Первым делом я запустила «Пентиум» и выяснила, что он оснащен модемом, но погулять по виртуальным мирам я не смогу, потому что раззява Денис полностью израсходовал свою интернет-карту и не потрудился прикупить новую. Надежда бросить клич о помощи в компьютерной сети умерла, едва родившись. Оставалось окно. Я подергала раму, выяснила, что она жутко тугая и к тому же густо замазана краской, но решила, что при наличии соответствующего инструмента сумею окно открыть.
По опыту общения с компьютерно грамотными молодыми людьми я твердо знаю: если на столе стоит комп, значит, где-то в ящике стола есть хоть одна отвертка. Я пошарила под батончиками и печеньем и нашла плоскую коробку с набором отверток в диапазоне от маленькой крестообразной до прототипа ломика.
– То, что надо! – обрадовалась я.
Следующие десять минут я с оружием в руках сражалась с оконными рамами, и в конце концов они капитулировали. В тринадцать ноль пять по Москве – точное время мне любезно подсказал включенный компьютер, – я прорубила свое окно в Европу. Точнее говоря, распахнула створки и едва не пожалела об этом. Ощущение было такое, будто я открыла дверцу духовки!
– Придется немного потерпеть! – сказала я себе и полубоком взгромоздилась на подоконник пышущего полуденным жаром окна, чтобы понаблюдать за двором внизу. Мне позарез нужен был какой-нибудь добрый знакомый, способный стать моим гонцом.
Подходящая личность появилась в поле моего зрения минут через двадцать, когда я уже в полной мере поняла, каково приходится куриной тушке, запертой в гриле с заклинившим вертелом. Один мой бок поджаривался, обещая вскоре покрыться румяной корочкой, а второй овевал свежий воздух, поставляемый исправно работающим кондиционером. Спасая припекаемую половинку от солнечного ожога, я периодически смачивала ее минералкой, бутылку которой держала в руке. Увидев внизу Василису Микулишну, бодрым шагом следующего к подъезду, я перевернула ее вверх дном и вылила содержимое под ноги пацану.
Васька вскрикнул и отпрыгнул от образовавшейся на асфальте лужи, а потом поднял голову и сердито посмотрел вверх. Я приветственно помахала ему ручкой и швырнула вниз пустую бутылку. Василиса шевельнул губами, явно не по-детски выругавшись, и галопом унесся в подъезд. Я было огорчилась, подумав, что моя попытка вступить в контакт с внешним миром не увенчалась успехом, но через пару минут услышала скрежет открываемого окна, и Васькин звонкий голос проорал с лестничной площадки между седьмым и восьмым этажом:
– Теть Ин, вы обалдели, что ли?! Меня, значит, теть Алла ни за что ни про что выбивалкой по спине отходила, а вам можно человеку на голову воду лить и бутылки бросать?!
Окно, в которое кричал Василиса, я не видела, его закрывал от меня выступ балкона, примыкающего к соседней комнате, но слышимость была превосходная, потому что голоса не заглушали никакие посторонние шумы. На уровне восьмого этажа только птички чирикали, да еще мы с Васькой.
– Васенька, миленький! – заорала я в ответ неподобающе радостным голосом. – Я не со зла, просто мне очень нужно было привлечь твое внимание! А теть Алла перед тобой извинится, обещаю, и лупить больше не будет! Наоборот, даст конфетку!
– Лучше денег! – басом сказал маленький циник. – Короче, что нужно?
– Нужно сказать теть Алле, что Денис запер меня в своей квартире и я сижу тут, как под арестом!
– Прям, кавказская пленница! – восхитился Василиса. – Это дядя Денис хочет вас заставить выйти за него замуж? Я слышал, мама папе говорила, что он к вам сватается, а вы кочевряжитесь!
– Больше не буду кочевряжиться! – пообещала я, мысленно добавив: «Просто морду ему расцарапаю и к черту пошлю, раз и навсегда!» – Васенька, зайчик, так ты сбегаешь к тете Алле?
– Спрыгаю! – засмеялся «зайчик». – Гарантируете деньги на кино? В два часа в «Звездах» новый ужастик показывают.
– Скажешь Алке, что я велела спонсировать тебе ужастик, она даст, сколько надо!
– О’кей!
Прощально проскрипела оконная рама. Я уже хотела слезть с подоконника, чтобы немного размяться, как вдруг услышала голос Дениса:
– Ты что здесь делаешь, поросенок?
В первый момент я решила, что поросенком обнаглевший милый обозвал меня, но тут донесся обиженный голос Василисы:
– А че такого? Я самолетики пускал!
– Самолетики-вертолетики! – неласково проворчал Денис. – Знаю я тебя, пакостника! А ну, брысь отсюда!
– Сам пакостник! – шепотом ответила я за Василису. – Явился и все испортил!
Я спрыгнула с подоконника, торопливо закрыла окно, задернула занавеску, вырубила компьютер, бухнулась на диван и замерла, симулируя крепкий сон. Едва затих недовольный скрип диванных пружин, в прихожей загремел замок. Радостно взлаял Барклай.
– Тихо, тихо! – сказал ему Денис.
Я услышала приближающиеся шаги, потом негромко звякнуло какое-то железо, дверь с тихим скрипом приоткрылась, и в комнату просунулась взъерошенная голова Дениса. Я зажмурилась и размеренно засопела.
– Она спит! – обернувшись, сказал он непонятно кому – наверное, Барклаю. – Вот и хорошо, что спит.
Дверь закрылась. Металлического лязга запоров и засовов я не услышала и предположила, что Денис решил в своем присутствии не ограничивать меня в перемещениях по квартире. Я подумала-подумала и сама закрылась изнутри – благо, на двери имелся небольшой крючочек.
Заперлась я отчасти в знак протеста, но больше для того, чтобы Денис не мешал. Я не сомневалась, что Василиса сообщит Алке мои координаты, и твердо верила, что умная подружка придумает, как со мной связаться. Надеялась только, что она не выберет в качестве средства связи морзянку, потому что я знаю только один сигнал – «SOS». Так что морзянки, пожалуйста, не надо, и сигнальных флажков тоже, и разных там семафоров с телеграфами!
Словно услышав мою просьбу, Трошкина пришла с обыкновенными воздушными шарами.
Сначала я не поняла, что это за явление такое. Подумала, что детишки забавляются, но потом увидела за разноцветной гирляндой запрокинутое лицо в обрамлении роскошных парикмахерских кудрей и поняла, что это забавляется взрослая девочка Трошкина.
– Обалдеть можно! – не удержавшись, обронила я.
Слышать меня Алка не могла, но она заметила шевеление губ и жестом призвала меня к молчанию. Не иначе, боялась, что я, как последняя идиотка, разорусь на весь двор: «Ой, Трошкина, какие у тебя чудесные шарики! Дай поиграть!»
Алка сначала приложила палец к губам, а потом тем же пальцем потыкала в красный шарик, словно намереваясь его проколоть. Мгновением позже алый шар медленно поплыл ввысь. Ветром его относило в сторону от дома, так что мимо окна моей тюрьмы шар проплыл на приличном расстоянии. Я следила за его полетом, как завороженная.
Шарик неутомимо тянулся вверх, несомненно, он был надут гелием. Трошкина, похоже, смоталась в ближайший торговый центр, где среди аттракционов и игровых автоматов, призванных развлекать неугомонных детей, пока их родители делают покупки, есть специальная шаронадувательная машинка. Не пожалела денег, надула пять шаров! Синий, желтый, зеленый и сразу два красных. Правильно, красный цвет и дураку мил. В нашем случае дурочке.
Трошкина, наверное, подумала то же самое: когда я, проводив взглядом уходящий в стратосферу алый шарик, вновь опустила глаза, Алка все тем же оттопыренным указательным пальцем покрутила у виска. Похоже, подружка давала понять, что дурочка в нашем случае я.
Я беззвучно фыркнула. Трошкина показала на второй красный шар, потом добавила к указательному пальцу средний и получившимися рожками символически потыкала себе в глазницы. Видимо, призывала меня смотреть в оба на второй стратостат.
На сей раз миниатюрный воздухоплавательный аппарат прошел существенно ближе к моему окну. Я могла бы до него дотянуться, просто не сообразила, чего именно ждет от меня Трошкина. Поняла только когда заметила, что на хвосте у шарика болтается какая-то бумажка. Но было поздно, Алкина посылочка отправилась на небо. Я посмотрела на сердитую подружку и виновато развела руками. Алка сначала погрозила мне пальцем, потом постучала им по лбу. Сегодня она использовала этот перст по полной программе, разве что в носу им не ковыряла!
Я закивала и страстно обняла руками воздух, давая понять, что задачу усвоила и готова ловить шар номер три. На сей раз Трошкина выбрала синий.
– А если я возьму синий шар, то пчелы могут подумать, что это просто кусочек неба! – пробормотала я, вспомнив аналогичные опыты Винни Пуха и поросенка Пятачка.
«Кусочек неба» шел вертикально вверх, совсем близко к стене дома, и я не вывалилась из окна, когда потянулась его схватить. Сцапала шарик за тонкий мышиный хвостик, втащила его в комнату, слезла от греха подальше с подоконника и отвязала от ниточки цветную картонку.
– А если я возьму синий шар, то пчелы могут подумать, что это просто кусочек неба! – пробормотала я, вспомнив аналогичные опыты Винни Пуха и поросенка Пятачка.
«Кусочек неба» шел вертикально вверх, совсем близко к стене дома, и я не вывалилась из окна, когда потянулась его схватить. Сцапала шарик за тонкий мышиный хвостик, втащила его в комнату, слезла от греха подальше с подоконника и отвязала от ниточки цветную картонку.
Это оказался любительский снимок симпатичного молодого мужчины на фоне ободранного подъезда многоквартирного дома. Камера взяла его сбоку, в движении, и он явно не позировал, шел куда-то, не замечая, что стал объектом съемки. Руки-ноги персонажа слегка размазались, но профиль читался четко, и я без труда опознала своего недоброго знакомого Валеру.
На обороте фотографии хорошо знакомым мне почерком Трошкиной была аккуратно выведена фамилия: «Коврижкин». Итак, моя догадка подтвердилась! Супруг Прусской Венеры и негодяй, травивший меня поганками, – это одно и то же лицо!
Я высунулась в окошко и энергично покивала Трошкиной. Она высоко подняла брови и широко развела руки, разлучив пару последних шаров. Наверное, спрашивала, что мы будем делать дальше. Я и сама этого пока не знала, о чем сообщила подружке соответствующей пантомимой. Алка постучала указательным пальцем по циферблату наручных часов и показала мне свой натруженный перст. Я поняла, что она вернется под окно моей темницы-светлицы через час, и кивнула в знак согласия.
Трошкина ушла, уводя пару парящих шаров, а я закрыла окно и вернулась на диван. Устроилась поудобнее и стала думать.
Открытое окно изменило микроклимат в комнате не в лучшую сторону. В жаре и духоте думалось плохо: медленно и исключительно короткими предложениями. Вдобавок, не хватало информации. Узнать бы, что накопал Зяма! Папуля командировал его к дому Милены еще утром, братишка наверняка уже очаровал все женское население квартала, и дамы с радостной готовностью ответили на все его вопросы. Эх, как бы мне пообщаться с Зямой?
Трошкина такая умная, а не догадалась переправить мне мобильник! Привязала бы его к гирлянде шаров – и привет! Хотя, если бы шары пролетели мимо, мобильнику пришлось бы сказать «Пока!»… Да, пожалуй, переправлять ненадежным воздушным транспортом ценные предметы не стоит.
Я посмотрела на компьютер и перестала сердиться на Алку, начав сердиться на Дениса. Какой безответственный тип! У него закончилась интернет-карточка, а он и не подумал купить новую! Как будто за него это сделает кто-то другой!
В этом месте я сделала глубокий вдох, помолчала и сказала:
– А вот это мысль! Надо купить новую интернет-карту, и тогда я смогу влезть в «паутину» и поговорить с Зямой по «аське»!
До обещанного появления Трошкиной оставалось минут сорок, и я потратила их на поиски предметов, необходимых для письма. Перерыла содержимое всех ящиков, но ни ручек, ни карандашей не нашла. Похоже, рукописных текстов Денис не создавал. Впрочем, принтера, который позволил бы письмо напечатать, тоже не было. В конце концов я изобрела оригинальный заменитель чернил, растопив на подоконнике шоколадку. Подходящего стила у меня не было, и я макала в коричневую гущу собственный мизинец, а писала на обратной стороне бумажной этикетки, отклеенной с бутылки минералки. Этот простой процесс отнял у меня жутко много времени!
Если кто хочет знать, почему мое письмо было коротким, пусть сам попробует начертать пару строк пальцем, густо испачканным шоколадом, на мятой бумажке в липких клеевых разводах! Понадеявшись на Алкину сообразительность, я написала: «Купи инет-к».
В ожидании прихода связной я облизывала пальцы и допивала минералку. Когда Трошкина возникла под окном, как внезапно выросший гриб, я уже была готова передать ей сообщение. Аккуратно свернутую шоколадную записку я затолкала в пустую бутылку и бросила ее вниз. Трошкина проявила необыкновенную ловкость и поймала подачу. Наш школьный учитель физкультуры был бы потрясен. На уроках Алка роняла мячи так, словно они были шипастыми и колючими, как ежики.
Заглянув в бутылочное горлышко, Трошкина прижала пластиковую тару к груди и заспешила в подъезд. Добыть записку из бутылки без ножа или ножниц представлялось затруднительным.
Еще полчаса я провела в напряженном ожидании. Нервы мои были на взводе, потому что Денис, который некоторое время вел себя так тихо, что я почти забыла о его присутствии, начал все более активно заявлять о себе. Он топал в коридоре, кашлял под дверью и гремел посудой на кухне. Я предвидела, что недалек тот момент, когда милый начнет стучать в дверь и втягивать меня в разного рода контакты.
Трошкину я выглядывала, лежа животом на подоконнике и нервно барабаня по нему пальцами. Алка примчалась с двумя воздушными шарами, и я порадовалась, что мы не исчерпали все запасы летательных снарядов во время первой игры в Винни и Пятачка.
Зеленый шар – по версии Пуха, похожий на листик, – поплыл ввысь. На конце ниточки болталась картонка. Я подумала, что это интернет-карта, но Трошкина оказалась умнее меня. Она привязала к хвосту шарика не саму карточку, а бумажку с именем и паролем. Этого было вполне достаточно для выхода в виртуальный свет.
Я уже хотела отпустить с миром и зеленый шар, и верную соратницу Трошкину, когда сообразила, что для разговора нужно еще, чтобы Зяма тоже сел за компьютер и вышел в Интернет!
Я снова намазала палец остатками шоколада и на обороте Алкиного послания написала: «Зяма – комп»!
Трошкина не уходила, ждала. Я снова привязала двойную записку к хвостику шара, после чего безжалостно проколола его острием крестообразной отвертки и выбросила за окно. Жалкие останки погубленного шара шлепнулись аккурат к ногам Трошкиной. Она подобрала с земли бумажку, развернула ее и долго смотрела на мою микрорукопись.
К сожалению, в этот момент я не могла дать озадаченной подружке никаких пояснений. У меня как раз образовалось давно ожидаемое осложнение: в дверь постучал Денис. Сначала он заговорил ласково и даже заискивающе, но, обнаружив, что я заперлась изнутри, быстро утратил кротость и начал рычать. Зная по опыту, что Денис при поддержке Барклая умеет выбивать даже довольно крепкие двери, я быстренько слезла с подоконника, закрыла окно и открыла дверь.
– Ну? Что надо? – спросила я, встав на пороге и вызывающе скрестив руки под грудью. В результате она заметно приподнялась, и бешеный взгляд Дениса сделался рызмытым, а в речи милого образовалась пауза. Быстро облизав губы, он неуверенно вымолвил:
– Надо… Это…
– Это? – спросила я, подавшись грудью вперед.
– Да! То есть нет!
– Ты бы сначала определился, а потом ломился в дверь! – съязвила я.
– Я определился! – твердо сказал Денис, с трудом отклеив взгляд от декольте трещащего на мне Алкиного сарафана. – Ужинать пойдем! Я сварил пельмени.
Это было сказано с такой гордостью, словно он не полуфабрикат довел до кондиции, а собственноручно зажарил целого кабана! Я хмыкнула. Мужчины плохо приспособлены для нормальной жизни, но они просто созданы для того, чтобы совершать подвиги. Когда поблизости нет огнедышащих драконов, мужчина варит магазинные пельмени и с чистой совестью засчитывает это нехитрое действие за полноценный героический поступок.
– Не хочу пельмени! – повредничала я.
– А что ты хочешь? – насупился Денис.
– Чего я хочу, того у тебя нет! – заявила я.
И тут же сообразила, как спровадить милого из квартиры, чтобы спокойно засесть за компьютер!
– Я вообще есть не хочу! – старательно состроив страдальческую мину, сообщила я. – Я себя плохо чувствую.
– Ты заболела? – Денис недоверчиво оглядел меня с головы до ног, снова задержавшись в районе декольте. – Что-то непохоже!
– Я не заболела, наоборот! – загадочно ответила я.
– Не морочь мне голову! – рассердился милый. – Если тебе нужна таблетка от головной боли или какая-нибудь клизма, я дам тебе аптечку, там есть все средства первой помощи!
– Спорим, того, что мне нужно, там нет? – предложила я, скрывая коварную усмешку.
Я предвкушала, как нанесу милому удар под дых.
– Чего там нет? – устало спросил Денис.
– Гигиенических тампонов! – выстрелила я.
– Ги… Ты хочешь сказать, у тебя… это самое? – мой суровый мент очаровательно зарделся.
– Если данным местоимением ты называешь регулярное женское недомогание, то у меня, действительно, «это самое»! – высокомерно ответила я, усилив смущение Дениса. – И мне нужно «то самое»! Предмет гигиены, который тетенька из рекламы купает в колбе с синей жидкостью!
– Иди к себе. – Милый ожил и затолкал меня в комнату. – Я сейчас сбегаю в аптеку и куплю тебе эти проклятые тампоны!
– Бог в помощь! – сладенько пропела я из-за закрытой двери, злорадно воображая, каких нечеловеческих мучений будет стоить моему миленочку покупка тампаксов.