– Она согласилась, правда, не очень охотно, – пожал плечами Карл Антонович, теперь его улыбка стала мальчишеской. – Я ей еще посоветовал бросить тебя потом, мне кажется, это ее очень приободрило.
Федор опять засмеялся. Он подошел к столу для совещаний, выдвинул стул, сел и посмотрел на Карла Антоновича.
– Теперь понятно, почему она так старается. И ты, значит, хочешь, чтобы я опять тебе немного помог.
– Не только мне.
– А кому еще?
– Себе, – тихо ответил Карл Антонович. – Ты же планировал на ней жениться, не так ли? Месяц назад я тебя в этом убедил.
Месяц назад… Убедил… Федор вспомнил свои мысли и чувства и вспомнил состоявшийся разговор. Не так уж и сильно его надо было убеждать – он хотел семью, детей… но кое-что с тех пор изменилось. Теперь он еще хочет любви… в голове у Федора пронеслось «ответной любви», но первое слово он стер, точно его и не было.
– Хотел и хочу, – коротко ответил он. А про себя добавил: «Именно поэтому отношениям с Ольгой больше нет места».
– Тогда подыграй мне, совсем немного, это и в твоих интересах. Может, я кажусь ей чудовищем, злым троллем или еще кем-то, но я хочу всего лишь одного: чтобы она была счастлива, и пусть в это вплетены мои амбиции и дело всей моей жизни, но… – Карл Антонович замолчал, торопливо расстегнул жилетку и сделал глубокий вдох, словно ему не хватало воздуха. – Я даю ей возможность понять, узнать и принять тебя и, может быть… полюбить. Не мешай мне.
– Ты заигрался, Карл, – спокойно и даже задумчиво ответил Федор. – Я думаю, что завоевать сердце Кати очень не просто, но, по крайней мере, это надо делать честно. Своими причудами ты лишаешь меня этой возможности.
– Ты не понимаешь. Она другая! Она не такая, как все! К ней не подходят общепринятые правила и стандарты. Я уверен, она еще никогда никого по-настоящему не любила и будет отпихивать это чувство от себя из последних сил! А чем ей сложнее, тем ярче горит ее душа!..
Карл Антонович говорил и говорил, а Федор слушал его и болезненно думал: «Я-то как раз понимаю, какая она, может быть, на свою беду понимаю…»
– …Обещай, что пока не расстанешься с Ольгой, – закончил свою речь все тем же требованием Карл Антонович. – Если ты меня не послушаешь, она сегодня же собирет вещи и уедет к себе, и вскоре ты будешь видеться с ней только на совещаниях и корпоративных праздниках.
– Хорошо, – Федор резко встал из-за стола. Он поймал себя на том, что даже не рассматривает ситуацию по отношению к Ольге – пусто, пусто… Направившись к двери, он иронично добавил: – В конце концов, это приятно, когда тебе готовят завтрак.
«А ты и не понял, – подумал Карл Антонович, – я же и тебе даю возможность полюбить ее…»
* * *– Это правда? – Амалия Петровна смотрела на Катю смущенно и растерянно.
– Да. Мы поедем вдвоем.
– На выставку?
– Угу. Вы актриса, вас пригласили – чего же тут раздумывать?
Вскочив, Амалия Петровна заметалась по комнате. Подбегая то к трельяжу, заставленному шкатулками с драгоценностями, то к шкафу – наряды сочных цветов полетели на кровать, то к распахнутому окну, она напоминала торнадо, сметающее все на своем пути.
Катя на всякий случай заняла место за спинкой кресла и стала молча следить за «стихийным бедствием». «Н-да… – подумала она, – перепады настроения у Амалии Петровны зашкаливают все мыслимые пределы».
– Стоп! – на свой страх и риск скомандовала Катя, и бывшая актриса замерла посреди комнаты с приподнятой ногой и вытянутой вперед рукой. – Суета в таких делах совершенно неуместна.
Испуганно захлопав ресницами, Амалия Петровна опустила ногу, руку и тихо пробормотала:
– Я совершенно не в образе… мне предстоит встреча с поклонниками, а я не знаю, на чем остановить выбор.
– Выбор буду делать я, – четко сказала Катя, взяв инициативу и ответственность в свои руки. Подойдя к кровати, она пробежалась взглядом по наваленной одежде. – Вам наверняка очень к лицу бирюзовый цвет… давайте остановимся вот на этом платье. – Катя дернула за рукав легкое трикотажное платье, отделанное по воротнику и рукавам тонкой полоской кружева. – Романтично и мило, располагает и ничего лишнего, – прокомментировала она, мягко улыбаясь.
– О, – блаженно закатила глаза Амалия Петровна, – оно мне всегда нравилось.
– Вот и отлично, надевайте.
С выбором украшений оказалось сложнее. Прикладывали то одно, то другое, переглядывались и мотали головами – не подходит. Наконец дело дошло до серой матовой шкатулки, в которой обнаружились цепочка из белого золота с кулончиком, серьги-висюльки с маленькими бриллиантиками и колечко.
– Это Карл Антонович подарил, – смущенно сказала Амалия Петровна.
– Годится, – уверенно ответила Катя. – Будете там самой красивой!
* * *Лицо Филиппа вытянулось, и его голова стала еще больше походить на дыню.
– Вы куда это собрались, милые дамы? – всплеснул он руками, завидя Катю и Амалию Петровну, чинно спускающихся по лестнице. Внешний вид «милых дам» говорил о многом – этот вечер они уж точно не собирались провести в тишине и покое.
– Людей посмотреть, себя показать, – не вдаваясь в подробности, ответила Катя.
– Э-э-э… так дело не пойдет, мне надо позвонить Карлу Антоновичу.
– Зачем?
– Так надо, – резко ответил Филипп и многозначительно посмотрел на притихшую Амалию Петровну.
Бывшая актриса испуганно топталась на ступеньке. Невозможно было понять, чего она хочет больше – остаться в привычной обстановке или отправиться на фотовыставку. Пожалуй, и то, и другое одновременно.
– Мы вернемся часам к одиннадцати-двенадцати, – сказала Катя, давая понять, что разрешение им не требуется.
– Амалия Петровна обычно покидает дом либо со мной, либо с Карлом Антоновичем, – продолжил гнуть свою линию Филипп. Говорить вслух все, что он сейчас думал, он не мог – не хотел расстраивать Амалию Петровну, поэтому усиленно подбирал слова, пытаясь достучаться до разума Кати.
– Представляю, как ей всегда с вами скучно, – фыркнула она в ответ и потянула Амалию Петровну за рукав. – Пойдемте, а то опоздаем.
На улице Амалия Петровна приободрилась. Сунула под мышку лаковую сумочку, расправила плечи и так припустила к дороге, что Катя за ней еле-еле поспевала. Ох уж эти ее перепады настроения! Хорошо, что хоть видения ее пока не посещают.
– Сейчас поймаем машину! – воскликнула Амалия Петровна, цокая каблучками по асфальту. – А лучше – автобус!
– Ни в чем себе не отказывайте, – благословила Катя и почувствовала в душе абсолютную легкость. – Сегодня наш день!
В ответ грянула мелодия очередной русской народной песни:
«Только бы она там какого-нибудь барина себе не подцепила, – подумала Катя, – а то Карл Антонович меня точно убьет…»
Глава 29
Галерея «Луч» – большие серые буквы, подчеркнутые лентой разноцветных лампочек. Добрались! Катя скользнула взглядом по небесно-голубому зданию, явно недавно пережившему ремонт, подмигнула Амалии Петровне и, кивнув на подъезд, стиснутый двумя пузатыми колоннами, загадочно произнесла:
– Вечер только начинается.
И тут же в сумочке задрожал мобильный телефон, Катя поспешила ответить на звонок.
– Здравствуйте, Карл Антонович, – радостно выдохнула она, – как у вас дела?
– Мне позвонил Филипп, – раздался в ответ строгий голос графа, – это правда, что ты уехала вместе с Амалией Петровной?
– Ага, я ее похитила, но не волнуйтесь – выкуп требовать не буду.
– Катя!
– А в чем, собственно, дело? Мы погуляем, развлечемся, ну и все в таком духе, поверьте, в этом нет ничего страшного.
Карл Антонович шумно вздохнул.
– Катя, Амалия Петровна немного больна, и за ней необходимо присматривать. Я лишь хочу быть уверен, что с ней ничего не случится.
– Не волнуйтесь, прошу вас… Вы же доверяете Архипову?
– Безусловно, а он-то тут при чем?
– Так это именно он будет заботиться об Амалии Петровне весь вечер.
Голова Карла Антоновича пошла кругом.
– Вы где? – резко спросил он, пытаясь понять происходящее.
– Идем на вечеринку, посвященную театру. Пара бокалов шампанского, легкая музыка, необременительные беседы, знакомства с новыми интересными людьми – вот что нас ожидает. А за Амалию Петровну не беспокойтесь, за ней действительно будет приглядывать Федор Дмитриевич. Только, пожалуйста, не звоните ему сейчас, он пока не догадывается о своей важной миссии.
– Хорошо, – буркнул Карл Антонович, – передай трубку Амалии, я хочу с ней поговорить.
– Она сейчас не может подойти, – замялась Катя. – Она поет.
– Что?
– Не берите в голову, Карл Антонович. Это от половодья чувств.
– От чего?
– До свидания и ни о чем не беспокойтесь, – ответила Катя и отключила телефон.
А Амалия Петровна действительно пела. Распахнув длинный синий плащ, закрыв глаза, прислушиваясь к бурлящим в душе эмоциям, она тихонько вытягивала давний хит «Старинные часы еще идут, старинные часы – свидетели и судьи…».
– Извините, вынуждена вас прервать, – Катя тихонько дернула за рукав плаща певицы, – нам пора.
– Да, да, конечно! – Амалия Петровна быстро свернула свое выступление и припустила к двери.
Предъявив приглашение, оставив верхнюю одежду в гардеробной, они минут на пять задержались около огромного зеркала, в котором отражались проходящие мимо любители фотоискусства. Народу пока было мало, суету в основном создавали администрация и официанты с подносами, заставленными узкими высокими бокалами с шампанским. Катя посмотрела на свое отражение в зеркале и улыбнулась. Сейчас, в коротком платье цвета горького шоколада, в аккуратненьких черных туфельках на высоком каблуке, с заботливо уложенными волосами (никакого геля и лака – мягко и естественно), Катя себе очень нравилась. Она нетерпеливо оглянулась по сторонам, но знакомые лица ей не встретились.
– Надо бы поймать официанта, – практично предложила Амалия Петровна. – Вот тот белобрысый, с черной бабочкой на шее, очень похож на моего второго любовника. Бедняга умер прямо на сцене, не дожив до сорока пяти лет.
– Он тоже был актером? – решила поддержать беседу Катя.
– Нет, электриком. Проводку закоротило.
– И как вы это пережили?
– Я дала себе слово больше никогда не встречаться с электриками. Опасная профессия, очень опасная!
– Понятно, – протянула Катя и, подхватив с подноса летящего мимо официанта два бокала, добавила: – Пожалуй, я с ними тоже встречаться не буду.
Секунду поразмышляв, можно ли Амалии Петровне шампанского, не скажется ли это пагубно на ее пока устойчивом состоянии, Катя мысленно махнула рукой и, протянув бывшей актрисе бокал, заботливо сказала:
– Только пейте маленькими глоточками, а то холодное – горло заболеть может.
Несмотря на предстоящую встречу с Ольгой (наверняка она будет пытаться удержать Архипова возле себя… придется отрывать его с мясом… с Ольгиным мясом), настроение у Кати было праздничным. Она была переполнена тем приятным волнением, которое обычно захлестывает душу перед чем-то радостным, шумным и победным. Ей все время хотелось улыбаться, и если бы Амалия Петровна еще раз запела, то на этот раз Катя поддержала бы ее порыв.
Свобода – вот чем была пропитана каждая клеточка Катиного тела, каждый вздох, каждая секунда ее жизни. Сейчас можно все, и самое приятное – за это ничего не будет!
Катя посмотрела на смакующую шампанское Амалию Петровну и вновь улыбнулась. Бывшую актрису она взяла с собой из чувства протеста (зачем они повесили на бедную женщину ярлык сумасшедшей? ну, чудная, ну, бывают галлюцинации… на себя бы посмотрели!) и еще очень захотелось сделать для нее нечто приятное, вырвать из привычной жизни и вернуть в прошлое. Но во время разговора с Карлом Антоновичем Катя поняла – Амалия Петровна может помочь и ей отодвинуть Ольгу в сторону. Чем больше народу, тем лучше!
– Не увлекайтесь, – на всякий случай сказала Катя, когда Амалия Петровна решила продолжить банкет. К ним подошел молоденький официант и предложил мартини – он получил благодарность и отказ: переключаться на другие спиртные напитки и употреблять их так часто в планы Кати не входило. Всему свое время, всему свое время…
Через сорок минут четыре зала галереи были переполнены приглашенными. Мужчины и женщины, одетые кто во что горазд (джинсы, вечерние платья, прозрачные туники, бархатные топы, костюмы…), двигались вдоль стен, обсуждая вывешенные фотографии или беззаботно болтая о чем-то своем.
Катя с Амалией Петровной тоже совершили небольшую экскурсию и во втором зале наткнулись на три черно-белые фотографии, на которых была запечатлена Амалия Петровна собственной персоной. С одной стороны, это был приятный сюрприз, с другой… Бывшая актриса встала под серебристыми рамками, как вкопанная, наотрез отказавшись двигаться дальше. А после того как лопоухий и конопатый сынок одного из приглашенных попросил у нее автограф, она выпала из реальности минут на десять и, нараспев продекламировав два душещипательных монолога, а следом еще длиннющий стихотворный текст, потребовала выключить свет, включить музыку и оставить ее наедине со свалившейся на нее славой. Чтобы немного успокоить перевозбужденную звезду, Кате пришлось читать ей лекцию на тему «Зазнаваться не хорошо», взывая к совести, намекать, что при включенном свете ее куда лучше видно, а значит, шансы дать еще кому-нибудь автограф возрастут в несколько раз.
Обдумав услышанное, Амалия Петровна взяла себя в руки, но отходить от своих фотографий категорически отказалась. Посчитав, что так даже лучше – ее подопечная уж точно никуда не денется, – Катя оставила Амалию Петровну купаться в лучах славы и отправилась на поиски легких закусок, которые, как обещалось в приглашении, должны были порадовать всех неземным вкусом в зале номер три. Направляясь в сторону тощих колонн, увешанных театральными масками, Катя не забывала оглядываться по сторонам – где Архипов, почему его до сих пор нет? Она не выстраивала заранее план своего поведения, надеялась на интуицию и считала, что в данном случае лучше импровизировать. Сюрприз, сюрприз! – все пройдет легко и непринужденно…
Шагнув в третий зал, она тут же притормозила и замерла.
А вот и они…
Около длинных узких столов, заставленных различными тарелками и многоэтажными подставками с закуской, стояли Ольга и Архипов. Он, изредка кивая, разговаривал о чем-то с коренастым лысоватым мужчиной. Она не торопясь накладывала на свою тарелку маленькие тарталетки и канапе и совершенно не подозревала, что этот вечер уже идет не по ее сценарию…
Катя скользнула по фигуре Ольги ревнивым оценивающим взглядом. Идеальна. Красива. Притягательна.
– Это еще ничего не значит, – приободрила себя Катя и подала знак официанту.
Взяв с подноса сразу два бокала с шампанским, выпив их для храбрости практически залпом один за другим, она сощурилась и, почувствовав, как немеют ноги и как приятно начинает кружиться голова, многообещающе добавив «Вот теперь я опасна», решительно направилась в сторону Архипова и Ольги.
* * *Последнее время ее раздражало многое и особенно раздражало то, что свои, пусть и мелкие, поражения все же приходилось признавать. Федор уже давно не приезжал к ней вечером, никуда не звал и был равнодушен. Понять такого поведения Ольга не могла, вернее, где-то в глубине души трепыхался луч правды, но верить ему совершенно не хотелось…
Да, есть на свете особа по имени Катя, и да – он в ней заинтересован, но не более того. НЕ БОЛЕЕ ТОГО! Разве можно выбрать не ее – Ольгу? Нонсенс! У мужчин подобное случается – им хочется чего-нибудь новенького, они впадают в депрессии и верят, что в другом месте их действительно ждут. Но это все мираж и самообман, и это всегда проходит. А все же обидно. Ольга поморщилась. Променять ее на… Да ни на кого нельзя ее променять! Даже на полчаса, даже на минуту! Кажется, она об этом думает уже не в первый раз… Как же надоели эти мысли по кругу!
Душевный дискомфорт усугублялся еще и тем, что признаваться в своих «маленьких поражениях» приходилось не только себе, но еще и Вадиму. А это ох как унижало, и этого Ольга никому простить не могла. А Вадим звонил и спрашивал, и самое ужасное – давал ей советы. Ей – Королеве! Будто она гадкий утенок, который не знает, как себя вести с мужчинами! Будто можно допустить, что весь мир не рухнет к ее ногам, если только ей этого захочется!
И какого черта Вадим дает советы? Он сам до сих пор не уломал эту Катьку ни на что! Видите ли, у него своя стратегия – выжидательная, и он попросту надеется оказаться в нужном месте в нужное время. Федор откажется от наследницы (благодаря ей, Ольге), и он ее утешит. А пока Вадим будет играть роль друга, чтобы потом все пошло гладко – без сучка и задоринки. Хорошо устроился! Катьку не нервирует, не навязывается, из кожи вон не лезет и не получает презрительные отказы!
Ольга положила на тарелку золотые промасленные крючочки – креветки в кляре, и остановила взгляд на помидорках «черри», украшенных сочными перышками зеленого лука. Оглянулась на Федора и вспомнила, что вчера он не пошел с ней в ресторан – отказался, даже не назвав причину! Вспомнила и поджала губы. Нет, она все же совершила ошибку тогда, после измены с Голодовым, – не надо было настаивать на свободных отношениях, не надо было говорить, что им нужно пожить для себя, не надо было так часто это подчеркивать, позволяя другим мужчинам крутиться поблизости, и благосклонно принимать от них подарки.