, мамочка!
- На здоровье, солнышко, – Реджина поцеловала его в лоб и начала разворачивать тележку. – Сейчас купим любимый чай Эммы и пойдём домой…
- Ой, извините! – Кэтрин Нолан с корзиной в руке почти врезалась в Реджину сбоку.
- Простите, миссис Нолан, я вас не видела, – вежливо извинилась Реджина, обходя Кэтрин.
- Пожалуйста, Реджина, ты можешь звать меня Кэтрин, ты же знаешь, – ответила та, глядя мэру в глаза.
Миллс на секунду отвела взгляд, вспомнив то время, когда она звала стоящую перед ней женщину Кэтрин. Вообще-то она звала её Кэт. Когда-то, когда они были подростками и переживали из-за оценок и контрольных, и Кэтрин ещё не сменила фамилию Ауро на Нолан. Когда-то они делились переживаниями о первых влюблённостях, даже несмотря на то, что Реджина уже тогда была скрытной. Но это было вечность назад.
После смерти родителей закрывшаяся от мира Реджина оттолкнула Кэтрин, как и всех остальных. Она посвятила себя учёбе и амбициям. Закончила Гарвард с отличием и вернулась в родной город, уже сделав себе имя. Она стала самым молодым мэром в истории штата и эмоциональная дистанция, которую мэр неизменно держала со всеми, позволяла ей полностью отдавать себя заботам о городе. Однако с тех пор, как она усыновила Генри, Реджина старалась вести себя мягче с окружающими, по крайней мере, в присутствии сына. И их с Кэтрин связывало прошлое. Реджина улыбнулась чуточку теплее и кивнула.
- Ты права, Кэтрин. Как твои дела? – несмотря на улыбку, интонации голоса были официальными.
- Хорошо. Мои дела хорошо. Я стала главным партнёром отца в его адвокатской фирме.
- Поздравляю, – голос Миллс заметно потеплел, и она улыбнулась с искренней радостью, чуть сжав запястье школьной подруги.
- Мы давно не разговаривали, – Кэтрин подошла ближе и улыбнулась Генри, у которого рот был набит размякшим печеньем.
- Помнишь меня? Мы виделись на ярмарке. Мой муж нарисовал тебе ту супер-крутую татуировку.
Генри быстро закивал, торопливо глотая печенье, чтоб ответить:
- Ага, полицейский нарисовал мне флаг, как мой флаг.
Женщины рассмеялись над его ответом, хотя для Генри он был вполне логичным. Выбравшийся из бака-ловушки помощник шерифа заметил у Генри на рубашке значок в виде флага и, дав мальчишке «пять», предложил сделать временную татуировку для комплекта. И через несколько секунд Девид и Кэтрин уже на пару разрисовывали щеки Генри к полному восторгу последнего. Реджина тогда почти с ними не говорила, слишком занимала ей счастливая болтовня сына, который просил обязательно-преобязательно сфотографировать его и завтра же послать фотографию Эмме. Не удивительно, что Генри запомнил Кэтрин.
- Как Дэвид? – Реджина не особенно привыкла вести пустые разговоры, и теперь спросила первое, что пришло в голову, чтоб избежать неловкого молчания.
- Нормально, – Кэтрин кивнула, сдержанно улыбаясь, и Реджина точно знала причину этой сдержанности.
- Он охраняет наши улицы.
Кэтрин фыркнула в ответ:
- Ну, до Эммы ему далеко.
- Прошу прощенья? – Реджину огорошила прямота блондинки. Хотя, чего удивляться, Кэт славилась поразительной прямотой ещё в школьные годы.
- Ну, Эмма ведь служит в армии, да? Мы не имели случая пообщаться, но все говорят, что она классная.
- Да, – Реджина, пожалуй, смутилась бы, но её в очередной раз спасла маска холодного мэра – Она…
- Офигенная! – громко объявил Генри, размахивая руками.
Брюнетка громко расхохоталась, забыв о присутствии Кэтрин. Иногда её сын просто невыносимо очарователен. Он всё впитывает, как губка, неудивительно, что он запомнил пару-тройку фирменных словечек Свон.
Смех Реджины стих, и она повернулась к Нолан. У той блестели глаза. Миллс не видела этого блеска вот уже тринадцать лет, но знала его слишком хорошо. Кэт смотрела так, будто поняла что-то важное и радуется этому. Когда они учились в школе этот огонек в глазах блондинки появлялся, когда она готовилась ввязаться в очередную шалость.
- Что?
Кэтрин покачала головой:
- Просто здорово видеть, что вы двое стали чаще гулять. Я слышала, ты опять ездишь верхом?
Миллс хмыкнула:
- Этот город всё-таки слишком маленький.
- Значит, ездишь.
- Уже начала об этом жалеть.
Кэтрин улыбнулась той же понимающей улыбкой, краем глаза посмотрела на Генри и снова перевела взгляд на Реджину.
- Думаю, ты не слишком об этом жалеешь.
- Смотрите! – Генри уже успел расправиться с соком и печеньем и теперь показывал миссис Нолан упаковку с зефиром. Реджина понятия не имела, как он ухитрился её достать. Честное слово, иногда ей казалось, что у Генри просто магические способности просыпаются, когда он хочет стянуть сладости. – Это для Эммы. Мамочка говорит, что зефир не для меня, да, мам?
- Правильно, – Реджина не купилась на его попытку надавить на чувство вины, – будем портить зубы Эммы сладостями, а у Генри будет самая красивая улыбка.
В очередной раз отобрав зефир, она спрятала пакет под коробкой энергетических батончиков и упаковками семечек. Развернув тележку, брюнетка пошла к полкам с чаем и совсем не возражала, когда Кэтрин пошла рядом.
- Собираете посылку?
Реджина кивнула.
- Да, мы посылаем их каждые пару месяцев. И на день рождения и Рождество. Её брат собирается прислать ей плеер на день рождения, но это сюрприз.
- Не переживай, я постараюсь ей не проболтаться, – пошутила Кэтрин.
Они подошли к чайному отделу, и Реджина взяла банку клубнично-мятного чая. Вдруг какао всё-таки конфискуют, но чай Эмма точно получит.
- Не знаю, как ты с этим справляешься, – осторожно сказала Кэтрин, когда они шли к кассе.
Реджина недоуменно приподняла бровь, и Нолан пояснила:
- Я так переживаю, когда Дэвида вызывают на внеочередное дежурство. Его часто вызывают, а мы ведь живём в Сторибруке. Не представляю, что я чувствовала бы, если б…
- Не знаю, как ты с этим справляешься, – осторожно сказала Кэтрин, когда они шли к кассе.
Реджина недоуменно приподняла бровь, и Нолан пояснила:
- Я так переживаю, когда Дэвида вызывают на внеочередное дежурство. Его часто вызывают, а мы ведь живём в Сторибруке. Не представляю, что я чувствовала бы, если б…
Черты лица Реджины стали жестче. Это было слишком личное. Кэт слишком поспешила залезть к ней в душу. Но жена полицейского не хотела замечать перемены, а может, и правда не заметила.
- Ты не боишься, что с ней что-то случится? – Кэтрин остановилась, глядя Реджине в лицо.
- Эмма – хороший солдат, – жестко сказала брюнетка. Эту фразу она повторяла, как мантру, каждый день, с того момента, как Свон уехала.
- Не сомневаюсь, – поспешно ответила Кэтрин, – просто никогда не знаешь…
- Я знаю, что она вернётся, что бы ни случилось, – тон Реджины не допускал возражений. – А теперь, извини меня.
Уверенно толкнув тележку к кассе, Миллс выкладывала покупки на ленту, повернувшись к Кэтрин спиной.
- Реджина, – умоляюще позвала та, но ответа не получила, мэр обратила всё внимание на сына, который играл с пакетом от сока, как с самолетиком.
Вздохнув, Кэтрин улыбнулась Генри и отошла от семейства Миллсов с тихим «Пока». Конечно, Реджина слышала её, но не ответила.
Она не будет обращать внимания на слова школьной подруги. В юности они были друг для друга голосом разума. Но в этот раз Кэт ошибается. Реджина всегда волновалась слишком много, но теперь, даже зная, что работа Эммы опасна и постоянно сопряжена с риском, впервые в жизни Реджина Миллс твёрдо верила.
* * *
Верила и делала всё возможное, чтоб сохранить веру, но судьба ткнула её лицом в реальность, в первый день августа, когда они с Генри вернулись утром с занятий по верховой езде. Она записала сына в младшую группу вскоре после отъезда Эммы и сегодня позади остался уже четвёртый урок. Генри нравились занятия, и он так сосредотачивался на езде, что почти не замечал Реджину, шедшую рядом с пони и готовую в любой момент его подстраховать.
За последнюю неделю Генри стал увереннее сидеть на лошади отчасти благодаря тому, что после третьего занятия начал «седлать» подлокотники и спинки диванов в особняке. Когда Реджина увидела это впервые, она вскрикнула от страха, и Генри, подпрыгнув от неожиданности, свалился с подлокотника. К счастью, он упал на диван, а не на пол.
А теперь Реджина решила, что Генри заслужил клубничный молочный коктейль в награду за успешное занятие, поэтому они зашли в кафе «У бабушки». Было одиннадцать утра, и день обещал быть жарким, так что они с сыном решили заскочить домой за полотенцами и позже пойти на пляж. Купальный сезон почти закончился, так что народу там должно быть немного.
Войдя в кафе, Генри помчался к стойке и начал взбираться на высокий барный стул. Реджина лишь слегка подсадила его, помогая перекинуть на сиденье коротенькую ножку. Нетерпеливо схватив треугольное десертное меню, стоявшее рядом с солонкой, перечницей и салфетками, Генри призадумался, выбирая коктейль. Женщина стояла рядом, облокотившись на стойку, и одной рукой обнимала сына, оберегая от падения.
- Доброе утро, мадам мэр, – поздоровалась Руби и перегнулась через стойку, глядя на Генри. - И тебе доброе утро, красавчик.
- Доброе утро, мисс Руби, – радостно откликнулся Генри.
- Ну, как Миллсы поживают сегодня? – Руби выпрямилась.
- Мамочка купит мне коктейль, потому что я лучший, – гордо объявил мальчик.
- Ну, если за это полагается молочный коктейль, то ты, наверное, должен пить их каждый день, – серьёзно ответила девушка.
- Ага! – согласно кивнул Генри и многозначительно посмотрел на мать, которая сейчас прожигала официантку строгим взглядом, в котором, однако, было больше досады, чем раздражения.
- Генри делает успехи в верховой езде, – подтвердила Реджина. Малыш просиял.
- Умница! – улыбнулась Руби, протягивая мальчику руку, Генри с силой хлопнул по её ладони. – Сейчас принесу тебе клубничный молочный коктейль с вишенкой. Что вы будете, мадам мэр?
- Спасибо, ничего не нужно.
Официантка ушла, оставив свой блокнот и ручку, чем немедленно воспользовался Генри. Притянув блокнот к себе, он начал что-то рисовать. Реджина присела рядом с сыном, всё ещё обнимая его, и повернулась к телевизору, висевшему в дальнем углу кафе. Там как раз показывали повтор шестичасовых новостей.
Сердце брюнетки дёрнулось и провалилось куда-то вниз, когда на экране появились кадры дымящихся руин, окруженных пустыней. Потом картинка уменьшилась и сместилась в правый угол, уступая место ведущему, безмолвно шевелящему губами.
- Руби! – задохнувшись, позвала Реджина. – Руби, скорей!
Девушка прибежала на этот зов так быстро, как позволили ей высокие шпильки ее босоножек.
- Надумали что-то заказать?
- Сделай громче.
Руби проследила взгляд Реджины и быстро подойдя к телевизору, прибавила громкость.
«…двое американских солдат серьёзно ранены. Вчера около одиннадцати вечера отряд из восьми человек патрулировал предместья Багдада, по полученным нами данным, относительно удаленные от линии боевых действий. Один роковой шаг послужил причиной взрыва противопехотной мины, запустившего цепную реакцию в радиусе примерно пятисот ярдов. Шестеро солдат погибли, ещё двое получили тяжелые ранения. Мы будем молиться за них и их семьи».
Реджина ахнула, быстро переводя взгляд с ведущего на кадры в углу экрана. Только не Эмма. Пожалуйста, пусть это будет не Эмма. Кровь громко стучала в ушах.
Ведущий замолчал, и один за другим начали появляться портреты погибших. Миллс перестала дышать, неотрывно глядя на экран. Сурового вида мужчина с волевым подбородком, Майор Грегори. Темнокожий лейтенант Пауэлл со стоическим выражением лица.
Копна белокурых волос на следующем снимке, и сердце Реджины делает болезненный кульбит. Это молодая женщина. Сержант Николс. Реджина пораженно и испугано ахает.
Следующие снимки задерживаются в кадре дольше предыдущих или брюнетке просто так кажется. Майклс. Витмор. Фанг. Морелло. Нгуен.
«Гражданская панихида пройдет во вторник, после чего состоится погребение в присутствии родных и друзей».
На экране появился развевающийся флаг, и включилось интервью с одним из генералов, находящимся в Ираке. Военный сообщал какие-то подробности боевых действий, но Реджина его уже не слушала.
Она зажмурилась, медленно осознавая, что Эмма в порядке. Когда Генри потянул её за край блузки, Реджина поняла, что стоит на ногах, но она не могла вспомнить, когда именно подскочила.
- Мамочка, смотри! – стакан Генри был уже на четверть пуст, и теперь он, смеясь, пускал трубочкой пузыри.
В другой раз Реджина, разумеется, сделала бы сыну замечание, но сейчас ей это даже в голову не пришло. Облегчение затопило её сердце, и она сглотнула вставший в горле ком. Среди них не было Эммы. С Эммой всё хорошо. Страх потерять еще кого-то был у Реджины слишком сильным, слишком знакомым.
- Реджина? – осторожно позвала Руби, подходя к ней ближе. – Эмму не послали в Ирак. Она всё еще дома, в Штатах.
Миллс моргнула. Боже, младшая Лукас права. Эмма в Беннинге, возится с оружием. И Ирак с разрывами противопехотных мин почти одинаково далек от Эммы и от Реджины. Брюнетка медленно повернулась к Руби, стараясь успокоиться.
-Да, – кивнула она. Эмма почти дома.
* * *
Форт Беннинг, Джорджия.
Август 1, 2004.
Эмма,
Я просто хочу удостовериться, что ты в порядке. Знаю, у тебя много работы в последнее время, но я просто хочу это знать.
Я видела в новостях, что случилось там, в Багдаде. Не знаю, была ли ты знакома с кем-нибудь из них, но мне так жаль. Это ужасно, и я боюсь даже представить, каково их родным. Говорят, что один солдат умер в больнице, а второй всё ещё борется за жизнь.
Мы провели небольшую церемонию в память о погибших и почтили их минутой молчания.
Прости, я не хочу портить тебе день. Просто мне нужно знать, что с тобой всё хорошо. Будь осторожна. Возвращайся скорее.
Реджина.
Эмма запустила пальцы в волосы, опираясь спиной на стену. Письмо из Мэна растревожило её, и она волновалась за Реджину. Та не написала ничего лишнего, но они хорошо друг друга знали, и Свон поняла, что женщина с ума сходит от волнения и, хоть никогда в этом не признается, облегчения. Облегчения, что Эмма жива. Что конверт с серым сухим листком, бывшим для жен солдат вестником горя, заставлявшим даже сильнейших женщин бессильно горбиться под грузом скорби, на этот раз миновал особняк на Миффлин Стрит. Облегчения что похоронка пришла кому-то другому.