И хотя блондинка любила Августа, она горько пожалела теперь, что выговорила утром последние минуты на карте, подкалывая брата насчет Руби. Ей так нужно было сказать Реджине, что она в порядке, но магазин уже закрыт, Свон не успела пополнить счет, потому что её дежурство закончилось только в одиннадцать вечера. Можно было бы одолжить у Нила мобильник, тот бы, конечно, не отказал, но потом пришлось бы отвечать на вопросы, а он только недавно прекратил выпытывать у неё подробности личной жизни. Так что Эмма тихонько достала из тумбочки писчий набор, приспособив «Зелёную милю» вместо планшета и, не включая свет, быстро нацарапала:
Август 9, 2004.
Эй, я в порядке. Мы всё ещё здесь.
Да, я тоже видела. У нас тут только об этом и разговоров. Тоже была церемония, и все занятия отменили.
У Николс муж служит во флоте, а брата Морелло совсем недавно отправили в Сирию. Я даже не уверена, в курсе ли они.
Сумасшествие, правда? Ты выполняешь свою работу, которая опасна и тяжела сама по себе, а в этот момент где-то на другом конце света гибнет твоя жена или брат. А ведь это был всего лишь патруль. Я сама ходила этим маршрутом сотни раз. Это могла быть…
Эмма резко откинула голову, стукнувшись затылком о стену. Не в первый раз она думала о том, что случилось. Военные потери были частью привычной жизни, но где бы она не находилась, на тренировке, на боевом задании, черт, да даже в её кошмарах, она всегда думала, что смерть ей принесёт пуля. Но наступить на мину? Это не оставляет времени даже подумать. Ты слышишь под ногой щелчок, и в следующую секунду тебя уже нет.
Свон много об этом думала. О чем они разговаривали в последние минуты? Когда раздался первый взрыв, они поняли, что им конец, или не успели? Слишком много вопросов мучило блондинку, когда она возвращалась мыслями к происшествию снова и снова.
Посмотрев на письмо, девушка зачеркнула последнее предложение. Когда Реджина получит его? Почту из форта отправляют раз в неделю. Еще две на то, чтоб письмо дошло до Сторибрука. Может, чуть быстрее или чуть дольше. Значит, Реджина найдет конверт в ящике примерно через три недели, а до этого будет волноваться и накрутит себя до состояния паники.
Она не может так долго ждать, ей нужно услышать голос брюнетки прямо сейчас. И нельзя заставлять Реджину так долго переживать.
Август как-то сказал: «Сделай момент подходящим». И Миллс сказала тоже самое. И это привело Эмму к лучшему, что было в её жизни.
Пошло всё нахер, подумала Эмма и отложила книгу и письмо на тумбочку. Тихонько соскользнув со своей койки, она на цыпочках пошла туда, где спал Нил. Мужчина лежал на спине и едва слышно посапывал во сне. Если ей удастся провернуть свою затею, не разбудив его, можно будет собой гордиться. Эмма аккуратно развернула сложенную на табуретке пару штанов. Раньше она посмеивалась над тем, что приятель почти не выпускает телефон из рук и при первой возможности звонит жене. Но, черт, как же она теперь его понимала.
Отключенный на ночь мобильник Кэссиди обнаружился в кармане, и блондинка, аккуратно сложив чужие штаны, положила их на место. Она обязательно купит мобильный телефон, когда поедет домой, в следующий раз, думала девушка, пока бесшумно кралась в свой угол. Улегшись, она повернулась к казарме спиной и накрыла голову подушкой, чтоб не шуметь.
Телефон, к радости Эммы, включился бесшумно, и пальцы сами набрали нужный номер. Голос автоответчика предупредил её о стоимости междугородних звонков, и она поняла, что план был не таким безупречным, как ей казалось. В любом случае, она зашла слишком далеко, чтоб отступить теперь. Серьёзно, ей нужно услышать Реджину, и к черту последствия!
Телефон негромко загудел, и до Эммы дошло, что время уже за полночь. Реджина может и не ответить, и все её усилия пропадут даром. И она не услышит любимый голос до следующей недели, и то не факт, что у неё будет время позвонить.
- Алло? – в трубке раздался хриплый заспанный голос Реджины, и Эмма могла поклясться, что это самый прекрасный звук во вселенной.
- Хэй, – прошептала Эмма так тихо, что сама едва расслышала себя.
- Эмма? – по шуршанью в трубке девушка догадалась, что Реджина резко села на кровати и теперь прижимает к уху телефон, включая ночник. И конечно же быстро смотрит на будильник. – Эмма, что случилось? Ты в порядке?
Привычное успокаивающее «Я в порядке» уже готово было сорваться с языка, но девушка покачала головой:
- Я тут с ума схожу от тоски по тебе.
Реджина грустно усмехнулась и вздохнула. Напряжение медленно ослабевало.
- Да, я уверена, что ты думаешь, что я… немного переволновалась.
- Ну, если только немножко, – пошутила блондинка и тут же серьёзно добавила. – Но я в порядке, просто время ползёт очень медленно.
- Хорошо, – Миллс произнесла это так уверенно, что стало понятно, даже бог не спасёт от её гнева того, по чьей вине Эмма будет не в порядке.
- А как вы с малышом?
- Всё хорошо. Мы скучаем по тебе.
- Хорошо, – в тон брюнетке ответила Свон.
Они помолчали, позволив себе притвориться, что Эмма просто уехала в Бостон на выходные, чтоб навестить Августа. Или что Реджина отлучилась из Сторибрука по работе, и они с Генри ждут ее возвращения домой. Всего минута, и одна мечта на двоих, но этот миг закончился. И обе знали, что их время вышло.
- Я…
- Знаю.
- Я позвоню тебе, как только смогу, – пообещала Эмма.
- Я пришлю тебе ещё какао.
- Ты просто чудо, – довольно проворчала блондинка.
Реджина усмехнулась и вздохнула:
- Спокойной ночи, Эмма.
- Доброй ночи.
* * *
Сентябрь 13, 2004. Форт Беннинг, Джорджия
Прищурившись, Эмма разглядывала маленькую, набитую пенопластом коробку, в которой лежала видеокассета. На кассете неразборчивым почерком Августа было нацарапано самодовольное «Не за что». И всё, ни открытки, ни записки, и Эмма немного нервничала. Конечно, Август умел быть серьёзным, но никогда не упускал случая повалять дурака, если знал, что это сойдет ему с рук.
К счастью для Эммы, в маленькой комнате отдыха никого не было. Так что она вставила кассету в видеомагнитофон и села перед стареньким телевизором, запустив запись с пульта.
Экран ожил, зелёная вспышка мелькнула так внезапно, что Эмма почти зажмурилась. В правом нижнем углу появились оранжевые цифры – «08/31/04». Значит, запись сделана в последний день лета. Камера вздрогнула, на секунду выхватывая пестрое разноцветье, и в кадре появился Август, видимо, повернувший объектив на себя. Он ухмыльнулся и подмигнул, и Эмма спросила себя, какого черта братишка затеял на этот раз.
Кадр опять поменялся, и блондинка увидела здание, в котором немедленно узнала садик Генри. Значит, Август был на площадке, где дети обычно гуляли после обеда. Какого черта он там забыл? И что, мать его за ногу, он вообще делает в Сторибруке?!
Эмма, не дыша, смотрела, ожидая, что будет дальше. Сердце дернулось и ухнуло куда-то в район пупка, когда слева она увидела знакомый силуэт, короткие тёмные локоны, царственная осанка. Реджина. Потом появилась стайка ребятишек в ярко-желтых костюмчиках, и кадр приблизился, фокусируясь на крохотной, одетой в желтое, темноволосой фигурке. Эмма поняла, что это концерт, про который ей рассказывали Миллсы.
К глазам подступили слёзы. Генри улыбался ей с экрана.
Послышался знакомый новозеландский акцент Тины Белл, и Август навел камеру так, чтоб показать всю группу деток и их воспитательницу.
- Наша младшая группа рада приветствовать вас на нашем летнем празднике, – взволнованно произнесла Тина.
Раздались аплодисменты, и мисс Белл кивнула малышам.
- Доброе утро, родители и гости! - старательно, в унисон, прокричали детские голоса. Из зала послышались смешки, детвора улыбалась с импровизированной сцены, они явно были собой очень довольны. Большинство детей искало взглядом родителей и переминалось с ноги на ногу, стараясь подойти к ним поближе. Так что воспитателям пришлось напомнить своим подопечным, что нужно стоять смирно.
- Сегодня мы приготовили для вас музыкальные подарки, и мы надеемся, что они вам понравятся, – сказав это, Тина по-турецки уселась на траву перед детьми. Заиграла музыка, и камера опять вернулась к Генри.
- «Well the sun comes up and the rooster crows! I get out of bed and put on my clothes! Today's gonna be a most spectacular day!»
- Сегодня мы приготовили для вас музыкальные подарки, и мы надеемся, что они вам понравятся, – сказав это, Тина по-турецки уселась на траву перед детьми. Заиграла музыка, и камера опять вернулась к Генри.
- «Well the sun comes up and the rooster crows! I get out of bed and put on my clothes! Today's gonna be a most spectacular day!»
Он громко пел «My Little Yellow Bus», пританцовывая, как учила их мисс Белл.
Глядя на малыша, Свон улыбалась от уха до уха, как Чеширский кот, и вспоминала, как он пел эту песенку по телефону. Наверное, он и тогда пританцовывал, будто ведет автобус, и махал, приглашая друзей прокатиться с ним. А его попытки присвистнуть были милее всего, что Эмма видела в своей жизни.
Кто-то из детей расплакался, кто-то не пел, и танцевали детишки кто в лес, кто по дрова, но только не Генри. Генри был просто великолепен! Когда песня закончилась, Эмма хотела аплодировать вместе с залом. Кончиком пальца она вытерла мокрые ресницы.
- Давай, Генри! – раздался голос Августа.
Зрители успокоились, и заиграла следующая песня. Раздались первые аккорды «You Are My Sunshine», и Эмма заметила что детки прятали руки за спинами. Начав петь, они вытянули руки, демонстрируя склеенные из желтого картона солнышки с оранжевыми лучиками. В середине солнца в руках Генри, была наклеена фотография Реджины. Значит, у других детей тоже фотографии родителей.
- «You are my sunshine! My only sunshine! You make me happy! When skies are grey!»
Зрители восхищенно замерли. Эмма засмеялась, когда припев закончился, и детишки начали путаться в словах куплета. Конечно, Тина слегка переписала текст песни. Припев дети опять спели складно, сорвав бурю аплодисментов, и камера выключилась.
Эмма сидела широко улыбаясь, а по лицу струились слёзы. В груди болело так, что она с трудом могла вздохнуть. Боже, как же она хочет увидеть мальчишку, взять его на руки. Это она должна была сидеть рядом с Реджиной, и снимать Генри на камеру, и смущать его аплодисментами, одобрительными выкриками и свистом.
Она покачала головой, вытирая мокрые щеки тыльной стороной ладони. Потянувшись к пульту, Эмма хотела выключить запись, но экран снова засветился.
Концерт, видимо, закончился, и Генри со всех ног бежал по траве к Реджине, сжимая свое солнце в руках. Брюнетка тут же обняла сына. У Эммы перехватило дыхание, она видела Реджину впервые за пять месяцев. Миллс была одета в дизайнерские джинсы и блузку. Наверное, она взяла отгул, чтоб посмотреть выступление Генри.
- Ты видела меня, мамочка? – малыш взволнованно подпрыгивал, глядя на неё.
Женщина наклонилась к нему и похлопала в ладоши:
- Конечно видела, родной! Ты такой умничка.
- Эй, приятель, – позвал Август, не прекращая съёмку.
Мальчик улыбнулся ему и протянул ладошку, давая «пять».
- Ты видел меня, дядя Август? – переспросил он, не обращая внимания на камеру.
- Ты крут, пацан. Скажи Эмме «привет».
- Где она? – оглянулся Генри и непонимающе посмотрел на мать.
Реджина обняла его и показала в объектив камеры.
- Привет, Эмма! – малыш взволнованно помахал солнцем. – Ты видишь меня?
- Она увидит. Поди-ка сюда, дружок.
Камера развернулась, и на экране показались обнявшиеся Август и Генри, прижавшиеся друг к другу головами.
- Скажи «Я скучаю по тебе».
- Я скучаю по тебе!
- Скажи «Я тебя люблю».
- Я тебя люблю!
Эмма прикусила губу, безуспешно стараясь сдержать улыбку.
- Скажи «Мамочка тебя любит».
- Мамочка тебя любит!
Эмма закатила глаза, увидев, как брови Августа многозначительно приподнялись. Он довольно усмехнулся.
- Скажи «Дядя Август тебя любит».
- Дядя Август тебя любит!
- Скажи «Я лучше всех».
- Я лучше всех!
-Да нет, «Я лучше всех», – поправил Август.
- Я лучше всех, – хихикнул Генри и, вывернувшись из рук дяди, побежал к Реджине, которая стояла, смущенно глядя в камеру. Солнце светило ей в спину, и казалось, что брюнетка вся светится.
Эмма улыбнулась. Мадам мэр может общаться с журналистами, может вести переговоры со старыми ворчливыми инвесторами и охмурить их одним взглядом, может уболтать самого хитрого и прожженного юриста, добиваясь того, чего хочет. Но сейчас гроза всего Сторибрука была просто любящей мамой и, глядя в камеру, краснела, как школьница.
Генри обнял её:
- Да, мамочка?
- Да, родной, ты лучше всех, – подтвердила Реджина.
- Хочешь что-нибудь сказать Эмме? – спросил Бут, почти не скрывая откровенного подстрекательства в голосе.
Реджина пристально посмотрела на него и подхватила Генри на руки. Она напряженно смотрела в камеру с полсекунды, потом взгляд смягчился, но Эмма заметила это короткое напряжение. Брюнетка крепче обняла сына и мягко улыбнулась в камеру. Август навел фокус так, что на экране теперь были только лица Миллсов.
- Эй, солдат, нам тебя очень не хватает. Береги себя и приезжай к нам снова.
Реджина говорила медленно, тщательно подбирая слова. Свон поняла, что брюнетке стоит больших усилий сдерживаться и говорить то, что сказал бы просто друг. Это причиняло Эмме острую боль. Реджина будто перестала быть Реджиной. И это отстой. Кажется, Миллс чувствовала то же самое, потому что она быстро прижалась щекой к Генри и сказала:
- Попрощайся с Эммой, дорогой.
Он радостно помахал:
- Пока, Эмма!
- Скоро увидимся, – пообещала Реджина.
Камера развернулась, и Август подмигнул ей:
- Веди себя хорошо, крошка.
Экран погас, и Эмма осталась сидеть с закрытыми глазами, с ураганом эмоций в душе. Как можно быть такой невероятно счастливой и такой несчастной одновременно? Девушка опустила голову на руки и улыбнулась, понимая, что Август, пять часов ехал в Сторибрук только ради того, чтоб послать ей эту плёнку. Она вспомнила, как Генри танцевал, и улыбнулась шире. И какая же Реджина всё-таки невероятная красавица.
Господи Иисусе, кто бы мог подумать, что она так сильно будет тосковать по дому? Она так хотела вернуться в Сторибрук, что не могла думать ни о чем другом. Она никогда не скучала по дому раньше, когда переезжала из одного интерната в другой, но теперь, кажется, с лихвой навёрстывала упущенное.
Боже, Генри такой милаха, когда поёт. И надо будет поговорить с Реджиной и Августом. Когда, черт возьми, они успели стать закадычными приятелями? Что она пропустила? Но, на самом деле, блондинка радовалась, что Реджина и Август поладили. И что Август с радостью ведёт себя, как примерный дядюшка. Можно поспорить, что Генри от него ни на шаг не отходит, когда парень приезжает в Сторибрук.
Вау, подумала Эмма, откидываясь на спинку стула. Они её семья.
Она обхватила голову руками, пораженная этим внезапным открытием. Её Семья. И они, черт возьми, просто нереально офигенные.
* * *
Сентябрь 22, 2004. Форт Беннинг, Джорджия
Опустив конверт в ящик дежурного, Эмма развернулась, намереваясь выйти. До обеда был почти час свободного времени, и её ждало горячее какао. По пути к раздаточной она почти врезалась в Нила.
- Воу, – Эмма с трудом избежала столкновения и отступила в сторону, но мужчина крепко схватил её за запястье. Она автоматически вырвала руку из его захвата и отступила к стене, увеличивая дистанцию между ними. - Ты чего?
- Мы можем поговорить? – тихо прошипел он, подходя ближе. Эмма отступила еще на шаг.
- О чем?
Их разделила толпа, и на секунду Эмма захотела по-тихому смыться, затерявшись в ней. Нет, она не станет трусить, да и к тому же, ей правда любопытно, чего парень завёлся.
Нил кивнул головой в сторону пустой казармы. Остальные ребята были либо в рекреации, либо на курсах ВУС. Казарма редко пустовала, и Нил явно не собирался упускать такой случай.
Он плотно прикрыл за ними двери, и все эти предосторожности заставили Эмму нервничать. Она остановилась посреди казармы, уперев руки в бока, и вопросительно посмотрела на Кэссиди:
- Ну, и?
Он достал из кармана мобильник. Лицо Эммы осталось бесстрастным. Не показывать ему, что она поняла, к чему клонится разговор. Но девушка знала, что он знает, и понятия не имела, чем это всё закончится.
- Знаешь, я слышал, что на твоём счету пара мелких краж, но следы ты заметаешь хреново, Свон. Ты не думала, что мне или Тамаре придет телефонный счет?