— Так вот, Андрей мне не был братом, просто я привыкла считать его своим кузеном — это упрощало наши отношения, — продолжила рассказывать Клавдия. — Хотя, строго говоря, никаким братом он мне не был.
Просто дальним родственником. Так вот, после его смерти остался его сын. Тоже Клыков.
— И жена Андрея, — ляпнула Аня.
— Какая она Клыкова! — пренебрежительно махнула рукой Клавдия. — Она не Клыкова, она авантюристка, которая вышла замуж за деньги.
— А что мальчик? — ловко перевела разговор Мариша. — Сын Андрея? Он ведь Клыков?
— Да, — кивнула Клавдия. — Он Клыков. Но он еще ребенок, и что он может?
— Что может? — удивилась Мариша. — Вы это о чем?
Но Клавдия погрузилась в размышления, из которых ее не так-то просто оказалось вытянуть. Вообще, все в этой семье легко впадали в ступор.
— Олег рассказал нам про какое-то сокровище вашего рода, — произнесла Аня.
Клавдия вздрогнула, очнулась и внимательно посмотрела на подруг. В ее глазах читалась растерянность.
— В общем, существует в нашем роду одна легенда, — сказала наконец Клавдия. — Что Владимир Клыков, когда служил еще в составе русской эскадры, получил каким-то образом в свои руки сказочное богатство.
Верней, не получил, потому что умер чуть ли не в нищете.
Но точно знал, где это богатство нужно искать.
— В самом деле? — с невинным видом спросила у нее Мариша.
— Красивая легенда, — поддержала ее Аня.
— Да, из нее может выйти отличный трогательный рассказ на морскую тематику, — заявила Мариша с очень глубокомысленным видом.
— А можно услышать поподробней об этой легенде? — продолжила разрабатывать тему Аня.
— Дело в том, что начинать нужно с того, что Владимир Клыков, наш общий с Андреем и Олегом предок, который участвовал в Русско-японской войне, отнюдь не был героем, — сказала Клавдия. — И поэтому я не знаю, подойдет ли вам такая история.
— Подойдет! — хором воскликнули подруги, которых меньше всего интересовали героические саги о подвигах русских моряков.
— Дело в том, что Владимир вместе с командой и кораблем попал в плен к японцам, — сказала Клавдия. — Понимаете?
— Ничего страшного в этом нет, — утешила ее Мариша. — Зато живы остались.
— Нет, вы не понимаете, вы другое поколение, — вздохнула Клавдия. — И я тоже другое поколение. Нам не понять. Сдаться в плен — было позором, и это пятно легло на всю нашу семью. Прадед Владимир был вынужден подать в отставку. А командующий их эсминцем даже попал в тюрьму.
Мариша сочувственно покачала головой, но лично сама она бы предпочла сто раз сдаться в плен, чем пойти на дно морское на корм рыбам вместе с проклятущей кучей железа. К тому же любому здравомыслящему человеку уже в середине Русско-японской войны было ясно, что перевес тут явно не на стороне русских. А чего ради умирать, если война все равно проиграна?
Но Клавдия, похоже, рассуждала иначе. И она позор, который навлек на свою фамилию Владимир Клыков, никак не могла забыть.
— После плена Владимир вернулся обратно в Петербург. Сами понимаете, тут ему рады не были. Но тем не менее его брат помог ему устроиться. Нашел приличную квартиру, нанял прислугу. Но бедный Владимир недолго прожил после этого. Военная кампания и последующий за ней плен подорвали его здоровье и силы. А пуще всего был подорван его дух. Вот это было самое страшное.
И Владимир вскоре угас на руках своей жены, маленького сына, сестры и своего старшего брата.
— Очень трогательно, — пробормотала Мариша. — А что же сокровище?
— Да, — кивнула головой Клавдия. — Сокровище…
Про него Владимир упомянул на смертном одре. И тогда же моя прабабка Анна впервые услышала эту историю.
— Какую историю? — снова хором воскликнули подруги.
— Историю о затонувшем где-то в Японском море корабле, на котором царь Николай пытался перевезти русскую казну.
— Куда перевезти? — удивилась Мариша. — И как же существовало бы государство, если бы казна вдруг взяла и испарилась в одночасье?
— Может быть, не всю казну, — сказала Клавдия. — А только ее часть. Не знаю. А насчет того, куда она направлялась… Ну что же, может быть, и прямо в Америку.
Через Дальний Восток это было сделать нетрудно.
— И это произошло во время Русско-японской войны? — удивилась Аня. — В разгар военных действий?
— Вовсе нет! — воскликнула Клавдия. — По словам Владимира, которые я знаю со слов моей прабабки Анны, это случилось еще до того, как началась Русско-японская война.
— А теперь можно поподробней об этом? — спросила у нее Мариша, — Очень интересная история. Я нюхом чую, что из нее получится просто потрясающий рассказ.
Читатели будут рыдать.
— Только у меня есть к вам одна просьба, — сказала Клавдия. — Вы должны пообещать мне, что измените или вовсе не будете упоминать фамилию Клыковых.
В общем, делайте, как хотите, но мне важно, чтобы фамилия Клыковых не прозвучала. Если этого не произойдет, то я подам на вас в суд, а от всего вам рассказанного откажусь.
— Хорошо, — серьезно сказала Мариша. — Фамилия Клыковых будет в полной безопасности. Мы возьмем для рассказа какую-нибудь другую фамилию.
— Тогда слушайте, — понизив голос, начала новый рассказ Клавдия.
Владимир Клыков служил на Дальневосточном флоте уже третий год, когда неожиданно его судно «Бесстрашный», на котором он тогда плавал, попало в шторм.
Самому Клыкову и его команде можно было особенно не волноваться. Для их эсминца такой шторм был не особенно страшен. Но для судов поменьше он мог стать настоящей катастрофой. Поэтому Владимир ничуть не удивился, когда, осматривая бескрайние морские серые волны с грязно-белыми барашками, увидел световые вспышки.
— Справа по борту какое-то судно терпит бедствие! — крикнул он. — Они подают сигнал SOS. Судно скорей всего японское. Наших в этих широтах быть не может.
Русские моряки сделали все возможное, чтобы поближе подойти к тонущему судну и спасти находящихся на нем людей. Но когда им удалось это сделать, то на месте судна уже не было даже воронки. Русские моряки встали на палубе и обнажили головы в память неизвестных им погибших моряков.
— Смотрите! — неожиданно воскликнул один из матросов. — Чья-то голова!
И в самом деле среди бурных волн мелькала чья-то мокрая голова, то скрываясь, то снова показываясь над морской пучиной.
— И еще один!
— Лодку на воду! — последовал приказ.
Спасательный ботик спустился на воду, в него село несколько гребцов, и они поплыли к спасшимся морякам. Когда их доставили на борт эсминца, стало ясно, что утонувшее судно и в самом деле должно было принадлежать японцам.
— Почему ваш предок так решил? — спросила Мариша.
— Вы слушайте! — немного обидевшись, что ее прервали, сказала Клавдия. — И поймете. Во всяком случае, первый спасенный русскими моряками человек был японцем. Он находился без сознания, на голове рана, полученная скорей всего во время крушения судна. Но обрывки одежды, сохранившиеся на японце, указывали на то, что он принадлежал к японской знати и, что самое странное, не был моряком.
Это Владимир понял из бесконтрольного бреда, который он услышал от японца. Японец был переводчиком, у него дома в Киото остались молодая жена и двое славных ребятишек, которых он поминал в бреду, видимо, предчувствуя, что не суждено им свидеться больше на этом свете. Так оно и произошло. К утру японец скончался.
Второй спасенный моряк был русский. И, по всей видимости, высокого происхождения. Он тоже был без сознания, но его бред заинтересовал Владимира гораздо больше, чем трогательные стоны японца о своей жене и детишках. Увы, русский пережил японца всего на пару часов.
Но за это время Владимир, который единственный на корабле знал японский язык в совершенстве и по этой причине вызвался посидеть с ранеными японцем и русским до утра, стал обладателем поистине удивительной информации, услышанной от русского моряка.
Оказывается, японский переводчик и высокопоставленный русский плыли вовсе не на японском корабле.
Плыли они на корабле российского флота. Но вот почему об этом корабле ничего не было известно остальным русским морякам, выполняющим роль пограничников, было не вполне ясно. Хотя, выслушав бред русского моряка до конца, Владимир понял и это.
— Дело в том, что на корабле был груз! — придав голосу ноты таинственности, произнесла Клавдия. — Груз необычайной ценности.
— Да? — спросила Мариша. — И что же это было?
— Можете мне не верить, но Владимир утверждал, что там в море затонула русская казна или по крайней мере та ее часть, которую император решил подержать в более надежном месте, чем Россия.
— Очень предусмотрительно, — пробормотала Мариша. — Но не один же он принял такое решение. Он должен был обеспечить надежную охрану для своего груза и вообще продумать все пути, чтобы доставить свои ценности, куда он намеревался их доставить, в целости и сохранности.
— Так и произошло, — сказала Клавдия. — Верней, так должно было произойти. Если бы не шторм, неожиданно разыгравшийся на море. Даже «Бесстрашный» — корабль, на котором плавал Владимир, не должен был в это время оказаться в этом секторе моря. У них было совсем другое задание. Они должны были патрулировать другую часть побережья Японии. И они оказались в этом месте лишь из-за шторма. Если бы не разыгравшаяся стихия, то российское судно с частью казны императора и вместе с сопровождающими его кораблями спокойно бы миновало Японское море и отправилось дальше.
— А зачем был нужен на русском судне японский переводчик? — спросила Мариша.
— Откуда я знаю? — удивилась Клавдия. — Может быть, для оформления бумаг на таможне или для объяснения с пограничниками, если бы таковые им попались по пути. Да мало ли еще для чего! Дело-то не в переводчике, а в той тайне, которую узнал Владимир Клыков из уст умирающего русского дворянина.
— Так уж и дворянина? — усомнилась Мариша.
— Конечно! — горячо воскликнула Клавдия. — Я уверена, что это был посланец императора. И в своем предсмертном бреду он сокрушался не о том, что не встретится больше на этом свете со своими близкими. Он казнил себя за то, что не сумел выполнить волю своего императора.
— То есть золото было на судне, которое затонуло? — спросила Мариша у Клавдии. — И сейчас лежит себе на дне морском, если до него уже не добрались какие-нибудь шустрые аквалангисты вроде команды Кусто?
— Может быть, и лежит, — кивнула головой Клавдия.
— Очень интересная история, — сказала Аня. — Вам повезло. Вот у нас в роду таких красивых легенд не существует.
— Вы считаете, что это просто легенда? — вспыхнула Клавдия. — То есть сказка? Вы небось думаете, что я все придумала?
Подруги молчали.
— Так вот, если бы был жив Андрей, я бы отвезла вас к нему домой и заставила его показать вам шкатулку, которую передал перед смертью Владимир своему брату.
— Шкатулку? — переспросили подруги.
— Да, металлическую шкатулку с загадочными иероглифами. Шкатулку, в которой лежали бумаги на японском языке. Шкатулку, которую русский дворянин, спасаясь с тонущего судна, тем не менее захватил с собой.
— А в шкатулке лежали только бумаги? — спросила Мариша.
— Нет, там была еще одна фотография, — немного удивившись вопросу, ответила Клавдия. — Владимир перед своей смертью сказал, что на ней среди прочих изображен тот русский офицер, который невольно в бреду выдал ему свою тайну.
— И что, ваша бабка и ее брат пытались расшифровать бумаги из шкатулки? — с интересом спросила у Клавдии Аня.
— Пытались, — кивнула Клавдия. — Они сделали дословный перевод с японского, и постепенно им стало ясно, что бумаги записаны каким-то шифром. Разгадать шифр они не смогли. А потом грянула революция, и всем стало не до каких-то там загадочных японских бумаг. Но шкатулка осталась в нашем роду. И стала неким символом прошлого. Легенду о ней передавали из поколения в поколение.
— А почему она хранилась у Андрея? — спросила Аня.
И в этот момент раздался телефонный звонок. Извинившись, Клавдия ушла в другую комнату, и оттуда доносилось лишь ее невнятное бормотание. Впрочем, разговор не продлился долго. Клавдия вернулась в комнату с задумчивым выражением лица и села на свое место, как бы не замечая подруг.
— Так почему шкатулка хранилась у Андрея? — пришлось повторить свой вопрос Ане.
— Ну, а у кого же еще? — подняв голову, удивилась Клавдия. — Она стояла в квартире его родителей, сколько я себя помню. Олег одно время, когда братья разъезжались, претендовал на то, чтобы забрать ее с собой. Но Андрей ему не дал. Сказал, что тот все равно пропьет. Совершенно справедливо сказал. Потому что Олег действительно очень сильно пьет. И вот сегодня утром звонил мне и нес какой-то бред о своем дне рождения. Хотя мне прекрасно известно, что день рождения у него в декабре.
— Подождите, — остановила Клавдию Мариша. — Вот вы говорите, что из старшего поколения Клыковых остались вы и Олег. Но ведь прадедов Клыковых было двое — Владимир и Андрей. И еще ваша прабабушка Анна. А где потомки Андрея? Не того, который погиб месяц назад, а старшего. Ну того, которому Владимир доверил свою тайну?
— Потомки старшего Андрея и есть Олег и Андрей, которых вы, девушки, знаете, — сказала Клавдия. — Разве Олег вам не сказал? Впрочем, ничего удивительного. Он так много пьет, что совсем перестанет скоро соображать.
— Да, пьет он много, — согласились подруги.
— Я происхожу от Анны — сестры Андрея и Владимира, — продолжила Клавдия. — А вот потомков Владимира, того брата, который и привез в Питер свою тайну, мне до сих пор не удалось разыскать.
— Как же так? — расстроилась Мариша. — А Олег говорил, что вы их нашли. Что вы сами ему звонили и сказали об этом.
— Олег, как всегда, был, должно быть, нетрезв и все перепутал, — сердито возразила Клавдия. — Я нашла не самих наших родственников, а лишь их след. Так я ему и сказала.
— След? — спросила Аня. — А зачем они вам вообще? Я имею в виду этих Клыковых, которые происходили по прямой линии от Владимира?
— А вам было бы не интересно знать, что где-то в этом мире, возможно даже по соседству, проживают люди, в чьих жилах течет та же кровь, что и в ваших? — спросила в ответ Клавдия.
— Интересно, наверное, — кивнула Аня.
— Вот и мне стало интересно. Работой я сейчас особенно не загружена. Вот и решила нарисовать наше фамильное древо, — сказала Клавдия. — И одна ветвь на нем никак мне не удавалась. Дело в том, что после революции и смерти Владимира его вдова и сын уехали жить в другое место.
— Куда? — хором спросили подруги.
— К сожалению, этого никто уже не помнит, — сказала Клавдия. — Моя бабушка говорила, что они подались в Париж. Но мне что-то сомнительно. Денег у них не было. Так что, я думаю, они просто обнищали и переехали в дом поплоше. Вдова Владимира несколько раз просила денег у брата своего мужа — Андрея. Несколько раз он ей давал, но потом довольно резко заявил, что теперь многие женщины работают и те времена, когда женщина сидела дома, а муж ее обеспечивал, давно канули в прошлое. Тем более что и сын Владимира давно вырос и вполне мог обеспечить свою пожилую мать. А у Андрея у самого семья. И он особенно тоже не роскошествовал.
Революция прошлась по нашей семье так, что в ней мало что сохранилось от былого достатка.
— А как звали вдову Владимира? — спросила Аня.
— Не помню, — пожала плечами Клавдия. — Да и зачем вам? Какое это имеет значение для вашего рассказа в журнал?
— Но все-таки? — настаивала Мариша.
— Ну, напишите, что ее звали Катериной, — сказала Клавдия.
— Действительно или вы это просто придумали? — спросила у женщины Аня.
— Действительно, — кивнула Клавдия. — Катерина Клыкова. А сына ее и Владимира звали Александром.
— Наверное, этот парень затаил обиду на родственников своего отца? — спросила Аня.
— Да с какой стати ему было на них обижаться? — возмутилась Клавдия. — Они помогали сыну своего покойного брата и его вдове, чем могли. Но нельзя же в самом деле требовать, чтобы они посадили себе на шею постороннюю им в общем-то женщину и ее великовозрастное дитя?
— А насчет шкатулки Катерина Клыкова и ее сын не интересовались? — спросила Мариша.
— Нет, — покачала головой Клавдия, которую, похоже, уже стал утомлять весь этот разговор. — Как уехали в двадцатых годах, в гражданскую войну куда-то, куда нам не сказали, так их след и затерялся.
— Могли и погибнуть, — вздохнула Мариша.
— Вряд ли, — хмыкнула Клавдия. — Катя обладала одним важным жизненным качеством, она цеплялась словно плющ. Обвивалась вокруг какого-нибудь человека и сосала из него все соки.
— Так и зачем вы хотели разыскать их потомков? — спросила у Клавдии Мариша. — Если мамаша и сынок были чистой воды трутнями?
— Все же кровь не вода, — вздохнула Клавдия. — Их потомки могли оказаться людьми совсем иного склада.
И потом, я же вам говорила, что начала составлять генеалогическое древо рода Клыковых. На нем не хватает одной ветви. Вот поэтому я и начала разыскивать потомков Владимира.
— И вы вроде бы напали на какой-то след? — спросила Мариша. — Поймите, судьба вдовы капитана тоже была бы интересна и поучительна для читателей нашего журнала.
Клавдия, которая, похоже, уже довольно сильно жалела, что согласилась побеседовать с двумя настырными журналистками, вздохнула и сказала:
— Мне удалось выяснить в архиве, что во время блокады из города выехали двое Клыковых. Катерина и ее внучка Наташа. Дата рождения Катерины Клыковой совпадает с датой рождения моей родственницы. Так что я подозреваю, что у Александра родилась дочь Наташа.
И именно эту девочку и вывезла старшая Клыкова в эвакуацию.
— И куда их вывезли? — спросила Мариша.